Глава 1. ЦЕЛЬ ИССЛЕДОВАНИЯ 9 страница

Казус. Приказ обвиняемого адвокату.

Адвокат заявил следователю об отказе знакомиться с заключением экспертизы и указал причину отказа. Кроме того, адвокат заявил, что его подзащитный запретил ему принимать участие в следственных действиях.

Примечание. Адвокат имеет право знакомиться с заключением экспертизы. Адвокат может и не знакомиться с заключением, если сочтёт неприемлемым ознакомление, например, по причине нарушения обвинительным органом правил назначения и проведения экспертизы. В частности, если адвокат не был ознакомлен с постановлением о назначении экспертизы или, прочитав заключение экспертизы, обнаружит, что перед экспертом поставлены вопросы о праве (кто виноват, какой закон нарушен и тому подобное), то он может отказаться подписать такое заключение, потому что подпись адвоката создаст видимость соблюдения прав обвиняемого и придаст правомерный вид мнимой экспертизе. Но такой отказ есть самостоятельное рассудительное решение адвоката как профессионального участника судебного процесса.

Адвокат не может участвовать или не участвовать в каком- либо процессуальном действии или подписывать или не подписывать какой-либо документ по приказу своего доверителя. Предполагается, что адвокат и приглашается для оказания юридической помощи, потому что только адвокат в сложной для обвиняемого жизненной ситуации может принять решение правильное. Если подзащитный не согласен с решением адвоката, то самим адвокатом должен быть немедленно поставлен перед своим доверителем вопрос о доверии. Потому что если адвокат пойдёт на поводу у своего доверителя и выполнит его указание, то в случае неблагоприятных последствий адвокат не сможет ссылаться на указание доверителя. Ибо предполагается, что обвиняемый находится в состоянии порока воли и сознания. Адвокат не слуга доверителя.

Адвокат может отказаться от участия в процессуальных действиях по собственным мотивам, а не по указанию своего доверителя.

Пояснение. О признании.

Некоторые адвокаты пытаются абсурд обвинения преодолеть признанием вины в совершении преступления, хотя обвиняемый такого преступления не совершал. Если обвиняемый указывает на других людей, то это называется оговором, а если на себя – самооговором. Способ такого признания (оговорить, оболгать себя) бывает прямой и косвенный. Прямой – когда обвиняемый заявляет о совершённом им деянии и признаёт себя виновным в его совершении. Косвенный, когда не признаётся в совершении преступления, но требование о причинении имущественного вреда удовлетворяет, то есть выплачивает деньги, например, налоги.

Признание вины есть подтверждение психического отношения к деянию не тогда, когда человек говорит о содеянном, а в момент совершения деяния, то есть важно то, как он относился к деянию в момент его совершения. Это и есть вина. Адвокат, советуя не признавать вину и рекомендуя удовлетворить требование о возмещении вреда, руководствуется ложным пониманием смысла вины. Фактически такой двойственный совет содержит в себе признание вины, то есть сейчас обвиняемый не признаёт вину, а в момент совершения деяния он действовал осознано виновно. Значит, тогда он осознавал, что он или преступил право, или относился безразлично к своим поступкам с точки зрения права. Ему было безразлично, нарушал он право или не нарушал. И только сейчас, отдавая требуемое материальное благо, он понял, что действовал неправомерно.

Если же обвиняемый не считает, что он правопреступник, а наоборот, никому вреда не причинял и предъявляемые к нему в суде требования являются неправомерными, то нельзя ничего никому отдавать добровольно. Иначе такое отдавание своего имущества будет аналогично тому, как если бы удовлетворить любое требование первого встречного на дороге, а потом жаловаться, что отдавшего своё имущество ограбили. Нет, он сам отдал, это не ограбление, а сделка дарения. Ибо умысел у отдавшего был на дарение. Попросили, а он отдал.

Поскольку абсурд преодолевается с помощью логики, понимание которой зависит от способности суждения, то в основу совета о признании кладутся всевозможные рассуждения. Например, все дела разные, это особенность дела, лучше будет, ничего не поделаешь, иначе будет хуже, обвинители учтут и так далее до бесконечности. Каждый из таких аргументов может быть верен в суждении, если не нарушается аргумент более высокого порядка, который кладётся в предыдущее суждение. Иначе говоря, в основе всей цепи рассуждений, то есть собственно доказательства, должно лежать какое-то общее правило, которому должна быть подчинена вся система суждений.

Замечание. Рассудительное преодоление абсурда – это предмет умственной деятельности только адвоката. Обвиняемый не способен ни во время, ни после судебного процесса оценить правильность суждений адвоката, как бы они ни были верны или ложны. Потому что любой обвиняемый постоянно пребывает с пороком воли и сознания. У подсудимого остаётся одно – вера. Однако скажи, кто твой адвокат, и я скажу, кто ты.

Парабола. Об атаке и пленении.

Адвокат обыденный весьма часто замечает, что нет никакой разницы между случаями, когда обвиняемый не признаёт своей вины и не отдаёт требуемых от него денег или иного добра, или когда вины не признаёт, но отдаёт всё, что от него требуют, если наказание суд назначает одинаковое в обоих случаях. Более того, адвокат обыденный убеждён, что если не отдать добровольно пусть и незаконно требуемое от него добро, то наказание будет ещё суровее.

Действительно, какая может быть разница между солдатами, идущими в атаку на пулемёты, и солдатами, сразу же сдавшимися в плен врагу? И наступающие солдаты гибнут в атаке, и сдавшиеся врагу будут умирать в плену. А может быть, даже в плену меньше умрёт, чем погибнет в бою. Какая же разница между гибелью в бою и смертью в плену?

Добавление. О признании и пытке.

Были времена, когда пытка считалась обязательным способом получения правдивых показаний. Без пытки нет правды. Поэтому, если кто-то признавался в совершённом деянии до пытки, то такое признание не принималось за полную правду. Такое признание рассматривалось как способ избежать пытки. Поэтому признавшегося всё равно подвергали пытке. И если уже под пыткой выспрашиваемый ещё раз подтвердит данные им ранее показания, то эти показания считались правдою. Таким образом, пытка – это способ обретения правды расследователем; где пытка, там и правда; пытка – это не причина правды, а условие для получения правды.

В нынешние времена формально пытка в её примитивном понимании или средневековом виде (рвать мясо, загонять иголки под ногти, дробить кости) запрещена. Но проблема правды для расследователей осталась. Пытки не стало, а как увериться расследователю, правду ли ему сказали или оболгали себя? Расследователь в сомнении. А может быть, обвиняемый сознался только для того, чтобы избежать наказания, не быть осуждённым к лишению свободы? Для расследователя и поныне остаётся непреложным правилом: правда та, которая сказана в страдании. За правду пострадать надо – вот правило. Пытка заменяется другим страданием – тюрьмой, то есть лишением свободы. Чем не пытка? Если во время или после отбытия наказания сознавшийся подтвердит ранее сказанное, то тогда можно признать это правдою. Признанием не избежать пытки, или наказания.

Паттерн. О бесовской природе физической боли.

Люди юридической профессии должны знать и всегда помнить своё место на земле. Они вторичны вообще, адвокатов оправдывает только их малозначительность в когорте юридических профессий по отношению к тем профессиям, которые создают материальные блага, на ком Земля держится. Это, в первую очередь, крестьяне, а также инженеры, врачи, учителя… Но никак не следователи (начальные обвинители), прокуроры и судьи. Есть труд конкретный, крестьянский, и абстрактный, который идёт вслед за крестьянином. Цивилизация – это прогресс абстрактного труда. Результат труда отдель но взятого человека всё более и более абстрактен. Каждый отдельно взятый человек не создаёт конечный результат труда, то есть результат для окончательного потребления самим человеком для удовлетворения его первых и необходимых потребностей, таких как хлеб.

Абсолютный труд – это труд крестьянский. Крестьянин создаёт благо, абсолютное для людей и вообще для живых существ. Поля крестьянином не возделаны – нет дичи. Кто этого не знает, тот не знает жизни природы.

За крестьянским трудом следует труд врача. Врач создаёт благо для человека, защищает и оберегает его телесное здоровье. Здоровье – это когда тело не мешает духу. Это аксиома, достаточная без ссылки на авторитеты философии. Врачевание – абсолютный труд, уступающий лишь труду крестьянскому. Крестьянин питает, кормит самоё жизнь, которую дал Бог. Врач имеет дело со здоровьем человека, с физической болью человека. Освобождение человека от телесной боли даёт простор духу, освобождает волю, предоставляет право выбора. Физическая боль (болезнь) – это барьер между человеком и Богом.

Боль – от сатаны. Конечно, Бог попускает сатане причинять людям боль, особенно в тех случаях, когда люди сами своими греховными делами идут ей навстречу. И Бог даёт людям шанс извлечь из этой боли урок правильного поведения и смирения. Но всё это не снимает вину с самого непосредственного источника боли и всякого зла. Бог попустил Иуде предать Иисуса, и это даже было учтено Промыслом об исполнении миссии Богочеловека, но личная вина Иуды в этом преступлении нисколько не уменьшается. «Впрочем Сын Человеческий идёт, как сказано о Нём; но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предаётся: лучше было бы тому человеку не родиться» (Матф. 25:24).

Сатана, чтобы отвратить человека от Бога, насылает на человека физическую боль. Боль тела – это сатанинская вожделенная цель эстетического удовольствия (наслаждения) людей, обладающих властью над другим живым, будь то человек или животное. Всякий человек, подвергающий другого человека боли ради своего эстетического удовольствия, есть человек сатанинский, одолеваемый бесами, и он сам есть средоточие бесов.

Пытка, то есть причинение человеку телесной (физической) боли, от сатаны, а не от Бога. Издевательство над телом человека, подвергание тела человека физическим страданиям есть сатанинское деяние. Таким издевательством является неправильное лишение свободы. Конечно, всякий лишивший другого свободы, то есть несправедливо надругавшийся над другим и его ближними, надругавшийся ради своего эстетического удовольствия, ради своего удобства и телесной приятности, из смердяковщины, будет гласить, что он надругался над другим по правилу закона. Но такие заявления есть извращение права, сущности права как насилия. Такой суд от сатаны.

Глава 2. Абсурд и иной разум в суде по “делу Йукоса”

§ 1. К вопросу проявления инопланетного правосудия, или О нейролингвистическом влиянии на суд

“Как известно, доказательства создаются преступлением, а это обязывает следствие исходить из того материала, который имеется в действительности, учитывая все отличительные качества этого материала”.

Академик Андрей Януарьевич Вышинский. Теория судебных доказательств в советском праве.– Москва, Юридическое издательство Министерства юстиции СССР, 1946. С. 209

Ч а с т ь п е р в а я. Общая

Однажды, излагая в надзорной инстанции прошение по уголовному делу, адвокат был изумлён доводу судьи, который оказался роковым в судьбе его доверителя. Судья покровительственно пояснил адвокату, что “вексель в уголовном праве, совсем не то, что вексель в гражданском праве”. Причину этой юридической сентенции тогда ни адвокат, ни его коллеги объяснить не смогли.

Адвокаты, следователи, прокуроры и судьи, прежде чем начать заниматься своим ремеслом, заканчивают одинаковые институты (юридические) и изучают одинаковые учебные дисциплины. Участвуя в семинарах, сдавая зачёты и экзамены, все, более или менее правильно, усваивают и понимают пройденный материал.

После окончания вузов, поступив на службу Закону, эти люди вдруг начинают руководствоваться в своей практической деятельности не приобретёнными теоретическими знаниями, а некой смесью права и абсурда, что приводит в конечном итоге к появлению судебных актов, не подлежащих пониманию и вообще здравому восприятию.

Результатом является невозможность обжалования таких актов в высших судебных инстанциях и попыток их оценки с точки зрения простого здравого смысла. Эти люди оправдывают наступивший результат несовершенством законодатель ства и невозможностью при существующих законах при нимать справедливое и правильное со всех точек зрения решение.

Навсегда останется загадкой, как очевидные и простые вещи истолковываются таким образом, что абсолютно любое действие, при его оценке этими людьми, вдруг становится преступным. При этом человека, совершившего такие действия, объявляют преступником и для обоснования своего вывода ссылаются на нормы закона, не имеющие никакого отношения к данному случаю. Также, обосновывая необходимость применения какой-либо меры процессуального принужде ния и наказания, эти люди доходят до полнейшей абрака дабры.

Для наглядности сделанного утверждения следует привести примеры. В последнее время этих примеров набралось огромное количество, особенно при изготовлении уголовных дел о преступлениях в сфере экономической деятельности.

Так, следователь описывает какие-либо фактические обстоятельства из жизни предпринимателя. Изложение начинается с момента регистрации им юридического лица, а дальше последовательно описывается текущая хозяйственная деятельность коммерческой организации. Выводом из этой писанины является утверждение, что этот предприниматель совершил, например, мошенничество.

Далее вновь приводится полностью идентичное (то есть копия) первому описание событий и действий и квалифицируется уже как, например, легализация денежных средств, нажитых преступным путём.

Потом эти же события и действия квалифицируются как третий состав преступления – коммерческий подкуп.

Все эти утверждения доказываются огромным массивом различных документов, именуемых доказательствами преступной деятельности. В качестве доказывания приведённых утверждений (совершённых преступлений) используются: устав юридического лица, банковские карточки с нотариально заверенными образцами подписей, договоры, платежные поручения и тому подобные документы, появившиеся в уголовном деле в результате обысков и выемок в различных организациях. Подобных доказательств набирается тысячи страниц, расположенных непонятно по каким принципам в десятках томов уголовного дела.

Суд, “оценивая эти доказательства”, приходит к выводу, что обыски и выемки проведены в соответствии с нормами процессуального закона, все постановления подписаны надлежащими лицами, в протоколах имеются подписи понятых, допросы проведены уполномоченными на то должностными лицами с соблюдением всех процессуальных прав допрашиваемых.

Далее, все эти “доказательства” ложатся в основу приговора.

При всем при этом ни следователь, ни суд не указывают, а почему вдруг описанные в материалах дела события и обстоятельства являются преступлением. То есть любое действие произвольно называется преступным, без каких-либо попыток разъяснить, а в чём собственно состоит его преступность.

Ещё одно пояснение. Наличие у гражданина конституционного права само по себе может быть основанием для его ареста.

На первый взгляд, данное утверждение выходит за все грани разумного. Но это только на первый взгляд. На самом деле всё обстоит иначе. Так, в Конституции России закреплено право гражданина свободно передвигаться, свободно выезжать за пределы страны и беспрепятственно возвращаться в неё. Для того чтобы реализовать это право, гражданам выдаются заграничные паспорта. Но, получив заграничный паспорт, гражданин одновременно становится носителем основания для собственного ареста. В уголовном деле, обосновывая необходимость содержать человека под стражей, суд в постановлении указывает, что гражданина необходимо содержать в изоляторе, поскольку обвиняемый может скрыться за границу, так как он обладает Конституционным правом выезда из страны и въезда в неё, и с целью реализации этого права ему был выдан заграничный паспорт, который в соответствии с законом находится у него на руках.

Самое удивительное, что правильность этого абсурдного по сути утверждения признаётся и другой стороной, которая вместо того, чтобы обратить внимание на его глупость, просто пытается сдать суду паспорт.

При назначении наказания закон обязывает суд учитывать личность подсудимого, семейное положение, состояние здоровья, наличие на иждивении нетрудоспособных членов семьи, прошлые судимости.

И суд строго руководствуется такой обязанностью. И исполняет свою обязанность наипрямейшим способом. Вынося приговор, суд указывает, что учитывает и отсутствие судимости, и положительные характеристики, и тяжкое заболевание, и наличие находящихся на иждивении жены и малолетнего ребенка… и назначает почти верхний предел предусмотренного законом наказания. Получается, что само по себе наличие всех этих обстоятельств и фактов является основанием для применения самого строгого наказания.

Но абсурд и глупость поразили не только правоохранительную и судебную системы. Абсурд и глупость всё больше входят в нашу жизнь под видом её необходимой составляющей. При этом вводящие эти составляющие в жизнь искренне убеждены в том, что делают и говорят совершенно правильные вещи.

Например, можно в интересах Столицы изменить Закон “О праве граждан на свободное передвижение”. И обосновать такое изменение физиологическим образом: “Москва – это сердце России. И если сюда будет слишком большой приток крови, то есть мигрантов, то можно заработать инфаркт. Дей ствующий закон о праве граждан на свободу передвижения антифизиологичен”.

Конечно, распорядительный орган может написать в декабре предписание, которым неблагонадежную в политико- идеологическом смысле Коммерческую организацию обязать озеленить тундру ко второму февраля следующего года. И в распоряжении подчеркнуть, что в случае невыполнения поручения “виновный будет привлечен к ответственности согласно действующему законодательству”.

Поскольку людей, делающих такие утверждения и творящих подобные вещи, нельзя назвать необразованными, то объяснить это недостатком образования и правовой культуры также нельзя. В данном случае может быть только один вывод.

Исторические архивы всех стран пестрят сообщениями о таинственных пришельцах из космоса.

Фильм режиссера Питера Медака (Peter Medak) “Особь-2” наглядно демонстрирует, как это бывает в жизни. Пришельцы вселяются во взрослых людей, занимающих значимые в государстве должности. Они искренне пытаются выполнять обязанности, сообразные должности, но в силу неземного происхождения допускают ошибки. Их мозг только наполовину может впитать интеллект, необходимый для адекватного восприятия действительности. Имеющиеся в связи с неземным происхождением пробелы в процессах мышления и являются причиной приведённых выше “недоразумений”. Самый простой пример. Зная алфавит, пришельцы не могут до конца уяснить механизм сочетания букв, образующих слова, в результате чего появляется лекарственное средство, названное ими “Длянос”, или пиво “По-руски”.

Скорее всего, избавиться от пришельцев не удастся, но деятельность государства силами оставшихся коренных жителей планеты необходимо направить на выявление пришельцев и недопущение их к управлению процессами жизнедеятельности государства.

Ч а с т ь в т о р а я. Особенная

Указания судебной инстанции по одному делу с осознанием их юристом.

Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, 2004 год, № 2 (февраль): постановления президиума, решения и определения судебных коллегий Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам, страницы 18–20, тезис третий: “Хищение чужого имущества путём обмана и злоупотребления доверием, совершённое организованной группой, в крупном размере обоснованно квалифицировано по пунктам “а” и “б” части 3 статьи 159 УК РФ”.

Далее описывается деяние, инкриминируемое осуж дённым как мошенничество. Казалось бы, все должны ожидать от Судебной коллегии Верховного Суда России юридического анализа состава преступления. Ибо соглас но одному из основных принципов уголовного права, отраженному в статье 8 Уголовного кодекса России, основанием уголовной ответственности является соверше ние деяния, содержащего все признаки состава преступления.

Состав (определение) мошенничества как вида хищения содержит восемь обязательных признаков такого деяния, то есть:

(1) противоправность деяния виновного;

(2) корыстная цель у виновного;

(3) безвозмездность изъятия имущества для виновного;

(4) изымаемое имущество должно быть чужое для виновного;

(5) имущество изымается в пользу виновного или других лиц (но наличие корыстной цели у виновного должно быть);

(6) изъятие имущества должно причинить ущерб соб ственнику или иному владельцу этого имущества (наличие потерпевшего);

(7) изъятие имущества должно быть осуществлено по средством обмана или злоупотребления доверием;

(8) наличие физического лица, которое виновный обманул или чьим доверием злоупотребил (см.: пункт 1 примечания к ст. 158 УК РФ и ст. 159 УК РФ).

Отсутствие хотя бы одного из признаков уже не допускает определять деяние как мошенничество, то есть не позволяет обвинять физическое лицо в совершении хищения в форме мошенничества.

Но Судебная коллегия 10 апреля 2003 года, оставляя приговор областного суда без изменения, а кассационную жалобу без удовлетворения, указала следующее.

Первое указание. “Виновность осуждённых К. и П. в совершении преступлений материалами дела установлена”.

Осознания юриста нет, поскольку тезис о виновности подлежит доказыванию.

Второе указание. “П. и К. создали общественную организацию социальных новаций “А”, председателем совета которой был избран П., а его заместителем – К.”.

Осознание юриста. Пока ничего противоправного не совершено. Каждый право-дееспособный гражданин волен учреждать общественные организации, вести при этом бухгалтерскую отчётность, платить налоги (например, с личного обогащения), собирать членские взносы и расходовать их по целевому уставному назначению.

Третье указание. “Основным содержанием деятельности организации (что осуждённые не отрицали) было приглашение в неё новых членов, которые при вступлении вносили денежную сумму, эквивалентную ХХХХ долларам США. Лица, внесшие данную сумму денег, в свою очередь вовлекали в организацию других лиц, при этом за первого приглашенного, который полностью внёс вступительный взнос (ХХХХ долларов США), они получали сумму, эквивалентную Х00 долларам США, за второго – ХХ0, а если нового члена привлекал ранее приглашенный этим лицом, то – Х0Х долларов США”.

Осознание юриста. Третье указание пока только констатирует факт того, что в общественную организацию принимали членов, которые вносили членские взносы. Если член организации рекомендовал кого-либо для приёма в члены и рекомендованный им принимался в члены организации, то рекомендовавший поощрялся денежной премией (вознаграждением). Каждый принимаемый в члены человек знал о член ских расходах и возможном вознаграждении в случае активного вовлечения других членов в организацию. Пока обыденное сознание юриста не находит ничего противоправного в дей ствиях взрослых людей – членов общественной организации. Как видно из Указания, посторонние люди, не члены организации, никаких денег этой организации не давали. Нарушения гражданского законодательства не обнаруживается. Нельзя же перечислить все гражданские законы, которые не нарушили члены организации. Ибо правила формальной логики не позволяют давать определения через отрицание.

Четвёртое указание. “Доводы о том, что устав общественной организации “А” зарегистрирован в государственных органах и поэтому деятельность организации соответствует законодательству, признаны судом необоснованными, поскольку устав не предусматривал вида деятельности, которым фактически занимались руководители организации П. и К.”.

Осознание юриста. В Указании отсутствует название (обо значение) вида деятельности, в целях которой была создана организация “А”. Если под видом деятельности в Указании понимается приём новых членов в организацию, основанную на членстве, и уплата членских взносов, то такой приём и внесение взносов вообще не является ни деятельностью, ни видом деятельности, ни целью организации. Поэтому в уставе никак такое нельзя написать. В противном случае, если следовать логике Указания, то стоило написать в уставе организации “А”, что целью или видом её деятельности является приём членов в организацию, сбор членских взносов и поощрение членов за привлечение в организацию новых членов, как суд обязательно признает такую деятельность соответствующей законодательству. Пока никак не удается осознать, какому законодательству не соответствовал устав, если в нём не указан вид деятельности – приём членов, и какому законодательству этот же устав соответствовал, если бы в нём был указан такой вид деятельности. Далее, деятельностью занимается сама организация, все её члены, а не её “руководители”.

Пятое указание. “Аргументы П. и К. об информированности приглашенных в организацию “А” об условиях её деятельности необоснованны. Как видно из показаний потерпевших, свидетелей, а также из материалов дела, П. и К. была разработана целая система вовлечения в организацию граждан с целью ввести их в заблуждение и убедить отдать свои денежные средства”.

Осознание юриста. Наконец-то. Все вправе ожидать, что в последующих указаниях будет установлена противоправность деяний П. и К., то есть какие нормы права ими были нарушены. Поскольку речь идёт об общественной организации и членских отношениях, то, вероятно, нарушены будут именно нормы гражданского права. А также будет объяснено, каким образом взрослые люди были обмануты, как в результате обмана они заключили гражданско-правовые сделки, которые, конечно же, суд должен признать недействительными. Более того, надо ожидать, что суд признает такие сделки противоречащими основам правопорядка и постановит всё полученное сторонами по сделкам обратить в доход федеральной казны. Ведь на это всё существуют гражданские законы. Последуем за логикой Указаний.

Шестое указание. “Вовлекаемые в организацию лица приглашались в престижные помещения – в гостиницу “Ц.”, учебно-информационный центр администрации Области и в др. Собрания проводились полусекретно, при входе стояла охрана, совершая досмотр с помощью металлоискателя. У приглашенных отбирались письменные обязательства о конфиденциальности и неразглашении сведений о деятельности организации “А”.

Осознание юриста. Недоумеваем. Так что же противоправное совершили П. и К., а также все другие члены организации “А”? Получается, никому и ни с кем нельзя быть в любых зданиях, поскольку облечённый властью кто-то может решить, что это здание “престижное” и поэтому посещение его может стать составной частью объективной стороны преступления – мошенничества. Потом, собрания могут быть секретными или несекретными. Полусекретного ничего не бывает. Хотя вопросы “секретности” – это тема государственной тайны, а не общественных организаций. Предположим, что собрания проводились “секретно”. Но ведь там собирались только члены организации для обсуждения своих членских вопросов, а не революционеры-заговорщики. Таким образом можно обвинить любой государственный орган в том, что он собирается “секретно”. А раз “секретно”, то не иначе как в целях совершения преступлений. Признаком “полусекретности”, согласно Указанию, является наличие охраны у входа и досмотр с помощью металлоискателя. Как это понять? Если бы охраны не было и досмотра не было, то тогда собрания были бы абсолютно “секретными” или абсолютно “несекретными”? С другой стороны, где нынче не стоит охрана? И в зданиях судов охрана есть. В некоторые суды, особенно арбитражные, даже участнику процесса трудно пройти. Не делать же из наличия охраны вывод о преступности лиц, находящихся за охраной или под охраной. А требование от членов организации не разглашать сведения о деятельности организации – это личное дело самой организации. И к Закону такое требование не имеет никакого отношения. Хотя бы потому, что существует обширный законодательный перечень сведений, которые не являются конфиденциальными. И есть огромное количество организаций, которым любая организация обязана предоставлять любые сведения. Последнее противоречие этого Указания: если все члены не должны разглашать сведения о деятельности организации, то как же эти же члены будут стремиться пополнить свою организацию новыми членами? Ведь все старые и новые члены были осведомлены о деятельности организации и формах её существования.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: