Глава 1. ЦЕЛЬ ИССЛЕДОВАНИЯ 24 страница

Адвокат также пояснил, что сторона защиты хочет получить разъяснения не с точки зрения оценки неких деяний на соответствие их запретам, содержащимся в законе, а с точки зрения разъяснения некоторых особенностей материального права, в частности в сфере налоговых правоотношений.

На противодействие стороны обвинения адвокат ответил суждением в форме импликации: если все заданные государственным обвинителем вопросы судом не сняты и признаны имеющими отношение к уголовному делу, то и чисто правовой вопрос адвоката тем более имеет отношение к делу. Адвокат вспомнил о принципе равенства сторон и выразил недоумение, почему, когда он, адвокат, ссылается на нормы Налогового кодекса России и просит специалиста разъяснить что-то непонятное стороне защиты, это встречает сопротивление со стороны обвинения.

[Примечание. Адвокаты ни разу не поинтересовались у обвинительного органа, а в чём заключается неправомерность деяний их подзащитного, какой он нарушил закон, какую правовую норму. Государственный обвинитель ни разу такого закона не назвал. Но адвокаты, по сути, защитили обвинительный орган и решили сами догадаться о законе, который нарушил их доверитель.]

После окончания допроса специалиста адвокат заявил ходатайство о приобщении заключения специалиста. Государственный обвинитель был против приобщения заключения. Суд ходатайство удовлетворил частично, приобщил к материалам уголовного дела документ, озаглавленный как заключение специалиста, и приложения к нему, авторство в отношении которых специалист удостоверил при допросе в судебном заседании в качестве специалиста. Суд не приобщил иные документы и нормативные акты, указанные как приложения к заключению специалиста. Суд указал, что заключение специалиста приобщено для последующей оценки его в совокупности с доказательствами, которые были представлены суду в ходе судебного разбирательства по уголовному делу.

Приобщив заключение специалиста, суд поставил на обсуждение перед участниками процесса вопрос о возможности исследования заключения специалиста путём его оглашения, приобщённого к материалам настоящего уголовного дела. Выслушав мнения сторон, суд посчитал возможным, поскольку заключение специалиста приобщено к материалам уголовного дела, исследовать этот документ для того, чтобы участники судебного разбирательства и суд имели возможность оценивать документ, который озаглавлен как заключение специалиста, в совокупности с иными представленными доказательствами, которые явились предметом исследования в ходе судебного разбирательства по уголовному делу.

Адвокат зачитал вслух заключение специалиста.

[Примечание. Огласив заключение, все удовлетворились “исследованием”. “Исследование” документов в форме зачтения вслух такой же абсурд, как если бы учёные в сфере естественных наук исследовали природу, а инженеры – механизмы только путём созерцания, причем даже с обязательным запретом на размышления о природе.]

Государственный обвинитель поинтересовался у специалиста- юриста, обладает ли он познаниями в области уголовного, материального и процессуального права. Специалист- юрист ответил, что он не считает себя специалистом в области уголовного и, тем более, уголовно-процессуального права. [Примечание. Вопрос и ответ равноценны. А по месту в судебном разбирательстве вопрос и ответ абсурдны.]

[Примечание. Постановка перед экспертами или специалистами- юристами вопросов правового характера ведёт к упразднению самого судебного доказывания. Если адвокат вызывает для разъяснения правовых вопросов правоведов, то и обвинительный орган пойдёт по тому же пути. И у обвинительного органа получится, что сам тезис обвинения станет одновременно и доказательством самого себя. Ибо специалист от обвинительного органа подтверждает виновность и противоправность деяний обвиняемого. Что само по себе есть абсурд. Но начало такому абсурду положил адвокат. Адвокату не нужны никакие “специалисты” по правовым вопросам, адвокат сам себе специалист по правовым вопросам, адвокат призван в суд исключительно в качестве специалиста по правовым вопросам. Бухгалтерский учёт, исчисление налогов, всё входит в предмет юридической специальности.]

Казус. Специалист-юрист и адвокат. Стадия представления доказательств стороной защиты. Адвокат заявляет ходатайство о приобщении к материалам уголовного дела заключения специалиста, данное профессором права. В обоснование необходимости этого заключения адвокат пояснил, что поскольку у стороны защиты вызывает сомнение законность проведения некоторых следственных действий, то сторона защиты обратилась с запросом к известному специалисту по вопросам теории уголовного процесса. Основной вопрос заключался в том, как указал адвокат, имеет ли право следователь, получив в установленном законном порядке санкцию на обыск или выемку, проводить эти следственные действия на основании одного постановления по указанному адресу неоднократно и в разные дни. На указанный вопрос получено заключение. Это заключение нужно стороне защиты для того, чтобы в дальнейшем мотивировать ряд ходатайств об исключении недопустимых доказательств.

Другой адвокат заявил, что нет оснований не доверять заключению, данному известным профессором права.

Государственный обвинитель был против удовлетворения ходатайства, поскольку в документе, именованном заключением специалиста, содержится суждение, которое отнесено к исключительной компетенции судебных органов, а никак не к специалисту, кто бы этим специалистом ни выступал. Государственный обвинитель напомнил, что сторона защиты в период досудебного производства своими правами на обращение в суд не пользовалась. А в настоящий момент имеет место попытка подменить легитимную процедуру нелегитимной. [Примечание. Подсудимый без согласования с адвокатом обратил внимание суда на “юридическую” логику государственного обвинителя, который перепутал, по мнению подсудимого, легитимность с легальностью.] Государственный обвинитель полагал, что любой профессор права может иметь своё суждение относительно того или иного юридического вопроса из той или иной отрасли или подотрасли права. Однако если уголовно-процессуальным законодательством обусловлено, что судебное разбирательство – это не процесс обсуждения теоретических аспектов права, а процесс разрешения уголовного дела, то участникам уголовного судопроизводства надлежит руководствоваться положениями уголовно-процессуального закона. В случае несогласия или наличия желания выяснить, были ли действия того или иного участника уголовного судопроизводства соответствующими закону, сторона защиты должна пользоваться теми правовыми механизмами, которые предусмотрены законодательством, а не сводить судебное разбирательство к процессу дискуссий по теории права. Хотя, возможно, некоторые теоретические разработки профессора права интересны для научных дискуссий, заключил прокурор.

Адвокат не согласился с государственным обвинителем, что судебный процесс – это не место для дискуссий, в том числе и по вопросам теории права. Адвокат подчеркнул, что сторона защиты сталкивается с необходимостью обращения к теории права, потому что вся концепция рассматриваемого уголовного дела вступает в существенные противоречия с теорией права.

Суд отказал в ходатайстве приобщить заключение профессора права как содержащее в себе только выводы о законности производства следственных действий и допустимости доказательств. Суд указал, что вопрос о признании законными или незаконными тех или иных следственных действий и признание доказательств допустимыми или не допустимыми не могут являться предметом исследования каким-либо специалистом, поскольку признание законным либо незаконным конкретного следственного действия и признание допустимым либо недопустимым доказательством в рамках рассмотрения конкретного уголовного дела относится к компетенции суда, рассматривающего уголовное дело по существу. Суд подчеркнул, что на разрешение специалиста не могут быть поставлены вопросы правового характера, поскольку они относятся к компетенции суда.

В части доводов адвоката, который заявил о том, что любые суждения могут быть признаны заключениями специалиста, суд обратил внимание сторон на то, что специалист, как обладающее специальными знаниями лицо, привлекается к участию в процессуальных действиях для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, применении технических средств в исследовании материалов уголовного дела, для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию. Поэтому “суждения” к процессуальному назначению специалиста не относятся.

[Примечание. Как учил адвокатов один из подсудимых, мнение – это не доказательство. Авторитет – не доказательство. Присовокупление всяких мнений правоведов к судебному делу как аргументов в доказывании есть искажение судебного доказательства, абсурдизация судебного процесса. Судья – вершина правоведческой карьеры. Адвокат, прокурор и судья – вот высшие специалисты по правовым вопросам в судебном процессе. Они не нуждаются ни в чьих мнениях. Если они не имеют правовых знаний, то каждый из них не соответствует выбранной юридической специальности. А судебное разбирательство само по себе именно вершина суждений о теории права. Что доказывают Конституционный суд России и дисциплинарный суд адвокатской корпорации. По своей сути, эти два суда только и можно назвать судами права и о праве.]

Казус. Мнение специалиста – не доказательство. Стадия представления доказательств стороной защиты. Адвокат заявляет ходатайство об исключении из уголовного дела недопустимых доказательств, а именно – исключить из числа доказательств протоколы некоторых обысков как полученные с нарушением процессуального закона. В обоснование ходатайства адвокат указывает, что вывод о незаконности проведения этих обысков подтверждается также заключением специалиста, профессором права. В заключении профессора права сказано, что если большой объём работы по выполнению следственного действия или иные обстоятельства препятствуют завершению его в течение рабочего дня, то производство следственного действия может быть перенесено и продолжено в последующие дни. В этом случае о ходе и результатах следственного действия протокол составляется по каждому этапу следственных действий отдельно. В протоколе указывают место, дату следственного действия, время его начала и окончания с точностью до минут. Если в протоколе нет указаний о перерыве в производстве следственного действия и времени его продолжения, то запись в протоколе о времени окончания следственного действия означает, что закончена юридическая сила разрешения суда на обыск или выемку. Суд даёт разрешение на проведение действия, а не на неограниченные по количеству действия. Поэтому, в случае необходимости производства повторного (дополнительного) обыска или выемки в данном объекте требуется новое разрешение.

Государственный обвинитель был против удовлетворения ходатайства адвоката, потому что все действия следователя были законными.

Суд отказал в удовлетворении ходатайства, поскольку не усмотрел оснований для его удовлетворения. Суд указал, что адвокат не должен был в обоснование своего ходатайства ссылаться на заключение профессора права, так как оно не исследовалось в ходе судебного разбирательства.

[Примечание. Исследовать по принятому в этом суде значению означает прочитать вслух с разрешения суда. А что доказывает это неправильно добытое доказательство? Зачем его надо устранять? Адвокату это не известно. Или неправильно добытые и приобщенные к материалам уголовного дела аргументы (документы) действительно есть следы преступных деяний подсудимого? Нет, это не так. Эти документы не имеют никакого отношения к преступлению по той причине, что, как считает сторона защиты, никакого преступления не было. Или это бессмысленное ходатайство, бесцельное?

Ходатайство адвоката вредно и по аргументу. Адвокат превращает самоё ходатайство в самоё доказательство, в довод. Истинность мнения адвоката о незаконности какого-то следственного действия доказывается мнением другого юриста о следственном действии. Мнение специалиста есть мнимое доказательство. Но такой приём адвоката может быть заразителен. С таким же успехом обвинительный орган утверждение о преступлении будет доказывать мнением другого “независимого” юриста о неправомерности действий обвиняемого. Для этого обвинительному органу достаточно будет назначить правовую экспертизу, чтобы эксперт-юрист провел исследование и сделал вывод о наличии в деяниях обвиняемого состава преступления. Этот абсурд будет очевиден для адвоката, потому что это абсурд в действиях обвинительного органа?]

Казус. Адвокат и вопросы специалисту. Стадия представления доказательств стороной защиты. Суд удовлетворил ходатайство адвоката о допросе специалиста по бухгалтерскому и налоговому учёту.

Адвокат задаёт специалисту-бухгалтеру вопрос, необходимо ли располагать полными данными о доходах и расходах организации для определения показателя чистой прибыли? Специалист отвечает, что для того, чтобы определить показатель чистой прибыли, необходимо иметь полные и достоверные данные как о доходах, так и расходах организации, применение иных способов определения чистой прибыли законодательством не предусмотрено.

Адвокат спрашивает специалиста-бухгалтера: с точки зрения методики и практики теории налогообложения какие гражданско-правовые сделки относятся к посредническим сделкам? Специалист отвечает, что посреднические сделки определены в гражданском законодательстве – это сделки по договору комиссии, по договору поручения, агентскому договору. К посредническим сделкам во все периоды относилась деятельность организации, выступающей в роли комиссионера, поверенного или агента по договору комиссии, поручения, агентскому, разъяснил бухгалтер адвокату.

Государственный обвинитель спросил специалиста-бухгалтера, приходилось ли ему когда-либо сталкиваться с мнимым посредничеством? Специалист ответил, что ему неизвестен термин “мнимое посредничество”.

Государственный обвинитель спросил специалиста-бухгалтера, могут ли быть посредниками взаимозависимые лица, а также в случае если под зависимостью понимать подконтрольность посредника и того лица, которому оказываются посреднические услуги, одному и тому же лицу? Специалист разъяснил, что ответ не меняется, если слово “зависимость” заменить “подконтрольностью”, а классификация сделок не зависит от взаимозависимости лиц, такой порядок классификации сделок не предусмотрен действующим законодательством, то есть охарактеризовать сделку как посредническую можно при наличии соответствующего посреднического договора: договора комиссии, договора поручения либо агентского договора, – и условия этого договора должны отвечать условиям соответствующих договоров, предусмотренных Гражданским кодексом; в частности, комиссионер, поверенный, агент ни в какой момент не становится собственником продукции, а взаимозависимость лиц для классификации сделки значения не имеет.

Адвокат не согласился с тем, что прокурор задаёт вопросы, связанные исключительно с Гражданским кодексом, поскольку специалист-бухгалтер не приглашался в качестве специалиста в области гражданского права.

Государственный обвинитель спросил специалиста-бухгалтера, что специалист понимает под налогом? Специалист ответил, что под налогом он понимает обязательный индивидуальный платёж организации, произведенный в форме отчуждения средств, принадлежащих организации, направленный на формирование доходов бюджета.

Казус. Опровержение ущерба адвокатами. Стадия представления доказательств стороной защиты. Обвинительный орган обвиняет подсудимого в причинении ущерба региону. Адвокат знает, что подлежит доказыванию размер ущерба, причинённого преступлением. Чтобы доказать, что региону подсудимый ущерб не причинил, адвокат пригласил в судебное заседание в качестве специалиста профессора экономики с заключением об экономическом положении региона, которому, по мнению обвинительного органа, был причинен ущерб подсудимым. Адвокат заявил ходатайство о приобщении заключения специалиста к материалам уголовного дела в качестве доказательства. Перед тем как суд принял решение о судьбе заключения, специалист был подвергнут допросу.

Основной вопрос, который адвокат задавал специалисту, был ли причинен экономический ущерб региону действиями подсудимого. Государственный обвинитель обращался к суду с заявлением, чтобы этот вопрос судом был снят, так как такой вопрос можно задавать только свидетелю, а не специалисту, это вопрос наводящий и относится к предмету доказывания по другому уголовному делу.

Суд вопрос снял, поскольку он относится к вопросу оценки доказательств по предъявленному подсудимому обвинению, оценки доказательств в их совокупности и, в итоге, к вопросу права, решение которых составляет компетенцию суда, а на разрешение специалисту не могут быть поставлены вопросы права.

Адвокат объяснил суду, что в его вопросе речь идёт только об экономической оценке произошедшего в смысле причинения или отсутствия ущерба и никакого анализа доказательств не содержит, поскольку он не знакомит специалиста с доказательствами, имеющимся в деле.

Суд разрешил адвокату задать, по сути, такой же вопрос.

Государственный обвинитель попросил суд снять вопрос адвоката, так как он не относится к компетенции специалиста, а также поскольку этот вопрос относится к предмету доказывания другого уголовного дела, известного государственному обвинителю.

Адвокат заявил, что это вопрос не наводящий и вопрос задаётся по предмету проведенного специалистом исследования.

Суд снял вопрос по тем же основаниям, которые были судом ранее озвучены по предыдущему вопросу, поскольку это вопрос применения права, которое относится к исключительной компетенции суда.

На снятие судом вопроса адвокат сделал заявление, в котором он сказал, что процессуальным законом не предусмотрено снимать вопросы свидетелю и специалисту, который вызван по ходатайству стороны, которая его допрашивает. Адвокат далее привёл доводы о том, что обвинительный орган скрывает от суда оправдательные документы, в частности, экспертное заключение об отсутствии причинения ущерба региону, которое было в других уголовных делах.

Государственный обвинитель заявил, что он ничего не скрывал, и все доказательства, которые сторона обвинения посчитала нужным, были представлены суду.

Суд, выслушав мнения сторон, решил отказать в приобщении документа с описанием экономической ситуации в регионе, изложив доводы отказа.

[Примечание. Если предъявлено обвинение в совершении хищения, то должен быть ущерб. Если нет ущерба, то чрезвычайного наказания (уголовного) не должно быть. Степень ответственности находится в функциональной зависимости от степени причиненного вреда. Нет вреда, нет ответственности уголовной. Ущерб – категория экономическая. Поэтому без элементарных экономических исследований в судебном расследовании не обойтись. Базовые экономические познания входят в предмет юридических знаний, поэтому предполагается, что они доступны всякому юристу. И никакие экспертизы ему не нужны. Сам адвокат должен раскрыть, доказать, что не было ущерба, а специалист только может ему и другим участникам процесса помочь выразить мысль, пояснить механизм экономических отношений через экономические понятия движения богатств, логику экономических отношений, для преодоления абсурда, внешнего хаоса производства, распределения и потребления материальных благ.

Если суд отклоняет вопрос об ущербе, то, получается, что суду неинтересно, был причинён имущественный ущерб или нет.

Но зачем адвокату вдруг понабилось заключение об экономическом положении региона, об отсутствии причинения региону ущерба? Сторона обвинения тему ущерба затронула, провозгласила ущерб, но никак размер ущерба не демонстрировала, то есть не доказывала размер ущерба, не демонстрировала причинно-следственную связь между действиями подсудимого и наступившим ущербом. Хотя бы по той причине, как указывает сторона защиты, что ущерба никакого причинено не было. На стадии представления доказательств стороной обвинения адвокату никто не сообщил об ущербе региона, о причинах ущерба, чем всё это доказывается. Сам адвокат также не поинтересовался ущербом. Все заслушивались чтением разных документов. Но на стадии представления доказательств стороной защиты адвокат решил сам раскрыть тайну ущерба и доказать свой тезис отсутствия какого бы то ни было ущерба региона. Адвокат решил доказать именно тезис, а не антитезис обвинения, потому что сторона обвинения никакой свой тезис не доказывала. Поэтому тезис адвоката направлен в никуда. Силлогистическое утверждение адвоката, может быть, и было бы интересно, если бы оно противостояло противоположному силлогистическому утверждению обвинительного органа. Адвокат, весь процесс безразлично относившись к доказыванию, считая, что исследование доказательств есть чтение вслух различных текстов и выслушивание рассказов свидетелей о своей жизни, и вдруг решивший самому начать доказывать самим же выдвинутый тезис, остался не понятым ни стороной обвинения, ни судом. Попытка адвоката приступить к доказыванию по силлогистическим правилам была воспринята как чудачество адвоката. Каждое чудачество может быть воспринято как покушение на устои привычной судебной процедуры, где всем всё ясно, всё понятно, обо всём догадываются. Силлогистическая попытка адвоката была пресечена.]

Глава 8. Абсурд допроса следователя как свидетеля

Казус. Допрос следователя как свидетеля. Стадия представления доказательств сторонами. Государственный обвинитель решил допросить в качестве свидетеля одного из следователей, который участвовал в собирании доказательств по рассматриваемому судом уголовному делу. После прокурора адвокаты задали следователю-свидетелю разные вопросы о том, где, как и с кем он производил следственное действие, в частности обыск.

[Примечание. Каждый отдельно взятый вопрос адвоката не был лишён остроумия, то есть умения выискивать противоречия. Но все вопросы в целом были бессмысленны. Потому как никого не интересовало доказательственное значение полученных в результате проведения следственного действия сведений, так называемых судебных доказательств. Никого не интересовало, что хотела этими “доказательствами” доказать сторона обвинения. Соответственно, адвокаты не знали, почему они опасались этих “доказательств”, что этими “доказательствами” будет доказано. И если бы определились, какое обстоятельство эти “доказательства” доказывают, а вернее не доказывают, то сам собой отпал бы вопрос об исключении “доказательств”. А так адвокаты ещё раз продемонстрировали видимость активности.

Наделение следователя статусом свидетеля – довольно странная процессуальная практика. Это процессуальный абсурд. У следователя не может быть статуса свидетеля по вопросам уголовного дела, которое он расследовал. Абсурдна ситуация, когда суд разъяснял следователю права и обязанности свидетеля, предупреждал об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, а главное, напомнил следователю право не свидетельствовать против своих близких родственников. Разве следователь расследовал уголовное дело против своего близкого родственника или породнился с обвиняемым по этому уголовному делу после окончания предварительного следствия? В судебном заседании могут возникнуть ситуации, когда необходимо выяснить какое-либо обстоятельство (факт) именно у следователя. Но у них в судебном следствии не может быть статуса свидетеля. У них свой, специальный статус. В конечном счёте, следователь может быть приглашён в суд для пояснения содержания, например, протокола следственного действия. В частности, для прочтения трудночитаемого рукописного текста протокола, составленного следователем, и уяснения обнаружившихся противоречий. Однако следователь – это не свидетель.

Допрос следователя в суде в качестве свидетеля по вопросам предварительного расследования так же абсурден, как допрос судьи в качестве свидетеля в суде кассационной инстанции по вопросам судебного следствия суда первой инстанции.

Советский и постсоветский судебный процесс не знал случая, чтобы судью вызывали для пояснений в суд кассационной инстанции по приговору (решению), который этот судья выносил. Однако судопроизводство дореволюционной России предусматривало возможность вызова судьи в надзирающий суд для получения пояснений от суда (см.: Устав уголовного судопроизводства. Кн. 1. Глава восьмая. О порядке разбирательства в Мировых съездах. Ст. 167).

Истинный состязательный процесс обязательно предполагает получение такого рода пояснений. Противопоказаний для вызова в кассационную или надзорную инстанцию судей, вынесших приговор, для получения пояснений от них нет и в существующих процессуальных законах. Ведь в них нет запретов на допрос следователей, и тех допрашивают.

По сути, состязание в кассационной инстанции уже приобретает форму оспаривания приговора. Сторона спорит с судьёй, вынесшим приговор. Это не столько иная ступень состязательности, сколько иное качество судебного спора. Спорят с судьёй.

В таком споре должны участвовать только равные, а именно прокурор и адвокат, а не обвиняемый. Поскольку вопрос касается сугубо узкопрофессиональных толкований.

Глава 9. Создание видимости активности в защитительных приёмах

Казус. Ходатайство о прекращении уголовного дела в суде. Стадия представления доказательств стороной обвинения. Адвокат говорит, что подсудимому вменено совершение деяния, которое к настоящему времени декриминализировано. Адвокат просит суд прекратить уголовное дело за отсутствием в деянии состава преступления, так как до вступления приговора в законную силу преступность и наказуемость этого деяния были устранены новым уголовным законом. Адвокат обосновывает своё ходатайство разными установлениями высших судебных иерархических структур.

Подсудимый, подтверждая, что свою вину по предъявленному обвинению не признаёт, не возражал против прекращения уголовного дела по приведённым адвокатом основаниям.

Государственный обвинитель сказал, что преступление, в совершении которого предъявлено обвинение, в настоящее время не декриминализировано и в деяниях подсудимого есть состав преступления.

Суд, отказывая в удовлетворении ходатайства, решил, что нет достаточных оснований для прекращения уголовного дела, а вопрос об обоснованности предъявленного обвинения и наличия в действиях подсудимого состава преступления подлежит рассмотрению судом при оценке всех представленных суду доказательств в совещательной комнате при разрешении дела по существу.

[Примечание. Адвокат борется за процессуальную экономию? Лишь бы уменьшить грандиозность обвинения хотя бы по одному так называемому эпизоду или составу? Если адвокат считает обвинения во множестве преступлений несостоятельными, а именно – что не было самих событий преступлений, то надо ли прикрывать эту несостоятельность видимостью адвокатской активности, борьбой за уменьшение масштаба обвинения? Ведь сторона обвинения ничего не доказывала, она всего лишь объявила об обвинении в чём-то. Адвокат сам облёк обвинение в законообразные формы и стал преодолевать обрисованное обвинение.]

Казус. Ещё раз ходатайство о прекращении уголовного дела. Стадия представления доказательств. Адвокат опять заявляет ходатайство об прекращении уголовного дела по одному из эпизодов в связи с истечением срока давности привлечения к уголовной ответственности. Адвокат напомнил, что ранее суд отказывал в удовлетворении такого же ходатайства по причине того, что ходатайство было заявлено преждевременно, однако на момент заявления этого ходатайства все доказательства исследованы, поэтому настало время рассмотреть ходатайство окончательно. В заявлении адвокат указывает, что сторона защиты оспаривает сам факт совершения преступления, вообще какую бы то ни было причастность к этому подсудимых. Однако в данный момент речь идёт о том, что, вне зависимости от любых обстоятельств, уголовное дело, в силу закона, подлежит прекращению, и суд не имеет права судить людей за действия, по которым истёк срок привлечения к уголовной ответственности.

Государственный обвинитель был против удовлетворения ходатайства, потому что оценка абсолютно всех доказательств начинается после прений сторон, с момента, когда суд удалится в совещательную комнату. Также прокурор рассудил, что в случае, если суд придёт к мнению, что вина подсудимых доказана, но сроки давности привлечения к ответственности истекли, то всё равно постановляется обвинительный приговор, но подсудимые освобождаются от наказания.

Казус. Ходатайство адвоката о личности подсудимого. Стадия представления доказательств стороной обвинения. Адвокат ходатайствует перед судом о приобщении к материалам уголовного дела документов, характеризующих личность подсудимого, поскольку при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого. Представленные адвокатом документы касались профессиональной и деловой подготовки подсудимого. Эти документы помогут суду, по мнению адвоката, объективно оценить личность подсудимого.

Государственный обвинитель заявил, что содержащиеся в документах сведения не имеют значения для уголовного дела.

Суд удовлетворил ходатайство адвоката и приобщил представленные документы к уголовному делу.

[Примечание. Адвокат верит, что его подзащитный хороший человек. Адвокат уверен, что не было самого события преступления. Тогда какое значение имеет личность подсудимого к опровержению тезиса обвиняемого? Абсурд. Это то же самое, как в другом деле подсудимый, которого вразумил, по сути, адвокат, заявил, что он себя виновным не признаёт, никаких преступлений не совершал, но попросил суд, чтобы при вынесении приговора были учтены “смягчающие” вину обстоятельства. А в кассационной жалобе указал, что приговор не только незаконный и необоснованный, но также суд первой инстанции при вынесении приговора не учёл смягчающие его вину обстоятельства. Адвокат обязан знать, что “смягчающие” вину обстоятельства есть только там и тогда, где и когда было совершено преступление, преступник изобличен, раскаивается в содеянном и просит снисхождения. Если нет преступления для стороны защиты, если нет оговора себя подсудимым, адвокату нельзя проявлять видимость активности в сборе “характеристик” своего доверителя. Вместо того чтобы сосредоточиться на главном вопросе обвинения, адвокат направляет свои усилия на негодный для защиты объект – на “личность” подсудимого. Фактически адвокат придаёт своей псевдоактивностью видимость обоснованности выдвинутому против его доверителя обвинению, хотя с этим обвинением адвокат решительно не согласен. Адвокат, в силу абсурдности своего поведения, стал заступником ложного обвинения.]

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: