ВЕРОНИКЕ ТУШНОВОЙ И АЛЕКСАНДРУ ЯШИНУ

Сто часов счастья,

чистейшего, без обмана…

Сто часов счастья!

Разве этого мало?

В. Тушнова

Я не открою, право же, секрета,

Коль гляну в ваши трепетные дни.

Вы жили как Ромео и Джульетта,

Хоть были втрое старше, чем они.

Но разве же зазорна иль позорна

В усталом сердце брызнувшая новь?!

Любви и впрямь «все возрасты покорны»,

Когда придет действительно любовь!

Бывает так: спокойно, еле-еле

Живут, как дремлют в зиму и жару.

А вы избрали счастье. Вы не тлели,

Вы горячо и радостно горели,

Горели, словно хворост на ветру,

Пускай бормочет зависть, обозлясь,

И сплетня вслед каменьями швыряет.

Вы шли вперед, ухабов не страшась,

Ведь незаконна в мире только грязь,

Любовь же «незаконной» не бывает!

Дворец культуры. Отшумевший зал.

И вот мы трое, за крепчайшим чаем.

Усталые, смеемся и болтаем.

Что знал тогда я? Ничего не знал.

Но вслушивался с легким удивленьем,

Как ваши речи из обычных слов

Вдруг обретали новое значенье,

И все – от стен до звездного круженья –

Как будто говорило про любовь!

Да так оно, наверное, и было.

Но дни у счастья, в общем, коротки.

И, взмыв в зенит и исчерпав все силы,

Она, как птица, первой заплатила

За «сто часов» блаженства и тоски…

А в зимний вечер, может, годом позже

Нас с ним столкнул людской водоворот.

И, сквозь беседу, ну почти что кожей

Я чувствовал: о, как же не похожи

Два человека – нынешний и тот.

Всегда горячий, спорщик и боец,

Теперь, как в омут, погруженный в лихо,

Брел как во сне, потерянный и тихий,

И в сердце вдруг, как пуля: «Не жилец!..»

Две книги рядом в комнатной тиши…

Как два плеча, прижатые друг к другу.

Две нежности, два сердца, две души,

И лишь любовь одна, как море ржи,

И смерть одна, от одного недуга…

Но что такое смерть или бессмертье?!

Пусть стали тайной и она, и он,

И все же каждый верен и влюблен

И посейчас, и за чертою смерти!

Две книги рядом, полные тепла,

Где в жилах строк – упругое биенье.

Две книги рядом, будто два крыла,

Земной любви – живое продолженье.

Я жал вам руки дружески не раз,

Спеша куда-то в городском трезвоне,

И вашу боль, и бури ваших глаз –

Все ваше счастье, может, в первый раз,

Как самородок, взвесил на ладони.

И коль порой устану от худого,

От чьих-то сплетен или мелких слов,

Махну рукой и отвернусь сурово.

Но лишь о вас подумаю, как снова

Готов сражаться насмерть за любовь!

1973 г.

X x x

Наша жизнь – как фонарика узкий свет.

А от лучика влево и вправо –

Темнота: миллионы безмолвных лет…

Все, что было до нас и придет вослед,

Увидать не дано нам, право.

Хорошо б лет на тысячу растянуть

Время каждого поколенья,

Вот тогда получился бы путь как путь,

А не наше одно мгновенье!

Но Судьба усмехнулась бы: «Для чего

Вы мечтами себя тревожите,

Если даже мгновенья-то одного

Часто толком прожить не можете!»

1975 г.

РАЗНЫЕ СВОЙСТВА

Заяц труслив, по труслив оттого,

Что вынужден жить в тревоге,

Что нету могучих клыков у него,

А все спасение – ноги.

Волк жаден скорее всего потому,

Что редко бывает сытым,

А зол оттого, что, наверно, ему

Не хочется быть убитым.

Лисица хитрит и дурачит всех

Тоже не без причины:

Чуть зазевалась – и все! Твой мех

Уже лежит в магазине.

Щука жестоко собратьев жрет,

Но сделайте мирными воды,

Она кверху брюхом тотчас всплывет

По всем законам природы.

Меняет окраску хамелеон

Бессовестно и умело.

– Пусть буду двуличным, – решает он. –

Зато абсолютно целым.

Деревья глушат друг друга затем,

Что жизни им нет без света.

А в поле, где солнца хватает всем,

Друг к другу полны привета.

Змея премерзко среди травы

Ползает, пресмыкается.

Она б, может, встала, но ей, увы,

Ноги не полагаются…

Те – жизнь защищают. А эти – мех.

Тот бьется за лучик света.

А вот – человек. Он сильнее всех!

Ему-то зачем все это?

1968 г.

ДРУГ БЕЗ ДРУГА У НАС ПОЛУЧАЕТСЯ ВСЕ…

Друг без друга у нас получается все

В нашем жизненном трудном споре.

Все свое у тебя, у меня все свое,

И улыбки свои, и горе.

Мы премудры: мы выход в конфликтах нашли

И, вчерашнего дня не жалея,

Вдруг решили и новой дорогой пошли,

Ты своею пошла, я – своею.

Все привольно теперь: и дела, и житье,

И хорошие люди встречаются.

Друг без друга у нас получается все.

Только счастья не получается…

1980 г.

ТЫ ДАЖЕ НЕ ЗНАЕШЬ

Когда на лице твоем холод и скука,

Когда ты живешь в раздраженье и споре,

Ты даже не знаешь, какая ты мука,

И даже не знаешь, какое ты горе.

Когда ж ты добрее, чем синь в поднебесье,

А в сердце и свет, и любовь, и участье,

Ты даже не знаешь, какая ты песня,

И даже не знаешь, какое ты счастье!

1984 г.

«ВЕРХОВНЫЙ СУД»

Я окончил новые стихи,

Только в сердце – никакого счастья.

За какие новые грехи

Буду взыскан я «верховной властью»?

Вот она к машинке подойдет,

Вынет лист. Потом, за словом слово,

Трижды все внимательно прочтет

И затем произнесет сурово:

– Любопытно было бы узнать,

Кто эта загадочная дама,

Что тебя жестоко и упрямо

Столько лет заставила страдать?

– Нет, – скажу я, – что ты, дорогая!

Не меня, героя моего.

– Вот, вот, вот! Выходит, ничего

Я уже в стихах не понимаю?

Вон, смотри: в предутреннюю рань

Героиня над письмом склонилась.

Кто эта бессовестная дрянь?

И к кому душою устремилась?!

– Да пойми, что это же не я.

Просто людям вздумалось влюбляться…

– Я – не я и лошадь не моя?

Полно! Хватит, друг мой, завираться! –

И вздохнет загадочно и хмуро:

– Весь сюжетец для отвода глаз!

Я ж прекрасно знаю эту дуру,

Слава богу, видела не раз!

– Кто она? Откуда и какая?

Я могу поклясться хоть венцом!..

-А такая, милый, а такая –

С самым пренахальнейшим лицом! –

Я вскипаю: – Спор наш, как для рынка!

Ты же не больна и не пьяна!

– Не пьяна. Но если я жена,

То отнюдь не значит, что кретинка. –

И вот так мы можем препираться

Год, и два, и до последних дней.

Что мне делать с лирикой моей?!

И куда несчастному податься?!

Может, вправду, как иную веру,

Выбрать новый и спокойный путь

И, забросив лирику, шагнуть

В детскую поэзию, к примеру?

Только кто мне все же поручится,

Что жена, сощуря мудрый глаз,

Не вздохнет: – Задумал притвориться?

Я ведь знаю, кто эта лисица,

И встречала дрянь эту не раз!

1991 г.

СУДЬБЫ И СЕРДЦА

Ее называют «брошенная»,

«Оставленная», «забытая».

Звучит это как «подкошенная»,

«Подрезанная», «подбитая».

Раздоры – вещи опасные,

А нравы у жизни строги:

Ведь там, где все дни ненастные,

А взгляды и вкусы разные,

То разные и дороги.

Мудрейшая в мире наука

Гласит, что любви не получится,

Где двое мучат друг друга

И сами все время мучатся.

Сейчас выяснять бессмысленно,

Кто прав был в их вечном споре.

Счастье всегда таинственно,

Зато откровенно горе.

А жизнь то казнит, то милует,

И вот он встретил другую:

Не самую молодую,

Но самую, видно, милую.

Должно быть, о чем мечталось,

То и сбылось. Хоть все же

Любимая оказалась

С судьбою нелегкой тоже.

И вот он, почти восторженный,

Душой прикипел влюбленной

К кем-то когда-то брошенной,

Обманутой, обделенной.

И странно чуть-чуть и славно:

Была для кого-то лишнею,

А стала вдруг яркой вишнею,

Любимой и самой главной!

А с первою, той, что в раздоре,

Кто может нам поручиться,

Что так же все не случится

И счастье не встретит вскоре?!

Покажутся вдруг невзгоды

Далекими и смешными,

И вспыхнут и станут годы

Празднично-золотыми.

Ведь если сквозь мрак, что прожит,

Влетает к нам сноп рассвета,

То женщин ненужных нету,

Нету и быть не может!

И пусть хоть стократно спрошенный,

Стократно скажу упрямо я:

Что женщины нету брошенной,

Есть просто еще не найденная.

Не найденная, не встреченная,

Любовью большой не замеченная.

Так пусть же, сметя напасти,

Быстрее приходит счастье!

1983 г.

РОССИИ

Ты так всегда доверчива, Россия,

Что, право, просто оторопь берет.

Еще с времен Тимура и Батыя

Тебя, хитря, терзали силы злые

И грубо унижали твой народ.

Великая трагедия твоя

Вторично в мире сыщется едва ли:

Ты помнишь, как удельные князья,

В звериной злобе, отчие края

Врагам без сожаленья предавали?!

Народ мой добрый! Сколько ты страдал

От хитрых козней со своим доверьем!

Ведь Рюрика на Русь никто не звал.

Он сам с дружиной Новгород подмял

Посулами, мечом и лицемерьем!

Тебе ж внушали испокон веков,

Что будто сам ты, небогат умами,

Слал к Рюрику с поклонами послов:

«Идите, княже, володейте нами!»

И как случилось так, что триста лет

После Петра в России на престоле, –

Вот именно, ведь целых триста лет! –

Сидели люди, в ком ни капли нет

Ни русской крови, ни души, ни боли!

И сколько раз среди смертельной мглы

Навек ложились в Альпах ли, в Карпатах

За чью-то спесь и пышные столы

Суворова могучие орлы,

Брусилова бесстрашные солдаты.

И в ком, скажите, сердце закипело?

Когда тебя, лишая всякой воли,

Хлыстами крепостничества пороли,

А ты, сжав зубы, каменно терпела?

Когда ж, устав от захребетной гнили,

Ты бунтовала гневно и сурово,

Тебе со Стенькой голову рубили

И устрашали кровью Пугачева.

В семнадцатом же тяжкие загадки

Ты, добрая, распутать не сумела:

С какою целью и за чьи порядки

Твоих сынов столкнули в смертной схватке,

Разбив народ на «красных» и на «белых»?!

Казалось: цели – лучшие на свете:

«Свобода, братство, равенство труда!»

Но все богатыри просты, как дети,

И в этом их великая беда.

Высокие святые идеалы

Как пыль смело коварством и свинцом,

И все свободы смяло и попрало

«Отца народов» твердым сапогом.

И все же, все же, много лет спустя

Ты вновь зажглась от пламени плакатов,

И вновь ты, героиня и дитя,

Поверила в посулы «демократов».

А «демократы», господи прости,

Всего-то и умели от рожденья,

Что в свой карман отчаянно грести

И всех толкать в пучину разоренья.

А что в недавнем прошлом, например?

Какие честь, достоинство и слава?

Была у нас страна СССР –

Великая и гордая держава.

Но ведь никак же допустить нельзя,

Чтоб жить стране без горя и тревоги!

Нашлись же вновь «удельные князья»,

А впрочем, нет! Какие там «князья»!

Сплошные крикуны и демагоги!

И как же нужно было развалить

И растащить все силы и богатства,

Чтоб нынче с ней не то что говорить,

А даже и не думают считаться!

И сколько ж нужно было провести

Лихих законов, бьющих злее палки,

Чтоб мощную державу довести

До положенья жалкой приживалки!

И, далее уже без остановки,

Они, цинично попирая труд,

К заморским дядям тащат и везут

Леса и недра наши по дешевке!

Да, Русь всегда доверчива. Все так.

Но сколько раз в истории случалось,

Как ни ломал, как ни тиранил враг,

Она всегда, рассеивая мрак,

Как птица Феникс, снова возрождалась!

А если так, то, значит, и теперь

Все непременно доброе случится,

И от обид, от горя и потерь

Россия на куски не разлетится!

И грянет час, хоть скорый, хоть не скорый,

Когда Россия встанет во весь рост.

Могучая, от недр до самых звезд

И сбросит с плеч деляческие своры!

Подымет к солнцу благодарный взор,

Сквозь искры слез, взволнованный и чистый,

И вновь обнимет любящих сестер,

Всех, с кем с недавних и недобрых пор

Так злобно разлучили шовинисты!

Не знаю, доживем мы или нет

До этих дней, мои родные люди,

Но твердо верю: загорится свет,

Но точно знаю: возрожденье будет!

Когда наступят эти времена?

Судить не мне. Но разлетятся тучи!

И знаю твердо: правдой зажжена,

Еще предстанет всем моя страна

И гордой, и великой, и могучей!

1993 г.

МАЛЕНЬКИЕ ГЕРОИ

В промозглую и злую непогоду,

Когда ложатся под ветрами ниц

Кусты с травой. Когда огонь и воду

Швыряют с громом тучи с небосвода,

Мне жаль всегда до острой боли птиц…

На крыши, на леса и на проселки,

На горестно поникшие сады,

Где нет сухой ни ветки, ни иголки,

Летит поток грохочущей воды.

Все от стихии прячется в округе:

И человек, и зверь, и даже мышь.

Укрыт надежно муравей. И лишь

Нет ничего у крохотной пичуги.

Гнездо? Смешно сказать! Ну разве дом –

Три ветки наподобие розетки!

И при дожде, ей-богу, в доме том

Ничуть не суше, чем на всякой ветке!

Они к птенцам всей грудкой прижимаются,

Малюсенькие, легкие, как дым,

И от дождя и стужи заслоняются

Лишь перьями да мужеством своим.

И как представить даже, что они

Из райских мест, сквозь бури и метели,

Семь тысяч верст и ночи все, и дни

Сюда, домой, отчаянно летели!

Зачем такие силы были отданы?

Ведь в тех краях – ни холода, ни зла,

И пищи всласть, и света, и тепла,

Да, там есть все на свете… кроме родины…

Суть в том, без громких слов и укоризны,

Что, все порой исчерпав до конца,

Их маленькие, честные сердца

Отчизну почитают выше жизни.

Грохочет бурей за окошком ночь,

Под ветром воду скручивая туго,

И что бы я не отдал, чтоб помочь

Всем этим смелым крохотным пичугам!

Но тьма уйдет, как злобная старуха,

Куда-то в черный и далекий лес,

И сгинет гром, поварчивая глухо,

А солнце брызнет золотом с небес.

И вот, казалось, еле уцелев,

В своих душонках маленьких пичуги

Хранят не страх, не горечь и не гнев,

А радость, словно сеятель посев,

Как искры звонко сыплют по округе!

Да, после злой ревущей черноты,

Когда живым-то мудрено остаться,

Потокам этой светлой доброты

И голосам хрустальной чистоты,

Наверно, можно только удивляться!

Гремит, звенит жизнелюбивый гам!

И, может быть, у этой крохи-птицы

Порой каким-то стоящим вещам

Большим и очень сильным существам

Не так уж плохо было б поучиться…

1993 г.

ИМЕНЕМ СОВЕСТИ

Какие б ни грозили горести

И где бы ни ждала беда,

Не поступайся только совестью

Ни днем, ни ночью, никогда!

И сколько б ни манила праздными

Судьба тропинками в пути,

Как ни дарила бы соблазнами –

Взгляни на все глазами ясными

И через совесть пропусти.

Ведь каждый, ну буквально каждый,

Коль жить пытался похитрей,

Встречался в жизни не однажды

С укором совести своей.

В любви для ласкового взгляда

Порой так хочется солгать,

А совесть морщится: – Не надо! –

А совесть требует молчать.

А что сказать, когда ты видишь,

Как губят друга твоего?!

Ты все последствия предвидишь,

Но не предпримешь ничего.

Ты ищешь втайне оправданья,

Причины, веские слова,

А совесть злится до отчаянья:

– Не трусь, покуда я жива!

Живет она и в час, когда ты,

Решив познать иную новь,

Бездумно или виновато,

Как пса бездомного куда-то,

За двери выставишь любовь.

Никто тебе не помешает,

И всех уверишь, убедишь,

А совесть глаз не опускает,

Она упрямо уличает

И шепчет: – Подлое творишь!

Стоит она перед тобою

И в час, когда, войдя во вкус,

Ты вдруг задумаешь порою

Урвать не самый честный кус.

Вперед! Бери и не робей!

Ведь нет свидетельского взгляда!

А совесть сердится: – Не надо! –

А совесть требует: – Не смей!

Мы вправе жить не по приказу

И выбирать свои пути.

Но против совести ни разу,

Вот тут хоть режьте, скажем сразу,

Нельзя, товарищи, идти!

Нельзя ни в радости, ни в горести,

Ни в зной и ни в колючий снег.

Ведь человек с погибшей совестью

Уже никто. Не человек!

1976 г.

АПТЕКА СЧАСТЬЯ

(Шутка)

Сегодня – кибернетика повсюду.

Вчерашняя фантастика – пустяк!

А в будущем какое будет чудо?

Конечно, точно утверждать не буду,

Но в будущем, наверно, будет так:

Исчезли все болезни человека.

А значит, и лекарства ни к чему!

А для духовных радостей ему

Открыт особый магазин-аптека.

Какая б ни была у вас потребность

Он в тот же миг откликнуться готов:

– Скажите, есть у вас сегодня нежность?

– Да,с добавленьем самых теплых слов!

– А мне бы счастья, бьющего ключом!

– Какого вам: на месяц? на года?

– Нет, мне б хотелось счастья навсегда!

– Такого нет. Но через месяц ждем!

– А я для мужа верности прошу!

– Мужская верность? Это,право, сложно…

Но ничего. Я думаю, возможно.

Не огорчайтесь. Я вам подыщу.

– А мне бы капель трепета в крови.

Я – северянин, человек арктический.

– А мне – флакон пылающей любви

И полфлакона просто платонической!

– Мне против лжи нельзя ли витамин?

– Пожалуйста, и вкусен, и активен!

– А есть для женщин «Антиговорин»?

– Есть. Но пока что малоэффективен…

– А покоритель сердца есть у вас?

– Да. Вот магнит. Его в кармашке носят.

Любой красавец тут же с первых фраз

Падет к ногам и женится на вас

Мгновенно. Даже имени не спросит.

– А есть «Антискандальная вакцина»?

– Есть, в комплексе для мужа и жены:

Жене – компресс с горчицей, а мужчине

За час до ссоры – два укола в спину

Или один в сидячью часть спины…

– Мне «Томный взгляд» для глаз любого цвета!

– Пожалуйста! По капле перед сном.

– А мне бы страсти…

– Страсти – по рецептам!

Страстей и ядов так не выдаем!

– А мне вон в тех коробочках хотя бы,

«Признания в любви»! Едва нашла!

– Какое вам: со свадьбой иль без свадьбы?

– Конечно же, признание со свадьбой.

Без свадьбы хватит! Я уже брала!..

– А как, скажите, роды облегчить?

– Вот порошки. И роды будут гладки.

А вместо вас у мужа будут схватки.

Вы будете рожать, а он – вопить.

Пусть шутка раздувает паруса!

Но в жизни нынче всюду чудеса!

Как знать, а вдруг еще при нашем веке

Откроются такие вот аптеки?!

1967 г.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: