Философский структурализм и его эволюция.

Структурализм - конкретно-научная методологическая ориентация, выдвигающая в качестве задачи научного исследования выявление структуры объектов, с. возник в начале 20 в. в ряде гуманитарных дисциплин (лингвистика, литературоведение, психология и др.) как реакция на плоский эволюционизм позитивистского толка. Он использует структурные методы исследования, разработанные в математике, физике и др. естественных науках. Для С. характерно: углубленное внимание к описанию актуального состояния исследуемых объект тов, выяснению внутренне присущих им вневременных свойств, стремление к четкому различению исследуемых объектов и исследовательских средств и соответственно отказ от приоритета изолированных фактов и фиксирование отношений между фактами или элементами изучаемой системы. При изучении объекта С. предполагает движение от первичной организации наблюдаемых фактов в рамках исследовательской задачи к выявлению и описанию внутренней структуры объекта (его иерархии и взаимосвязей между элементами каждого уровня): и, далее, к созданию теоретической модели объекта о ее интерпретацией в исследуемом материале. На развитие С. в ряде наук оказало влияние создание семиотики, идеи Ф. Соссюра в лингвистике, Леви-Строса в этнологии, Л. С. Выготского и Пиаже в психологии, а также разработка металогики и метаматематики (Фреге, Гильберт). Нек-рым общим для С. предметом исследования можно назвать процессы деятельности, опосредствуемые общением их участников с помощью знаковых систем. Такими системами для С. выступают: естественный язык, первобытные социальные и культурные структуры и т. п. Применение структурных методов в конкретных науках дало положительные результаты: напр., в лингвистике оно позволило решить задачи, связанные с описанием бесписьменных языков, дешифровкой неизвестных письменностей методами внутренней реконструкции языковых систем и т. д. Идеи С. играют определенную методологическую роль и в объединении междисциплинарных исследований явлений культуры, в сближении гуманитарных и естественных наук при сохранении их специфики. Однако широкое распространение структурных методов в различны» сферах знания породило необоснованные попытки возвести С. в ранг философской системы и в качестве таковой противопоставить др. философским системам, в т. ч. марксизму. Подобные попытки, игнорирующие познавательные границы, к-рые свойственны С., как и всякой конкретно-научной методологии, являются абсолютно неправомерными и подвергаются справедливой критике в работах советских ученых, а также зарубежных философов-марксистов. Антиисторическому подходу к понятию структуры, отрицанию внутренних противоречии как источника развития и изменения структур объектов марксистская философия противопоставляет методологические принципы диалектического анализа, получившие глубокое выражение в «Капитале» Маркса.

Чаадаев.docx

30. П.Я. Чаадаев "Философические письма". Историософия

Петр Яковлевич Чаадаев (1794-1856) – мыслитель, не примыкавший ни к одному из идейных и общественно-политических движений своего времени. Он был близок к тайным декабристским обществам, но не принимал участия в восстании 1825 года. Был участником московских философских кружков 30-40-х годов, но не разделял полностью идеи ни одного из них.

Особенно он симпатизировал идеалам средневековой католической Европы, критиковал Российское государство и его историю, но при этом не был настощим западником. Был религиозен, но не примкнул к религиозно-философскому учению. И хотя Герцен назвал его одним из мучеников русского освободительного движения, Чаадаев не был революционером.

Свои «Философические письма» Чаадаев написал в 1828-1830 годах. Публикация части их, озаглавленная «Философические письма к Г-же ***. Письмо первое», вызвала ряд отставок и ссылок причастных к публикации, а Чаадаева принудили дать подписку «ничего не печатать».

Главное направление размышлений Чаадаева – философское осмысление истории. Историософичность – это особенность русской философской мысли, и Чаадаев продолжатель традиции. Но он мало интересовался конкретным фактами и внешней канвой.

Чаадаев стремился к обобщению фактов, осмыслению истории. Пытается соединить философию истории с нравственной философией, антропологией и гносеологией.

Чаадаев считал философско-исторический уровень рассмотрения проблем человеческого существования высшей степенью обобщения, так как здесь лежит «правда смысла», отличная от «правды факта». «Правда факта» отыскивается естественными науками и эмпирической историей («динамической», «психологической»), которая разбирается только с индивидуумами. Но он отталкивается от изречения Паскаля, что «вся последовательная смена людей не что иное, как один и тот же постоянно сущий человек». Человек стремится к преодолению своей отдельности и к осознанию себя как существа социального, нравственного, носителя определенной культуры и традиций.

Однако у него предметом философии истории становится не просто такой человек, рядовой, с конкретными цивилизационными проявлениями, а человек как существо, причастное к Богу и носящее в себе «зародыш высшего сознания». История иррациональна, потому что управляется высшей волей божественного Провидения.

Чаадаев отвергает гегелевскую философию истории, уничтожающую свободу воли. Славянофильство тоже появилось, по Чаадаеву, в России из-за приложения гегелевского учения об особой роли каждого народа «в общем распорядке мира».

Основная установка философии Чаадаева – христианский провиденциализм. История провиденциальна, все совершила пришедшая с неба мысль. Однако человек действует как свободное существо, обладающее разумом, и великие личности разных времен повлияли на ход истории.

С тех пор как установилось христианство как главная истина, история получила ясный вектор развития – установление Царства Божьего, которое Чаадаев понимает и как богословскую, и как метафизическую идею, как осуществление красоты, истины, блага в чаемом совершенном человеческом обществе.

Черты этого общества надо искать «в большой семье христианских народов», в христианских ценностях, сплотивших западный мир и поставивших его во главе цивилизованного человечества.

Весь восток, особенно Китай, он называл сферой «тупой неподвижности», а сплотил западный мир и поставил его во главу цивилизованного человечества западный тип христианства. Россия же – вне истории, она не принадлежит ни Востоку, ни Западу, а все потому, что она сделала «роковой выбор», избрав восточную разновидность христианства.

После июльской революции 1830 года во Франции и после европейских революционных событий 1848 года Чаадаев изменил идеализированный взгляд свой на Запад.

Решающим условием приобщения России к цивилизации считает Чаадаев преодоление самобытного характера русской жизни и культуры. У него нет нигилистического отношения к истории России в «Апологии», что было в «Философических письмах». Но он пишет о необходимости перехода от «инстинктивного патриотизма» к «сознательному патриотизму».

В письмах к Тургеневу в 30-е годы новый этап обнаруживается. «Незападное» бытие России начинает представляться некоторым преимуществом. Он пишет, что дело России в мире есть политика рода человеческого, что у России «другое начало цивилизации». Надо переоценить себя, и тогда мы сможем «выйти из лужи» и пойти вперед, потому что мы пришли позднее других, но есть опыт веков.

В письме Пушкина к Чаадаеву (1936) есть критика. Признавая самобытность русской истории, Пушкин утверждал, что русская христианская история может представляться «нечистой» только с католической точки зрения. История России есть пример служения всеобщим европейским интересам, особенно в период нашествия Орды, во время наполеоновских войн и т.д.

Чаадаев задумался: «Что такое Россия?». Начал записывать размышления в форме писем, их было 8, они получили название «Философические письма». Написаны в 1828-1831 на французском языке. Публиковать их Чаадаев не собирался, писал в стол, давал почитать друзьям. Ажиотажа не было.

В 1836 один из знакомых Чаадаева Надеждин (главред «Телескопа») опубликовал первые из писем, их пропустила цензура. Эффект разорвавшейся бомбы, скандал. Журнал тут же закрыли, цензора отправили в отставку, главреда – в ссылку. Чаадаева объявили сумасшедшим и посадили под домашний арест. Широкая публика обвиняла его в клевете, грязной сатире, требовала его выслать. Студенты требовали оружие – отомстить за поруганную честь России.

1937 – статья «Апология сумасшедшего». Два рода любви: к родине и к истине.

Он пишет, что Россия – странная. Эта странность связана с тем, что она существует как бы вне времени. Всякая великая культура имеет великое прошлое, время юности. У России такого не было – все заимствовано. И нет будущего. Будущее присутствует в настоящем всегда – в форме плана, цели, проекта, замысла, предназначения. Существование России бессмысленно. Что-то есть только на отрезке происходящего.

Нам просто не повезло. В основе развития общества – развитие религии, понимание божественного замысла. Мы позаимствовали у умирающей Византии мертвую религию – православие.

Нестяжательство – легче верблюду пройти сквозь угольное ушко, чем богатому попасть в рай. Нет смысла накапливать богатство. Главное начнется потом, деньги – грязь.

Нищий и юродивый – главные герои православия. Не умеют активно жить здесь и сейчас.

Европейские страны живут осмысленно, строят царство божие на земле. Мы не можем остановиться и задуматься, не хотим думать о своем предназначении.

Пути всего два:

- мы Европа, которую надо догнать

- мы не Европа, у нас особый путь

Чаадаев поставил этот вопрос так четко, что после него никто не мог его обойти – «Европа мы или нет?».

Напечатали письма в 1906 году малым тиражом с купюрами – 5 из 8, затем в 1933. полностью прочитать их смогли только в 1989 году.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: