Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Недействительность юридической сделки. - Терминология. - Сделки несостоявшиеся и условные 1 страница




 

Выше мы установили понятие юридической сделки (с. 78), в состав которого, наряду с другими признаками (волеизъявление, пределы гражданской правоспособности лица), мы ввели и достижение этим актом воли изменения того правоотношения, на которое волеизъявление направлено.

При наличности всего своего состава данная сделка (усыновление, брак, завещание, купля-продажа, залог и т.д.) будет заключать в себе не только акт воли, производящий известный юридический эффект, но и самый эффект, им вызванный. Браком будет установлено правоотношение супружеское, усыновлением - родительское, куплей-продажей, залогом - имущественное, личное или вещное, определенного содержания. Также и в отрицательном смысле, разводом, эмансипацией, отказом принять товар при наличности известных пороков вещи, погашением долга.

В этих условиях мы имеем налицо сделку (установляющую или прекращающую правоотношение) в связи с ее эффектом, эффективное юридическое волеизъявление.

Образование сделки с этой полнотой ее состава может требовать не одного волеизъявления, а или одновременного, или последовательного наступления еще других волеизъявлений или событий, которыми окончательно определяется весь производимый этим комплексом данных юридический эффект. Существуют, как было показано выше, сделки, юридический эффект коих не связан с "восприятием" волеизъявления субъекта сделки кем-либо, и есть сделки, включающие в себя такое восприятие (empfangsbedurftige u. nichtempfangsbedurftige, выше. С. 86), существуют сделки, эффект волеизъявления коих поставлен в зависимость от наступления или ненаступления событий известной квалификации (выше, сделки условные).

Во множестве случаев эффект изменения гражданских правоотношений наступает под влиянием нескольких последовательно наступающих волеизъявлений, односторонних или договорных, из коих каждое отдельно взятое производит свой эффект, более или менее интенсивный, и только в результате всего последовательного ряда таких отдельных актов образуется то окончательное изменение правоотношения, для коего предшествующие акты составляли лишь подготовительные шаги. Примеров легко найти много из самых различных областей системы гражданского права. Таковы для брака - согласие родителей, сговор, обручение, венчание, запись в метрические книги, для пересвоения недвижимости - купчая, совершаемая, под опасением недействительности, у нотариуса (Полож. о нот. части. Ст. 66, при 3-х свидетелях, 85), утверждаемая старшим нотариусом по месту нахождения имущества (там же. Ст. 158), через что акт становится крепостным, оглашаемая известным порядком и сопровождаемая вводом во владение (там же. Ст. 179, Уст. гр. суд. Ст. 1424 и след.). Ряд подобных последовательных операций нужен для установления и прекращения залога недвижимости.

Каждая отдельная сделка и каждая сделка, образующая часть последовательного ряда подготовительных моментов целой юридической операции, имеет свой состав, свои реквизиты, условливающие ее эффект, и свой эффект. Натурально, здесь, в составе общей части, мы имеем рассмотреть только общие учения, общие основы, коими определяется юридическая сила сделки, или отрицательную сторону того же явления, общие учения бессилия, неспособности, непригодности данных реквизитов сделки для ее эффекта, для образования ее полного состава, т.е. для изменения данного правоотношения.

Выше мы рассмотрели положительную сторону общего учения о юридической сделке. Мы анализировали ее состав в этом смысле. Уже в ряду тех учений нам пришлось в отдельных явлениях (принуждение, ошибка, симуляция и прочее) отмечать пороки волеизъявления, несоответствие внешнего и внутреннего строения сделки, как отрицательную сторону ее состава.

Данный состав волеизъявления не достигает цели, не производит того юридического эффекта, на который рассчитан и который ему свойственен. Взятая в своих общих чертах и в целом составе эта отрицательная сторона учения о сделке также необходима и существенна для правильного понимания природы юридической сделки, как и ее положительная сторона.

Сведенное к одному фокусу это будет учение о недействительности юридической сделки.

Выше мы установили понятие волеизъявления, как деловой, к определенной практической цели направленной юридической операции. Это negotium, это юридическая сделка, Rechtsgeschaft! He составляет ли этот отрицательный признак, недействительность, отсутствие делового исхода, юридического эффекта волеизъявления прямого отрицания понятия сделки? Сделка, которая ни к чему не ведет, ungultiges, unwirksames Rechtsgeschaft, negotium nullum, nullius momenti, должна ли все же именоваться сделкой, не составляет ли она в этом своем составе безразличного для юридического обмена явления, которое, как простой факт, не нужно и не следует отмечать особым юридическим термином?

Логически такое игнорирование в учении о сделке явления, не носящего необходимых для состава понятия признаков, было бы несомненно правильным. И, тем не менее, мы встречаем в терминологии литературной и законодательной это отступление от строго требования логики повсюду.

Некоторые современные цивилисты (особенно Беккер) причисляют все учение о недействительности юридической сделки к самым запутанным (zu den verworrensten) во всей юриспруденции и указывают как на одну из главных причин этой путаницы ошибочность в употреблении терминов (Leonhard). Этот недостаток замечается не в каких-либо неудавшихся опытах литературной обработки вопроса, но в самых серьезных работах, наконец, и в таком крупном, коллективном цивилистическом труде, какой представляет собой новое немецкое гражданское Уложение.

Мы не остановимся на изучении и оценке именно этого крупнейшего явления современной юриспруденции в особенности; но те сомнения, которые этот кодекс вызвал в литературе по занимающему нас вопросу, нельзя оставить без внимания и в учении о недействительности юридической сделки вообще. В дальнейшем мы будем иметь в виду терминологию этого учения в германском кодексе и особенно технические недочеты его в нашем действующем законодательстве.

Если мы называем сделкой и такое волеизъявление, которое не производит юридического эффекта, свойственного понятию сделки известного типа, то этот термин, но сопровождаемый необходимо известной его квалификацией, несомненно, перестает угрожать опасностью путаницы понятий. Мы называем монетой денежный знак, служащий орудием имущественного обмена, не только тогда, когда в нем есть необходимые внутренние признаки и способность служить указанной цели, но то же название монеты мы удерживаем и для таких знаков, которые когда-то служили целям обмена, а теперь вышли из обращения, потеряли тот или другой признак ходячей монеты (вес, чекан), или же такие денежные знаки, которые имеют наружное сходство с подлинной монетой и вовсе не имеют ее свойств. Чтобы наименование таких знаков монетой не вело к смешению понятий, надо отмечать специфический признак данной монеты, старинной, стертой, фальшивой, и опасность неточного наименования предмета будет устранена. То же для сделки. Я купил, но вещь, мне проданная, оказывается внеоборотной, нанял, но вовсе не то помещение, которое нужно для торгового предприятия, хотя все признаки, улица, дом, его номер, число комнат в проектированной и в состоявшейся сделке вполне сходятся. Это купля, но без результата подлинной купли, наем, но без свойственного ему эффекта; купил, но то, что не может мне принадлежать, нанял, но ненужное мне вовсе помещение.

Сделка-акт разошлась со сделкой-эффектом, и если мы обозначим признаком недействительности именно сделку-эффект, то в этом словоупотреблении не будет ничего страшного, никакой опасности смешения. Сделка-акт останется куплей, наймом, но без принадлежащего ей эффекта, на который волеизъявление было рассчитано, и в то же время, как мы будем иметь случай показать, эвентуально, с эффектом, тоже юридическим, но не тем, который имели в виду стороны*(217).

Это один повод к путанице в учении о недействительности сделки, когда двоякий смысл слова "сделка" не установлен точно. Независимо от этого и сверх этого употребление термина недействительность, ничтожество сделки в литературе, законодательствах и практике также до такой степени подвержено колебаниям, что, в свою очередь, способно еще усугубить путаницу этого учения.

Сделку квалифицируют как недействительную или ничтожную не только в тех случаях, когда она есть сделка-акт, а не сделка-эффект, но точно так же и в тех, где волеизъявление в юридическом смысле не существует не только как сделка-эффект, но и как сделка-акт. Между тем различать эти стадии развития волеизъявления необходимо не только потому, что юридические последствия таких явлений совершенно неодинаковы, но еще и потому, что методы противодействия волеизъявлениям в том и другом случае вполне различны.

Итак, сделку-акт называют недействительной не только тогда, когда мы имеем налицо законченный состав волеизъявления, но и в тех случаях, когда перед нами одна только предшествующая, незаконченная, незавершившаяся стадия ее развития, на которой не только не может быть речи о сделке-эффекте, о действительности или недействительности сделки, но где сомнению подвергается прямо существование самой сделки акта, наличность ее.

Мы сейчас покажем, что такая неправильность поставки вопроса действительно существует опять не в литературе только, но и в законодательной практике.

Таким образом, для совершения сделки возмездного отчуждения недвижимого имущества крепостное установление, по требованию продавца, заготовляет акт, коим продавец объявляет о продаже им своего имущества за определенную, взятую им цену. Законченная внесением полагающихся по пересвоению недвижимых имуществ пошлин и выдачей из крепостного установления продавцу купчей крепости, операция представляет собой лишь известную предшествующую эффекту сделки купли-продажи стадию, а отнюдь еще не весь состав купли-продажи недвижимости. Закон, предусматривая возможность неуплаты покупщиком цены или другую эвентуальность, не соединяет с этим моментом никакого действия, коим совершается переход права собственности от продавца к покупщику. За этим, в определенный термин, имеет последовать вручение купчей крепости покупщику. Допуская, что такой передачи не произошло, ст. 1424 т. X, ч. I (по изд. 1900 г.)*(218) предоставляет продавцу "просить об уничтожении действительности оного (крепостного акта) то же должностное лицо, которое сей акт совершило, и притом в семидневный срок, считая оный от дня получения акта от старшего нотариуса". По истечении этого срока крепостной акт может быть уничтожен только по суду (там же, in fine).

Что же это за явление? Действительность какого акта подлежит уничтожению? Сделки купли-продажи недвижимости? Должны мы уничтожить сделку-эффект этого содержания? Очевидно, нет, ибо совершение купчей крепости на этой стадии ее развития, раннее вручение акта покупщику, до истечения 7-дневного срока, никакого цивильного эффекта, никакой силы для перехода прав от продавца к покупщику собой не знаменует. Если уничтожению, признанию недействительности подлежит что-либо в этом положении дела, то не сделка-эффект, а разве только сделка-акт. Это именно и выражает ст. 825 т. X, ч. I, определяя, что старший нотариус, удостоверившись, что акт не состоялся, приобщает его к недействительным, отмечает о недействительности оного в крепостной книге и в реестре крепостных дел и возвращает крепостные пошлины (по цене имения), удерживая в пользу казны одну трехрублевую актовую пошлину.

Очевидно, понятие недействительности применено здесь не в том техническом смысле, какой дает ему юриспруденция, относя его именно к сделке, которая представляет собой законченное волеизъявление, направленное на изменение правоотношения, а к такому акту, который безусловно правильнее назвать несостоявшимся не только в смысле сделки эффекта, но даже в смысле сделки-акта. Это не только не купля-продажа, но и не одностороннее волеизъявление, влекущее за собой какие-либо юридические последствия; это предварительная скриптурная операция, канцелярская заготовка документа, удостоверяющего поступление в казну пошлин, и в цивильном смысле, до истечения 7-дневного срока, не влекущего за собой никаких последствий. Указанная выше ст. 825 в начале так и называет подобную продажу несостоявшейся; но тут же, дальше, причисляет акт к недействительным, хотя понятие недействительности и у нас нередко имеет совершенно правильное применение к сделкам законченным и по тому или другому основанию не производящим изменений, на которые они направлены, неэффективным.

То же, что в ст. 825 находим для купчих крепостей, ст. 909 (изд. 1857 г. и послед.) постановляет для несостоявшихся заемных писем, которые, очевидно, за несостоявшейся заемной сделкой не вручены кредитору. Это опять не недействительный заем, а заем несостоявшийся.

Скриптурную операцию, документ, раньше чем он успел, в 7-дневный срок, послужить ступенью или орудием образования сделки купли-продажи, признает несостоявшимся то должностное лицо, которое заготовило этот документ. Уничтожение акта по истечении этого срока может быть произведено не иначе, как по суду.

Для обозначения сделок несостоявшихся, не имеющих всего состава сделки, а одну лишь ее видимость, не волеизъявление, а только документ, внешность операции, une apparence, западные системы знают особый термин. Такой термин определился во французской юриспруденции, хотя он не есть легальный. Несостоявшийся акт не есть недействительный, ни в смысле ничтожества, ни в смысле опровержимости (nullite и annulabilite или rescission). Это acte non avenu, inexistant*(219). Итак, брак - обряд, совершенный между лицами одного пола, или брак - обряд (solennite), на совершение коего не было согласия брачующегося, составляет mariage inexistant, non avenu, для уничтожения коего не нужно признания его недействительности судом, ибо он и независимо от этого признается несуществующим. Этот же вид бессилия сделок имеет место и для других несостоявшихся, недовершенных, в смысле наличности необходимого для их образования состава, сделок, как мы это уже указали выше на образцах купчей крепости и заемного письма, признаваемых недействительными, хотя их было бы вернее назвать несостоявшимися, незаконченными, unfertige, unvollkommene Rechtsgeschafte, negotium inexistens, acte inexistant или non avenu.

Такая же неточность терминологии встречается еще и в другом применении, когда недействительным называют волеизъявление, которого эффект поставлен в зависимость от будущего неизвестного события, чуждого составу сделки и наступление которого не зависит от воли участников сделки. Это есть то, что мы называем условной сделкой, когда условие есть резолютивное. Натурально, если такое условие наступит, то сделка потеряет свой эффект. Но правильно ли рассматривать такую условную, с резолютивным эффектом условия, сделку как недействительную, ввиду того, что она утрачивает, при наступлении разрешающего события, свой эффект? - Ответ не возбуждает сомнений. Такая условная сделка, в самом деле, потеряла свой эффект, но это произошло в силу содержащегося в ее составе условия. Она потеряла эффект под действием именно этого условия, стало быть, признать ее недействительной было бы ошибочным. Она вполне действительна, и в силу этого результат ее будет не положительный, а отрицательный, т.е. ненаступление возможных, при ином исходе события, составляющего условие, последствий волеизъявления. Такой эффект сделки справедливо можно назвать самоуничтожением, Selbstvernichtung, содержащегося в ней волеизъявления, стало быть, актом автономным, совершенно отличным по самому существу от ничтожества сделки, которого вовсе не предусматривал и не хотел субъект сделки и которое наступает по требованию заинтересованного или в силу закона определением суда.

 

Виды недействительности. - Латинская традиция и новые системы. - Попытки свести все учение к общим принципам. - I. Недействительность абсолютная. - Ст. 88 Проекта. - Отношение ст. 88 и 64 Пр. к 138 нем. гр. Улож. - Состав преступного деяния в ст. 64 Пр. - Поощрительная для ростовщичества формула. - Объективный критерий для определения признаков сделки, противной добрым нравам. - Общие характерные юридические черты ничтожества юридической сделки абсолютного. - II. Недействительность относительная. - Характерные черты. - Методы инвалидации

 

Для дальнейшего учения о недействительности юридической сделки мы будем брать, в результате сделанного нами анализа, только тот круг сделок, который является законченным по своему составу и коих стороны не осложнили заранее сами эвентуальной потерей их юридического эффекта при наступлении известных событий, хотя нет сомнений, что и условная сделка может оказаться недействительной независимо от этого осложнения; но в таком случае к сделке условной имеют быть применены общие основы инвалидации сделок.

В этих границах мы имеем в общей части рассмотреть только общие, для любых сделок, не связанных с особенностями того или другого цивильного института, пригодные основы учения о недействительности юридической сделки. Это составляет то, что французские цивилисты называют la theorie des nullites. Такое общее учение о недействительности юридической сделки далеко не исчерпывает трудностей, прикладных к тому или другому институту проблем того же учения. Собственно только в связи с живыми образами конкретного института учение о ничтожестве сделки само является живой чертой его строения и дает законченность самому институту как целому. Стоит вспомнить особенность строения институтов права брачного и связанных с ними вопросов о гражданском состоянии детей, чтоб представить себе неисчерпаемое богатство содержания одного учения о недействительности брака. Со своеобразной окраской то же учение о недействительности, ничтожестве, инвалидации сделки для участников ее совершения, для 3-х лиц, для вещного эффекта сделки, для личных расчетов между ближайшими ее субъектами, является в составе институтов ипотечной системы. Всего этого богатства содержания учения о недействительности сделки в особом его приложении к этой области нельзя вырвать из целого состава института и изложить абстрактно в одной общей Theorie de la nullite. Наконец, такова же область явлений инвалидации тестамента в целом и в отдельных его частях, с бесчисленными нюансами условий, последствий, способов противодействия окончательной инвалидации, полному разгрому актов последней воли в целом их составе или в частностях.

Несомненно, правильным в смысле научного метода было бы, исходя от обильных частностей, искать основ для построения цельного общего учения*(220). Такие опыты с этим учением делались в литературе французской еще в 18-м в., делаются и теперь; но один неудачнее другого. Обыкновенно подавляющая масса деталей, вырванных из живого состава разных институтов, производит безжизненное впечатление и не дает в результате ничего внутренне цельного для всего учения. Одну из позднейших попыток этого рода сделал в обширном двухтомном трактате Solon - La theorie sur la nullite des actes et des conventions de tout genre en matiere civile (не раз изд. после 1835 г.*(221)).

Общую основу для группировки различных видов недействительности сделок берут из латинской традиции и сводят все их разнообразие к двум главным типам, которые определились собственно в позднейшую эпоху развития римского права, в эпоху строения систем институтов цивильного и преторского права. Первоначально, в условиях квиритского формализма, господства в процессе и в сделках legis actionum и к ним приноровленных verba legitima, эффект сделки или был весь налицо, или его, по свойству формальных реквизитов закономерной речи, ipso jure вовсе не было и быть не могло. Разнообразие методов и способов аннуляции сделки стало на очередь в практике лишь в условиях развития формулярного процесса и нового способа формулировать требования и сделки при помощи более свободных, чем verba legitima, формул, так называемых verba concepta. Ничтожество сделки, наступавшее силой легальной нормы, ipso jure, могло в новых условиях преторской юрисдикции быть вызвано содействием претора, сначала путем экстраординарным (cognitio extraordinaria) через in integrum restitutio, или со временем при помощи введения в формулу таких возражений, exceptiones, ответчика, которые, не уничтожая в основе цивильного иска, исключали лишь возможность кондемнации ответчика.

В этих новых условиях юридическая сделка и основанное на ней притязание могла утрачивать свой эффект, стать недействительной не ipso jure только, но наряду с этим еще и по инициативе заинтересованного, при содействии претора, ope exceptionis. Таким образом, наряду с двумя способами укреплять силу сделок, определились в классической системе и два способа их инвалидировать, цивильный и преторский.

Уже у некоторых французских цивилистов XVIII века достаточно ясно сознается общий смысл этой двойственности в учении о недействительности юридической сделки. Если непосредственно латинская традиция не могла найти себе применения в условиях иного исторического процесса образования наших систем, чем в истории римского права, к нашим учениям о недействительности сделок, то все же и у нас наблюдается та же принципиальная двойственность основ этого учения. Для латинского права эта двойственность давала вполне живую историческую основу в составе целого учения о недействительности, составлявшего абстракцию, если не от детального изучения отдельных институтов, то, во всяком случае, абстракцию от вполне жизненного противоположения двух исторически развившихся систем. В современной практике эта же двойственность определялась частью под прямым влиянием латинских преданий. Но и для наших систем она не представлялась чем-либо произвольным, не соответствующим строению наших сделок, наших институтов гражданского права и наших процессуальных способов ограждать неприкосновенность цивильных норм и интересов соучастников совершения юридических сделок. Как в понятии права гражданского вообще, так и в строении отдельных его институтов легко различать наряду с интересами индивидуализма и интересы социальные, общие, которые находят согласование или примирение в юридических нормах наших цивильных систем*(222). При этой двойственности состава норм легко уяснить себе и определить общую основу и для той двойственности, которая обнаруживается в этом учении и в нашей цивилистике, совсем не чуждой дуализма, связанного и у нас прямо с теми же необходимыми элементами, которыми определяется, в тех или иных сочетаниях, жизненная природа любого гражданского института.

У d'Argentre легко различить ту идею, что не все причины или основания (causae) порождают одинаковое действие в вопросе о ничтожестве сделок. Существуют между ними такие, которые поражают сделку сами по себе (ipsum actum per se afficiunt), ex publicis causis. Для них не требуется особого действия, направленного на уничтожение (rescissio), ибо самое несоблюдение закона, нормы делает их ничтожными. Но есть и другого рода ничтожества, которые рассчитаны на причины и интересы приватные, quae privatas causas et interesse respiciant*(223).

Трудно не узнать в этом противопоставлении двух видов недействительности аналогии с указанным выше различием ничтожества сделки ipso jure и ope exceptionis, из коих одно наступает действием самой нормы, ipso jure, автоматически, как выразился образно французский цивилист, другое требует инициативы со стороны заинтересованного*(224).

D'Argentre сводит это противоположение к различию интересов и прав публичных и частных; мы сейчас вернемся к этому вопросу.

Как у французских, так у немецких цивилистов в основу группировки видов недействительности сделок полагают и ныне одно понятие ничтожества или недействительности сделки, Nichtigkeit или Unwirsamkeit, которому дают общий смысл результата противодействия юридическому эффекту сделки, с расчленением его, однако, по методу, которым такой эффект может быть достигаем на два вида ничтожества, которые вполне соответствуют французскому делению nullite на nullite de plein droit и nullite, вызываемой иском, action en nullite или en rescission, т.е. собственно annulabilite.

Савиньи в IV т. своей System (§ 202, 203), поставил в основу деления видов недействительности тоже вполне жизненное противоположение понятий сделки ничтожной, ein nichtiges Rechtsgeschaft, Nichtigkeit, и недействительной в силу предъявленного против нее спора или опровержения, Anfechtung, откуда, по почину Савиньи, вполне привившийся ныне термин Anfechtbarkeit, оспариваемость сделки, em anfechtbares Rechtsgeschaft, опровержимая сделка. Чутье жизненности этого понятия и этих видов ничтожества сделки для современного права, как и для латинского, воздержало Савиньи от детальной разработки учения, оторванного от состава отдельных живых институтов в общей части системы; и его общее учение о недействительности юридической сделки вышло из-под его пера хотя кратким, но выражающим характерные и приложимые к любым сделкам юридически существенные различения видов возможной их недействительности (Unwirksamkeit, Ungultigkeit).

Виндшейд держится, собственно, тех же начал, сообщая целому учению несколько более схоластическое общее обоснование*(225).

Если в основу различия методов инвалидации сделки положено различие интересов и прав публичных и частных (см. выше), то нет сомнения, что предоставить a priori постоянную разграничительную линию для любой системы права - дело невозможное. Это вопросы исторической жизни и положительных систем*(226). К интересам первой категории, несомненно, имеют быть отнесены не только интересы, касающиеся государства, но наряду с ними многое из области интересов социальных, исповедных, чистоты нравов. Строение норм, направленных к ограждению этих интересов, есть обыкновенно императивное или прогибитивное. Они ограждаются независимо от инициативы частного лица, заинтересованного, ex officio, хотя нет ничего принципиально невозможного и для частной инициативы. Нормы, ограждающие приватные интересы, имеют в массе случаев диспозитивный характер, присваивают заинтересованному инициативу противодействия эффекту сделки, угрожающей его интересам, с целью ее инвалидации. Об интенсивности этой инвалидации мы будем иметь случай говорить впоследствии.

Всему учению суждено было очень оживиться в последнее десятилетие ввиду выработки проекта немецкого гражданского Уложения и затем критической разработки его для второго чтения, получившего законодательную санкцию в 1896 г. В этом литературном и законодательном движении определилась настоятельная важность более точной терминологии, о чем мы говорили выше, и с другой стороны, необходимость сообщить способам инвалидации сделок, в практических целях, больше легкости и применительности в смысле метода осуществления, чего именно ищет достигнуть новое германское Уложение.

Это оживление учения о недействительности сделки отразилось очень выгодно не только в немецкой, но и во французской литературе, где особенно проф. Saleilles с большой тщательностью проследил в указанном выше сочинении (Declaration) все движение вопроса и частью даже сопоставил результаты немецкой и французской доктрины в применении к практике.

Что касается отечественного законодательства и литературы, то техническая разработка общего учения о недействительности сделки гораздо скуднее частного приложения разных способов инвалидации к отдельным видам сделок. В литературе мы имеем журнальные статьи, несомненно, практически ценные, и краткие указания на виды недействительности сделок то в общей части учебников и курсов, то в связи с общим учением, об обязательствах из договоров*(227), все с тем же противоположением сделок недействительных ipso jure и только оспариваемых, которое было указано выше.

Нас не удивит, конечно, что эти основы классификации слабо согласованы с действующим законодательством, которое, в свою очередь, не знает постоянных научных традиций и представляет терминологию еще менее выдержанную, чем западные кодексы. Выше мы видели, что недействительными называются сделки несостоявшиеся, которые по-латыни будут составлять negotium inexistens, inane, у немцев unfertige Rechtsgeschafte. Хотя местами ясно различение смысла ничтожества и недействительности сделки, но в общем тот и другой термин употребляются довольно безразлично. Итак, ст. 1529 т. X, ч. I признает в ряде случаев (подлоги, лихоимство, вред государственной казне, расторжение брака, присвоение прав состояния) договор недействительным и обязательство ничтожным в виде общего положения для всех сделок (договорного характера). Но, засим, для отдельных договоров: заем почитается ничтожным, если по судебному рассмотрению найдено будет, что он безденежный, подложный во вред конкурса, произошел по игре и сделан для игры с ведома о том заимодавца (ст. 2014). Однако ст. 2019 о том же займе по игре говорит уже как о недействительном, повторяя то же условие с ведома о том со стороны заимодавца. Завещание, не представленное к явке или утверждению, признается недействительным (ст. 1063) и ничтожным (1066), причем ничтожество завещания в этом случае исцеляется, если заинтересованный докажет наличность оснований, экскульпирующих просрочку. Этих образцов достаточно, чтобы убедиться в ненадежности нашей терминологии*(228).

Проект Гражданского уложения, книга I, Положения общие, публикованная в 1903 году, восполняет почти полный недостаток общих положений по этому предмету в действующем законодательстве. Мы находим их в главе VI разд. III (приобретение и прекращение прав), под общим титулом "Законная сила сделок" (ст. 86-91) и в гл. III того же раздела, в связи с общими положениями о принуждении, ошибке, обмане. Все эти трудные вопросы разработаны в книге первой в таких бледных очертаниях, что ими весьма трудно заменить ту обстоятельную обработку этого общего учения, какую мы находим в составе титула второго 3-го разд. кн. I немецкого гражданского Уложения (ст. 116-144). Ни этой развитой терминологии, ни этой гибкости руководящих норм, ни, наконец, сокращения и упрощения пути к инвалидации сделки, на которое мы укажем позже, наш проект не воспроизвел в бедном количественно и скудном по содержанию цикле сейчас указанных его статей. Однако и в этом бедном составе легко различить те два вида недействительности сделки, которые определились в западной практике учения. Недействительность и здесь связана или с противозаконностью сделки, когда достижение цели сделки воспрещено легальной нормой, или когда сделка противна добрым нравам и общественному порядку (ст. 88). Очевидно, в этих условиях нет необходимости противодействовать эффекту сделки исковыми средствами. Это соответствует понятию ничтожества сделки, наступающего ipso jure. Другой вид недействительности имеет место тогда, когда сила сделки может быть именно оспорена заинтересованными в ее инвалидации лицами, коим это право и присваивается (91). Это будет недействительность, соответствующая по своему строению противодействию силе цивильной сделки преторскими способами, спорность, опровержимость сделки, недействительность относительная в смысле лиц, существующая лишь эвентуально ope exceptionis*(229).






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных