Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Екатерина Михайлова 2 страница




Описываемая работа также относится к интенсивным и краткосрочным. Подходит для отработки травм. Однако претендует и на основательность, свойственную терапиям первого, “классического” списка.

1500 пациентов

Данная работа рассматривает наиболее важные, с моей точки зрения, вопросы психотерапии.

Как подвести пациента к осознанию того, что он в себе носит?

За счет чего организовать смену состояния?

Как добиться того, чтобы результат был устойчивым?

Она является итогом пятнадцатилетних поисков. Метод сформировался в процессе решения психологических и психосоматических проблем более чем 1500 человек, с каждым из которых проведено в среднем 3—5 часовых сеансов.

Введение

Каждому психотерапевту и практикующему психологу хорошо известны свидетельства пациентов об ощущениях в теле. Нет более или менее заметного переживания, которое не сопровождалось бы жжением груди, или болью в голове, или сжатием в животе.

Отношения школ к телесным ощущениям

В классической медицине ощущения принимаются к сведению для уточнения диагноза и слежения за динамикой.

Клиническая психотерапия называет их вегетативным аккомпанементом переживаний.

В психоанализе они служат материалом для толкования и по­строения конструкций, через соматические симптомы “тело сообщает о доминирующей в бессознательном идее”, предметом розысков является мысль, лежащая в основе формирования симп­тома.

В контексте работы юнгианцев тоже могут возникать ситуации, при которых пациенты свидетельствуют о телесных ощущениях в процессе переживания тех или иных архетипических сцен. Но эти ощущения редко попадают в фокус внимания. Большее значение придается смысловой проработке символов.

Гештальт-терапия больше обращает внимание на телесные ощущения — для установления контакта с ними, выяснения их “адресата”, если таковой есть, и завершения связанного с ними незаконченного дела.

Психосинтез не исключает обращения к частям тела, чтобы установить взаимовыгодный контакт между ними. При этом сердце, мозг, желудок, уши, персонифицированные как субличности, могут выяснять свои отношения, однако этот процесс не имеет характера непосредственной работы с ощущениями.

Райхианская телесно-ориентированная психотерапия придает существенное значение анализированию “колец” напряжений на уровне глаз, рта, шеи, груди, живота, таза, образующих “защитный панцирь” организма, задерживающий свободное течение “биоэнергии”, и считает своей важной задачей отработку “мышечной брони”. Однако этот подход работает преимущественно с поверхностью тела.

Эриксоновские гипнотерапевты используют описания телесных ощущений для создания фона достоверности в процессе “мягкого наведения транса”. Телесные ощущения в этой традиции весьма высоко ценятся за их убедительность. С их помощью гипнотерапевты нередко получают от клиентов кредит доверия, который человек склонен давать тому, кто правильно описал хотя бы три компонента его телесных переживаний. Эриксоновский гипнотизер описывает то, что человек ощущает телом, но... думает о другом.

Вот как характеризуются телесные ощущения с точки зрения нейро-лингвистического программирования:“Оценочные мета-ощущения по поводу других восприятий или представлений, также называемые эмоциями, чувствами или висцеральной кинестетикой, которые представлены в области груди и/или живота или по средней линии тела. Эти чувства не являются непосредственными ощущениями/восприятиями, но представлениями, производными от других ощущений/восприятий”*. “Другие ощущения/восприятия” — то есть визуальные, аудиальные и кинестетические — являются в НЛП основным предметом внимания.

Онтопсихология Менегетти придает большое значение познанию врачом собственных телесных ощущений в процессе общения с пациентом и исследования “семантического поля”. Но и здесь обращение к ощущениям носит служебный характер.

Процессуально-ориентированная психотерапия А. Минделла прикасается к ощущениям в ходе работы с “каналами восприятия”.

Известно немало сообщений о телесных сенсациях в процессе сеансов голотропного дыхания по методологии Ст. Грофа.

Можно сказать, что каждая серьезная школа психотерапии так или иначе реагирует на факт наличия телесных ощущений при переживаниях, однако практически ни одна из существующих школ напрямую не работает с ними, оставаясь в рамках опосредованного использования этого феномена. Я бы назвал способ, которым это делается, внешним.

Психокатализ телесных ощущений непосредственно работает с ощущениями, “внутренне” их использует.

Отечественная традиция отношения

к телесным ощущениям

Как реальной силы, заметно сказывающейся на состоянии здоровья наших сограждан, этой традиции скорее нет. Интересы социального эксперимента, на который пошла наша страна, потребовали совершенно особых личных качеств от его участников. И наклонность к интроспекции среди них не числилась. Более того, ее проявления считались едва ли не контрреволюционными. А вспомнить “битвы за урожай” и другие “сражения” на сельскохозяйственных, промышленных и прочих фронтах — на их фоне до ощущений ли в теле?! Эпоха выдвинула своих героев. Но доблесть их состояла не в том, чтобы быть здоровыми, а в том, чтобы быть полезными обществу.

Одна коллега рассказала о том, как в перестроечные времена она принимала группу прибывших в Москву американских феминисток. Вместо долгих объяснений она просто пригласила их в городскую баню... Феминистки заплакали. Они очень живо представили, как должны были относиться к себе женщины, которых они там увидели, и что могло обусловить возникновение таких форм. Особенно поразили их исковерканные суставы.

Хотелось бы сказать: зато души какие у многострадальных российских женщин! И действительно, несмотря ни на что, их отличает способность к состраданию и самопожертвованию. Надо обладать недюжинной силой характера, чтобы перенести все, что перенесли наши отцы и матери, деды и бабушки. Вот если бы еще к этому характеру и опыту страданий добавить культуру “хранения” себя! Культуру отработки последствий переживания обид, забот, беспокойства. Хочется верить, что этот труд внесет вклад в формирование такой культуры.

Внутренняя “традиция”

Так обстоит дело с отношением к себе, и в частности к сигналам тела, на бытовом уровне. К счастью, это не означает, что “во внутренней” традиции нет иного отношения к ощущаемому.

Институт православной церкви, в особенности византийская монашеская традиция исихазма (священнобезмолвия), нашедшая свое развитие именно в среде русского монашества, предлагала очень внимательно относиться к тому, что формируется в сознании верующего.

На меня производит очень сильное впечатление структурность, топографичность описания опыта “хранения ума” христианскими подвижниками. Задолго до появления каких-либо психотерапий они описывали фазы вхождения в страстное состояние и свои способы выхода из тупиковых переживаний. При этом переживания не всегда, но нередко уподоблялись растениям, животным.

Известны выражения “семена”, “корни” страсти. “Лисицы живут в душе злопамятной, и звери укрываются в возмущенном сердце”, — писал в V веке преподобный Нил Синайский (оставил мир в 390 г.; скончался около 450 года). У него же: “Воду возмущает упавший камень, и сердце мужа — худое слово”. “Как дым от тлеющей соломы беспокоит глаза, так памятозлобие — ум во время молитвы”*. Эти описания больше, чем просто красивые литературные обороты, они являются документальными свидетельствами об опыте внутренней работы.

Предметное восприятие души и страстей читается и в следующем отрывке преподобного Исихия: “Отличительное в Ветхом Завете первосвященническое украшение (чистая золотая дщица на груди, с надписью: “Святыня Господня”, — Исх. 28, 36) было преобразованием сердечной чистоты, которое внушает нам внимать дщице сердца нашего, не почернела ли она от греха, дабы (если окажется такою) поспешили мы очищать ее слезами, покаянием и молитвою”**.

“От непрестанной молитвы мысленный в нас воздух чист бывает от мрачных облаков и ветров духов злобы”***. Понятия чистоты или почернения души, качества “мысленного в нас воздуха важны для нас и будут неоднократно упоминаться в книге.

Помыслы греховные “подходят к дверям сердца и, нашедши его, не охраняемым умом, один за другим входят в него, каждый в свое время. Когда какой из этих [...] помыслов, поднявшись к сердцу, войдет в него, то вводит с собою целый рой нечистых помыслов и, омрачив таким образом ум и сердце, раздражает тело и влечет его к совершению срамных дел”****. “Рой нечистых помыслов” — не просто сравнение, это документальное описание того, что происходит.

“Опредмечивание” ощущений в психотерапии

Продолжая разговор о школах, так или иначе рассматривающих ощущения, особенно хочется выделить отечественный метод биоэнергосистемотерапии (БЭСТ), разработанный Е.И. Зуевым (С.-Пе­тербург).

БЭСТ, как никакая другая манера работы, показывает способность человека передавать оператору (человеку, работающему в этой системе) оттенки телесных ощущений. Своеобразие БЭСТ заключается в том, что в процессе как бы массажной, но явно выходящей за рамки механического взаимодействия оператора с пациентом работы (которую, скорее, надо было бы назвать работой по движению ощущений в теле) задаются “странные” вопросы: о консистенции движущихся в организме “ощущений”, о цвете внутреннего пространства и других характеристиках “схемы тела”. Пациент, например, сообщает, что голова наполняется в процессе выполнения манипуляции. “Чем?” — спрашивает оператор. Пациент: “Воздухом (водой, молоком, смолой, свинцом и т.д.)”. За­хватывает БЭСТ-массажист складку над плечом. “Что я взял?” И слышит в ответ: “Птенчика”.

Последователи Зуева аккуратно именуют вызывание образов ощущаемого порождением “иллюзий”, “гипносуггестивным эффектом”. Они используют получаемые необычные данные для регулирования своих оперативных усилий, а также для отвлечения внимания пациента в процессе выполнения процедур мануальной терапии. Представители школы БЭСТ, кроме того, предполагают: “Погружение в образную реальность является составной частью глубинной диагностики, поскольку пациент “выдает” те образы, которые заложены в структурах подсознания. Творческое применение знаний психоанализа имеет здесь безграничные возможности”*. Можно сказать, что психокатализ телесных ощущений есть развитие идей БЭСТ’а именно в направлении психотерапевтического использования способности человека к осознанию “схемы” своего тела.

Спонтанное опредмечивание ощущений

“Камень на душе” — один из образов переживания, наиболее часто предъявляемый пациентами, но отнюдь не единственный. “Медузы”, “осьминоги” страха, сидящие в животе и запускающие свои “щупальца” во все части организма, “облака” тревоги в груди, заставляющие пациента заламывать руки и носиться по помещению, “массы” беспокойства, распирающие лоб, не дающие уснуть, “комки” обиды в груди, мешающие дышать, “шары” отчаяния в горле, выжимающие слезы из глаз (globus hystericus), “змеи” сомнений в голове, “изъедающие” мозги, “стальные пластины” контролирования ситуации в затылке, повышающие артериальное давление до предынсультного состояния, “свинцовые погоны” ответственности на плечах, расплющивающие позвоночник — все это тоже достаточно часто встречающиеся описания пациентами собственных ощущений.

Опредмечивание ощущений в художественной речи

В повседневной и поэтической речи, а также в пословицах нередко проскальзывают выражения типа: “у меня от проблем голова пухнет” (“у меня башню рвет” — в осовремененной модификации), “на сердце кошки скребут”; радость описывается как большая, а горе как тяжелое. В медицине известна, например, “каска неврастеника”, правда, неизвестно, как работать с этой каской. Часть этих и подобных им описаний принимается как нормальная, другая — как “авангард”.

Можно было бы привести немало цитат из популярных песен, например:

“Не ходи к нему на встречу, не ходи,

У него гранитный камушек в груди”.

Или из классических произведений: “Молодая стоит в темной и холодной прихожей, возле чуть теплой печки, греет руки, спину, ждет, когда скажут — “ужинать!” — и, поджав постаревшие, подсохшие губы, думает... О чем? О Родьке? Брехня все это, будто она его отравила, брехня! А если отравила... Господи боже! Если отравила — что должна она чувствовать? Какой могильный камень лежит на ее скрытной душе!”*

Нет нужды пополнять список выдержек, поскольку читатель сам может вспомнить подобные обороты речи, свидетельствующие о телесных ощущениях человека в процессе переживания им того или иного эмоционального состояния.

“Змеи в голове” — не признак шизофрении

Сам я, воспитанник клинической школы, долгое время воспринимал свидетельства пациентов о своих ощущениях как служебную информацию, помогающую установлению диагноза и верификации эффективности проводимого лечения. Если же пациенты сообщали мне о “кинжалах в спине”, “чертях на плечах”, “червях в голове”, на ум приходило слово “сенестопатия”, а за ним — не менее обязывающее сосредоточиться “шизофрения”.

Сейчас, работая в стиле, изучающем конституцию уже не врожденную, генетическую, а нажитую — энергетическую, я чаще встречаюсь со свидетельствами о “странных” ощущениях, испытываемых моими пациентами.

Для меня по-прежнему важна стилистика описания — она может быть эпилептоидно-фотографической, циклоидно-цветистой, шизоидно-заумной, органически-уплощенной. Знание о складе характера пациента остается существенным, но не менее существенно и то, что практически нет человека, неспособного описать ощущаемое. Сам по себе телесный опыт, “ переживания телом ” — явление достаточно будничное, естественное, нормальное и свойственное представителям любых конституционально-генетических складов и культурных слоев.

Телесный опыт, осознаваемый или неосознаваемый, постоянно присутствует в составе нормальной сенсорики человека. Единственная реальная “странность” описаний телесных ощущений в соматопсихотерапевтическом процессе состоит в том, что они делаются в предметной форме, в которой их не запрашивали раньше, — о чем речь пойдет ниже.

Иногда сами пациенты, удивляясь характеру своих осознаний при обращении к ощущениям, спрашивают в смущении: “У Вас много таких сумасшедших, как я?” Осознание ощущаемого в образах не является признаком психической болезни. Скорее наоборот, способность осознавать свидетельствует о психическом здоровье. Если же говорить о болезнях, то на поверку оказывается, что “змеи в голове” скорее являются признаком предынсультного состояния, чем шизофрении.

На определенном этапе наблюдения за предметными описаниями переживаний выяснилось, что результаты самоисследования ощущаемого в теле могут служить, во-первых, для активизации процессов естественной саморегуляции в организме (через включение механизма обратной связи) и, во-вторых, для организации ускоренных изменений в психическом статусе пациента через сосредоточение внимания на этом процессе.

ОБЩИЙ ОБЗОР РАБОТЫ

С ОЩУЩЕНИЯМИ

Если говорить об основных вопросах психотерапии, то они, на мой взгляд, состоят в следующем: как скорейшим образом выйти на психический заряд, расстраивающий состояние человека, “сбивающий его энергетический контур”, — и что с ним делать. Известны психоанализ с его методом свободных ассоциаций и катарсисом в процессе осознания “первосцены”, гештальт-терапия — модифицированная реализация чувств с нахождением “формулы” конструктивного обращения к “адресату” и другие подходы к решению этих вопросов. СПТ реализует особый подход. В диагностике она практикует обращение к телесным ощущениям, нахождение нереализованных переживаний по их “ массе(техникаопредмечивания ощущений), а в терапии — успокоение без предварительных условий, или успокоениебез аннексий и контрибуций(техникаобнуления).

Особый момент — наработка нового.

Фазы работы с ощущениями

Диагностическая

1 “Где?” (Ощущения, связанные с переживанием, — на уровне головы, груди, живота?)

2. “Что?” (Это что-то большое, маленькое? Светлое, темное? Тяжелое легкое? Образ чего имеет?)

Оценочная

1. Бывает больше, меньше?

2. Какие части тела “обесточивает”?

3. Давно, недавно возникло?

4. При каких обстоятельствах?

5. Принесено извне или образовалось изнутри?

6. Какому состоянию соответствует?

7. Служит решению проблем или их усложнению?

8. Хотите ли Вы и дальше жить с этим ощущением или желаете расстаться с ним?

9. Какой процент сил оно концентрирует на себе?

10. Пригодились бы эти силы?

11. Другие вопросы.

Терапевтическая

1. Успокоение.

2. Отложение.

3. Отработка “вторичных образований”.

4. Приложение сил к новым направлениям активности.

Психокатализ телесных ощущений

Суть работы может быть описана так: ощущение в теле, соответствующее определенному переживанию, опредмечивается благодаря вопросам о том, сколько оновесит, какойобъемзанимает,светлымявляется илитемным. И в дальнейшем решается его судьба: ощущение или сохраняется,питается, применяется к жизни в неизменной или модифицированной форме, или же, напротив, человек выбирает успокоение и наблюдает рассасывание этого ощу­щения.

После непродолжительного разговора пациенту предлагается обратиться к своим внутрителесным ощущениям и определить их конфигурацию: где происходит скопление ощущений тепла, тяжести, где, напротив, ощущается недостаток наполнения.

Когда локус переживания выявлен, ведется разговор об оценке этого образования, субъективно ощущаемого внутри тела.

В случае если ощущение негативно влияет на состояние и строй жизни пациента, психотерапевт предлагает ему принять решение относительно этого образования, или соматоструктуры. Правильным исходом этой части работы считается успокоение пациента, сопровождающееся наблюдением за процессом рассасывания, “усушения” исходного образования.

По завершении этого процесса диагностическая фаза повторяется. Ключевой вопрос этой фазы: “Что осталось на месте бывшего образования?” Определяется, как правило, нечто мизерное по размеру, объему, весу, нечто вроде точки или пятнышка. “Нужно ли оно для чего-то?” — уточняется еще раз. И если не нужно, пациент наблюдает очищение организма от остатка переживания, портившего его состояние. Это происходит путем рассасывания, испарения, размывания и т.д. В ряде случаев “точка” просто “улетает”.

Итогом данной части работы становится восстановление равновесия ощущений в теле. Именно на основе этого состояния формируется программа действий на будущее, вырабатывается новый стиль поведения в проблемной ситуации, встреча с которой вызывала сбой в состоянии пациента.

Серия подобных “прочисток” сознания приводит к новому уровню свободы пациента в распоряжении своими психическими силами, к изменениям в его образе жизни.

ДИАГНОСТИЧЕСКАЯ ФАЗА

Пациент приходит в кабинет врача, не всегда зная, с чего начать. Для него очевидно одно: ему плохо. В чем состоит это “плохо”? Как велико количество дорожек, по которым может пойти дальнейшее общение двух людей, один из которых врач, а другой — пациент! И от позиции врача очень многое зависит в выборе пути.

Позиция терапевта

“Я ускользнул от Эскулапа...”

Вспомним, что обычно происходит при обращении человека к “классическому” врачу. “На что Вы жалуетесь?” И жалобы выслушиваются. Собираются данные анамнеза. Затем проводится объективное обследование: перкуссия, аускультация, пальпация, затем — инструментальные и лабораторные исследования. Сумма данных позволяет судить о состоянии определенных органов, выдвигать диагностические гипотезы. Дифференциальная диагностика предполагает выбор наиболее вероятных заключений из поля возможных. В последующем диагноз будет уточняться “ex juvan­tibus”, исходя из оценки хода лечения на основе предварительной гипотезы. Активность врача при этом довольно велика. Пациенту предписано быть “послушным”, “стойко сносить все тяготы службы”.

Таким образом, диагност в этих взаимоотношениях — врач. Инструмент исследования — “клинический аппарат” врача плюс приборы, являющиеся продолжениями его органов чувств. Направление обследования — состояние органов и систем. Позиция пациента — терпеть, как и положено по его статусу (patientis по-латыни — “терпящий”).

Близкая позиция беспристрастного исследования психопатологических феноменов, определения симптомов, синдромов и “нозологической формы” заболевания у психиатров сохраняется до сих пор.

“Хорошо собранный анамнез — половина диагноза” — эти традиции наследует клиническая психотерапия, с одной стороны, допуская участие личности пациента в определении его судьбы, но, с другой, — не переоценивая роль психологических факторов в формировании состояния пациента. (Чрезмерное увлечение психологизированием называется не иначе, как психоложеством). Клиническая психотерапия проявляет интерес к особенностям конституционально-генетического склада личности пациента, а психотерапевту отводит роль наставника, учителя: “Дело пациента — болеть, дело психотерапевта — в его болезни разбираться, правильные лечебные процедуры назначать”.

Врачеватели, обходящиеся без медицинской подготовки, копируют эту позицию эксперта в пародийном виде. “Народный целитель” все знает за своего клиента, все ему расскажет: что было, что есть, что будет, кто ему “сделал”. Его основной инструмент — наитие. Он готов ответить практически на все вопросы, так же как и излечить все болезни...

При явном различии в содержании профессиональный и непрофессиональный подходы объединяет то, что они отводят пациенту роль статиста. (Кстати, далеко не все обращающиеся за помощью отвергают такую пассивную роль. Среди клиентов находится немало откровенных сторонников подобной позиции.)

Директивная позиция врача по отношению к пациенту была особенно характерна для начального этапа формирования психотерапии. Шарко и его школа, Пьер Жане, исследователи феноменов суггестии французские врачи Льебо и Бернгейм, швейцарец Август Форель много сделали в исследовании сомнамбулизма и феноменов истерии и подготовили открытие аффективных истоков симптомов, в частности истерии, Брейером и Фрейдом. Однако их методики также предполагали большую активность врача.

Диалектический метод

Закладывая основы “психологической” психотерапии, Фрейд сделал замечательное движение в сторону большего взаимодействия с пациентом при выявлении, толковании и последующей переработке его состояния. Правда, оставались “пережитки” старого, “гипнотического” периода развития психотерапии: пациент пассивно лежал на кушетке, аналитик был от него отгорожен.

Юнг в значительно большей степени склонялся к “диалектическому методу”. “Если я как психотерапевт чувствую себя по отношению к пациенту авторитетом и в соответствии с этим претендую на то, чтобы знать что-либо о его индивидуальности и быть в состоянии делать о ней верные заключения, то я тем самым расписываюсь в собственной некритичности, поскольку оказываюсь несостоятельным в оценке противостоящей мне личности”*.

Он так описывал особенности “диалектического способа действия, т.е. позиции, избегающей любых методов”:

“Терапевт при этом более не действующий субъект, а свидетель индивидуального процесса развития. (...) Аналитик здесь не вышестоящий, компетентный, судья и советчик, но участник, находящийся в диалектическом процессе так же, как и (теперь уже) так называемый пациент. (...) В отношении врач-пациент взаимно соотносятся две психические системы, и поэтому всякое достаточно глубокое проникновение в психотерапевтический процесс неизбежно приведет к выводу, что из-за индивидуального своеобразия участников отношение “врач-пациент” должно быть диалектическим процессом. (...) Понятно, что более сложным, духовно выше стоящим натурам не поможешь благодушными советами, внушениями и попытками обращения в ту или иную систему. В таких случаях врачу лучше снять доспехи методов и теорий и положиться лишь на то, что его личность стоит достаточно твердо, чтобы служить пациенту точкой отсчета и опоры. При этом надо серьезно взвесить вероятность того, что личность пациента, возможно, превосходит врача по уму, духовности, широте и глубине... Во всех таких случаях врач должен оставить открытым индивидуальный путь исцеления, и тогда исцеление приведет не к изменению личности, а совпадет с процессом индивидуации, т.е. пациент станет тем, кем он в сущности является”**.

На североамериканском континенте Карл Роджерс и другие психологи гуманистического направления провозгласили доверие к собственным способностям клиента к личностному росту.

Значительное развитие этот принцип получает в НЛП, предлагающем воздерживаться от содержательных инструкций и ограничиваться лишь формальными.

Следование процессу клиента является основополагающим принципом процессуально-ориентированной психологии.

Опасность утверждений

Размышляя об опасности утверждений, а тем более внушений (в частности, в процессе психоанализа), В.Т. Кондрашенко и Д.И. Дон­ской замечают: “Существуют определенные трудности в использовании внушения. Одна из них состоит в том, что пациент привыкает к этой регрессивной форме поддержки и использует ее как протез. Вторая трудность возникает, если внушение используется без его последующего осознания. В этом случае внушение аналитика не анализируется и, как следствие, у пациента может сформироваться новый невротический симптомокомплекс. Чаще всего это происходит, когда интерпретация преподносится пациенту как догма”*.

Таким образом, внушения, борясь с одним комплексом, могут породить другой.

 

Подытожим сказанное. Прослеживается тенденция все больше доверять возможностям человека, проходящего лечение, в определении процесса психотерапии. Все отчетливее обозначается принцип взаимодействия, а не воздействия. Двусторонний процесс имеет место при контакте двух людей, независимо от того, что один называется терапевтом, а другой — пациентом. Идет поиск решения проблемы при объединении усилий. Для достижения успеха психотерапевту нет необходимости разыгрывать из себя супермена, все знающего и способного все сделать за пациента.

Человек — самоорганизующаяся система, обладающая достаточными ресурсами. Все, в чем он может нуждаться, — это помощь в использовании ресурсов. Именно из этого вытекает принцип психокатализа в противовес принципам делания чего-либо за пациента, будь то толкование его состояния или выбор полезного для него направления активности.

Соматопсихотерапия (надеюсь показать это) реализует данный принцип в максимально возможной степени. Инструментом “делания” в ней являются вопросы. Но прежде чем говорить о них, обратим внимание еще на некоторые проблемы общего характера, касающиеся, в частности, самоподготовки психотерапевта.

Подводные камни

“Клиника движет психотерапевтом”, — говорил выдающийся отечественный психотерапевт С.И. Консторум. “...Философия жизни человека... направляет жизнь терапевта и формирует дух его терапии”, — в унисон ему утверждал К.Г. Юнг.

Что может помешать реализации этих поистине золотых принципов? Вероятно, есть причины возможных сбоев в их реализации, зависящие от пациента, но мы разберем то, что зависит от психотерапевта. “Врачу исцелися сам” (церк.-слав.) — давно известный принцип. Прежде чем приступать к исцелению ближних, последуй совету дельфийского оракула и “познай самого себя”. (И измени. — А.Е.)

Заслуга внедрения принципа предварительного и параллельного анализа самого аналитика принадлежит Юнгу. Необходимость этого признавал и Фрейд.

Соматопсихотерапевт не меньше, чем психоаналитик или гештальт-терапевт, нуждается в проработке собственного состояния, в познании тенденций собственного реагирования, особенностей своего характера.

Тенденции характера

В соответствии с личностным складом: преимущественно шизоидным, циклоидным или эпилептоидным — может понадобиться отслеживание тенденций к умствованию, любованию собой, властвованию, командованию.

Наличие астенических черт в характере терапевта может приводить к развитию у пациента паразитических черт.

Невротические комплексы

Очевидно, что неизжитый травматический опыт, наличие у психотерапевта нерешенных жизненных вопросов могут осложнять процесс психотерапии. Это подробно рассмотрено в литературе, и я не буду дополнительно на этом останавливаться.

Культуральные стереотипы

Приняв тот факт, что психотерапия — это не область самоутверждения для любящего власть, не область самоуслаждения для любящего сласть, не область, где питают гордыню чрезмерные умники (и не область самоистязания для “доброго”), а также не сфера для решения невротических проблем психотерапевта, обратим внимание и на следующее.

Даже если предположить, что психотерапией занимается “идеально сбалансированная” личность, прошедшая долгий личный психоанализ или другую основательную терапию, т.е. личность чистая в смысле отсутствия каких-либо тенденций к решению собственных психологических проблем в контакте с пациентом, этот “идеальный” психотерапевт все равно рискует впасть в “активничание”.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных