Екатерина Михайлова 10 страница

Это очень важная возможность, прежде недооценивавшаяся мною. Практически в каждом из перечисленных “трудных для выражения” случаях возможности восстановления контакта не исчерпаны.

Однако, попробовав свести к минимуму путь “успокоения без аннексий и контрибуций”, который сложился в моей практике, я все же убедился, что в определенных ситуациях даже модифицированные способы обратной связи также не дают ожидаемого эффекта.

Перевод энергии в диалог уместен при работе с циклотимным пациентом, если говорить с точки зрения клинической психотерапии. Именно для него содержание контакта очень значимо. Для эпитимного, например, или шизотимного пациента это гораздо менее актуально. Для эпитимного, в частности, актуально установление контроля, а не контакта, а для шизотимного — установление границ и, наоборот, избегание контакта.

Каждый человек имеет больший или меньший потенциал общительности, который может быть актуализирован. Проблема состоит в том, что при этом могут быть упущены гораздо более продуктивные для этого пациента способы стабилизации его состояния.

СПТ дает уникальную возможность в работе с менее общительными пациентами (или в ситуациях с затрудненной возможностью реализации имеющегося аффекта) добиваться успокоения и переориентации их психики, следуя тенденции к прерыванию контакта, возникающей у них естественно, а также к восстановлению контакта в другом состоянии.

Старец Силуан рассказывает

В житии блаженного старца Силуана* описан случай о том, как его отец, простой крестьянин, повел себя, когда сын совершил ошибку. Вместо прямого выражения того, что испытывает, отец довольно продолжительное время оставляет ситуацию без обсуждения и лишь тогда возвращается к ней, когда видит для этого подходящие условия.

“Однажды, во время жатвы, Семену (имя старца Силуана в миру — А.Е.) пришлось готовить в поле обед; была пятница; забыв об этом, он наварил свинины, и все ели. Прошло полгода с того дня, уже зимою, в какой-то праздник, отец говорит Семену с мягкой улыбкой:

— Сынок, помнишь, как ты в поле накормил меня свининой? А ведь была пятница; ты знаешь, я ел ее тогда как стерву.

— Что ж ты мне не сказал тогда?

— Я, сынок, не хотел тебя смутить”.

Сам старец комментировал это так: “Вот такого старца я хотел бы иметь: он никогда не раздражался, всегда был ровный, кроткий. Подумайте, полгода терпел, ждал удобной минуты, чтобы поправить меня и не смутить”**.

Дон Хуан

Можно вспомнить и поведение дона Хуана (персонажа Карлоса Кастанеды) с тираном: неизменная сосредоточенность, отсутствие гнева или раздражения, “работа” в этой ситуации. Итог — победа выдержки и чувства времени. “Выдержка — это умение терпеливо ждать. Без порывов, без нетерпения — просто спокойно и радостно ждать того, что должно произойти”*.

В любом боевом искусстве также ценится способность сохранять “гладь озера” спокойной. Волнение — не помощник.

Почему “ополчились” на вытеснение?

Таким образом, остановка или приостановка выражения аффекта, а также (и главным образом) культура сохранения душевной сосредоточенности оказывается оправданной во многих жизненных ситуациях и, напротив, сам аффект, возникший, казалось бы, естественно, оценивается как отрицательный. Психоанализ и последующие вариации психодинамической психотерапии стремились показать, что такое восприятие “инстинктивных побуждений” есть влияние инстанции Супер-Эго, представляющей интересы социума. Однако факт остается фактом: в повседневной жизни совесть, сострадание, любовь к ближнему (иногда, впрочем, и страх или гордость, или расчет останавливают) проявления возникших чувств, хотя энергия на них выделилась, а способность остановиться самим остановившимся оценивается как несомненное благо.

Понятно, что носителю бессознательно вытесненных или сознательно задержанных аффектов не избежать болезней. Или даже носителю просто аффектов-“паразитов” вроде сожаления, тоски в случае нереализации желания, самого по себе естественного и признаваемого всеми инстанциями “законным”. Их невротизирующее и “психосоматизирующее” действие прекрасно изучено. Я хотел лишь обратить внимание на то, что сами по себе задержки не являются патологическими.

Позволю себе сделать предположение, что формы работы, которые “уважительно относятся” к сдерживанию аффектов, могут обогатить арсенал психотерапии.

ТЕРАПЕВТИЧЕСКАЯ ФАЗА

Известные подходы

Археологи находят останки людей каменного века с аккуратно продолбленными отверстиями в черепах. Полагают, что это доказательство трепанаций, осуществлявшихся в незапамятные времена. Считается, что таким путем “выпускали злого духа”. Я не исключаю, что пробиванием дырок в черепе первобытные люди лечили головную боль от скопления в ней тяжести и жара.

Еще в XIX веке весьма часто “отворяли кровь”, стремясь избавить пациента от симптомов переполнения головы или других частей тела теплом-тяжестью.

Более искусно действовали китайские иглоукалыватели: дырочки делали совсем маленькие, в специально найденных точках. Эффект, ради которого это предпринималось, был все тот же: устра­нение энергетического дисбаланса (“наполнение пустоты”, “опустошение полноты”).

Большинство использующихся в психотерапии и вообще в медицине методов считают более равномерное распределение ощущений важным эффектом.

Вспомним классический аутотренинг: ощущение тепла на периферии, прохлады во лбу, спокойные дыхание и работа сердца, тепло в животе считаются хорошим результатом. Распределение ТТ вызывают также и ряд других методик. Возьмем для сравнения некоторые из них.

Фармакотерапия. Ради какого эффекта пациент принимает феназепам или другой транквилизатор? Ради более равномерного распределения ощущений по телу и облегчения в зоне бывшего скопления тяжести, плотности, жара. Продолжительность действия химического успокаивающего в среднем 6 часов. За это время либо пациент переменится в своем отношении к стрессирующей его проблемной ситуации, либо сама ситуация переменится. Либо произойдет то, что чаще всего и происходит: пациент примет следующую таблетку. Практика пожизненного назначения транквилизаторов и нейролептиков в психиатрии известна.

Излишне говорить о неприемлемости решения эмоциональных проблем с помощью наркотиков, включая алкоголь. Тем не менее, ради чего часть пациентов потребляет токсические и наркотические вещества? Все для того же: чтобы тепло пошло в руки и ноги, чтобы “легко стало на душе”. Отягощенность возврата к исходным ощущениям известна: потери времени, здоровья, веры.

Возвращаясь к более цивилизованным методам “растаскивания” неприятных сгущений, вспомним физиотерапию. Это и “размывание” комплексов специальными токами (электротранквилизация, например, аппаратом типа ЛЭНАР), и точечные воздействия (массаж, иглоукалывание в осовремененных формах и т.п.). Целью являются также “заполнение пустоты” и “опустошение полноты”.

Перечисленные способы выравнивания контура ощущений я бы назвал неспецифическими, некаузальными, внешними. Они важны в отсутствие возможности специфически, “внутренне” проработать ощущения. Но паллиативность их эффекта хорошо известна.

Можно “насильственно” изменять контур распределения энергии, но он, подобно расплющенной или вытянутой пластической фигуре, вновь приобретает исходную форму, пока существует именно такая модель состояния, пока сознание не изменено. Отсюда повторы процедур и курсов.

“Терапия вперед” и “терапия назад”

Прежде чем перейти к описанию проработки ощущений, сделаем несколько замечаний о “сопредельных” методах работы в психотерапии. Как известно, с зарядами сознания работают психоанализ, гештальт-терапия и многие другие психотерапевтические школы.

Согласно наблюдению, сделанному еще Фрейдом, проявление негативной, характерологически, культурально или ситуационно неприемлемой эмоции блокируется, при этом ее заряд не уменьшается, а лишь гасится другим, противоположно направленным. Результатом этого интрапсихического конфликта становится двойная трата сил: одна часть их идет на формирование заряда Ид, другая — на формирование сопротивления Супер-Эго. Вместе они образуют “комплекс”. Организм оказывается ослабленным, “невротизированным”.

Соглашаясь с психоаналитической схемой в ее диагностической части (“соматоструктура” тоже имеет два компонента: “первичное” образование, воплощающее сам заряд, и “вторичное” — воплощенное “сопротивление”), соматотерапия делает терапевтический вывод, отличный от того, который был сделан Фрейдом и до сих пор имеет хождение в психодинамических психотерапевтических процедурах.

Вывод Фрейда, как я его понимаю, был следующим: болезнь происходит вследствие вытеснения, значит, надо проработать сопротивление и дать выход задержанному энергетическому заряду. Тот же катартический метод, судя по всему, реализуется, в частности, в гештальт-терапии Ф. Перлза, ЛСД-терапии, голотропном дыхании Ст. Грофа, процессуально-ориентированной психологии А. Минделла и ряде других подходов.

Во всех случаях исцеление представляется как освобождение “за­пруженной” энергии: целью терапии считается проработать или сломать сопротивление и дать выход “вытесненной” энергии, — производится ли это классическими техниками talking-cure, с помощью гештальтистских подушек и пустых стульев или грофовским дыханием, приводящим к слому барьеров на пути свободного излияния психической энергии.

“После того, как психотерапевтический процесс начался, роль психотерапевта состоит в том, чтобы поддерживать появляющиеся переживания клиента и помогать ему преодолеть сопротивление. Видишь ли, идея здесь состоит в том, что симптомы психического заболевания представляют собой замороженные элементы того или иного переживания, которое должно быть завершено и интегрировано — тогда симптомы исчезают. Вместо того чтобы подавлять симптомы психофармакологическими препаратами, следует, наоборот, активировать, усиливать их (курсив мой. — А.Е.) для того, чтобы они могли быть полностью пережиты, интегрированы и разрешены”, — так излагал Ст. Гроф свои позиции Фритьофу Капре*. Альтернативы, которые видит Гроф, — либо подавить, либо усилить.

Говорят, величие ученого определяется тем, насколько он сумел затормозить развитие науки. Не исключаю, что Фрейд (великий без сомнения), сам того не желая, применил к идущими за ним нечто вроде приемов эриксоновского гипноза: к трем достоверным высказываниям добавил одно сомнительное, и тем самым, присоединив — повел. Достоверные фразы касаются диагностичекой фазы (есть комплексы, они мешают жить, в основе комплексов — борьба психических сил), сомнительная — терапевтической (надо давать выход задержанным аффектам).

Если психодинамический подход, с учетом сказанного выше, условно можно назвать “терапией вперед”, к проявлению возникшего однажды специфически направленного заряда, то второй, вытекающий из подхода, названного мною психостатическим, условно можно назвать “терапией назад”. В случае признания заряда неадаптивным этот вид терапии не исключает возвращение организма в исходное состояние, предшествовавшее возникновению аффекта. При этом разрядка патогенного образования происходит не за счет его выброса в окружающую среду (пусть даже ее представляет гештальт-терапевтический “пустой стул”), а за счет отбирания силы заряда “назад”, в организм.

Согласно психодинамическим взглядам, начавшая однажды выделяться в определенном направлении энергия будет выделяться постоянно, и терапевтический вопрос состоит лишь в том, насколько удастся эту энергию “канализировать”, если ее проявления сдерживаются. В “психостатическом” подходе, наоборот, ставится вопрос об обратном развитии переживания. Соматопсихотерапия настаивает на том, что психическая энергия может как связываться с определенными направлениями мысли, чувства, действия, так и отстраняться от них.

“Обнуление”

Один пациент, по профессии автослесарь, подарил мне интересный термин — “обнуление”. Он заметил однажды после сеанса: “Так ведь то, чем мы с Вами занимаемся, есть “обнуление” организма”. Я не был уверен, что понимаю, что это значит в технике, но слово мне понравилось. Возможно, в автоделе это означает сведение показаний приборов к нулю, к первоначальному положению после капремонта? Я знаю, что в “человекоделе” это так: все “зашкаливающие” переживания регистрируются, оцениваются и разряжаются, если признаются неадаптивными.

В итоге возникло еще одно название: методика “обнуления” состояния пациента. Другое название из этой серии — методика успокоения без аннексий и контрибуций.

Организация успокоения в соматопсихотерапии считается очень значимой. Надо заметить, что этот путь очень выстраданный.

Ошибки молодости

На первых этапах становления, когда система впитывала элементы разных подходов, значительная часть приемов работы была заимствована из упоминавшейся уже биоэнергосистемотерапии (БЭСТ) Зуева. Одним из ответвлений этого психорегуляторного и психохирургического метода являются так называемые “филиппинки” — операции по удалению из состава психического тела пациента портящих его вкраплений, естественно, без нарушения физической целостности организма.

Соматопсихотерапия поначалу организовывала эту работу, видоизменив только два ее элемента:

1) прикосновение рук оператора было отменено,

2) включалась исключительно способность пациента к оперированию находимыми им в своем ощущаемом теле структурами, актуализировалась его способность решать их судьбу.

Другими словами, с одной стороны, БЭСТ стал как бы “сухим” (без прикосновений), с другой — гетерооперирование сменилось на ауто-, при сохранении основы подхода: мешающее — удалять.

Георг Вильгельм Фридрих Гегель

Это было похоже на то, что описывал еще Гегель. В своей “Философии духа” он приводит (и это довольно курьезно) ряд случаев лечения пациентов, представлявших, что у них внутри, например, “запряженный четверкой лошадей воз сена”. Философ рассказывает, как инсценировали выезд упряжки со двора в момент проведения лечебного сеанса, после чего пациент исцелился. Врач, “заверив, будто он чувствует на ощупь этот воз и лошадей, снискал доверие помешанного, а затем, убедив его в том, что располагает средством для уменьшения размеров этих будто бы находившихся в желудке помешанного вещей, кончил тем, что дал душевнобольному рвотное; когда больного стало рвать, его подвели к окну, и как раз в тот самый момент, по предварительным распоряжениям врача, внизу от дома отъезжал воз сена, про который помешанный подумал, что он вышел вместе с рвотой”*.

Можно сказать, что здесь мы имеем дело с “архаической техникой проработки внутрителесных ощущений”.

Страхи соскользнут на сиденье

Нечто подобное описано в случае гипнотерапевтического излечения фобии полетов тридцатипятилетней женщины Милтоном Эриксоном. В кульминационной части работы Эриксон обратился к пациентке: “Засните и представьте, что вы на высоте 35.000 футов и летите со скоростью 650 миль в час”.

Она страшно задрожала, согнулась и уткнула голову в колени. “А сейчас вообразите, что самолет опускается, и в тот момент, когда он коснется земли, все страхи и фобии, тревоги и терзающие вас бесы соскользнут с вас на сидение”. Она все так и представила, проснулась — и вдруг с криком: “Они там! Они там!” (Эриксон показывает на зеленое кресло) — выскочила из кресла к противоположной стене комнаты.

Я позвал миссис Эриксон и сказал: “Бетти, сядь в это кресло”. (Эриксон показывает). Но пациентка стала ее умолять: “Пожалуйста, миссис Эриксон, не садитесь в это кресло”. Но миссис Эриксон направилась к креслу, и тогда пациентка буквально вцепилась в Бетти и не дала ей сесть. Я отпустил Бетти и повернулся к пациентке: “Лечение окончено. Счастливого полета в Даллас и обратно в Феникс. Позвоните мне из аэропорта и расскажите, как вам понравилось путешествие”**.

Призрак во лбу

Нечто похожее нередко происходит в работе с детьми. Они отождествляют страх (предмет страха) и заряд страха. Впрочем, и взрослые порой обнаруживают такую же наклонность. Это можно наблюдать в данных теста “Пиктограмма. Нарисуйте страх”. Испытуемый рисует собаку с оскаленной пастью, то есть изображает не состояние, а внешний объект, встреча с которым когда-то обусловила возникновение чувства страха.

Беседу с общительной девочкой восьми лет, с глубокими умными глазами и пухлыми щечками, предваряет ее мама. Всего, мол, боится. Врачи говорили: с учетом того, что было в родах, девочка будет либо идиоткой, либо очень умной.

Приглашаю девочку сесть поближе.

— У тебя бывают состояния страха?

— Бывают.

— Сколько всего у тебя страхов? Три, пять, десять?

— Два.

— Не пять, не десять, всего лишь два? — удивляюсь я. Мне приходилось встречать детей с набором страхов штук по 20.

— Да, два.

— Страхи чему-нибудь помогают?

Этот вопрос я задал неспроста. У нее есть сестра, на три года моложе. Разница в возрасте, можно сказать, критическая. Старший ребенок еще не успел насытиться родительской любовью, как ее градиент резко упал, внимание сместилось в сторону младшего. Начать бояться или заболеть — способ привлечь к себе утраченное внимание родителей. Я бы не удивился, если бы девочка сказала: страхи помогают привлечь к себе маму.

Но девочка вполне уверенно ответила:

— Нет. Ничему не помогают.

— Назови первый.

— Я боюсь оставаться в комнате одна ночью, — очень четко формулирует девочка проблему.

— Где этот страх? Прикрой глаза и определи, где ощущения, связанные с ним: в голове, в груди, в животе, еще где-либо?

— В голове.

— Во лбу, в затылке, в темени, в висках?

— Во лбу.

— Там что-то большое, маленькое, светлое, темное?

— Там призрак, — открывает глаза пациентка.

(Это характерное отождествление ощущения в теле с предметом страха.)

— Давно там призрак?

— Давно.

— А где место призракам?

— В комнате?

— Я думаю, в комнате им вряд ли место. Здесь место любимым фотографиям [я перечисляю предметы из ее окружения], твоим вещам, твоим близким. Я имею в виду, где им вообще место: в лесу или еще где-нибудь?

— В волшебной стране.

— Отпустишь призрака в волшебную страну?

— Отпущу.

(Хочу обратить внимание на эту формулировку: “Отпустишь?” Я часто пользуюсь именно такой формулировкой).

Девочка закрывает глаза и... отпускает. Улыбается. Делает выдох. Открывает глаза.

— Лучше без призрака?

— Да, — отвечает она с энтузиазмом.

— Опиши мне, что теперь ощущаешь в теле? Ощущения стоят на месте или движутся вверх или вниз?

— Вниз, в ноги.

— Это даже приятно?

— Очень.

— Наблюдай за ощущениями. Докуда уже дошли?

— Уже в пальцах ног тепло. Но кончики еще не согрелись.

— Что осталось на месте бывшего призрака?

— Дырка.

— Она там нужна для чего-то?

— Нет.

— Пусть закрывается?

— Да.

— Наблюдай.

Открывает глаза, повеселев. Дырки нет.

— Лучше без дырки?

— Конечно.

— Опиши еще ощущения.

— Я себя нормально чувствую.

— Все ощущения распределены равномерно?

— Да.

— И вот теперь, когда ты чувствуешь себя нормально и все ощущения распределены равномерно, я хотел бы, чтобы ты представила, как наступает вечер, ночь, темнота, ты в своей постельке, укрываешься одеялом... опиши, что ты чувствуешь.

— Хорошо себя чувствую.

(Последний блок работы в НЛП назвали бы, наверное, привязкой к будущему, в поведенческой терапии — функциональной тренировкой в гипнотическом трансе или, наоборот, внушением в бодрствующем состоянии. В нашем случае было и присоединение к будущему, и функциональная тренировка, и просто выверка эффективности проведенной процедуры).

Девочка предъявила второй страх — боязнь собак. В ее семье собак не держат, но на улицах их хватает.

— Особенно страшные те, что пасть разевают, зубы показы­вают.

— Где ощущения, связанные с собаками, которые пасть разевают, зубы показывают?

— В голове.

— Тоже во лбу?

— Нет, около ушей.

— Что же там?

— Зубы собачьи.

(Давно ли они там оказались, при каких обстоятельствах — не спрашиваем. Для исцеления в этом нет необходимости).

— Нужны они там?

— Нет!

— Выпустишь их оттуда?

— Да.

— Выпускай.

— Выпустила.

— Лучше без них?

— Лучше.

— Теперь куда ощущения идут?

— В уши. Теплыми становятся, — добавляет девочка. И через некоторое время:

— И ноги до самых кончиков согрелись!

— Что осталось на месте бывших зубов?

— Маленькая щелка.

— Она там нужна?

— Нет.

— Дашь ей закрыться?

— Да.

Дала щелочке закрыться. Выдох облегчения. Открывает глаза. Еще некоторое время сидит в неподвижности. Судя по всему, укла­дываются, впечатления, усваиваются ощущения.

— Как теперь будешь действовать на улице, когда тебе встретятся собаки?

— Если она на поводке и с хозяином, буду просто продолжать гулять.

— А если без поводка?

— Поближе к маме подойду.

— А если собака оскаливает зубы?

— Буду сохранять спокойствие.

Через четыре месяца после завершения этой работы я справился о состоянии моей маленькой пациентки и навестил ее. По словам матери и собственным словам девочки, она стала гораздо спокойнее, научилась ладить с близкими. Мать отметила, что у дочери улучшился почерк. В школе она чувствовала себя вполне ком­фортно.

Дерево упало

Однако ряд наблюдений за результатами работы насторожил меня. Например, пациентка, испытывающая обиду, согласилась расстаться с ней. По ощущениям, это был огромный камень на душе. Она поступила с ним просто: мысленно закопала под березу на своем садовом участке. Почувствовала необыкновенную легкость в теле. Каково же было ее удивление, когда через некоторое время, оказавшись на своем участке, она обнаружила дерево лежащим на боку! Признаюсь, я тоже был немало смущен этим. И даже недоказанность факта, что падение березы связано с захоронением под нее камня души, успокоения не вызывало.

Бить гада

Были и другие случаи. Пациентка жаловалась на боль в правом голеностопном суставе, из-за местного отека ходила с полуразвязанным ботинком.

— Прикройте глаза. Что там по ощущению?

— Металл. Слиток.

— Для чего?

— Бить одного гада!

— Будете бить его?

— Нет.

— Господь ему судья?

— Да.

— Что же будете делать?

— Избавляться от слитка.

— Каким образом?

— Выброшу его в металлолом.

Выбросила. Первый сеанс закончился через пять минут после начала. К следующему сеансу пациентка пришла уже без боли в ноге.

— Что же Вас заставило формировать “свинчатку” в ноге?

— Злоба, — без обиняков ответила пациентка.

— Злоба где?

— В груди.

— Что это, по ощущению?

— Газ с черными сгущениями.

— Сколько их?

— Много.

— Возьмите одно из них и определите, когда оно возникло.

— Давно.

— В каком возрасте?

— В девять лет.

— С чем связано его возникновение?

— С оскорблением моего достоинства.

— Кем?

— Матерью. Ругала незаслуженно.

— Собираетесь носить все это в себе до скончания жизни?

— Нет, буду избавляться.

Избавилась. В результате возникло чувство опустошения, именно с ним она пришла на третий сеанс. “Нечем жить”, — определила свое состояние пациентка.

— Где то, что было бы способно Вас наполнить?

— В горах.

— Горы далеко, близко?

— Близко.

— Отправитесь в них?

— Да.

В горах пациентка наполнилась “воздухом”. Открыла глаза просиявшей. Экспресс-цикл изменения состояния закончился благополучно, но “нечем жить” насторожило. Не говоря о других изъянах этой работы — допущенном выбрасывании “слитка”, а затем “газа с вкраплениями” без их проработки (это вариант ранней работы).

Психохирургия, пусть даже аутопсихохирургия, в таком виде стала представляться все более сомнительным занятием. Отсюда и возникла разработка ассистентства при успокоении, а не просто при отбрасывании негативного заряда. Добавились фазы осмысления заряда (его оценки и извлечения урока из факта его формирования) и успокоения.

Каменная голова — деревянные ноги

Не стоит поддаваться соблазну проассистировать выбрасыванию неприятного скопления субстанции тепло-тяжесть “по кратчайшей траектории”.

Напомню, что мы имеем дело с двойственным синдромом: на одном полюсе состояния — “полнота”, на другом — “пустота”. Нет отдельного скопления тепла-тяжести в одной зоне без того, чтобы в другой зоне не возникло разрежения.

Пользуясь терминологией гештальт-психологии можно сказать, что тело человека (ощущаемое тело) выступает в этой работе как фон, на котором “вырисовывается” соматоструктура как фигура. Причем фон может быть светлым (радости, покоя) или темным. Так же и фигура. Фигура и фон взаимозависимо изменяются, поскольку являются компонентами одной целостности — состояния человека.

Психотерапевтический процесс — это процесс организации распада негативно направленных, патогенных фигур, исчезновения их в фоне, и протекция появлению на выровненном фоне новых фигур, обладающих адаптивным потенциалом. Это превращение организма — через обретение им целостности — в более активную самостоятельную фигуру в поле взаимодействия его с другими организмами (фигурами) на макрофоне.

В контексте обсуждаемого важно обратить внимание на то, что нельзя рассчитывать на восстановление фона — организма, — если пытаться просто “выдернуть” из него фигуру — в нашем случае соматоструктуру.

Рассмотрим в качестве примера ситуацию, когда пациент жалуется на ощущение тяжести в затылке (довольно распространенная жалоба).

Состояние, длительное время сопровождающееся этим ощущением, угрожает формированием комплекса функциональных и органических расстройств. На полюсе полноты (затылок) — гипертоническая болезнь со всеми ее проявлениями, а также другие нарушения, связанные с расстройством регулятивных функций ствола мозга. Ощущение полноты, тяжести головы, возможно, является одним из компонентов предынсультного состояния. На противоположном полюсе — речь идет о передней части груди, низе живота, “обездоленных” ногах — тоже могут сформироваться уже не транзиторные, а хронические состояния патологии. Например, сначала сводит ноги, “крутит” по ночам, а затем начинаются проблемы с мышцами (они “деревенеют”), с венами, суставами и т.д. В частности, гинекологическая патология определяется именно энергетическим недостатком в нижней части тела. Я не исключаю, что среди этиологических факторов мастопатии — столь распространенного явления — также наблюдается отхождение “энергетической подушки” к спине, к затылку и “оголение” груди.

Двойной синдром: “каменная голова — деревянные ноги”, — ничего хорошего владельцу не сулит. Не говоря уже о том, что субъективные ощущения зачастую просто мучительны. Иногда люди начинают думать о самоубийстве из-за непереносимых и изматывающих головных болей с одновременной слабостью во всем теле, сведениями ног и т.п. Страдают этим синдромом люди с особым характером и в характерных условиях.

Повторим: исходя из того, что в организме нет лишней энергии, нельзя поддаваться искушению просто удалить неприятную массу из организма: скажем, “вскрыть” затылок и взять ее оттуда, закопать в землю. Нельзя забывать о второй части синдрома — “нижней”, то есть о том, что остальные зоны организма в то же самое время, когда затылок буквально ломит от переполнения, остаются обездоленными, “забытыми”.

Впрочем, бывают случаи абсолютного избытка энергии. Так происходит с деятельными людьми после прекращения активной жизни, например, в связи с выходом на пенсию (об этом мы еще будем говорить). Но и в этих случаях организм имеет право сначала на возмещение относительных недостатков и уж потом на избавление от абсолютного избытка, давящего, разрывающего и т.д. (При этом избыток энергии вытекает, как правило, из пальцев ног — может натечь, например, большая лужа мазута).

Вот почему после того, как пациент определился в ощущениях, осмыслил отклонения в своем образе жизни, надо побуждать его разумно решить судьбу массы.

Приведем клинический пример.

Заботливая мать

Пациентка Т.А., 40 лет, пышного сложения. Очень добросовестная, одна воспитывает двух дочек. Жалуется одновременно на тяжесть в затылке и бессилие. Характеризует это состояние как страшную усталость. “Делаю все автоматически, — рассказывает она, — потерян интерес ко всему. Еле ноги передвигаю”. Возникновение этого состояния связывает с переутомлением: работала на трех работах, четыре раза в неделю возила дочерей на музыку в другой конец Москвы.

Ощущает густую, вязкую массу в затылке. Как только пациентка осознала это ощущение, у нее сразу же появилось желание немедленно от него избавиться. Вот тут-то и вступает в силу изложенная выше рекомендация — не спешить.

— Никакая часть тела не запрашивает то, что с избытком скопилось у Вас в затылке?

— Мне нужна эта масса внизу! — догадывается Т.А. — Лучше слить ее через ноги.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: