Ночь пятая. Часть 1 1 страница

Les Arcanes. Ole Lukoie

https://ficbook.net/readfic/3105287

Направленность: Слэш
Автор: mind_ (https://ficbook.net/authors/59616)
Беты (редакторы): MinorKid (https://ficbook.net/authors/22154)
Фэндом: EXO - K/M
Основные персонажи: Ким Чондэ (Чен), Чжан Исин (Лэй)
Пейринг или персонажи: Чондэ/Исин
Рейтинг: NC-17
Жанры: Мистика, AU
Предупреждения: OOC
Размер: Макси, 647 страниц
Кол-во частей: 17
Статус: закончен

Описание:
- Кто вы и что вы делаете в моем доме? – властно осведомился Чжан Исин, вытягивая вперед руку с телефоном, словно бы это могло напугать непрошеного гостя.
- Пытаюсь открыть зонт, - резонно заметил незнакомец, с коротким металлическим звуком дергая бегунок, в тщетной попытке расправить зонт.
- Почему вы делаете это в моем доме?
- Работа у меня такая, - вздохнул гость и опустил руки, понимая, что мучиться бессмысленно.

Примечания автора:
Работа для сборника Les Arcanes.
Для группы Write drunk (https://vk.com/be_lonely_misusu)

XIII Аркан
Смерть

Примечание к части

Музычка:
Hurts –Illuminated
Mike Doughty – Looking At The World From The Bottom Of A Well
Lily Kershaw – As It Seems

Ночь первая

Знаете, есть что-то горько-сладкое в почти забытых, подернутых дымкой времени, еле различимых детских воспоминаниях. Для большинства людей эти скудные обрывки, всплывающие в памяти, кажутся самым счастливым временем. Детские годы прекрасны, просто восхитительны, если не пытаться в них вернуться, особенно спустя много лет. Даже если тебе немного за двадцать и ты, казалось бы, лишь недавно перестал быть ребенком, хотя детство периодически все же играет в одном месте, воспоминания о тех счастливых временах должны быть еще очень свежи, но, к несчастью, реальность почему-то всегда отличается от тех светлых образов, которые сохранились в твоей голове. Дело ли в искаженном детском восприятии, или же в подвластном времени человеческом мире, но все почему-то не так, как ты помнишь.

Это можно назвать самым большим разочарованием Чжан Исина, который стоял перед поросшим неприлично высокой травой дачным домиком своей бабушки. Это место было переполнено детскими воспоминаниями. Двухэтажный дом раньше казался таким огромным, что Исину чудилось, будто он живет в замке. Теперь, спустя пятнадцать, а то и более лет, дом выглядел ничтожно маленьким и невзрачным. И в этом была насмешливая и очень горькая метафора всей жизни. Когда Исин был ребенком, то даже его маленький мир казался ему огромным, а когда он вырос, то понял, что этот огромный мир на самом деле чертовски маленький.

Исин поудобнее ухватил ручку своего огромного чемодана, чтобы немного поднять, и двинулся в сторону дома, в котором собирался провести следующую неделю своего законного отпуска. В скором времени этот дом будет продан. После того, как здоровье бабушки ухудшилось, за этим домом приглядывать было некому. Времени не находилось. Никто не собирался бросать все свои городские дела, чтобы переехать сюда, а редких летних визитов было недостаточно. В конце концов, дом повис мертвым грузом и несколько лет пустовал, после чего решено было его продать. Чжан Исин сопротивлялся этому решению всеми силами. Его сентиментальная натура просто отказывалась отдавать в чужие руки что-то столь ценное, как этот дом. Здесь же все его детство, все его воспоминания. Поэтому, эта неделя была своеобразным прощанием с домом. Исин хотел запомнить это место таким, какое оно есть на самом деле, а не искаженным детским воображением.

Чжан втащил в дом чемодан, проезжаясь по грязному деревянному полу сырыми, забитыми травой колесиками. Исин сделал глубокий вдох, чтобы запечатлеть в памяти этот запах пыли, сырой травы и ветхости. Этот запах есть во всех старых домах. Он какой-то безлюдно одинокий, но в то же время такой привычный, родной. Это такой запах, который встречает тебя после долгого отсутствия, и когда вдыхаешь его, чувствуешь – ты дома.

С самого порога это место окунало в детство. Исин сильно вырос, теперь он в несколько шагов мог преодолеть расстояние до кухни, а оттуда до лестницы на второй этаж. Крутые ступеньки, по которым маленький мальчик боялся спускаться, потому что у них не было перил, поэтому ему приходилось садиться на каждую ступеньку, чтобы не упасть, теперь не казались такими страшными. И все же Исин по привычке опирался руками на ступеньки, осторожно поднимаясь вверх, чтобы, не дай бог, не упасть. О том, чтобы затащить на второй этаж свой огромный чемодан, Исин пока и думать боялся.

На втором этаже сердце предательски сжало волнение. Исин боялся повернуть ручку, и вцепившаяся в неё рука дрожала. В этом моменте ожидания между открывающейся в свою комнату дверью было столько предвкушения, что даже дыхание перехватило.

В комнате все было как раньше. Ничего не изменилось. Разве что кровать теперь была немного не по размеру, и окно выглядело значительно меньше, чем помнил Исин.

Старый светильник на прикроватной тумбочке, у окна ветхий стол, с кружевной скатертью, коробка со старыми бабушкиными вещами, не сдвинутая ни на сантиметр, детские рисунки невиданных животных на старых обоях. Столько воспоминаний. Пальцы сами собой скользят по корешкам детских книг небольшого книжного шкафчика. Любимые сказки, которые Исин наизусть знал, потому что читать ему здесь было особо нечего. Он перечитывал эти книжки снова и снова, он знал, что будет дальше, знал каждое слово, будто бы это были не чужие истории, а его собственные воспоминания, скрупулезно кем-то записанные.

Рама старого окна поскрипывала, её приходилось открывать рывками, потому что под старостью она просела и застревала. В комнату просачивался свежий ветер, запах дождя, мокрой земли и травы.

Исин был в прострации. Он будто существовал на грани двух миров: наивные детские воспоминания и суровая реальность. Это было как путешествие во времени, оно очень утомляло. На каждом шагу, в каждом уголке, предмете подстерегала память о прежних беззаботных днях. Чем больше Исин был в доме, тем меньше он хотел его кому-то отдавать.

Ночь наступила внезапно, разгоняя свинцовые тучи. Последние капли вечернего дождя еще отчаянно тарабанили по крыше, выражая свой протест, но повинуясь северному ветру отступали.

Исин долго пыхтел, разбираясь с электричеством, с пинка заставил старый холодильник работать, затащил на второй этаж свой чемодан, расстелил свою постель и рухнул на неё, утыкаясь в почему-то влажную подушку. Лениво стянув с себя джинсы, Исин отправил их прицельным пинком в угол комнаты и завернулся в мягкий плед.

Ему предстояло заснуть, и даже в этом было что-то ностальгическое. Прямо как в детстве, когда он нехотя плелся в свою кровать, потому что так надо. Будто во времени есть какой-то рубеж, дальше которого детям бодрствовать просто нельзя. Маленьким мальчиком Исин никогда не понимал, почему он должен спать, ведь еще так много не сделано, ведь там, за дверью его комнаты, огромный мир, который не будет ждать. Это сейчас Чжан Исин, будучи двадцати четырехлетним юношей не стремился к огромному миру, а бежал от него. Это сейчас он находил спасение в пустоте своих снов. Взрослым не снятся сны. Не такие как в детстве. В детстве сны яркие, в детстве сны красочные. Каждый сон как новая история. В нем полет фантазии, динамика. А сейчас лишь чернота и скудные обрывки впечатлений за день. И если допустить, что сон есть отражение жизни, то значит, жизнь Чжан Исина вдруг оборвалась.

И в этом есть разумное зерно. С тех пор, как Чжан Исин шагнул во взрослую жизнь, он словно перестал существовать. Каждый его день подчинялся четкому распорядку, шаг влево, шаг вправо – расстрел. Он уходил из дома рано утром и возвращался поздно вечером, с трудом урывая у своей усталости час-другой свободного времени. Просто для себя. Чтобы посмотреть, что творится в мире, чтобы почитать десять страниц книги, которую он читает уже не первый месяц. Просто времени нет. Утром будильник на пять минут позже, потому что вставать не хочется вовсе. От мыслей о предстоящем дне, появляется желание не вылезать из кровати. Днем в перерыве на обед – звонок матери. Вечером – разогретый в микроволновке, еле теплый полуфабрикат из ближайшего супермаркета. Никаких тебе приключений. Никакой жизни. Лишь опустошение и одиночество. Вот она взрослая жизнь. Зачем она вообще нужна, если она такая?

Исин не сразу заметил, что в его прозрачную дрему вплетаются неизвестные посторонние звуки. Это был не шорох листвы и не завывание летнего ветра, не поскрипывание старых половиц. Эти звуки были инородные, настораживающие.

Сначала Исин не обратил на это никакого внимания. Его сознание уже начинало тонуть в дреме, плывя по течению подбрасываемых еще бодрствующим сознанием образов, а в его сознание стали проскальзывать звуки легких шагов, еле уловимые повизгивания метала, шуршание ткани и тихое бормотание проклятий. Посторонние звуки так органично вплетались в отстраненные мысли, что Исин даже не замечал их, но, когда они стали громче, юноша словно вынырнул из приятного оцепенения. Он не спешил открывать глаза, внимательно вслушивался, чтобы убедиться, что ему не кажется.

Звуки не прекращались. Металлический короткий звон становился все навязчивее. Исин боязливо приоткрыл глаза, вглядываясь в темноту своей маленькой комнаты.

Неподалеку от кровати стояла темная фигура. Исин безошибочно опознал в ней человека, одетого в какой-то балахон. В руках незнакомец держал что-то похожее на палку, но Чжан не мог разглядеть что именно.

Исин попытался незаметно нащупать под подушкой телефон, не сводя прищуренных глаз с незнакомца. Когда Чжан уже был готов ослепить неизвестного светом экрана, незнакомец с глухим ударом выронил из рук то, что Исин классифицировал как палку, и сдавленно выругался.
Как только фигура наклонилась, чтобы поднять упавший предмет, Исин приподнялся на локтях, пользуясь тем, что на него не обращают внимания, и быстро вытащив из-под подушки телефон, осветил тусклым светом экрана незнакомца.

Молодой человек, а это был именно он, испуганно отдернул руку от предмета, за которым тянулся, и поднял голову на Исина, щуря глаза от яркого света.

– Кто вы и что вы делаете в моем доме? – властно осведомился Чжан Исин, вытягивая вперед руку с телефоном, словно бы это могло напугать непрошеного гостя.

Незнакомец выпрямился, недовольно кривя губы. Он продолжал щурить глаза, сквозь пушистые ресницы стараясь разглядеть за пеленой яркого света лицо Исина. В это время Чжан внимательно изучал человека, который перед ним стоит, перебирая в голове различные догадки, раз ответа на свой вопрос он не услышал.

Молодой человек, что стоял перед ним, был ростом, может быть, чуть ниже самого Исина. У него были немного всклокоченные вьющиеся волосы, закрывающие уши. Юноша небрежно откинул отросшую челку назад, и она разметалась, обрамляя его лоб, подчеркивая точеные черты лица.

Несмотря на теплую летнюю ночь, незнакомец был одет в драные джинсы, пушистый тонкий свитер черного цвета и черное распахнутое пальто. На ногах были испачканные сырой пылью дорог берцы, с прилипшими травинками. На левой руке незнакомца висело что-то черное, не очень длинное, похожее на дубинку, но разглядеть лучше что это, Чжан не мог, потому что молодой человек отводил руку назад.

– Я задал вам вопрос, – настойчивее и громче произнес Исин, краем глаза пытаясь отыскать в комнате хоть что-то, чтобы могло послужить ему оружием в случае нападения.

– Тише, – вдруг заговорил незнакомец и его голос зазвенел в тишине ночи словно бубенчиками.

Исин опешил. Одно короткое слово ввело его в оцепенение. Он был возмущен, но не мог найти слов, чтобы возразить, будто бы в одно мгновение он разучился говорить. Незнакомец бросил быстрый прожигающий взгляд на Чжана, заставляя того прерывисто выдохнуть и боязливо передернуть плечами, после чего наклонился, чтобы поднять с пола упавший предмет.

– А ну выпрямитесь и поднимите руки так, чтобы я их видел! – не своим голосом вскрикнул Исин, напряженный сложившейся ситуацией. К нему медленно приходило осознание происходящего, поэтому он начинал нервничать.

Молодой человек совершенно не обратил на возмущение Исина никакого внимания. Вместо этого он спокойно выпрямился, держа в руках поднятый им с пола зонт, который до этого Исин принял за палку.

– Просто закрой глаза, – тихо пробормотал юноша, увлеченный поднятым предметом.

Сейчас, казалось, его больше занимал сверкающий яркими красками зонт-трость, который поблескивал в тусклом свете погасающего экрана, нежели испуганно вжавшийся в кровать Исин.

– Нет, не собираюсь, пока вы не скажете, что вы здесь делаете! – вскрикнул Чжан, сжимая в руках потухший телефон.

– Пытаюсь открыть зонт, – резонно заметил незнакомец, с коротким металлическим звуком дергая бегунок, в тщетной попытке расправить зонт.

– Почему вы делаете это в моем доме?

– Работа у меня такая, – вздохнул гость и опустил руки, понимая, что мучиться бессмысленно.

– Что за работа открывать зонты в чужом доме? Кто вы? – нахмурился Исин, прокручивая в голове сюжеты дальнейшего развития событий.

– Оле-Лукойе, – спокойно ответил незнакомец и Чжан непонимающе вскинул брови, считая, что это какая-то очень неудачная шутка, однако юноша был серьезен.

– Слишком… странное это имя, не находите? – спросил он, с трудом подбирая слова, чтобы выразить свои сомнения. – Вы были нежеланным ребенком?

– Это не имя, а должность, – недовольно сдвинул брови молодой человек, еле сдерживая свое нежелание что-то объяснять. – Что за дети нынче пошли…

– Эй, мистер, – возмутился хозяин дома, подаваясь вперед, – я не ребенок!

Гость тяжело вздохнул, сунул сломанный зонт-трость подмышку, и перехватил в правую руку другой – мужской, автоматический, полностью черный – висевший все это время на руке.

– Для меня вы все дети, – устало пояснил гость. – А теперь закрой глаза и спи.

– Да черта с дв…

Незнакомец выставил вперед руку, раскрывая прямо перед лицом Исина зонт. Хозяину дома так и не удалось закончить фразу, потому что как только перед его глазами мелькнула черная матовая ткань, он провалился в сон.

И это был такой черный сон усталости, когда падаешь в темноту, а через мгновение уже просыпаешься в завтрашнем дне. Будто проваливаешься в черную дыру, пролетаешь стремительно сквозь воронку. Вот закрыл глаза, а через секунду уже открываешь. Именно такой это сон. Сон усталости. Взрослый сон.

Исин не успел прилечь на подушку, просто рухнул безвольным мешком на кровать, не выпустив даже все еще горящий экраном телефон из своих рук, и провалился в глубокий сон. В комнате воцарилась тишина. Незваный гость потоптался на месте, огляделся, тяжело вздохнул, откинув челку назад, и просто растворился в воздухе.

Примечание к части

Музычка:
John Legend – Show Me
Bon Jovi – Make A Memory
Josef Salvat – Diamonds (Rihanna Cover)
Rihanna –Towards The Sun
Enigma – Gravity Of Love (Radio Edit)

Ночь вторая

Сильный порыв ветра ударил в стекло, разбиваясь дребезжащим звуком и исчезая в солнечном свете. Чжан Исин резко открыл глаза, обнаруживая, что валяется на деревянном полу в обнимку со своим пледом.

С наступлением утра воспоминания о вчерашней ночи больше походили на сон, чем на реальность. Исин не сразу вспомнил о том, что повстречал в своей комнате незнакомого ему юношу, и даже когда вспомнил, воспоминания были настолько смутными и нереальными, что было трудно поверить в правдивость происходящего.

И пусть Исин убедил себя в том, что все это ему приснилось, на всякий случай он все же обошел дом – входная дверь и окна на первом этаже были закрыты, да и из самого дома ничего не пропало. Это практически окончательно уничтожило слабо трепыхающиеся сомнения, если бы, возвращаясь из ванной, совершенно случайно Исин не заметил у кровати, ровно в том месте где вчера топтался незнакомец, грязные следы тяжелых ботинок.

Чжан Исин не был из тех, кто с готовностью верит в любой абсурд. Чжан Исин был из тех, кто пытался найти рациональное объяснение всему, что он не мог объяснить. Тем не менее, найти какое-то более или менее внятное, похожее на правду объяснение следам, он вот так с ходу не мог, поэтому предпочел отмахнуться мыслью «наверняка они здесь давно» и заколотить последний гвоздь в виде «я просто их не заметил раньше», чтобы сохранить баланс в своем мире. Вещи, которые выбивались из привычной картины мира, Чжан Исин старался не замечать, если не мог подогнать их под рамки своего понимания. Вот и с этими следами вышло так же. Исин предпочел их не замечать.

На этот день у Исина были огромные планы. Он собирался привести в порядок дом, сделав его пригодным к проживанию. Уже в середине процесса Исин осознал, что генеральная уборка и облагораживание территории продлятся не один день. Еще он осознал бессмысленность утренних ванн, потому что уже спустя два часа был похож на трубочиста.

К вечеру весь первый этаж был приведен в порядок. Все половики были вытряхнуты, диваны почищены от пыли, полы вымыты, кружевные, некогда белые шторы были сняты и замочены в тазике в саду, среди густой травы, с которой тоже предстояло повоевать.

Когда стемнело, Исин заканчивал уборку своей комнаты. Он уже расставлял вынесенные во время уборки детские книги обратно на полки невысокого шкафчика, как вдруг заметил среди стопки книг одну единственную, ту самую книгу, которую Исин в детстве почему-то меньше всего любил из-за отталкивающих рисунков. Иллюстрации в книге и правда были на любителя. Это только с возрастом юноша понял, что есть некая прелесть в сюрреалистичных рисунках, в несоблюдении человеческих пропорций, перспектив. Есть что-то притягательное в неестественных цветах, в весьма мрачной и отталкивающей атмосфере каждой иллюстрации.

В детстве Исина почему-то немного пугал главный персонаж, смотрящий на него с каждой следующей страницы. И даже сейчас, когда Исин перелистывает страницы книги, он понимает, что в детской нелюбви именно к этой книге есть рациональное зерно.

Чжан Исин открыл книгу на первой титульной странице, где с одной стороны было выведено большими буквами «Оле-Лукойе», а с другой изображен сам главный герой. По мнению художника он был непропорционально вытянутым и худым. На голове его всегда была шляпа, отбрасывающая тень на глаза-бусинки. Из-под неё торчали кудрявые волосы, закрывающие уши. И в целом, Оле-Лукойе выглядел на картинках весьма добрым и внушающим доверие, несмотря на угловатые черты лица. Однако, если присмотреться, можно было заметить, что на всех иллюстрациях лицо главного героя статично и эти глазки-бусинки смотрят прямо на тебя, от чего по спине бегут мурашки. Чем больше Исин вглядывался в Оле-Лукойе, тем лучше он понимал свой детский страх не только перед этим персонажем, но и перед книгой с иллюстрациями.

При любой другой ситуации Исин бы просто поставил книгу на полку и спокойно отправился готовиться ко сну, однако незнакомец назвавший себя Оле-Лукойе как-то сам собой возникал в памяти, пробуждая интерес к давно забытой сказке. Именно поэтому Чжан положил книгу на кровать, чтобы прочитать её перед сном.

Исин мог убеждать себя сколько угодно в том, что произошедшее прошлой ночью, было всего лишь его сном на фоне детских воспоминаний. Он мог избавиться от следов на полу, мог придумать объяснение тому, что когда он проснулся, телефон все так же был в его руках. Однако было такое чувство, совсем слабое ощущение, щекочущее сознание, будто бы все было взаправду.

Перед сном Чжан закрыл все двери и окна на первом этаже, несколько раз проверил дом, убедился, что на второй этаж невозможно залезть и только после этого пошел спать.

Ночь в этих местах налетала стремительно. Небо подергивалось плотной тканью, пропитанной чернильными разводами. Словно рассыпанный бисер, звезды покатились к горизонту. Здесь они были невыносимо яркими, что даже в глазах рябило, стоило поднять их к небу.

Свежий воздух сочился сквозь приоткрытое окно. Исин укутавшись в летнее одеяло, поджимая ноги, чтобы пятки не торчали с очень уж маленькой кровати, тихо посапывал в обнимку с книгой. Сквозь неестественную тишину сельской местности и тихое поскрипывание рамы пробился еще один звук. Еле слышному шуршанию Исин не придал значение, лишь перевернулся на другой бок, но вот глухой хлопок заставил его встрепенуться. Парень распахнул глаза, приподнимаясь на локтях, чтобы обозреть комнату. Источником звука была упавшая на пол книга, за которой сонный Исин тут же потянулся, чтобы убрать её на тумбочку, однако стоило ему наклониться, как он осознал, что грохот продолжается и идет откуда-то снизу.

«Послышалось, наверное», - решил юноша и снова опустил голову на подушку. Послышалось. Только звон посуды откуда-то из кухни говорил совершенно об обратном.

Выпутавшись из объятий одеяла, Исин осторожно, почти на цыпочках, двинулся на первый этаж. Прислушиваясь к звукам внизу, парень открыл дверь туалета, чтобы на ощупь ухватить швабру, которую он туда поставил сегодня днем.

На старой маленькой кухне горел тусклый свет, выскальзывая по полу в коридор. Исин спрятался за угол, вдыхая полной грудью.

– Какого черта ты творишь на моей кухне? – закричал он, вбегая в кухню со шваброй наперевес.

– О, – вчерашний незнакомец спокойно сидел за ветхим столом, увлеченно пытаясь обмакнуть в стакан с молоком овсяное печенье, привезенное Исином из дома, – а вот и ты, дитя.

– Дитя? – возмущенно выдохнул двадцатичетырехлетний Чжан Исин, в котором было 177 сантиметров роста, что значительно превышало среднестатистический рост и возраст ребенка.

– Агашки, – кивнул незнакомец, – кушать хочешь? Печенье с молоком очень вкусно. Обожаю печенье с молоком.

И словно в доказательство своих слов, он сунул в рот размякшее печенье и запил его остатками молока.

– Я звоню в полицию!

– Как? – вскинул бровь гость.

– По телефону!

– А он у тебя где?

Исин на автомате потянулся к заднему карману штанов, куда в последний раз сунул свой телефон, чтобы тот не мешал ползать, вымывая грязь из-под кровати. Но ни телефона, ни штанов не было.

– О, ты его в трусы спрятал? – незнакомец показательно расширил глаза, словно был действительно удивлен таким стечением обстоятельств.

– Нет, никуда я его не спрятал, – сквозь зубы прошипел Исин, – если не уйдешь, я тебя шваброй огрею.

– Шваброй значит? – парень задумчиво посмотрел на хозяина, который стоял с названным предметом в боевой готовности. – Этой?

Незнакомец ткнул пальцем прямо в Исина. Тот непонимающе дернул головой, пока не почувствовал, что ручка в его руках стала извиваться.

– Твою мать, это что такое? – вскрикнул Чжан отбрасывая в сторону огромную, по его мнению, змею.

– Твоя швабра…

Исин повернул голову, внимательно смотря на извивающуюся на полу змею, которая ползла прямо в его сторону.

– Это… – тихо прошептал юноша, – это… совсем не швабра.

Чжан Исин впервые в своей жизни вот так в открытую встречался со змеей и, если честно, его никогда не учили тому, как с этими существами обращаться. Можно ли бежать или стоит прикинуться мертвым? Он не имел ни малейшего понятия. Вместо этого он оцепенел и мог только наблюдать как змея все ближе и ближе подползает к нему.

Исин медленно отступил на шаг назад, затем еще и еще, пока не уткнулся поясницей в стол. В этот момент он не нашел ничего лучше, как осторожно, стараясь не делать резких движений, приподняться на руках и залезть на него с ногами.

– Успокойся, – махнул рукой молодой человек, и встал, чтобы поставить грязный стакан в раковину.

– Легко тебе говорить, это ведь не на тебя ползет огромная змея…

– Это всего лишь твоя швабра, – все так же спокойно сказал незнакомец. – Это всего лишь твой сон, понимаешь?

– Сон? Какой это сон? Я у себя дома, – затем Исин ткнул пальцем в незнакомца, – а ты сюда проник, сготовил себе поесть и еще у меня по полу ползает змея. И это… не очень похоже на сон.

– То есть у тебя так каждый день проходит? – удивился парень. – Просто поверь, что это швабра и она снова ей станет.

Исин посмотрел на незнакомца как на сумасшедшего, а тот лишь пожал плечами, мол, ничего не знаю. А змея уже подползала к столу, извиваясь черной лентой по полу.

– Просто закрой глаза и представь, что ты тянешься за шваброй, – молодой человек взял Чжана за запястье и потянул его руку вниз.

– Что ты делаешь? – запаниковал Исин, стараясь вывернуть руку из захвата чужих цепких пальцев. – Хочешь, чтобы она меня укусила?

– Швабры не кусаются, – вкрадчивый голос послышался у самого уха, уничтожая любые сомнения в неправильности происходящего. – Закрой глаза.

И Исину ничего не оставалось, кроме как послушаться. Он сделал глубокий вдох, представляя, как пальцы касаются прохладной пластмассовой ручки. Мгновенно черная змея вздрогнула и развернулась в одну прямую линию. Когда Исин открыл глаза, в его руках была швабра.

– Это…

– Сон.

– А ты?

– Сказал же, Оле-Лукойе.

– Зубы мне не заговаривай. Оле-Лукойе всего лишь детская сказка, – поморщился Исин. – Ты бы еще сказал, что ты Золушка.

– Я похож на Золушку?

– И на Оле-Лукойе ты не похож, но активно выдаешь себя за него!

– А ты знаток?

– Нет, но Оле-Лукойе старик, а ты, как ни крути, на старика не похож…

Дыхание незнакомца на короткий миг перехватило, но уже через мгновение оно снова было спокойным. Только то, как он взволновано крутил кольцо на своем пальце, говорило о том, что его немного выбили из колеи слова Исина.

– А как… – тихо проговорил он, – как я выгляжу?

– Неплохо, – пожал плечами Чжан, внимательно оглядывая незнакомца в желтом свете кухонной лампы.

– Нет, каким ты меня видишь? – быстро и немного нервно затараторил парень.

– Ты не то чтобы очень высокий азиат, у тебя темно-русые волосы и ты, – Исин замолчал, задумчиво покусывая губу, - красивый.

– Значит, на тебя не действует…

Оле-Лукойе потупил взгляд, проскальзывая пальцами по ветхому столу. Было сложно понять, доволен ли он тем, как описал его Исин или же его угнетают другие мысли, связанные с его внешностью.

– Что не действует? – поинтересовался Чжан, заинтригованный брошенной в пустоту фразой.

– Не важно! – резко оборвал его юноша, хлопнув в ладоши.

– Что значит не…

– Итак, – Оле-Лукойе отряхнул руки о свое черное пальто и, сунув одну в карман, выудил оттуда потрепанную книжицу, похожую на ежедневник. Откуда-то из середины торчала заложенная в него карта, чуть больше игральной и такая же, как записная книжка, ветхая. Гость открыл книжицу, пролистал несколько пожелтевших страниц, внимательно вчитываясь в небрежные записи.

Исин, затаив дыхание, наблюдал за происходящим. Он уже и забыть забыл о том, что хотел прогнать незнакомца. Вместо этого в нем проснулся неподдельный детский интерес к происходящему, затмевая собой весь здравый смысл. Исин рассуждал так: у этого человека явно есть к нему какое-то солидное дело, раз оно даже записано в его ежедневник. Хулиганы, как правило, не ведут записи своих дел, у них и записной книжки нет. А раз у этого есть, значит не хулиган. Значит, что-то важное привело его сюда.

– Чжан Исин, так? – осведомился Оле-Лукойе, поднимая глаза на хозяина дома.

Исин, помедлив, кивнул, устраивая швабру, в которую вцепился до побелевших костяшек, на своих ногах.

– В общем, дела обстоят следующим образом, – юноша захлопнул ежедневник и сунул его обратно в карман пальто, – раз мы оба с тобой взрослые люди, я скажу тебе все как есть…

– Говори…

– Я должен показать тебе семь снов. Ровно семь. Ни больше, ни меньше.

– Звучит подозрительно, – прищурив глаза, произнес Исин.

– Что поделать, – тяжело вздохнул Оле-Лукойе, пряча руки в карманы пальто, – верить мне или нет – дело твое. Тем не менее, у меня план, мне его нужно выполнять. У меня и так давно отпуска не было, а если еще и план не сделаю, так совсем завал будет. Начнутся сверхурочные, выговоры, меня лишат премий и отпусков на следующие лет так пятьдесят, а оно мне надо? Черт бы побрал эти ежегодные проверки…

Юноша раздраженно поджал губы и легонечко пнул ножку стола, как бы выражая свое недовольство всей этой ситуацией.

– В общем, думаю, от тебя не убудет, если ты безрассудно поверишь мне и дашь спокойно сделать свое дело. Семь снов я тебе в любом случае должен показать, таков порядок. Другой вопрос, каким образом мне придется это сделать. Очень бы не хотелось применять сладкое молоко и веревки.

– Эм, – нахмурился Исин, пытаясь придумать какое-то применение молоку и веревкам, – странный арсенал. Я могу понять молоко, но веревки… ты же с детьми дело имеешь.

– Вот именно что с детьми! – возмутился Оле-Лукойе. – Дети же они вообще дикими бывают, особенно сейчас. Никакого уважения. В сказки они не верят, зато свои права прекрасно знают. А еще могут позвать своего папу, который меня уделает на раз-два. Или, что еще оскорбительнее, вызовут полицию! Представляешь, полицию! Иногда мне прямо так и хочется взять вот так вот зонт, – юноша вскинул перед собой руку, сжимая в кулак, и продолжил сквозь зубы, – и вот этим зонтом их по заднице отходить.

– Ну и злобный же ты, – поморщился Исин, – а я тебя всю жизнь добрым старичком представлял.

– Возможно, кто-то до меня и был добрым старичком, но я все же склонен считать, что в сказках реальность сильно приукрашена. Все работники сферы услуг ненавидят сегмент, с которым работают. У меня это дети, так что я ненавижу их.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: