Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Последняя ночь. Часть 4 3 страница




Чондэ горько усмехнулся, прежде чем глубоко затянуться. Он прятал в сигаретном дыме паузы, а горечь на языке была, вероятно, от слов, которые у него так и не было времени сказать.

— Ты должен знать, Исин, тогда я действительно умирал. Да что там умирал. Я вообще-то умер, только не тогда, чуть позже. Это было очень тихо, по-семейному. Без спецэффектов и долгих прощаний. Почти не больно, но очень страшно. Хорошо, что ты не видел. Хорошо, что никто не видел.

«Моих слез…» – хотел добавить он, но промолчал. Не хотел говорить об этом. Ни к чему Исину было знать, что Минсоку пришлось около получаса изображать безмолвную статую, чтобы дать Чондэ прореветься, а потом держать брата за руку и шепотом успокаивать, потому что тот боялся смерти.

— Ты присутствовал только на торжественной части, — продолжил Чондэ, — и, если быть честным, мне бы не хотелось, чтобы ты видел и это. Я не хотел прощаться с тобой дважды и делать свидетелем этого фарса. Я хотел, чтобы все было тихо. Чтобы после моей смерти, когда запрет Суда перестанет действовать, Минсок показал бы тебе часть моих воспоминаний. Только часть. Вместо всего того, что я так и не успел тебе сказать.

— Ради чего? Чтобы потом все равно заставить меня забыть?

— Нет, если бы это случилось после моей смерти, все воспоминания остались бы при тебе, потому что запрет Суда переставал действовать. Но поскольку Минсок решил сделать все по-своему и исполнить мою просьбу в очень извращенном варианте до моей официальной смерти, их пришлось стереть. К счастью или к сожалению, он их не стер. Обошел запрет Суда временно их заблокировав. Не знаю, хорошо ли это или плохо, но могу с уверенностью сказать, что сейчас нет ничего криминального в том, что все эти воспоминания к тебе вернулись. Можешь пользоваться на здоровье.

— Мда, — устало выдохнул Исин, откидываясь на спинку стула. — Тут без ста грамм не разберешься.

— Разбирайся, — Чондэ придвинул к молодому человеку его стакан, — теперь ты понимаешь, почему в один прекрасный момент я просто стал спиваться на этой работе. Безуспешно правда, но тем не менее…

Исин поджал губы, понимающе кивая, и, выдохнув, одним глотком осушил стакан, неосознанно морщась, когда алкоголь прокатился по горлу, оставляя после себя неприятное ощущение ожога. Чондэ, вспомнив, что у него тоже есть что пить, сделал из своего стакана небольшой глоток.

— Я хочу задать уточняющий вопрос, — кривясь, произнес Исин, все еще ощущая привкус спирта во рту, — но боюсь, что заблужусь в этом космосе окончательно.

— Попытка не пытка, — пожал плечами Чондэ и снова отхлебнул из стакана, перебивая вкус виски последней затяжкой почти истлевшей сигареты, которую затушил в миске.

— Значит тогда у меня на глазах ты вовсе не умер? — Исин поднял взгляд на молодого человека.

— Ммм, — задумчиво протянул Ким, — умер. Частично.

— Что значит частично? — непонимающе нахмурился юноша.

— Понимаешь, — Чондэ озадаченно почесал затылок, — как бы тебе объяснить. То, что ты видел, был не рядовой судебный процесс. Тебя разве не смутило, что там никого не было?

— Ну, я подумал, что тебе просто устроили закрытое слушание или типа того, у тебя связи в Суде, как никак…

— А, нет, вовсе не поэтому, — усмехнулся Чондэ, — обычно там много народу, но в этот раз был необычный судебный процесс. Был самосуд. А там зрители особо не нужны, практика показывает, что присутствие посторонних людей очень влияет на объективность…

— Самосуд? — удивленно переспросил Исин, пытаясь превратить обрывки интуитивных догадок в связные теории в своей голове. — То есть… ты сам себя судил?

— Да, я был судьей и был подсудимым.

— То есть…

— Там довольно сложная и запутанная схема, но если объяснять простым языком, твою душу просто делят на две части. Одна часть оказывается в роли судьи, вторая – подсудимого. Разумеется, Смерть наблюдает за ходом процесса.

— Но это же вообще бред какой-то, — озадаченно мотнул головой Исин. — Нельзя давать человеку себя судить, это же не объективно ни разу. Он всегда будет выносить приговор в свою пользу. Да и как это вообще работает?

— Понимаешь, Исин, дело в том, что такая форма редко используется и, как правило, только для смертников. То есть, на таком суде оправдательных приговоров не выносят. Здесь все, что ты можешь выбрать, это на сильном или слабом огне тебя будут жарить в адском котле. По сути, самосуд выполняет не столько функцию суда, сколько изощренной пытки. Тебе приходится быть палачом для самого же себя. Ты видишь собственную смерть… Просто представь. Вот ты когда-нибудь хотел увидеть собственную смерть?

— Эм, — замялся Исин, — наверно, нет.

— А сам себя убить?

— Тоже нет…

— Зря, — передернул плечами Чондэ, — это занимательно мероприятие, в котором, по сути, нет пострадавших. Это как самоубийство, только по ролям. А самоубийство не преступление. Разве не забавно?

— Если честно, не очень…

— Дело твое, — пожал плечами Чондэ и стал вглядываться в плещущуюся на дне стакана жидкость.

Повисла неловкая тишина. После такого Исину было нечего добавить. Было неприлично после этого продолжать гнуть свою линию страдальца, попрекая Чондэ, но и сдаться, махнуть рукой и ускакать счастливо в закат он тоже не мог. Это было немного нечестно по отношению к самому себе. Ведь он столько времени убивался из-за случившегося, а тут просто закрыть на это глаза, забыть обо всех их разногласиях, сойтись с Чондэ и позволить себе быть счастливым? Нет, это как-то не по-человечески. Глупо – да. Но не по-человечески.

Наверно, Исину просто не хватало чего-то. Последнего гвоздя в гроб его самолюбия и упрямства, который бы стал толчком к смене собственной позиции. Он просто хотел услышать от Чондэ призыв к действию. Не россказни о том, как все было сложно и о том, что он любил, а о том, что ничего не изменилось и он все еще любит. Хотелось, чтобы Чондэ напрямую сказал, что хочет, быть с Исином, готов над собой работать, готов сделать все, чтобы этого недоразумения больше не повторилось.

— Исин, — тихо позвал Чондэ.

— Что?

— Ты ведь понимаешь, я рассказываю это вовсе не ради того, чтобы оправдаться. Хотя и для этого тоже. Я просто хочу, чтобы ты знал, ничего из случившегося под конец не входило в мои планы. Я вовсе не хотел заставлять тебя страдать. Я хотел, чтобы в конце мы выпили чаю, посмеялись, обнялись на прощание и разошлись как старые друзья.

— Тогда зачем нужно было…

Исин не успел договорить фразу. Он просто прокручивал в голове воспоминания, пытаясь скорректировать их с учетом полученной информации. И все было вроде бы гладко, как и сказал Чондэ, вот только один единственный момент никак не вязался. Не хотел подходить под всю эту стройную оправдательную историю. Их прощание в Зале Суда. Тогда было много сказано. Много важных и не очень приятных вещей, которые все это время преследовали Исина. Не окажись он тогда в Зале Суда, все было бы иначе, но именно эта ситуация, именно эта сцена, оказалась для него самой болезненной и неоднозначной. Экстремальной. Вот только слова, которые зацепили Исина сильнее всего, зародили сомнение, заставили посмотреть на все с другой стороны, отпечатались слишком отчетливо в его памяти, были сказаны вовсе не Чондэ. Их сказал Минсок.

Нет, стоп. Не сходится. Что-то не сходится. Чондэ ведь только что сказал, что ему пришлось судить самого себя, но разве это делал не Минсок?

— Кто… — ошарашенно произнес Исин, не в силах сам разобраться в этом сложном вопросе. — Кто был под маской?

Это был глупый вопрос. Чжан Исин своими глазами видел, что это был Минсок, вот только его активное участие в происходящим не вписывалось в представление молодого человека о таком явлении как самосуд.

Чондэ неосознанно поджал губы. Этого вопроса он вовсе не ожидал и отвечать на него хотел меньше всего. Да и кто бы мог подумать, что Исин вдруг спросит. Он не должен был спрашивать, потому что думал, что это Минсок.

Парень одним глотком осушил стакан и с грохотом поставил его на стол рядом с собой, сбиваясь на кашель.

— Это был я, — произнес он еле слышно, мешая слова с кряхтением, в надежде, что Исин не услышит. Только Исин все хорошо расслышал.

Он резко обернулся к Чондэ и долго смотрел на него, словно не мог поверить или принять эту правду. Он смотрел на Чондэ как на предателя, а тот боялся поднять взгляд, потому что прекрасно знал, что там увидит. Вместо того, чтобы дать Исину толчок, чтобы изменить свою позицию, он дал ему веский повод этого не делать. Опять облажался.

— Я правильно понимаю, что все те вещи наговорил мне ты, а потом просто скинул с себя ответственность, прикинувшись Минсоком?

— Ты бы был очень шокирован, увидев под маской меня…

— Больше, чем я был шокирован, увидев под маской Минсока? — вскрикнул Исин. — Ты… Когда ты вообще собирался мне об этом сказать?

— Никогда.

— Ах, никогда, — понизив голос, протянул Исин, недовольно приподнимая уголки губ. — Знаешь, это последняя капля. С меня хватит. Ты мастерски навешал мне трогательной и правдоподобной лапши на уши, а теперь изволь выйти вон. У меня голова от тебя пухнет.

Исин порывисто поднялся со стула и уверенно пошел в коридор, чтобы открыть Чондэ входную дверь и удостовериться лично, что тот ушел. Навсегда.

— Стой, Исин, — Чондэ соскочил со стола и поспешил вслед за парнем.

— Будь добр, оставь меня. Я не намерен продолжать этот разговор, — бросил Чжан на ходу.

— Да подожди ты! — молодой человек порывисто схватил Исина за руку и с силой дернул на себя, заставляя остановиться.

— Чего ждать? — огрызнулся Исин.

— Подожди, пока я все тебе объясню...

— Да нечего объяснять, все ясно как день. Ты четко выразил свою позицию в тот раз. А теперь уходи. С меня хватит. Я испытываю к тебе неприязнь и не хочу иметь с тобой ничего общего! — Исин демонстративно махнул рукой в сторону входной двери.

— Что ты такое говоришь, Исин? — еле слышно выдохнул Чондэ, ошарашенно глядя Исину в глаза и болезненно хмуря брови.

— Ты ведь этого добивался той убедительно речью, разве нет? Так она подействовала, поздравляю. Добился своего. А теперь уходи.

Исин дернулся, пытаясь вырвать руку, но Чондэ крепко держал. Почти до боли сжимал пальцы на чужом запястье, показывая свою решимость.

— Просто дай мне сказать…

— Вали уже…

Чжан упрямо двинулся к выходу, желая вытащить Чондэ за собой в коридор и силой вытолкать за дверь, но тот дернул Исина на себя и, свободной рукой впечатав парня в стену, крепко прижал, не давая возможности вырваться.

— Ты не умрешь, если дашь мне сказать, Исин, — прошипел сквозь зубы он.

— Отпусти! — молодой человек дернулся, но Чондэ все еще был сильнее.

— Как только скажу то, что хотел сказать.

— Говори...

Чондэ выдохнул.

— Я ведь уже сказал тебе, что тогда все пошло не по плану. Мне пришлось импровизировать и на ходу принимать решения. Я не говорю, что они были правильными, — быстро затараторил он, будто его ограничивали по времени, — но тогда они мне казались единственными правильными. Когда я иду ко дну, я предпочитаю делать в одиночестве.

Он выразительно посмотрел в глаза Исина, который раздраженно сжимал зубы, незаметно стараясь вывернуться из захвата. Кажется, ему совсем было плевать, что там Чондэ скажет в свое оправдание.

—У тебя горячая кровь, Исин, — печально выдохнул Ким. — Ты склонен к безумствам. Иногда, поддавшись эмоциям, ты совсем не думаешь о том, что творишь. Я понял это в замке, и я не хотел, чтобы такая ситуация повторилась. Ты так уверенно твердил мне про свою любовь, что бог знает, что могло прийти тебе в голову в тот момент. Что если бы ты ринулся мстить за испорченный вечер или в порыве эмоций начал бы там все крушить, что если бы ты решил подраться с Минсоком? Я просто боялся, что моя смерть может заставить тебя пойти надрать задницу своим обидчикам, но если бы обидчиком был я… и я умер, то мстить бы было некому, так ведь? Я стал для тебя злодеем, просто чтобы у тебя не было желания больше возвращаться к этой истории. И в этом был бы хоть какой-то смысл, если бы тогда я умер окончательно. Я был уверен, что так и будет. Волшебное воскрешение не входило в мои планы. Для меня это было такой же неожиданностью, как и для тебя. И раз я жив…

Чондэ опустил голову, устало выдыхая. Все это было таким идиотизмом. Сейчас, оглядываясь назад, Чондэ понимал, что мог поступить иначе, и это бы привело их совершенно к другому концу. Легко об этом размышлять, когда все давно позади и конец известен, но в той ситуации он шел наугад. Вот к чему это привело. Печально? Да. Поправимо? Кто знает. Хотелось бы в это верить.

— Я бы хотел так и остаться для тебя плохим парнем, Исин, — тихо прошептал он, поднимая глаза, — это бы все упростило. Но я так не могу. Проблема в том, что это не делает нас счастливыми. И если страдать нам придется в любом случае, то ты хотя бы будешь знать, что я не хотел ничего этого. Я просто принял несколько неправильных решений. Вот и все.

Исин обреченно вздохнул, обмякая в чужих руках. Как же он устал. Как черт возьми он устал от всего. Зачем он полез в этот космос? Целее бы был. От всего этого голова шла кругом. Почему все обязательно должно быть так сложно? Почему у него все не как у людей? Зачем ему нужно было влюбляться в какого-то сомнительного типчика в пальто, который залез в его дом? Почему он не мог, как все нормальные люди, выгнать его к чертовой матери и пойти дальше спать? Почему он повторяет свою ошибку и снова позволяет ему остаться?

— Все это очень здорово, Чондэ, — печально усмехнулся Исин, опуская взгляд, — вот только я сыт этим по горло. Сыт по горло тобой. Ты говоришь одно, а делаешь совершенно другое. Я устал. Устал искать объяснения и пытаться понять твои мотивы. Устал искать двойное дно и скрытый смысл во всем, что ты делаешь или говоришь. Может быть, ты не злодей и делал все это не ради того, чтобы я страдал, но понимаешь, этого недостаточно. Каждый раз я спрашиваю себя, что же будет дальше? Стоит ли все это того, что я получу в конце? И ответ никогда не бывает положительным, потому что если в конечном итоге я получу то же самое – игра не стоила свеч. Если все это будет продолжаться и дальше, то никакая это не победа. Я не хочу проходить через это снова и снова. Терпеть вранье, пусть даже в мелочах, и твои выходки, чтобы потом ты приходил ко мне и рассказывал сказки о том, что все вовсе не то, чем кажется. Что ты врал во имя благих целей, и делал все это ради меня, пусть и выглядело это как смачный плевок мне в лицо.

Чондэ болезненно прикрыл глаза. Он бы хотел оправдаться. Хотел бы пообещать, что исправится, что сделает все, чтобы это не повторилось, но он знал себя. Знал свой характер. Он не был подарком. Не был тем парнем, о серьезных отношениях с которым грезят все, кому не лень. Потому что отношения с ним это война, в которой нет и никогда не будет выигравших или проигравших. Война, где даже не знаешь, за что сражаешься. И если Исин к этому не готов, то что тут можно сделать? Нет, можно, конечно, попытаться, но насколько их хватит? Месяц, два? Сколько они будут тащить этот крест, пока не возненавидят друга просто за то, что не сходятся характерами и не готовы с этим мириться?

— Так что не имеет значения, что ты скажешь, — на губах Исина появилась слабая примирительная улыбка, — для себя я уже все давно решил.

«Как же это глупо», — подумалось Чондэ в тот момент, когда он уткнулся лбом в плечо Исина. Глупо и несправедливо. Стоило ли им проходить через все это, только ради того, чтобы осознать, что им просто не по пути. И дело не в какой-то глобальной вселенской задумке, не в несправедливых правилах этого мира и не в судьбе. Дело в том, что они просто не подходят друг другу. И эта дурацкая любовь не делает легче, она только все усложняет. Не будь ее, они бы со спокойной душой разошлись как в море корабли, но нет же, это слишком просто. Пусть страдают от того, что их отношения пережили прыжок с высокой скалы, но разбились вдребезги, споткнувшись о маленький камешек повседневности и быта.

Чондэ чувствовал себя уничтоженным. Жизнь одним пинком отправила его в нокаут. Он был разбит и раздавлен. После всего, неужели они не заслужили. Он ведь так долго ждал. Он ведь столько ради этого сделал. Почему он не может? Почему он просто не может быть с Исином? Это так несправедливо и опустошающе. Так хотелось разреветься в голос, но только этого ему сейчас и не хватало.

Он обреченно разжал пальцы на чужом запястье лишь для того, чтобы скользнуть ими вниз по ладони и крепко сжать руку Исина. Ему сейчас больше и не нужно было. Он просто хотел держать кого-то за руку, чтобы не потерять равновесие, когда его мир карточным домиком рухнет к ногам. Да и зачем ему нужен весь этот мир, если в нем не будет Исина? Чондэ уже и забыл, как жил раньше без него. Наверно и не жил вовсе. Так, болтался в реальности безвольной куклой.

Исин не вырывался. Не пытался освободить руку. Просто стоял как истукан у стены, глядя в потолок гостиной, сдерживая подступающие слезы, и жалел лишь о том, что так и не догадался снять с безымянного пальца кольцо, о которое разбивалось все его заранее подготовленные доводы о бесперспективности их отношений. Он ведь так долго подбирал нужные слова, и что же, все зря?

Чондэ легонько касался тонкой полоски кольца подушечками пальцев, стараясь не придавать этому действию слишком много значения, но осознание, что кольцо все еще на пальце Исина, огнем разгоралось в груди. Чондэ испытывал от этого странное, немного извращенное, собственническое удовольствие. Как нащупать полоску обручального кольца. Знак принадлежности. Только их знак. И до тех пор, пока Чондэ ощущает его под своими пальцами, ничего не кончено.

В тот момент он просто почувствовал, что отдал бы все, чтобы испытывать это чувство постоянно. Этот трепет в груди от осознания, что Чжан Исин только его и ничей больше. Вот так. Банально и пошло. Кто бы мог подумать, что Чондэ однажды опустится до клише.

— Эй, Малыш Син, — тихо позвал Чондэ.

— Хочешь, чтобы я тебя ударил? — спросил Чжан, угрожающе сжимая руку в кулак.

— Нет, хочу открыть тебе страшную тайну.

— Какую такую тайну? — немного напряженно спросил Исин.

— Сказал же, страшную! — таинственно протянул молодой человек, нагоняя еще больше туману, и вскинул голову, чтобы заглянуть в глаза Исину.

Исин скептически прищурился, вглядываясь в черные глаза Чондэ, словно прицениваясь. С одной стороны, было очень интересно, что же за очередная страшная тайна, с другой же, Исин был уверен, что это какой-то очередной подвох. С чего бы Чондэ ни с того, ни с сего вдруг говорить про какую-то страшную тайну? Они сейчас тут вообще-то отношения выясняют! Можно хоть немного уважения к чужим чувствам?

— Ладно, рассказывай, — согласился Исин, поддаваясь любопытству. В конце концов, они уже и так много друг другу наговорили, что это может поменять?

— Нет, я не могу просто так взять и рассказать, — мотнул головой Чондэ, словно бы Исин не позволял ему рассказать, а уговаривал его это сделать, — это же тайна.

— А как ты можешь? — в голосе молодого человека послышалось раздражение.

— По секрету могу…

— Тогда расскажи по секрету, — Исин старался говорить ровно, только раздражение все равно просачивалось во фразы. У него появлялось чувство, что его опять водят за нос. Или ощущение, что он разговаривает с умственно отсталым ребенком.

— Подь сюды, - Чондэ поманил Чжана к себе пальцем, хотя они и так были друг к другу неприемлемо близко, — по секрету же. Тайна! Надо на ушко, чтоб никто не слышал!

Исин продолжительно выдохнул, пытаясь сохранить спокойствие. Кто их здесь может услышать? Они ведь одни. Зачем все эти игры в шпионов? Или же у стен действительно есть уши и они уже включили свои локаторы на полную мощность, готовые внимать и записывать, чтобы потом донести куда нужно.

Кажется, со всем этим недосыпом и долгими откровениями, у Исина начинала ехать крыша. Он уже не был способен трезво рассуждать, иначе зачем ему нужно было нагибаться к Чондэ, чтобы ему «на ушко» открыли «страшную тайну».

Ким в свою очередь тоже нагнулся, чтобы быть к Исину совсем близко.

— Вся правда в том, что ты так и не научился врать, Чжан Исин, — прошептал он на самое ухо, обжигая горячим дыханием, — так что сколько бы раз ты не повторил, что больше меня не любишь, я в это не поверю, потому что… — Чондэ сделал небольшую паузу, чтобы добавить интриги и, чеканя каждое слово произнес: — Я. Очень. Люблю. Тебя. И не стану сомневаться в том, что ты тоже меня любишь. Вот и вся тайна. И в следующий раз, когда начнешь мне затирать про то, что нам не по пути и ты для себя уже все решил, сними хотя бы мое кольцо.

Исин почувствовал, как его дыхание сбилось, а следом, в пляс пустилось сердце. Это был нокаут. Очень чистый и профессиональный. Исин стоял как вкопанный, ни жив ни мертв, глядел огромными испуганными глазами перед собой, и пытался в панике припомнить хоть один из заученных до зубов аргументов, но все они в одночасье забылись. Нечем было ответить на такой выпад, кроме бессвязного бормотания и междометий. Исин так растерялся, что в одночасье превратился в дурачка, разве что сопли на кулак не наматывал, и то только пока.

Молодой человек очень медленно повернул голову, чтобы проверить, остался ли незамеченным для Чондэ этот конфуз. И стоило ему чуть повернуть голову, как он столкнулся с чужими губами в долгом нежном поцелуе.

Реальность посыпалась как карточный домик. Чондэ в очередной раз мастерски разыграл партию. Обвел Исина вокруг пальца как нефиг делать. Чжан просто поплыл. Ему хотелось заскулить, потому что сейчас ему было настолько хорошо, что даже больно.

Исин тут же забыл обо всех разногласиях и обидах. О злости и негодовании. Забыл обо всем, что было до. О чем они говорили, где находились. Он потерялся настолько, что реальность с ее открытым миром и многовековой историей, все эти живые и давно почившие люди просто перестали существовать. С каждым ударом сердца мир сужался все больше и больше, пока в нем не остались только двое.

Чондэ обладал какой-то магической способностью совмещать в себе несовместимое. Быть совершенно несносным, но при этом необходимым как воздух. Со всей силы впечатывать в стену, а потом нежно целовать. Говорить и делать ужасные вещи, и при этом искренне любить.

Исин даже не пытался сопротивляться. Понял, что это бессмысленно. Он уже проиграл. В нем еще тихо поскуливало чувство собственного достоинства, которое требовало справедливости, только Исин этого уже не слышал. Он, словно невинная юная барышня, прижимал руки к груди, не имея ни малейшего понятия, куда в этой ситуации их деть, и просто позволял Чондэ себя целовать. Прекрасно понимая, что Исин даже не думает сопротивляться, юноша с каждым мгновением прижимал его к себе все сильнее и, кажется, совсем не собирался отпускать. Знал, что сейчас он владеет ситуацией полностью, и такое положение для него самое выгодное. Всего-то и нужно было не давать Чжан Исину говорить и здраво мыслить, тогда он не мог придумывать новые аргументы, почему они двое не должны быть вместе.

Чондэ, наверное, мог бы делать это вечно, и это бы было правильным решением, потому что при таких обстоятельствах необходимость что-то доказывать и объяснять отпадала. Они как бы пропускали эту стадию и сразу оказывались на той, где они оба счастливы и любят друг друга. Бесконечный конфетно-букетный период. Однако перерывы делать было нужно, хотя бы для того, чтобы задокументировать собственную победу.

Молодой человек осторожно и очень нехотя отступил назад, разрывая поцелуй, и посмотрел на ошарашенного Исина, который словно маленький пушной зверек жался к стене. Секундное замешательство. Чжану потребовалось время, чтобы осознать, что именно только что произошло. Он несколько раз озадаченно моргнул и наконец выдохнул, потому что все это время он, кажется, не дышал. Понимание текущего положения вещей пришло с опозданием, но тем не менее все же пришло.

— Я убью тебя, — только и смог проскулить Исин, по стеночке сползая на пол, и спрятал лицо в ладони, чтобы скрыть свое смущение. Он чувствовал себя школьницей, которой впервые признались в любви. Как же так.

— Вечно ты делаешь ошибку в слове «люблю», — в ответ лишь засмеялся Чондэ.

— Да как ты это делаешь вообще?

— Делаю что? — не понял Чондэ.

— Да все это! – вскрикнул Чжан, взмахивая руками. — Как будто для тебя это просто игра! Я не хочу так, Чондэ. Я тебе не какой-нибудь покемон. Нельзя вспоминать обо мне только тогда, когда тебе этого хочется, а потом бегать с шаром и кричать: «Чжан Исин, я выбираю тебя!».

Ким засмеялся, а потом, потянувшись, присел на корточки, чтобы удобнее было смотреть Исину в глаза. Это было необходимо, потому что сейчас он собирался сказать нечто важное, и хотел быть уверен, что его слышат и понимают.

— Если я скажу, что абсолютно серьезен насчет тебя, ты поверишь мне? — тихо спросил он.

— Нет, — уткнувшись лицом в колени, Исин помотал головой, — я больше тебе не верю. Ни единому твоему слову. Ты врал мне слишком часто, чтобы я мог тебе верить.

— Я пришел сюда, чтобы мы могли начать все с самого начала, понимаешь? Поставить точку в той истории и начать новую. Без лжи, без обид, без всего, что раньше мешало, — молодой человек слабо улыбнулся. — Я пришел сюда, и это уже что-то значит.

— Что например? — тихо буркнул Исин.

— Что я стараюсь. Ради наших отношений стараюсь, и планирую делать это дальше, потому что мне это важно. Я хочу, чтобы ты это заметил. Чтобы ты это понял.

Чондэ нежно коснулся головы Исина, запуская пальцы в его волосы, играя с прядями. Он наконец-то был свободен в своих чувствах и действиях, и он хотел наверстать упущенное. Хотел быть рядом с Исином и просто любить его. Хотел смотреть только на него. Хотел прикасаться к нему и целовать. Хотел обнять и никуда не отпускать. Засыпать и просыпаться рядом с ним. Ему было просто необходимо, чтобы Исин всегда был рядом. В зоне досягаемости. Там, где бы он мог его видеть, где бы с легкостью мог до него дотянуться.

Все то время, что его не было рядом, Чондэ скучал. По его голосу, по его лицу, по его глазам и этой привычке вечно повторять о своей любви, как будто Чондэ идиот и не понимает с первого раза. Без всего этого весь мир казался Ким Чондэ бессмысленным. Да и не нужен ему был этот мир, если в нем не было Исина, потому что только из-за него Чондэ все еще здесь.

— Не важно сколько времени мне потребуется. В этой или в следующей жизни, мы обязательно будем вместе. Я буду стараться для этого изо всех сил. Буду возвращаться к тебе столько, сколько потребуется. Потому что ты единственный, кого я хочу и буду любить, и ничего это не изменит. Просто дай мне еще один шанс и, я обещаю, ты не пожалеешь. Я больше никогда не сделаю тебе больно.

Исин молчал. Ему так хотелось верить Чондэ, каждому его слову, но разве он мог? После всего, как бы сильно он не хотел доверять, он всегда ждал удара в спину. И это напряженное ожидание нового удара выматывало. Он хотел дать ему еще один шанс, но так боялся, что все опять обернется болью. Как он должен был поступить? Исин мог сказать, что это последний раз, когда он позволяет себе поверить в слова Чондэ. Вот только сколько этих «в последний раз» уже было и сколько еще будет? Этот точно последний. А что потом? Если Чондэ опять облажается и будет просить дать ему еще один шанс, что тогда? Исин снова согласится? Конечно да. Он ведь не может иначе. Не может перестать верить в Чондэ и в его слова. Его необоснованное доверие к этому человеку уже не первый раз выходит ему боком. Когда же Исин перестанет наступать на одни и те же грабли? Когда станет учиться на своих ошибках? Никогда.

Его разрывали противоречия. Он никак не мог сделать правильный выбор. Да и был ли вообще этот «правильный» выбор? В любом случае, хуже уже не будет. Просто не может быть. Он всегда себе это говорил и каждый раз ошибался.

— Я дам, но что я получу взамен? — Исин поднял голову, заглядывая в темные как ночь глаза Чондэ, который смотрел на него предельно честно, не давая даже возможности усомниться в его словах.

— А меня тебе уже недостаточно? — усмехнулся он в ответ.

— Нет, - прищурил глаза молодой человек. — Тебя, который вечно меня обманывает, водит за нос и разыгрывает спектакли мне не нужно.

— А как насчет честности? С этого момента и до конца я буду честен и откровенен с тобой. Больше никакой лжи.

— Никакой лжи, — Исин выпрямил спину, упираясь затылком в стену. – Ты будешь со мной предельно честен и откровенен.

— Именно, — кивнул Ким.

— И честно ответишь на все мои вопросы, что бы я не спросил.

— Абсолютно на все.

— Пообещай! — Исин вскинул вверх руку, зажатую в кулак, с оттопыренным мизинцем.

— Я клянусь, — с усмешкой произнес Чондэ, и сделал ответный жест, скрещивая их пальцы. Но словно этого ему показалось мало, он подался вперед, чтобы снова поцеловать Исин. Очень нежно и осторожно, будто боялся, что одно его неверное движение может все разрушить.

Чондэ, кажется, еще никогда не было так страшно как сейчас. И сердце его никогда не билось так учащенно. Потому что в этот раз все действительно было по-другому. Если раньше он прекрасно знал, что не может получить желаемого просто потому что «нельзя», любую свою неудачу он мог оправдать. Ведь в любом случае «нельзя». Просто удивительно, что что-то вообще получилось. А теперь этого оправдания нет. Как нет сторонних сил, которые бы препятствовали. Так что если сейчас что-то пойдет не так, то причиной этому будет только он. И оттого он так боялся облажаться. На карту было поставлено слишком много. Он ведь так к этому стремился, так этого желал. Если он посмеет это разрушить, упустить, уничтожить, то не простит себя.






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных