ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
Двулик я как орёл двуглавыйВраг полезного труда Я иду своей дорогой И мелькают города Люди, кони, звери, птицы Я им всем сердечно рад Впереди туман клубится слышен грохот канонад Нечаянно пригретый славой двулик я как орёл двуглавый
Уезжаю в ночь. Отчего же - грусть? Через две недели, е.б.ж., вернусь. Вечно что-то ждёшь, но, на самом деле – Вряд ли, жизнь изменится, в две недели.
Две недели, в сущности, это много. Хоть пройдут - мгновенно… считай – дорога, Смена климата, общества, настроенья В общем, всё сливается, во мгновенье.
Буду ехать, мимо России, мимо Украины…. До самого, аж до Крыма. Вот и край земли. Приехали. Стоп, машина. Дальше – только море. Считай – вершина.
Так, в таких в отрезках, по две недели Ты и катишься к смерти, от колыбели. А прикатишь когда – не заметишь, даже. Е.б.ж. тогда ты, уже не скажешь,
Удивишься, разве, такому делу
Оказавшись, под осень, на пыльной окраине мира, Славной рыбой и тем, что тут родина Х. Велимира, И Кремлём белокаменным, Где побывали и Мнишек, и Разин, Знавшим бунты – казаков, стрельцов и расправы, над ними, и казни, С Колокольней, стремящейся - в неба открытое нёбо: С многоглавым собором, воздушным, как пышная сдоба, Набродившийся вдоволь, по улицам узким, под вечер, Ты подумай о том, как тебя занесло в Междуречье?
Вот, стоишь, обалдевший, как раз, посредине Кремля. А от мыслей и видов – из-под ног уплывает земля.
Солнце, плавясь, садится. Закат раскровавился раной. И подъёмные краны, вдоль Волги торчат, что твои пеликаны. Нет, скорей - птеродактили, вымершие гиганты. На их фоне, на фоне строений кремлевских, сам ты – ощущаешь себя - комаром, почти незаметным при свете (а тем более - в сумерках). Слепо несёт тебя ветер Непонятно, куда и зачем, но – всё дальше, всё дальше от дома. Впрочем, где этот дом? Чувство дома – давно не знакомо, Комару, жизнь которого – миг, а поляна, где, вроде, он вырос – И не скажешь уже - то ли есть, где-то, то ли – приснилась.
***
На заре рыбаки снасти ладят свои вдоль реки (Рыбы, всё ещё много, стараньям людским вопреки). За чертой городскою – всё в точности, так, как когда Тут селилась Орда; Святославовы струги неслись, что б по ветру пустить каганат, И всего ничего – три, лишь, с хвостиком, века назад Страшный вор и злодей, набивавший разбоем мошну – Пьян от крови и власти, - персидскую кончил княжну. Много помнят всего и река, и её берега Память их, за века – превратилась в густой суррогат, Где намешаны, поровну - небыль и всякая быль И названья смешались – то Волга, то Ра, то Итиль…
Астраханская ночь
Астраханская ночь, словно кофе, густа и черна, И летучие мыши - как черти, плетут пируэты За проемом окна. Вот и кончилось лето.
Сон - не сон? Полусон, полубред, полуявь. Вот, - огромное облако, тянется, по небу, вплавь. В недрах облака - гул, неразборчивый лепет, Вздохи, шёпоты, крики – всё смешано в облаке том, Что плывёт, словно невод, нас всех, загребая гуртом, Унося за собой - в половецко- ордынские степи.
И слова – то, какие, всё: Астрахань, да Баскунчак... Так и веет Ордою от них, её ветром, сухим и горячим. По степи идёт поезд - урча, грохоча и ворча. То - плетётся едва, то, вдруг– весело скачет, И колёса скрипят. И сдаётся – сдают тормоза. Ну и чёрт с ними, значит: никто не вернётся назад.
А куда мы, потом? Почему, обязательно, в ад? Только ангелов крылья шуршат, (Их-то, на небе, нынче, - не меньше, должно быть, чем звёзд). Млечный Путь – развалился – как в рай опрокинутый мост.
"Бездна полная звезд" - и не скажешь, пожалуй, точней. Как же давит она, эта Бездна, глубокой и ясною ночью... Но в безумье ночей – оторвать не сумеет очей От той бездны кочевник - машинист, мореплаватель, летчик.
Звезды, вроде бы - рядом. А все ж, расстоянье до них, Глянешь пристально вверх - и становишься грустен и тих, Сознавая, как мало тебя, во вселенной. Вот, прекрасное средство - сбивать человечую спесь. Но какое же счастье, безмерное, знать, что ты есть.
Видел фото, как-то, вот: Девятьсот девятый год, Обезьяны – на цепи! Возле серой русской хаты… Рядом с ними – пёс лохматый – Сторож, видимо. Не спит. А в глазах у всех – тоска-с. И про это мой рассказ.
Обезьяна – обезьяне: Куда нас с тобой занесло-то Мой бедный единственный друг? Тут север – страна идиотов, А хочется очень на юг
Где буйволы, львы, носороги Опасны бывают, подчас Но всё ж они лучше двуногих Свободу укравших у нас!
Тут нас на цепи с тобой держат Хозяйские нюхают псы Я знаю, ты зол и рассержен, Но только, товарищ, не ссы!
Не век нам носить эти цепи! К чертям этот рабский покой! Что может глупей быть, нелепей, Чем тупо мириться с судьбой?
Иные нам грезятся дали, Иные зовут рубежи И коль мы сдадимся едва ли То значит - ещё убежим
На волю, в великой свободе Ты чуешь, ты чуешь? Скажи!? Свобода уже на подходе Осталось до лета дожить
**** Раскатал я губу, что вот – вот Я увижу чудесный Биг Сур
Получив же в посольстве отказ, «как- нибудь обойдутся без вас» я сижу во родимой грязи говоря себе, в этой связи:
Не грусти за Америку, в ней Пушкин не был ведь тоже, как ты ведь и здесь, средь лесов и полей, всякой - разной полно красоты. Например, у тебя вон, под боком, Среднерусская есть полоса, где растут и грибы, и берёзы, земляника и прочая хрень.
Не морочь себе голову, Христа ради. Никогда, никому с бардаком не сладить Глухи, немы, беспомощны тут – не мы ль? Междулетья сменяют собой межзимья Половинчатость, недо-любви бессилье Не трагедия – водевиль.
Я вам точно скажу и без всякой лести: Ничего не потеряно, кроме чести! Хлещёт в венах, по- прежнему - нефтигаз И Россия – не то, что б совсем едина, - Но Отечества сладким нам пахнет дымом. Жаль, огонь, говорят, погас.
***
Вам, с моей помощью, собаки, удалось Заставить ненавидеть ваши лица Я, видимо, сошёл от вас с ума Провал ваш ненавистен и успех!
Поедем на маленький остров Где солнце и море всегда Попасть туда будет непросто Но мы попытаемся, да? Услышим там чаек Услышим прибой Нам вмиг полегчает С тобой
А может, не остров, а город? Хорошие есть города Где снова становишься молод Поедем, поедем туда!
Пройдёмся неспешно И встретим друзей Которых мы помним Ей-ей.
А может – останемся здесь мы Хоть шансы здесь выжить – малы Тут есть только старые песни Как угли, под слоем золы
Но может так надо И может, как раз, Это награда Для нас?
Развалясь на ложе Каменном, нагретом, Впитываешь кожей Счастье жизни летом. Волн гремят раскаты, И безлюден брег, Чувствуешь себя ты Здесь, как древний грек, Бросивший Элладу… Повидавший виды… Зелень винограда… Дикая Таврида… Чайки да цикады, Да тягучий зной, Облаков громады В небе над тобой Движутся всей массой, Грудою, гуртом… К нулевому часу В веке нулевом.
Первое число. Водораздел. В осень погрузившись по колено, Парк под утро взмок и пропотел, Море взбаламучено и пенно. И цикады нынче – ни гу-гу, Только моря шум. А у откоса Россыпью сидят на берегу Чайки, словно бывшие матросы, Мокрые, нахохленные – в ряд, От камней почти неотличимы. Облака укутали закат Пеленой, как сероватым дымом. Опустел недавно людный, пляж, И земля красна, и воздух влажен. И привычный крымский наш пейзаж Марсианским сделался пейзажем.
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|