Роберт Лоуренс Стайн 2 страница

Тетя Марта пригласила Ханну пообедать с нами. Мы вчетвером пристроились за маленьким столом в кухне и ели дымящийся куриный суп из больших мисок.

— Не суп, а фантастика, — сказала Ханна тете.

Тетя Марта улыбнулась. По подбородку у нее стекал жир. Она потянулась за салфеткой.

—Спасибо, Ханна. Рецепт простой — кидай все, что есть под рукой.

— Извините, что мы опоздали к обеду, —сказал я. — Это все из-за меня. Я потерял представление о времени. Меня просто никакой силой из леса вытащить нельзя было. Все так интересно.

Дядя Колин подошел к кухонному окну и посмотрел на встающую луну. Потом перевел взгляд на дом Марлингов.

—Я сеимал потрясающее дерево, — рассказывал я ему. — Все морщинистое и согнулось — ну вылитый-старик.

Дядя Колин не ответил. Он все еще не отрываясь смотрел в окно.

—Колин, Алекс с тобой говорит, — окликнула его тетяМарта.

—А? Что?— Он отошел от окна и тряхнул головой, будто отгоняя навязчивые мысли. —Извини! О чем ты?

Я снова рассказал ему о старом дереве.

—Я помогу тебе проявить эту пленку, предложил он. — Может, завтра. Я сделал небольшую фотолабораторию в бывшей ванной на чердаке. У нас, конечно, дом маловат. При нашей-то нынешней работе надо бы побольше.

—А что вы сейчас снимаете? — спросил я,

—Существа, ведущие ночной образ жизни, — ответил он. Глаза его опять устремились к окну. Я невольно проследил за его взглядом. Он смотрел в заднее окно дома Марлингов. Оно было абсолютно черным.

—Мы снимаем ночных животных, — пояснила тетя Марта. — Это существа, выходят из своих укрытий только по ночам.

—Вы говорите о совах? — спросила Хана.

Тетя Марта кивнула.

—Мы нашли в лесу несколько прекрасных сов, правда, Колин?

Дядя Колин оторвался от окна. Яркий cвет луны залил серебром оконный переплет.

— Ночные создания не любят, чтобы их фотографировали, — сказал он, выуживая ложкой морковь и отправляя ее в рот. — Они не любят вмешательства в свою жизнь.

— Иногда нам приходится часами сидеть в одном месте и ждать, пока эти звери не высунутся из своей норы,— добавила тетя.

— А можно как-нибудь пойти с вами? — живо заинтересовался я. — Я могу сидеть тихо.Правда.

Дядя Колин прожевал кусок курятины.

—А что, недурная мысль, — согласился он. Потом лицо его стало серьезным, и он добавил: —Как-нибудь после Хэллоуина.

Я обернулся и заметил, что тетя Марта не отрывает взгляда от дома Марлингов

—Луна еще низко, — задумчиво произнесла она. — Но сегодня она такая яркая.

— Светло как днем, — подтвердил дядя Колин. Что-то непередаваемое промелькнуло на его лице. Что это было? Страх?

«Дядя с тетей так странно ведут себя сегодня,— подумал я.— Нервничают, что ли? И чего глазеют в окно? Что они пытаются высмотреть в доме Марлингов?

Мне стало не по себе.

— Что-нибудь случилось? — спросил я их.

— Случилось? — переспросил дядя и прищурился. — Как сказать...

—Вы оба придумали себе костюмы на Хэллоуин? — обратилась к нам с Ханной тетя Марта, явно пытаясь переменить тему.

—Я решила и в этом году нарядиться пиратом, —сообщила Ханна. Она допила шоколадное молоко и слизнула остатки из стакана. —Надену бандану на голову и завяжу глаз.

— У насесть старые тряпки, если хочешь, — предложила тетя Марта и повернулась ко мне— А ты как, Алекс?

Я не переменил своего решения. Я хотел нарядиться волком-оборотнем. Только я помнил, к чему привело упоминание об этом в последний раз, когда дядя Колин чуть не угробил нас!

Поэтому я улыбнулся и, доедая суп, бросил:

— А что, если и мне нарядиться пиратом?

Мог ли я подумать, что через несколько часов, когда луна достигнет апогея, я чуть не нос к носу столкнусь с настоящим оборотнем!

После того как Ханна ушла домой, я отправился к себе в комнату. Я немного прибрался и разложил одежду по ящикам комода.

Не подумайте, что я образец аккуратности. Если на то пошло, я неряха. Но я же понимаю: устрой я в этой крошечной комнатке бедлам, я никогда и носка не найду.

Я сел за стол и написал письмо маме и папе. Я писал, что, когда они вернутся из Франции, у меня будет добрая тысяча фотографий.

Когда я написал адрес и заклеил конверт, мне все еще не хотелось спать. Все же я решил, что надо лечь.

Я сунулся в стенной шкафчик в поисках пижамы и тут остановился у окна.

Меня привлек бледно-оранжевый свет.

Свет в боковом окне дома Марлингов!

Свет слабо мерцал между двумя склонившимися деревьями с колышущейся на ветру листвой. Бледно-оранжевый прямоугольник светился на первом этаже дома.

Окно спальни?

Я прижался к оконному стеклу и начал приглядываться. Не мигая всматривался в тусклый оранжевый прямоугольник.

Неужели я сейчас увижу Марлингов? Я ждал, затаив дыхание

Долго ждать не пришлось.

Я чуть не вскрикнул, когда в окне замаячили силуэты.

В оранжевом прямоугольнике показалась серая фигура.

Человеческая или нет?

Я бы не мог сказать наверное.

Силуэт задвигался. Нет, это животное, решил я. Нет. Человек.

Мистер Марлинг?

Я еще крепче прижался к стеклу, пытаясь ничего не упустить. Огромная собака? Mужчина? Трудно было сказать что-то определенно

И тут я услышал долгий, пронзительный звериный вой.

Вой исходил из окна напротив. В узком пространстве между двумя домами он звучал отчетливо.

Этот пронзительный звериный вой заполнил мою каморку. Он звенел у меня в ушах.

Отвратительный, пугающий вой. Получеловеческий, полузвериный. Такого воя я никогда в жизни не слыхал.

У меня холодок пробежал по спине.

Вой повторился.

От этого воя у меня засосало под ложечкой.

Я не отрываясь смотрел. Вот не то зверь, то человек вернулся к окну. Непонятное существо с запрокинутой головой, исторгавшее такие страшные звериные вопли.

Надо успеть снять, подумал я. Надо сфотографировать этот воющий силуэт.

Я отпрыгнул от окна. Быстро добежал до комода.

Хотел взять футляр с камерой.

Камеры не было.

Она исчезла.

— А-а-а-а-а! — вырвалось у меня.

Я лихорадочно шарил по столу.

Я же здесь оставил камеру. Я ведь помню.

Но ее нет как нет.

Я обвел глазами комнату. Я же только-только навел порядок. Все разложил по местам. Всюду прибрал. И на столе. И в ящиках.

Камеры нет.

Я опустился на колени и стал шарить под кроватью.

Камеры нет.

Я переполз к стенному шкафу. Распахнул дверцу и обшарил все внизу.

Пока я шарил повсюду в поисках камеры, завыл кто-то еще. Еще выше. Еще пронзительнее.

А потом я услыхал вой двух существ. Это был словно дуэт сирен, неистовые звуки сплетались, расходились и вновь сливались в какой-то странной нечеловеческой гармонии.

Неужели это мистер и миссис Марлинг?

Я вскочил на ноги, и в этот момент услышал царапающийся звук, будто терли деревяшку о деревяшку.

Словно открывали окно. Я услышал, как тяжелая туша шлепнулась о землю и встала на ноги.

И тут до меня донеслось низкое ворчание. Тяжелый топот. Шаги.

Шаги прямо рядом с моей комнатой.

Я снова прилип к стеклу. Не дыша, с бешено бьющимся сердцем, я выглянул в окно.

Слишком поздно.

Там уже никого не было.

Все погружено во тьму. Оранжевый свет в окне Марлингов потух. Дом снова погрузился во мрак.

Только черные деревья время от времени сверкали на фоне темно-синего неба при ярком свете луны.

Какое-то время я смотрел и ждал, когда успокоится сердцебиение. Прислушивался к пронзительному вою, тяжелым шагам

И вдруг все стихло.

Моя камера...

Я с неимоверным трудом оторвался от окна и чуть ли не бегом бросился из комнаты в гостиную по короткому коридору. Может, я оставил там камеру, когда мы с Ханной вернулись из леса?

Нет. Ничего подобного.

Я проверил кухню. Здесь тоже ее нет.

— Тетя Марта! Дядя Колин! — крикнул я. Мой голос прозвучал тише, чем мне хотелось бы.

Я вернулся в коридор. Пробежал мимо своей комнаты, мимо ванной, туалета и кладовки. Их комната в конце коридора.;

— Вы видели мою камеру? — закричал я.

Я распахнул дверь их спальни.

Темно. Темно и пусто.

В комнате еще стоял запах духов тети Марты. И острый запах проявителя.

Они ушли в лес снимать животных,

Я один в доме.

Я глубоко вдохнул и задержал дыхание.

«Спокойнее, Алекс, — говорил я себе. — в порядке. Ты в полной безопасности. Найдешь камеру, как только успокоишься. Она, мо; лежит на самом виду, но ты в таком состоянии, что не способен увидеть ее. Успокойся!»

Я сделал еще один глубокий вдох. Я немного успокоился.

Закрыв дверь в комнату дяди и тети, я пошел назад по коридору.

Я почти дошел до своей комнаты, как вдруг услышал странные звуки. Будто кто-то скребся. А затем тяжелые шаги. Я замер и прислушался. Снова шаги. Тяжелая поступь.

Откуда они доносятся?

Сверху? Да, сверху.

Я посмотрел на потолок.

Снова скрип. Снова тяжелые шаги.

На чердаке!

Кто бы ни были существа, издающие эти звуки, они здесь, в доме!

Я прислонился к стене. Я дрожал всем телом.

С трудом проглотил комок, подступивший к горлу и стал прислушиваться к тяжелым шагам над головой.

Надо выбираться отсюда! Надо выбраться из дома!

Надо сказать тете Марте и дяде Колину!

Ноги вдруг стали что твое фруктовое желе. Я даже не знал, смогу ли я сделать шаг.

Я все-таки попробовал. Шаг. Ноги дрожат меньше. Еще шаг.

И тут сверху до меня донесся какой-то новый звук.

Я остановился и прислушался.

Никак пение? Кто это поет?

Собравшись с духом, я бросился наверх и схватился за дверь, ведущую на чердачную лестницу. Распахнув ее, я крикнул вверх:

—Кто это?

—Это я, Алекс,— раздался знакомый голос.

—Ханна?... — с трудом выдавил я из себя, глядя вверх на лестницу. — Ч-ч-что ты там делаешь?

—Разве тетя не сказала тебе, что я вернулась? — отозвалась Ханна.

—Нет, не сказала, — откликнулся я.

—Она сказала, что тут у нее навалом старой одежды, из которой можно сделать отличный костюм на Хэллоуин. Вот я и пришла выбрать что-нибудь.

Голова Ханны появилась на верхней площадке.

—А чего у тебя такой голос?

—Я... я подумал, — начал я, но слова застряли у меня в горле.

Я стал подниматься по лестнице.

—Сюда нельзя, — закричала Ханна. — Не ходи сюда!

Я остановился на третьей ступеньке.

—А в чем дело?

—Я не одета. Примеряю всякое барахло, — объяснила она. И с улыбкой добавила: — А кроме того, я хотела тебя удивить. Здесь такие потрясные тряпки. Похоже, в молодости твои дядя и тетя носили презабавные костюмы.

Голова ее скрылась из вида. До меня донесся шорох материи. Я спустился вниз.

— Да, слушай, ты не видела мою камеру? Я весь дом облазил и...

— Ой! — вскрикнула вдруг Ханна, вновь высовывая голову в люк. На этот раз она не улыбалась |

— Ты что? — крикнул я ей.

—Да твоя камера, Алекс. Тебе не кажется, что ты оставил ее в лесу?

У меня дыхание остановилось.

—Быть того не может. Мне кажется...

Я замолчал, чувствуя, как страшно засосало под ложечкой и перед глазами все поплыло.

—Она была у тебя в руках, когда Шон и Арджун ушли-— сказала Ханна. — Но когда мы пришли домой, я не припомню, чтобы я ее видела.

—Этого только не хватало, — замотал я головой. — Надо бежать искать ее, Ханна. Нельзя оставлять ее на ночь в лесу.

—Ты что! — испуганно закричала Ханна. — Послушай, Алекс. Не вздумай ходить туда.

—Но мне надо!

—Но ночной лес — это тебе не игрушка! — горячо убеждала меня Ханна. — Там правда опасно.

Я повернулся и побежал в коридор. Я достал из стенного шкафа куртку и заодно нашел на полу в стенном шкафу в коридоре фонарь. Проверил, как он горит. Свет был ровный

—Я на несколько минут! — крикнул я Ханне.

—Алекс, не надо, — послышался ее голос. —Прошу тебя, не ходи. Не ходи сегодня ночью в лес. Ты хоть подожди меня. Я сейчас оденусь. Подожди, не уходи, ладно?

Но я не мог оставить камеру в лесу. Там она погибнет.

Я захлопнул за собой входную дверь. Все вокруг было залито лунным светом.

Я обогнул дом и побежал через задний двор. Плотные черные тучи вдруг затянули луну. Ночной воздух оказался гораздо прохладнее, чем я ожидал. И такой влажный. На бегу я застегнул молнию куртки.

Пробегая мимо дома Марлингов, я посмотрел на окно. Но там ничего не было видно. Боковое окно все так же открыто. Но весь дом погружен во тьму. Света нигде не видно.

Трава была скользкой и мокрой от обильной росы. На лоб капнуло что-то холодное.

Неужели дождь?

Я застонал, подумав о камере, валяющейся где-то в лесу. Это такая дорогая камера. Я молился о том, чтобы успеть найти ее до дождя.

Какие-то мелкие зверюшки беззвучно бросились врассыпную у меня из-под ног. Я остановился.

Нет. Не зверюшки. Опавшие листья. Пор1ыв ветра нес их по траве.

Задний двор примыкал к лесу. Я наклонил голову, чтобы не стукнуться о низкие сучья. Старые большие деревья скрипели и раскачивались на ветру. I

Где-то вдалеке ухал филин, и я подумал о тете и дяде. Они где-то здесь в лесу со своими камерами. Может, я наткнусь на них.

Я бежал по извилистой тропинке. Еще одна упала мне на лоб. По дорожке забарабанил дождь.

Я остановился, увидев согнутое дерево-старика. То самое, что мы с Ханной фотографировали днем.. Я поводил лучом по его искривленному стволу.

—По крайней мере, я не сбился с дороги, —вслух проговорил я.

Перешагнув через упавшую ветвь, я двинулся вглубь леса. Деревья издавали странные звуки; листва шелестела под порывами ветра. Где-то далеко раздавалось все такое же четкое уханье филина.

Свет фонарика вдруг ослаб, затем вспыхнул так же ярко. Его узкий круг освещал мне дорогу среди деревьев.

— Ура! — крикнул я, когда луч выхватил футляр камеры. Я оставил камеру на плоском пне. И как это меня угораздило забыть ее здесь?

Издав еще один победный клич, я взял ее в руки и прижал к себе. Как же я был счастлив. Она снова со мной! Я внимательно осмотрел ее, осветив фонариком.

Аккуратно стер капли дождя, попавшие на футляр. Потом сунул ее под мышку и отправился в обратный путь.

Дождь прекратился. По крайней мере, хоть ненадолго. Я весело напевал песенку. Мне хотелось проделать весь путь в один прыжок!

Камера была мне слишком дорога. Я обещал себе больше никогда не выпускать ее из рук.

Я перестал напевать, расслышав злобный рык.

Так рычат хищные звери. Свирепый низкий рев.

Я уронил фонарик.

Зверь снова зарычал.

Где он? Откуда он движется?

Он прямо у меня за спиной!

Я нагнулся и поднял фонарик. Колени подгибались. Меня охватывала паника.

Раздался громкий звериный рев. Затем сердитое ворчание.

Надо рвать отсюда когти. Убираться подобру-поздорову.

Я дунул чтo было сил.

На пути вырос пышный кустарник. Прижимая к груди камеру, я бросился за кусты и опустился на колени.

Укрывшись под сенью кустов, я пытался отдышаться. Сердце билось как сумасшедшее.

Сквозь листву ничего не было видно. Но зато было слышно, как рычит и урчит зверь. Я приник к землe, надеясь, что меня не видно. Надеясь, чтозверь не учует меня.

И тут послышались тяжелые шаги и злобный рев, словно зверь готовился к прыжку. Послышалось жалобное блеяние. Тоненькое, слабое. И крик ужаса, тут же смолкший.

Слышно было только сопение.

Ноги меня дрожали, меня всего трясло.

Звуки борьбы раздавались совсем рядом. Казалось, достаточно встать и протянуть руку, чтобы коснуться нападающего и его добычи.

Все было настолько близко, что до меня доносился каждый шорох, каждое движение и тяжелое дыхание зверя.

Топот. Рев. Урчание. Снова тонкое жалобное блеяние.

Страшный звук разрываемой плоти.

Чавканье. Клацанье челюстей. Опять чавканье. Рыгание. Снова звук отрываемого куска мяса.

Я закрыл глаза, пытаясь представить картину происходящего в двух шагах от меня.

Тяжелые шаги. Тишина.

Свист ветра стал как будто громче.

Свист ветра... тишина.

Я открыл глаза.

Я встал. Ноги едва держали меня.

И услышал тяжелую поступь. Треск ломающихся сучков. Шелест опавшей листвы под лапами.,

Звук шагов приближался. Зверь шел в мою сторону.

Он шел за мной! Это страшное существо — голодный хищник — шел ко мне. По мою душу!

— О-о-о-о! — помимо воли вырвалось у меня из горла.

Вцепившись в футляр с камерой, я отпрыгнул в сторону подальше от куста. Развернулся и бросился бежать.

За спиной раздавалось рычание и хищника.

Я бежал не оглядываясь.

Я мчался в глубь леса. Мне казалось, что справа слышатся плеск и журчание. Волчий ручей? Но я бежал, боясь остановиться,

Сучок царапал мне щеку. Я поднял руку голову, продолжал нестись вперед. Я бежал куда глаза глядят. Бежал во тьме.

Где мой фонарик?

Этого еще не хватало! Я забыл его под кустом.

Хотя пользы от него что от козла молока. Какой тут фонарь. Я несся, не разбирая дороги.

Впереди выросла стена осоки. Нагнув плечи, я прокладывал путь по высокой осоке. Острые стебли хлестали меня, словно плети.

Я споткнулся о чуть выступавший над землей камень. Едва не грохнулся, но чудом удержал равновесие.

Перепрыгнул через вздыбившийся корень дерева. И все бежал и бежал.

Я шумно дышал, но все равно слышал тяжелый топот за спиной и звериное рычание.

Неужели он преследует меня?

Обхватив влажный ствол дерева, я остановился. Крепко обнял ствол, чтобы не упасть. Ноги еле держали меня. Я дышал с трудом.

Оглянулся.

Ничего.

Ни рычания. Ни сопения. Ни тяжелого топота.

Каждый вдох давался тяжело. Легкие горели. Горло резало. Во рту пересохло.

Все в порядке, убеждал я себя. С тобой все порядке. Жив и здоров. Чего еще?

Я вглядывался во тьму.

И зверь ударил меня сзади.

— А-а-а!

Я вскрикнул от неожиданности и рухнул на землю.

Оглянулся, чтобы увидеть нападающего.

Никого. Ничего.

И снова из воспаленного горла вырвался крик. На этот раз крик облегчения.

Я попытался вскочить на ноги и увидел, что ударило меня в затылок.

Птичье гнездо. Высохшее, полуразвалившееся птичье гнездо. Оно, должно быть, свалилось над моей головой. Наверное, его снесло порывом ветра.

— Уф! — Я стряхнул с головы мелкие веточки. Потом, держа камеру под мышкой, оглянулся.

Где я?

Возвышавшиеся надо мной деревья изогнули ветки,словно подпирая друг друга. На краю полосы осоки громоздилась груда камней.

Я понял, что заблудился.

Я поднял голову вверх. Луны не было. Небо затянуто тяжелыми облаками.

Как выбраться отсюда? Я стал всматриваться в темноту, пытаясь отыскать тропинку или хоть что-то знакомое.

Ничего.

Если выбраться к ручью, подумал я, может, я смог бы найти то место, где была камера?

Только в какой стороне ручей?

Я совсем потерял ориентацию.

Я вздрогнул. Холодная капля дождя упала плечо. Я подпрыгнул от неожиданности. После этого птичьего гнезда я стал бояться всего, что падает сверху.

Что делать?

Я лихорадочно думал.

Позвать на помощь? Может, услышат дядя и тетя? Если кричать во всю глотку, услышат?

Нет уж. Если я подам голос, первым меня услышит то существо, что идет за мной по пятам.

Оно все еще преследует меня? Затаилось где-то поблизости?

Нет, лучше не кричать.

Но что делать? Что?

Двигаться в одном направлении? Идти и идти, не обращая ни на что внимания?

Нет. Не пойдет. Я читал книгу про мальчика, заблудившегося в пустыне. Он пытался идти все время прямо. А ходил по кругу. Он все кружил и кружил, сам того не понимая, пока не наткнулся на собственные следы.

Может, лучше переждать, пока взойдет солнце. В этой тьме мне ни за что не найти дорогу. Когда рассветет, будет легче разобраться.

Хотя мне не очень улыбалась перспектива провести ночь в этой непроглядной тьме, ничего лучше я придумать не мог. Дождаться рассвета и попытаться найти дорогу — это не так уж глупо.

Раздался мерный стук. Начинался дождь. Ледяной ливень. Порывы ветра швыряли потоки воды мне в лицо.

Здесь оставаться нельзя, понял я.

Надо во что бы то ни стало пробираться домой.

Я шел и шел, пытаясь выйти на собственные следы. И вздохнул с облегчением, когда наконец наткнулся на пышный куст, за которым прятался. Там лежал и фонарик. Я взял его

Теперь надо было сообразить, куда держать путь. Нагнув голову от дождя, я двинулся дальше.

Через минуту я на что-то наткнулся. На что-то мягкое.

Опустившись на колени, я стал разглядывать, что это было.

И закричал от ужаса.

Фонарик дрожал у меня в руках. Трясущийся луч осветил жуткую картину.

Мой взгляд уперся в тушу животного. Вернее, в туши. Их было две.

Два животных.

Кто это был? Я даже не могу сказать. Они были разорваны на куски.

Просто разорваны на мелкие кусочки.

Я вспомнил жуткие звуки раздираемой плоти. Это хищник рвал их на куски. Меня чуть не вывернуло.

Что же это за хищник, который способен на такое?

Что же это за зверь и какая это силища, чтобы вот так разорвать на куски другое существо?

У меня по спине пробежал холодок.

Я поднялся и заставил себя оглядеться сторонам.

Дождь лил как из ведра. Я спрятал камеру под курткой и припустил.

Бежать! Бежать! Лишь бы подальше от этого страшного зрелища. Удастся ли когда-нибудь забыть его?

Порывы ветра обрушивали на меня потоки дождя. У меня было такое ощущение, что я бегу по дну океана. Но я бежал не останавливаясь-

Страх подхлестывал меня.

Это чудовище где-то здесь в лесу, оно рыщет поблизости.

Кроссовки у меня насквозь промокли. Я спотыкался и скользил по размокшей земле.

Не знаю, сколько я так бежал. Я остановился только тогда, когда чуть не угодил в ручей. От ливня он поднялся и вышел из берегов.

Тогда я повернул и побежал вдоль берега. Теперь я немного успокоился: вид ручья вселил в меня надежду. Через некоторое время я наткнулся на узкую тропу, извивающуюся среди покосившихся деревьев.

Я повернул на эту тропу. Выведет ли она меня из этого леса? Посмотрим.

Дождь немного утих. Теперь просто моросило. Я бежал по щиколотку в грязи по извилистой тропке.

Вскоре добежал до старого, согбенного, как старик, дерева.

—Ура! — во всю глотку закричал я. — Ура! —Я подпрыгнул и потряс кулаком над головой. До дома отсюда рукой подать.

Я прибавил шагу. Через несколько минут я пулей выскочил из леса и очутился на заднем дворе дома дяди и тети.

Господи, как же я был счастлив! У меня словно крылья выросли от радости!

Скорее бы в дом, где тепло и уютно. Сбросить промокшую до ниток одежду и переодеться во что-нибудь сухое.

Но посреди двора я остановился как вкопанный.

Я тупо уставился на желтый круг от фонаря.

Он выхватывал странные следы на мокрой траве.

Дорожку из глубоких следов, к дому Марлингов.

Я наклонился к земле, чтобы лучше деть отпечатки ног или... Это не были не человеческие следы. Они были слишком длинные и широкие и по форме отличались от человеческих.

Следы животного.

Я повел фонарем, чтобы посмотреть, куда они ведут.

Дорожка следов тянулась через поросший бурьяном задний двор дома Марлингов.

Я застыл в оцепенении, когда понял, куда они ведут.

Прямо к открытому окну спальни Марлингов.

Когда на следующее утро я вышел к завтраку на кухню, тетя Марта говорила по телефону. Она стояла у стойки спиной ко мне, но сразу повернулась, когда я поздоровался с дядей, и бросила на меня сердитый взгляд.

—Да, понимаю, — говорила она в трубку. — Нет, нет, этого больше не повторится.

Я сел за стол рядом с дядей Колином. Он пил кофе из большой кружки и посматривал в сторону тети Марты.

—Нет, нет, конечно, не повторится, — снова сказала тетя, нахмурившись. — Я сама этим займусь, мистер Марлинг. Он больше близко не подойдёт. Нет-нет, он за вами не шпионил, мистер Марлинг.

Так вот с кем она говорит.

Дядя Колин недовольно покачал головой.

—Я же просил тебя держаться подальше от этого дома, Алекс. Еще не хватало, чтоб эти люди названивали сюда.

— Простите— пробормотал я, — но...

Я хотел рассказать ему о прошлой ночи, обо всем, что случилось со мной и что я видел.

Но он поднес палец к губам, показывая, чтоб я помолчал, пока тетя Марта говорит по телефону.

— Нет-нет. Мой племянник не снимал ваш дом, мистер Марлинг, — продолжала тетя Марта, качая головой. — Обещаю. Мы вас больше не потревожим. Я поговорю с ним. Обязательно. Прямо сию минуту. Да-да. Конечно, конечно. Всего хорошего.

Она повесила трубку и повернулась к Колину.

— Эти люди, — со вздохом проговорила она.

— Надо быть поосторожнее, — откликнулся дядя Колин, бросив взгляд на меня. — Их. лучше не трогать.

— Но... но... — пробормотал я. — Я видел такое...

— Они видели тебя, Алекс, — прервала меня тетя. — Они видели, как ты бродил вокруг их дома. Они просто вне себя.

Она налила себе кофе и направилась к столу. Присев на стул, она отбросила волосы со лба.

— А что ты делал там ночью? — спросил дядя.

— Мне правда неприятно, что все так вышло. Но у меня не было другого выхода. Я оставил в лесу камеру, — стал объяснять я. — Пришлось бежать туда за ней. Не мог же я оставить ее там на ночь. Да еще накрапывал дождь.

— Но нельзя было подходить близко к дому Марлингов, понимаешь? — строгим голосом сказала тетя Марта.

— Но я слышал, как из их дома раздался звериный вой, — выпалил я. — И видел странные следы, которые вели к окну спальни.

Дядя Колин спокойно кивнул головой и добавил, сделав большой глоток кофе:

— Это, наверное, следы их псов. — Он бросил взгляд на тетю Марту.

— Псов? - вскрикнул я.

Они оба кивнули.

—У них две огромные немецкие овчарки, — пояснил дядя Колин, качая головой. Взяв стола тост, он стал намазывать его маслом.

Я вздохнул. Мне стало немного легче.

Две немецкие овчарки. Тогда понятно, откуда этот дикий вой и следы на мокрой траве.

—Ты все приготовил для школы? — спросила тетя Марта. — Ханна зайдет с минуты на минуту.

— Почти все, — ответил я и допил свой апельсиновый сок. — Когда я вчера ночью был в лесу..

Оба уставились на меня.

—Я видел растерзанных животных. Убитых.

Дядя Колин кивнул.

— В лесах по ночам небезопасно, — негромко заметил он.

— Да, Алекс, мы не хотим, чтоб ты болтался по лecy, — присоединилась к нему тетя Марта, смахнув с моего плеча пушинку и погладив меня по затылку. — Обещай, что ты больше не будешь так делать.

—И обещай, что к Марлингам на пушечный выстрел не подойдешь, — добавил дядя Колин.

Я не успел ответить. В дверь позвонили. На кухню вошла Ханна, сгибаясь под тяжестью школьной сумки.

—Готов? — обратилась она ко мне.

Я кивнул и поднялся из-за стола.

— Готов, готов, — говорю. — Странно все-таки идти в чужую школу.

— Что ты. Тебе наш учитель понравится. Мистер Шейн такой интересный. С ним не соскучишься. Он очень милый.

Я схватил свою сумку и куртку. Попрощавшись с тетей и дядей, мы пошли к выходу.

По дороге на улицу я глянул на дом Марлингов и заметил, что окно в боковую спальню было закрыто. Дом, как обычно, был погружен во тьму.

—Нашел камеру? — спросила Ханна.

Я кивнул головой.

—Нашел. Только это оказалось нелегким делом. — Я рассказал ей о своих ночных приключениях.

Ханна только щелкала языком.

—А я же тебя предупреждала. Меня так никакой силой в лес после захода солнца не заманишь.

Мимо проехал желтый школьный автобус. Ребятишки, высунувшись из окон, что-то кричали Ханне и махали руками. Она тоже помахала им.

Утреннее солнце было еще невысоко. Лужайки серебрились от инея. Был утренник и щеки холодил легкий морозец.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: