Юридический тип правопонимания

Юридический тип вклю­ча­ет в се­бя на­прав­ле­ния пра­во­вой мыс­ли, в ко­то­рых про­во­дит­ся раз­ли­че­ние пра­ва и за­ко­на. Не нужно усматри­вать в таком теоретическом различении непременное противо­поставле­ние права и закона как неких самостоятельных явле­ний, хотя из­вестны и такие вари­анты различения права и закона.

Различение права и закона – это, прежде всего, понимание права в качестве законов, которые содержат правовые нормы. Далее, это объясне­ние, что правовые нормы – это особые социальные нормы, и они отличаются от неправовых норм по со­держа­нию, а не по официальной форме их выражения (офици­альное призна­ние и выражение мо­гут иметь как правовые, так и иные нормы). Наконец, это воз­можность оценивать законы как правовые и неправовые или про­тивоправные.

К непозитивистскому типу отно­сятся и древние, доста­точно примитивные учения о естественном праве (юсна­тура­лизм), и со­временный юридический либертаризм. Либертарным называется пра­во­пони­мание, ко­торое признает высшей правовой ценно­стью свободу ин­дивида.

Со вре­мен возникновения права и государственных зако­нов в сознании людей (в правовом соз­на­нии) су­ще­ст­ву­ют пред­став­ле­ния о ес­те­ст­вен­ном пра­ве, ко­то­рое якобы пред­ше­ст­ву­ет за­ко­ну (“позитивному праву”). Од­ни сторонники юснатура­лизма счи­та­ют, что ес­те­ст­вен­ное пра­во идет от Бо­га или вы­те­ка­ет из при­ро­ды че­ло­ве­ка, при­ро­ды ве­щей. Дру­гие – что оно является порожде­нием человеческого разума или человеческой психики. Ес­те­ст­вен­ное пра­во, мыслимое как со­во­куп­ность до­за­ко­нных и вне­за­ко­нных прин­ци­пов, норм, тре­бо­ва­ний на­зы­ва­ют по-раз­но­му: ес­те­ст­вен­ное пра­во или естественная справедливость, идея пра­ва, ис­тинное право и т.д.В боль­шинстве старых теорий и в не­которых концеп­циях ХХ в. естественное право изобра­жается как должное быть право или идеальное право, а нормы зако­нов (“пози­тивное право”) рассматрива­ются как искусст­венно соз­данное и по­этому несо­вершенное право, которое ну­ж­дается в постоянном совер­шенствовании, в приближении к стандартам или требова­ниями ес­тественного права[10]. В резуль­тате получа­ется так назы­вае­мый дуа­лизм правовых систем – ес­те­ственного права и за­конного права.

В реальной соционормативной регуляции нет никакого дуа­лизма правовых систем. Ре­альное право суще­ствует в офици­аль­ной форме или в форме обычая, и помимо этого законного или обычного права никакого идеального, правильного или хо­рошего права не существует.

Современный юридический либертаризм (либертарно-юри­диче­ская теория)[11], преодолевающий недостатки и противоречия юснатурализма, рассматривает право как социальное явление, ко­торое нельзя объяснить в рамках си­ловой или моральной пара­дигмы. Право – самостоятельный соционормативный регу­лятор со своей сущностью, причем сущность права не сводится к офи­циальному принуждению или насилию. Либертаризм не про­тиво­поставляет право и за­кон, но различает правовые и неправо­вые (и противоправные) законы, правовые и неправо­вые нормы, вы­ра­женные в форме закона.

1.3. Ос­но­вы ли­бер­тар­но­го пра­во­по­ни­ма­ния

Противоположность либертарно-юридической интерпретации права и государства и позитивистских интерпретаций выражается в том, что они расходятся по четырем принципиальным позициям.

Право и свобода

Либертарное правопонимание начинается с различения двух ти­пов культур, или цивилизаций, проявившихся во всемирной истории. Есть культуры, в которых основ­ным принципом социального бытия является свобода – право­вые культуры, и есть неправовые культуры, где нет свободы и права, правового способа социальной регуля­ции, хотя есть политическая власть и законы, есть неправовое (силовое, моральное, религиозное и т.д.) социальное регулирова­ние (см. 6.1.).

Далее юридический либертаризм утверждает, что право и го­сударство суть необходимые формы сво­боды: правовые нормы – это нормативно выраженная свобода, а государство – властная организация, обеспе­чи­вающая правовую сво­боду. Смысл госу­дарственно-правового регулирования – установить такие обще­обязательные нормы и обеспечить такой порядок отношений, при которых обеспечивается всеобщая свобода (свобода для всех ин­дивидов, ко­торые признаются субъектами права и государства в опреде­ленном обществе в определенную историческую эпоху).

Всеобщая свобода, или свобода всех субъектов одного круга общения, возможна лишь постольку, поскольку все они равны в своей свободе. Из этого утверждения вытекает, что право, пра­во­вое общение предполагают равную свободу всех индивидов (рав­ную свободу всех субъектов, отно­сящихся к одному и тому же кругу правового общения). Правовые нормы, право­вые запреты, обязывания и дозволения одинаковы для всех (см. 2.2.3.).

Равная свобода, равенство в свободе, или формальное ра­вен­ство – это осново­полагающий принцип права, правового обще­ния. Правовые нормы устанавливают меру свободы по принципу формального равенства. Можно определить право как систему обще­обязательных норм, которые устанавли­вают равную свободу всех участников правового общения.

Позитивисты не отрицают, что правовые нормы опре­деляют ме­ру свободы. Понятно, что любые социальные нормы, так или иначе, устанавливают пределы сво­боды, или меру свободы. Но позитивистская трактовка соотношения права (закона) и свободы принципиально отличается от либертарно-юридической.

Позитивисты не отвергают ценность свободы вообще, но в своем правопонимании они не различают два типа культуры и не видят тождества права и свободы. Позитивисты называют правом законы любого содержания, а законы есть в культурах любого типа – там, где есть свобода, и там, где ее нет.

Поэтому, во-первых, позитивисты утверждают, что свобода не может быть признана высшей целью правового регулирова­ния, точнее – целью того, что они называют правом. В частности, они полагают, что свобода может быть не только полезной, но и вредной для достижения целей общества, и что ради более высо­кой цели властно установленное “право” может произвольно ог­раничивать свободу – в той мере, в которой это угодно властным субъектам.

Юридический либертаризм отнюдь не опровергает тот факт, что в неправовых культурах ценность свободы, действительно, невысока. Но в контексте правовой культуры, в сообществе сво­бодных людей сво­бо­да есть высшая ценность. Важно отметить, что с провозглашения этой аксиомы фактиче­ски начинается рос­сийская Конституция: “Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, со­блюдение и защита прав и сво­бод человека и гражданина – обя­занность государства” (ст.2 Кон­ституции РФ).

Во-вторых, если юридический либертаризм объясняет пра­во­вое регулирование как обеспечение свободы, то позитивисты, на­оборот, представляют правовое регулирование как режим не­сво­боды. Правда, они путают правовую свободу и произ­вол.

Действительно, правовое регулирование можно представить как ограничение сво­боды посредством общеобязательных пра­вил. Право с его запретами, обязываниями и санкциями очерчи­вает пределы пользования свободой. Но отсюда позитивисты де­лают вывод, будто бы право – это несвобода, принудитель­ные нормы, отнимающие свободу, что свобода остается за пре­де­лами правового регулирования и что смысл государст­венно-правового принуждения – установить режим несво­боды.

Однако правовые нормы, ограничивая про­извольное пользование свободой, запрещают не свободу как та­ковую, а лишь то, что нарушает свободу других, противоречит всеобщей свободе. Право запрещает про­извол, не совместимый с равной свободой всех, запре­щает каждому то, что нарушает свободу других участ­ни­ков правового общения.

Следовательно, правовые запреты, обязывания и санкции следует расцени­вать как обеспечивающие режим всеобщей сво­боды, равной для всех, кто признается субъектом права. Правовая свобода воз­можна только при условии запрета всего того, что не может быть всеобщей нормой свободы.

Право и закон

Позитивистское отождествление права и закона означает, что за­кон, властное веление, является ме­рой права. Все, что установ­лено в законах, официально признано и обеспечено принудитель­ной силой, и только это, считается правом. Любое правило, если оно сформулировано в законе, считается правовой нормой. Если правило существует в форме обычая, то это не правовая норма; но если обычай получает официальное признание, силу закона, то, по логике позитивистов, он становится правовым обычаем.

Юридический либертаризм, напротив, различает право и официальную форму признания и выражения права (и других со­циальных норм). Право – это особые социальные нормы, которые являются правовыми независимо от законной, официальной формы их выражения. Законы (указы, декре­ты, постановления, судебные прецеденты и другие офи­циаль­ные акты) служат лишь формой выражения правовых (и неправовых) норм.

Поэтому, прежде всего, следует различать правовые и непра­вовые законы. Не все, что официально установлено и обеспечено принуждением, является правом. За­ко­ны можно называть по­зи­тивным (положительным) пра­вом, если они об­ла­да­ют пра­во­вым со­дер­жа­ни­ем, но не по­то­му что они установлены, “положены” властью. Так на­зываемое позитивное, или установленное, право – это пра­вовые законы и другие официальные юридические акты.

Но наряду с пра­во­выми существуют неправовые, и даже пра­вонарушающие, законы.

Критерием различения правовых и правонарушаю­щих зако­нов служат фундаментальные принципы правовой свободы – ес­тественные и неотчуждаемые права чело­века. Законы, нарушаю­щие права человека, – это не пози­тив­ное право, а противоправ­ные, ­пра­во­нарушающие за­ко­ны (см. 2.2.4.).

Далее, юридический либертаризм объясняет, что правовые нормы, правовые отношения существуют именно как правовые независимо от законной формы выражения. Обычаи и договоры могут иметь пра­вовое (и не­правовое) содержание независимо от их официаль­ного призна­ния, властного санкционирования.

Безусловно, право нуждается в официальной силе закона, в принудительной силе государства. Но не потому что законная форма сделает нормы правовыми, а потому что правовые нормы общезначимы и обязательны для всех. Закон и стоящая за ним принудительная сила сами по себе не порождают право. Государ­ственное при­ну­ж­де­ние в той или иной мере всегда присутствует в сфере права, но оно выполняет чисто ин­струмен­тальную функ­цию. Оно не­об­хо­ди­мо ра­ди за­щи­ты пра­ва от на­ру­ше­ний, т.е. ради обеспечения правовой свободы.

Таким образом, либертаризм не проти­вопоставляет право и закон, а формулирует требование право­вых законов, не отвергает ценность закона и законности для права, но требует правовой за­конности. В правовой культуре право должно быть законным, а за­ко­ны долж­ны быть пра­во­вы­ми и не долж­ны быть пра­во­нару­шающими.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: