Формационная типология в теории классового насилия

С точки зрения марксизма, об­щественный прогресс определя­ется развитием экономики. При этом марксизм рассматривает историю цивилизованного чело­вече­ства как историю классов и классовой борьбы, классового на­силия. (Классы в данном кон­тексте – это большие группы лю­дей, связанных общим отноше­нием к средствам производ­ства). Соответственно историческое возникновение и развитие госу­дарства и права объясняются классовым насилием и борь­бой исторически сменяющих друг друга классов.

Согласно марксовой философии истории, общество развива­ется от доклассового (архаическая формация) через классовое (экономическая формация) к бесклассовому (коммунистическая формация). Причем государство и право появляются, сущест­вуют и развиваются лишь в классовом обществе. В доклассо­вом (первобытном) об­ществе государства и права еще нет, а в бесклассовом (комму­нистическом) обществе государство и право “отомрут”, будут заменены ненасильственными формами соци­ального управле­ния.

По марксизму, история классов и классовой борьбы нача­лась с возникновением собственности на средства производства и завершится после упразднения собственности. Причем собственность (следовательно, право и государство) оценивается в марксизме как неизбежное зло: до тех пор, пока общественное производство не в состоянии удовлетворять лю­бые потребно­сти всех членов общества, сохраняются собствен­ность на сред­ства производства и присвоение собственником продукта, про­изведенного чужим трудом. Но когда производство позволит удов­летворять потребности всех, и собственность на средства про­изводства исчерпает свою “положительную сущность”, она бу­дет упразднена насильственным или мирным путем.

Иначе говоря, согласно марксизму, на определенном исто­рическом этапе собственность необхо­дима, но она порождает насилие, угнетение, страдания трудящихся масс и вообще все социальное зло, включая государство и право как формы клас­сового насилия.

Отсюда ясно, что марксизм (коммунистическая, пролетарско-классовая идеология) есть разновидность правового нигилизма (см. 6.3.). Марксистское понимание исторического смысла собственности (и свободы) приводит к отрицанию цен­ности права и государства. В марксизме общественный про­гресс объясня­ется как историческое движение к коммуни­стиче­скому обществу, в котором чело­вечество освобо­дится от угне­тения и насилия, сбросит с себя “оковы” государ­ства и права. При таком понимании собственности и свободы цен­ность права и государства определяется тем, что они “отомрут”. В маркси­стской трактовке, право и государство суть, хотя и не­избежное, но все же исторически преходящее зло.

В сталинской интерпретации марксизма история предстает как последовательная смена общественно-экономиче­ских фор­маций – исторических эпох, или историче­ских состоя­ний обще­ства. Каждая формация определяется спо­собом произ­водства. Развитие производительных сил и про­изводственных отноше­ний изменяет способ производ­ства, что и приводит к смене формаций.

Маркс называл пять способов производства – азиатский, античный, феодальный, буржуазный и коммунистиче­ский. Сталин выбросил из этого ряда азиатский способ производства (и связанный с ним восточный деспотизм), так как этот способ плохо укладывается в историю сменяющих друг друга формаций, а к тому же он похож на сталинский колхозный строй. Далее, Сталин разделил ис­торию не на три, а на пять формаций – первобытнообщинную, рабовладельческую, феодальную, буржуазную (ка­пи­талистиче­скую) и коммунистическую. Все эти формации проявляются (или должны проявиться) в ходе мировой истории, но не в ис­тории каждого конкретного народа.

Рабовладельческий строй, феодализм и капитализм – это классовые (классово-антагонистические) формации. Им соответствуют три исторических типа государства и права – рабовладельческий, феодальный и буржуазный (капиталистиче­ский).

В каждой классовой формации действуют два основных класса, борьба которых, по марксистской версии, определяет ход истории. При этом экономически господствующий класс создает государство и право (инстру­менты классового насилия) и, тем самым, конституирует себя как класс, политически господствующий. Следовательно, типы государства и права суть три исторических типа силового клас­сового господства.

Сущность государства и права в марксистском понимании – организованное классовое насилие (диктатура) эксплуататор­ского класса по отношению к классу эксплуатируемому – оста­ется неизменной в каждом из трех исторических типов. Сменя­ются лишь основные классы и формы классового насилия. Так, сущность рабовладельческого типа государства и права – дик­татура класса рабовладельцев по отношению к эксплуатируе­мому классу рабов; сущность феодального типа – диктатура феодалов по отношению к крепостным крестьянам и т.д.

Капитализм считается исторически последней классовой формацией. По марксистской версии истории, в наиболее раз­витых капиталистических странах должна победить пролетар­ская (социалистическая) революция, после которой будет уп­разднена собственность на средства производства и общество вступит в эпоху коммунизма. Но настоящий, или полный, ком­мунизм непосредственно из капитализма получиться не может. Между капитализмом и полным коммунизмом должен быть пе­реходный период – социализм.

В марксистской утопии, которая называется “научный ком­мунизм”, считалось, что государство и право будут отмирать лишь по мере приближения полного коммунизма. Но в пере­ходный период, при социализме они сохранятся. При этом воз­никнет новый исторический тип государства – социалистиче­ский (диктатура пролетариата). Социалистическое государство будет властным инструментом создания (построения) комму­низма.

Социалистическое государство рассматривалось в “научном коммунизме” как государство принципиального иного типа, как “полугосударство”, или “отмирающее государство”. Его отличие от всех прежних типов государства объясня­лось следующими соображениями: государство (и право) имеет эксплуататорскую природу и выражает диктатуру эксплуататор­ского меньшинства по отношению к эксплуатируе­мому большинству; наоборот, социалистическое государство, якобы, имеет антиэксплуататорскую природу и выражает дик­татуру бывшего эксплуатируемого большинства по отношению к свергнутому эксплуататорскому меньшинству. Эти соображе­ния позволили Ленину сформулировать но­вый софизм: диктатура пролета­риата неизмеримо демократич­нее любой бур­жу­азной демокра­тии (= диктатуры класса бур­жуазии).

Праву в “научном коммунизме” отводилась иная судьба. В отличие от Сталина и современных сторонников марксизма, Маркс и Ленин признавали, что никакого социалистического права, т.е. послебуржуазного типа права, быть не может. Пола­гая буржуазное право высшим историческим типом права, при котором достигаются всеобщее формальное равенство, Маркс не допускал формального равенства при социализме. Он лишь го­ворил о сохранении и использовании при социализме прин­ципа буржуазного права для контроля за мерой труда и мерой по­требления (“от каждого – по способности, каждому – по труду”). Согласно Марксу и Ленину, при социализме вне сферы потребления нет права[70].

Но впоследствии, в СССР, социалистиче­ским пра­вом стали называть властно-приказные, силовые по своей сущности, акты советского тоталитарного режима.

Современные марксисты, творчески развивая теоретическое наследие классиков марксизма-ленинизма, выделяют в рамках формационной типологии уже пять типов государства и права. С одной стороны, эта модернизированная типология ставит в начало ряда уже не рабовладельческий, а восточный, или древневосточный, тип “государства и права” (“государство азиат­ского способа производства”). С другой стороны, незыблемая вера в неизбежную победу коммунизма позволяет марксистам утвер­ждать, что в ХХI в. будут преобладать “государство и право социалистического типа”[71].

Между тем, никакого коммунистического “ос­вобождения” человечества от государства и права нет и пока не предвидится. Насильственное “освобождение” от собственно­сти при социа­лизме, силовое замещение госу­дар­ственности и права тотали­тарной организацией общества оказа­лись лишь эпизодом в эпоху индустриального развития. Как искусствен­ная (навязан­ная насильственным путем) и поэтому не­жизнеспо­соб­ная дес­потическая форма, тоталитаризм был инородным те­лом в циви­лизации персоноцентристского типа. Тоталитаризм отно­си­тельно быстро разрушается, и в посттоталитарном обще­стве восстанавливаются правовая регуляция и государствен­ность.

В контексте формационной типологии наиболее ярко прояв­ляются марксистское извращение сущности государственно-право­вого общения и коммунистический правовой нигилизм. Изображая сущность государства и права как орга­низованное насилие над угне­тенным классом, марксизм намеренно игнори­рует очевидную связь го­сударственно-право­вой формы со­циума и свободы[72]. Оставаясь исключительно в рамках силовой парадигмы осмысления госу­дарственно-правовых явлений, марксизм отождествляет право и государство с насилием, угне­тением, подавлением и противо­поставляет им коммунистиче­ское “освобождение” человечества от собственности, права и государства.

С точки зрения коммунистической, классово-пролетарской идеологии, свобода одних (имущих) – это все­гда угнетение других. Поэтому формальную (правовую) сво­боду пролета­риата марксисты считают мнимой свободой и го­ворят лишь о замене внеэкономического принуждения угнетенных на при­нуждение эко­номическое. С такой позиции, нет существенной разницы ме­жду угнетенными классами в буржуазной и добур­жуазных формациях. Марксизм не видит различия в государст­венно-правовом положением свободных и несвободных подчи­ненных классов, не придает этому различию принципиального значе­ния.

В результате игнорируется и то обстоятельство, что в обществе, раз­деленном на свободных и несвободных, в государст­венно-правовых отношениях участвовали только свободные, а социальные группы, обозначенные в марксизме как подавляе­мые классы, исключались из сферы государственно-правовых отношений. Получается, что в добуржуазных формациях несво­бодные (объекты частной собственности) были объектами пуб­лично-властного, “правового” воздей­ствия. Например, право феодального типа совершенно серьезно рас­сматривается в со­временной марксистской литературе как “ку­лачное право”, ко­торое признавало насилие источником права, давало широкий простор для произвола над крепостными кре­стьянами и “не предусматривало преград на пути угнетения и эксплуата­ции трудящихся масс”[73].

Может показаться, что формационная типология допускает и деспотическое насилие как особый государственный тип – “деспотическое го­сударство”. Но деспотия никак не вписыва­ется в типологию, построенную по признаку классового наси­лия, ибо в условиях деспотии нет классов и классовой борьбы в марксистском понима­нии. Поэтому неуместны попытки допол­нить формационную ти­пологию “вос­точным государством”, которое изображается как самостоятельный тип, исторически предшествующий рабо­вла­дельческому государству, или как первая стадия рабовла­дель­ческого государства.

Формационная типология, ее модернизированные варианты преобладают в постсоветский период, что свидетельствует о неспособности ее интерпретаторов выйти за пределы марксист­ской и вообще силовой трактовки государ­ственности и права.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: