Добрый Пастырь. Вина. 2 страница

— Это было votum separatum Драко Малфоя, — огрызнулась Гермиона, вставая и отряхиваясь, — прошу учесть, что данным мнением никто не интересуется.

Человек-улыбка уже почти исчез из виду, и они поспешили за ним к городу. Или всё-таки к замку?

Малфой принялся ворчать.

— Не понимаю, с чего ты взяла, что он может быть там. Чего ему там делать? Там же тоска.

— Почему же тоска? Место тихое, приятное. Там ведь должны быть некрещёные дети — вдруг там действительно есть школа?

— Да, — сказал Малфой, — я и позабыл было, что мы в Аду. Спасибо, что напомнила.

— Хочешь сказать, что для него где школа, там и Ад? — спросила рассеянно Гермиона, вглядываясь в даль. — Напрасно ты так думаешь. Он любил свою работу.

— Он любил все свои работы! — торжественно провозгласил Малфой. Гермиона невольно прыснула, тут же сделала серьёзное лицо и с упрёком посмотрела на Малфоя. Не смутившись, Малфой продолжил столь же торжественно — и умер на посту!.. Перестань сверкать глазищами. Я нервный, чёрт возьми, я могу заикаться начать от испуга!

— Он не умер, — процедила Гермиона севшим от ярости голосом.

— Одержимая, — вздохнул Малфой, — с тобой невозможно разговаривать.

— Вот и помолчи. Тем более, что наш курильщик кого-то сюда ведёт.

Навстречу им двигался старик — высокий, сутулый, бородатый. В руках у него был посох, на который он не столько опирался, сколько отталкивался им от почвы и пролетал враз несколько ярдов. Старик был закутан в нечто белое — хламиду? Хитон? Вокруг старика вился человек-улыбка.

Малфой полез в книгу.

— Это Гомер, — раздражённо сказала Гермиона.

— Грек? — уточнил Малфой.

— Древний, — уточнила Гермиона в свою очередь.

— Латынь я знаю, — пояснил Малфой, — а греческий — нет. И как мы с ним будем объясняться?

— Гарри мне говорил, что ты хороший легилимент.

— Откуда ему это известно? Хотя это сейчас неважно, а важно то, что подвергаться легилименции очень неприятно.

— Старик же всё равно мертвый...

— Ты, Грейнджер, не перестаёшь меня удивлять. Кажется, наше местопребывание дурно на тебя влияет.

— А твои претензии быть моралистом невыносимы! — огрызнулась Гермиона, сильно, впрочем, покраснев.

Старик допрыгал до них и остановился напротив. Глаза у него были вполне зрячие, живые, острые, хотя и старчески выцветшие, и эти глаза он устремил на Малфоя.

— Salve! — зачем-то сказал Малфой. Гермиона хихикнула. Старик тотчас перевёл взгляд на неё.

— Мы не говорим по-гречески, — объяснила ему Гермиона.

— Оное место свободно от смеси язЫков, — ответствовал старик, — ибо мужи, как и жёны, что здесь обитают, мудростью ясной вполне постигают разум чужой.

— Гекзаметром мы тоже не изъясняемся! — испуганно возразила Гермиона, — мне очень жаль!

— Сим стихотворным размером из сонма поэтов только один овладел — тот, кого лицезрите. Не сокрушайся своим неразумьем, юница, лучше поведай, кого разыскать ты решила в сумрачном этом краю?

— За юницу, конечно, спасибо, — ответила Гермиона и замолчала.

Она поняла вдруг, что ещё ни разу не произнесла его имени. И застарелое чувство вины, и то странное и постыдное, что связывало теперь Гермиону с давно умершим человеком, просто-таки налагали на её уста печать безмолвия.

Старик, человек-улыбка и Малфой молча смотрели на неё. У Малфоя первого кончилось терпение.

— Так кого ты ищешь, Грейнджер? — спросил он.

Она почувствовала, как стало жарко щекам, и машинально прижала к ним холодные ладони. И снова не смогла ответить.

— Льзя ли стыдиться сердечных порывов? Льзя ли того не любить, кто, перейдя Ахерон, злобу возжёг и тоску в теле живом? Ради кого ты, жено, живою спустилась в Аид? — тихо спросил старый поэт.

— Действительно, — поддержал Малфой, — имя, Грейнджер, имя!

Раздражение на Малфоя, лезущего, куда не просят, помогло сорвать печать.

— Северус Снейп!

— Ну вот, — произнёс Малфой среди звенящей тишины, — а ты боялась.

— Я хочу войти в Град Праведников, — сказала Гермиона, обращаясь только к старику, — и искать его там.

— Нет там того, чьё прозванье сурово и хмуро, клятву свою принести в том я готов. Коли доселе владеет тобой недоверье, в Город войди — и познай меру правдивости праведных, в Лимбе покой приобретших от тягот земных. Знай же, коль скоро вошёл бы сюда тот, кого ищешь, то, сердцем смирившись, не тосковал бы о Солнце, тебя бы не звал...

Гермиона посмотрела на Город. Малфой заглянул в книгу, очевидно, чтобы просмотреть список обитателей Лимба.

— Знаешь, Грейнджер, — серьёзно сказал он, — я могу только повторить то, что говорил раньше — там нет наших знакомых. И мне достаточно слова нашего великого собеседника, — и он почтительно склонился перед стариком.

Вот паршивец, восхитилась Гермиона, ведь он впервые услышал о великом греке четверть часа назад!

Гомер посмотрел на Гермиону, потом на склонившегося Малфоя, и неожиданно треснул его посохом по шее. Посох, натурально, не весил ничего, но какое-то прикосновение Малфой, видимо, ощутил, резко выпрямился и изумлённо уставился на старика.

— Впредь, не имея резона, не льсти никому, вьюнош прехитрый!

— Какой я вам вьюнош! — возмутился Малфой, — мне двадцать семь лет! А если вы принимаете за лесть обыкновенную вежливость, то это ваши проблемы! — он подумал и добавил, — сэр.

— Спутник твой разумом хитр, к тому ж малодушен и дерзок, — наябедничал Гомер Гермионе, — ты же душою пряма, сердцем смела, разумом светлым подобна дочери Зевса любимой, Афине...

— Другими словами, на фиг он мне сдался? — перебила Гермиона. У неё тоже не достало терпения на велеречивого старого хулигана. — Вот вы со мной пойдёте?

— Тени прикованы к Кругу навечно, разве тебе не известно?

— А если бы могли, пошли бы?

— Стар я, юница...

— Ясно, ясно. А вот он пошёл. И пока ещё не дал мне повода пожалеть об этом. Да и не вам, певцу Одиссея и Троянского коня обвинять кого-либо в хитрости, уж простите, сэр.

— В оное время, в кипучем и яром мире подлунном, герой хитроумный всё одолел, — пропел старик звучным баритоном, — вы же спустились в бессветный Аид, обделённый надеждой!

— Боюсь, что не понимаю вас, сэр, — сказала Гермиона, — чего вы добиваетесь?

Гомер вдруг уставился на Малфоя, и целую долгую минуту сверлил его взором. Малфой, не моргнув белобрысым глазом, сохранял на физиономии выражение весёлого недоумения.

Старик тяжело вздохнул, ещё больше ссутулился и посмотрел на Гермиону.

— Верь лишь себе, — сказал он, — и не следом змеиным да будет твой путь, но прямым, как стрела Артемиды — вплоть до конца!

Он развернулся и запрыгал к Городу. Человек-улыбка растерянно посмотрел ему вслед, потом взглянул на своих недавних спутников, сделал намасте и пустился догонять старика.

— Считается, что мы должны быть благодарны за подобные напутствия? — осведомился Малфой, — или это пророчество?

— Малфой, — сказала Гермиона, не отрывая глаз от удаляющихся теней, — ты что-то от меня скрываешь?

— Множество вещей, — с готовностью ответил он, — например, я до сих пор держу конфеты под подушкой. В детстве у меня их таскали Винс с Грегом. Куда я только эти конфеты не прятал, чего только с этими объедалами не делал, один раз даже в жаб превратил на целый день — ничего не помогало. Пришлось заклясть подушку, и вообрази, сработало. В ту же ночь...

— Ладно, не хочешь — не говори, — перебила она, — рано или поздно, я думаю, всё выяснится. Только, ради твоей же пользы, никогда не заговаривай мне зубы!

09.06.2013

Слуга

"… нудная, однообразная или рутинная работа… силы связи и разделения, добра и зла, огня и воды, восхождения и нисхождения". Карта Слуга, колода Симболон.

В какой-то момент они поняли, что дальше не смогут ступить ни шагу — это раз, и вряд ли в дальнейшем им попадётся столь тихое место — это два. Поэтому они остановились, где шли — всё ещё ввиду Лимба — приглядели оливку пораскидистей и под сенью её стали устраиваться на ночлег.

Гермиона, прихватив сумочку, устало потащилась к ближайшему ручейку. Малфой, судя по выражению лица, собрался было напомнить ей, маггле этакой, что существуют на свете Очищающие заклинания на все случаи жизни, но тут видимо вспомнил, что бывают случаи, когда заклинаниями не обойдёшься. И он, не теряя достоинства, направился в противоположную от Грейнджер сторону, туда, где купами росли высокие кусты.

Вода в ручейке была, как и следовало ожидать, совершенно безвкусная, словно дистиллированная. Гермиона решила, что пить её не стоит, но умыться можно. Она неторопливо совершила личный туалет, вернулась под оливку, вынула из сумочки два свёрнутых спальных мешка, пачку крекеров и банку мясных консервов, котелок, сотворила и вскипятила воду, заварила чай, а Малфоя всё не было.

Наконец он появился, левитируя перед собой огромную охапку трав. Целый сноп.

— Проголодался, единорогий друг? — злобно осведомилась Гермиона.

— Олень тебе друг, — огрызнулся Малфой, свалил всю эту кучу на землю и перевёл дыхание. Потом потребовал:

— Дай воды.

— Сам сотвори, не маленький.

— Я устал, — возмутился Малфой.

— Зачем же ты волок всё это сено?

— Сама ты сено! Ты только посмотри!

Он торопливо создал в воздухе водяной шарик, проглотил его и принялся показывать.

— Дурман индийский, болиголов пятнистый, цикута (смотри, какое корневище), белена, бирючина… там ещё мандрагоры много, так что, если у тебя есть наушники, мы можем…

— Зачем тебе всё это? Даже если ты задумал меня отравить — не многовато ли?

— Вот глупая гриффонша. Это же адские травы! Представляешь, какое у них действие?

Гермиона взяла цветок цикуты, осторожно понюхала — ничего.

— Не знаю, — с сомнением сказала она, — какое-то тут всё ненастоящее. Впрочем, как хочешь, тебе тащить.

— Не знаешь, — саркастически отозвался Малфой, — ничего ты, Грейнджер, не знаешь…

Он несколькими взмахами палочки рассортировал свою сомнительную добычу по видам, перетянул в пучки, уменьшил и сунул в карман.

— Так, что на ужин? Это что?

— Мясо.

— Н-да?

— Н-да!

Они поужинали, завернулись в спальные мешки и уснули под затянутым бесцветной дымкой сводом.

Она проснулась от запаха. Кофе. Малфой сидел на свёрнутом спальном мешке, подперев кулаком свежевыбритый подбородок, и задумчиво смотрел на два висящие в воздухе котелка. Гермиона поморгала: котелки были странноватой воронкообразной формы, и стенки их были покрыты чем-то вроде инея. Никакого огня под ними не наблюдалось, но в одном тихо кипел чёрный густой кофе, источая горький сильный аромат, звучащий в этом лишённом запахов мире как-то даже нагло, а в другом булькало мутноватое варево. Из этого второго котелка пар уходил спиралью вверх и далеко в сторону — именно за направлением пара внимательно, не отрывая глаз, следил Малфой.

А между котелками в воздухе висело крошечное нечто. Поблёскивало и мерцало, и что-то делало.

— Что это? — чужим со сна голосом спросила Гермиона.

— Не знаю, — монотонно ответил Малфой, — я сидел и думал, как мне сварить одну штуку. Котелка у меня нет, в сумочке твоей шарить не хотелось, тебя будить не хотелось тем более. Думал-думал, и вдруг увидел такое крутящееся облачко, как смерч. Сначала туманный смерч, потом водяной. Потом вода замёрзла в форме воронки, а изнутри пошёл пар. Я просто не мог не налить туда ещё воды и не посмотреть, что получится. А вода вдруг закипела…

— А кофе?

— Мне стало интересно, справится ли эта штука с двумя котелками, и второй котелок тут же появился. За кофе, уж прости, пришлось залезть к тебе в сумочку. Ты меня разочаровала, Грейнджер — на ней нет охранных заклинаний.

— Кто это тебе сказал? Конечно, есть, просто к кофе они не относятся.

Она вылезла из мешка, подошла к тому котелку, который был с кофе, и ткнула пальцем в прозрачную стенку. Стенка была холодная настолько, что палец к ней прилип. Малфой хихикнул. Гермиона отлепила палец и сердито сказала:

— Это действительно лёд!

— Ах ты, умница моя! — восхитился Малфой, — ну конечно, это лёд!

Гермиона обошла вокруг котелков, не пытаясь больше трогать их руками, подозрительно присмотрелась ко второму котелку. Малфой предостерегающе поднял палец.

— Дурманная настойка?

Малфой кивнул.

— Думаешь, пригодится?

— Похоже, мы идём в довольно опасные места, — объяснил Малфой, постучав по корешку "Божественной комедии", — и пригодиться там может всё, что угодно. Может, удастся усыпить Миноса. Или Цербера.

Гермиона достала из сумочки чашки, вынула палочку и не без опаски заставила ледяной котелок наклониться и наполнить чашки кофе. Опустев, котелок тут же превратился в водяной смерчик. Стремительное вращение смерчика замедлилось, остановилось, и он стёк на землю. Гермиона с уважением посмотрела на то непонятное, что мерцало теперь над оставшимся котелком.

— Может быть, это здешний домовой эльф, — предположил Малфой, — или…

— Фея Динь-Динь, — пробормотала Гермиона.

— Какая фея? — не понял Малфой.

— Это из другой книжки, — отмахнулась Гермиона, — так что или?

— Или мелкая разновидность демона…

— Господи, ну конечно же!— обрадовалась Гермиона, — конечно, демон. Демон Максвелла!

— Максвелл — это маг? — осведомился Малфой, — и у него был в услужении демон? Почему же я о нём ничего не слышал?

Гермиона вздохнула и подозрительно посмотрела на белобрысого сноба. Похоже, он искренне недоумевает, как это ему ничего неизвестно о столь выдающемся волшебнике.

— Максвелл — это маггл, — объяснила она, — учёный.

— Не морочь мне голову, — велел Малфой, — как магглу мог служить демон?

— Долгая история, — потеряла терпение Гермиона, — но могу тебе сказать, что это создание может только нагревать и охлаждать, и больше ничего.

— Полезное создание, — одобрил Малфой.

Создание смущённо замерцало.

— Может, возьмём его с собой?

— Не хотите ли пойти с нами, сэр? — спросила Гермиона. Малфой фыркнул. Демон замерцал сильнее и заскакал вверх-вниз. Иней тут же сошёл со стенок котелка, и с заостренного донышка закапало.

— Тает! — прикрикнул Малфой. Демон виновато застыл, и котелок вновь заиндевел. Дурманный настой закипел сильнее.

— Легче, — велел Малфой, покосился на Гермиону, и добавил полутоном ниже, — немного меньше жара, будь добр.

— Пей кофе, — сказала Гермиона, — я послежу за дымом.

— Благодарю, не нужно. Ещё несколько минут, и можно остужать.

Через несколько минут Малфой помешал в котелке бесцветной оливковой ветвью. Ветка мгновенно пожелтела. Малфой вынул палочку и кивнул демону. Варево перестало дымиться. Котелок немедленно растаял, и Малфой еле успел собрать зелье в шар.

Гермиона вынула из сумочки склянку. Шар вытянулся змеёй и нырнул в узкое горло. Гермиона быстро закупорила склянку и протянула Малфою.

— Забирай свою отраву.

— Спасибо, accio!

Они выпили кофе, собрали лагерь в ридикюль, и Малфой осведомился:

— Поднести сумочку?

— Сумочку ему, — сварливо огрызнулась Гермиона, — ты это оставь — не люблю. Сумочку! Может, ещё и палочку?

— Меня плохо слушаются женские палочки, — вздохнул Малфой, — но спасибо за предложение.

Они шли прочь от города. Долина становилась всё более узкой, местность всё более бесплодной. Демон парил над их головами, обвевая их прохладным ветерком и вознося знойное марево к туманному своду.

— Какой дружелюбный, — сказал Малфой, — интересно, чем мы ему так понравились?

— Тем, что нуждаемся в нём, — ответила Гермиона. — Обитателям Лимба он точно не нужен — запахов они не ощущают, цветов не различают, температурные колебания их тоже не должны задевать…

— Вечный покой, — пробормотал Малфой.

— А? Ну, да, действительно. А тут мы с тобой — живые, нуждающиеся в тепле и прохладе. Конечно, он обрадовался, верно, маленький?

Гермиона протянула руку, демон скакнул вниз, оттолкнулся от её ладони и снова взлетел.

— Как он вообще туда попал, если он там не нужен?

— Может быть, сбежал оттуда, где он нужен.

— Боюсь представить, — буркнул Малфой, — что мы идём туда, где действуют его мамаша и папаша… Кстати, куда мы, собственно, идём?

— Где-то должен быть обрыв. Надо спускаться вниз.

— Ты знаешь как?

— Там видно будет. А вдруг ты у нас горный… единорог?

— Сейчас превращусь и насажу тебя на этот самый рог!

— Вот так фантазии! Когда мы его найдём, я ему всё-всё расскажу, а потом посмотрю, кто из вас кого насадит!

— Вообще-то, это тебя он должен насаживать, а не меня.

— Не-е-ет, на вас обоих насаживаться я не согласна. Пусть победит сильнейший.

— Какая ты особенная. На свете существуют тысячи женщин, которые бы душу продали за такую возможность, а тебе ещё и драку подавай.

— Да? А из этих тысяч согласится хоть одна спуститься в Ад, чтобы выручить одного слизеринца при помощи другого слизеринца? По-моему, я заслужила право на маленький каприз.

Они уже вышли из ущелья и шагали по унылой каменистой равнине (хамада, подумала Гермиона, это называется хамада), и каждый шаг к адской пропасти был чреват опасностью переломать ноги на чёртовой щебёнке.

— Согласиться — это ещё не всё, — заметил Малфой и подхватил споткнувшуюся Гермиону под руку, — нужно ещё спуститься.

— Спасибо, — сказала Гермиона, пошевелила ступнёй, прислушиваясь к своим ощущениям, и сказала, — слушай, а превратись ты, в самом деле. Я на тебе поеду. Тут же без ног останешься.

— То есть, мои ноги пусть пропадают, — уточнил Малфой, — все четыре?

— Твои с копытами. Ещё и с серебряными — что им сделается?

— Сотрутся. Давай лучше попробуем вот что…

Он поднял глаза на демона.

— Ты не мог бы проплавить нам тропинку? — спросил он, — если тебе, конечно, не трудно?

— Десять баллов Слизерину, — пробормотала поражённая Гермиона.

Демон, как им показалось, беззвучно взвизгнул от восторга. Он рухнул им под ноги и пошёл-покатился со страшной скоростью, кружась то вправо — проплавляя тропинку, то влево — остужая её, и очень скоро окутался облаком ядовитого пара. Тропа за ним оставалась узкая, двоим не разойтись, но ровная, и не сказать, чтобы скользкая.

— Слабосильный попался, — сказал Малфой.

— Неблагодарный, — упрекнула Гермиона, — он же маленький совсем!

— Пожалуй, — согласился он, — что поделаешь, какой есть. Давай, Грейнджер, топай вперёд — джентльмен я или нет?

Постепенно пасмурный день мерк. Окружающая местность пропадала во мраке, но далеко впереди засинела давешняя серная заря. И потянуло серой.

Не скоро они дошли до обрыва. Край его резко чернел на фоне синего мёртвого зарева. В дюйме от пропасти слабо мерцал измотанный демон Максвелла. Гермиона бережно подобрала его и спрятала себе в рукав. Потом легла на живот и осторожно заглянула за край.

Малфой презрительно посмотрел на неё сверху вниз — надо же, высоты боится! И бросил небрежный взгляд в бездну.

И рухнул вниз.

09.06.2013

Падение

"...посмейтесь над собой, посмотрите на себя или на волнующую вас ситуацию иначе, доведите её до абсурда". Карта Падение, колода Симболон.

— Знаешь Малфой, — наставительно сказала Грейнджер, — нельзя быть настолько предсказуемым.

Малфой вздрогнул было веками, и снова зажмурился. Потом быстро сказал: "Не смотри", перевернулся набок, и его вырвало.

Демон вылетел из рукава Гермионы и повис над Малфоем, усиленно нагоняя холод.

— Спасибо, — с трудом сказал Малфой и сел.

Evanesco получилось с третьего раза, а Водообразующее не получилось совсем. Гермиона достала чашку и наколдовала воды. Малфой напился, опасливо огляделся и обнаружил, что Гермиона оттащила его от обрыва ярдов этак на пятьдесят.

— Спасибо, — с чувством сказал он. — Так что там насчёт предсказуемости?

— А то, что я уверена была, что ты обязательно посмотришь вниз и свалишься от головокружения! — Гермиона наколдовала ещё воды, на этот раз себе.

— Я никогда не страдал головокружениями! — запальчиво возразил Малфой, и вдруг увидел, как дрожит чашка в её руках. — До сегодняшнего дня, — добавил он тоном ниже.

— Я не думала, что ты подойдешь настолько близко к краю, но всё же достала палочку. И если бы я этого не сделала, — она глубоко втянула воздух, — пробил бы ты сейчас Девятый Круг насквозь и вылетел бы прямиком в Чистилище...

— И меня вышибло бы обратно. Не дорос я ещё до Чистилища. Я до него даже ещё не дочитал, — огрызнулся он и попросил, — Грейнджер, не реви надо мной, а то я себя каким-то Поттером чувствую или, упаси Мерлин, Уизли...

— Господи, да ты хуже Гарри и Рона, вместе взятых!

— Если так, то плачь. Я сейчас сам заплачу, оттого, что я хуже Уизли. Это я-то!

Гермиона бешено ахнула чашку оземь. Чашка разлетелась, на скалистой почве появилась дымящаяся вмятина.

Малфой вынул палочку и велел чашке:

— Reparo!

Осколки остались осколками. Малфой посмотрел на Гермиону и встретил её злой взгляд.

— Однако, — сказал он, — только сейчас я прочувствовал, как ошибался Лорд, недооценивая магглорождённых волшебников. Благодарю тебя, высокоталантливая дама, что ты не разбила эту чашку о мою голову.

-Полагаю, у меня ещё будет такая возможность, — Гермиона отвела взгляд, вынула палочку и тоже попробовала восстановить чашку — безрезультатно.

— Да, — сказала она и хихикнула, — повезло тебе сегодня, бледнолицый враг мой, целых два раза!

Малфой облегчённо, но негромко вздохнул.

— Всё же надо подумать, как мы будем спускаться. Мне кажется, что поочерёдная левитация отпадает...

Гермиона остро взглянула на него.

— Ты что-то сумел там разглядеть? Что именно?

— А ты разве не разглядела?

— Нет. Я за тобой, дураком, следила. Так что ты видел?

Он закрыл глаза и начал бледнеть, хотя ему, как леди Винтер, бледнеть было некуда. Гермиона крепко взяла его за руку, демон усиленно замерцал.

— Ты, наверное, знаешь. Воронка. Исполинская, неописуемо огромная. Состоит из... как ты говоришь? Кругов? Да, ярусы, и они вращаются с бешеной быстротой... а может быть, это у меня сразу голова закружилась? Свет, синий и багровый, и дым, и смрад... и ничего не видно, кроме глубины. Миль десять, невероятно глубоко и там внизу...

Его так и передёрнуло, и он несколько раз сглотнул.

—... а самое главное — до ближайшего Круга не меньше мили по вертикали, по очереди мы друг друга не спустим, даже твоих удвоенных сил не хватит. А если мы попробуем прыгнуть, держа друг друга Мобиликорпусом, то я тебя просто уроню. Извини. Это всё так...

Он сделал беспомощный жест и подставил лицо прохладе, навеваемой демоном.

Гермиона с минуту думала, глядя сквозь Малфоя и покусывая губу. Потом сказала: "Подстрахуй меня" и направилась к обрыву. Сделала несколько глубоких вдохов, опять легла на живот и взглянула вниз.

Очнулась она оттого, что Малфой хлопал её по щекам. Когда она открыла глаза, он прекратил своё занятие и сказал:

— У тебя, Грейнджер, организм непробиваемый, как у тролля. По крайней мере, Enervate на тебя не действует. Интересно, все магглы такие?

— Ой, помолчи ты, пожалуйста, — она осторожно села, отвела ладонью демона, почти запутавшегося в её волосах от усердия, — дай подумать. Или лучше дай попить. У меня не получается такой водяной шарик, как у тебя.

— Не подлизывайся, — строго сказал Малфой, но шарик создал. Гермиона схватила шарик губами и сказала:

— Сделай ещё.

Он, видимо, оценил сосредоточенное выражение её лица и, не прекословя, создал ещё один шарик, и подвесил его в воздухе. Гермиона с минуту переводила взгляд с круглой капли на мерцающего демона и обратно.

— Ну? — не выдержал Малфой.

— Слушай, — она посмотрела теперь на него, — ты только воду умеешь скатывать в шарики?

— То есть?

— Ну, только жидкость? Ты не пробовал сделать шар, скажем, из нагретого воздуха? И немного побольше, — она прищурилась, — ярдов примерно тридцать в диаметре?

Малфой посмотрел на демона и сказал:

— Совсем с ума сошла.

— Есть другие предложения? — осведомилась Гермиона.

— Может быть, тут водятся тестралы? — с тоской предположил Малфой.

— Может быть, — согласилась Гермиона, — но пока ещё ни одного не видно. И, как я понимаю, метлы у тебя в кармане тоже нет.

— Нет, — буркнул Малфой, — ты прекрасно знаешь, что предметы, зачарованные на подвижность, уменьшать нельзя. А если бы и была, я бы с ней не справился. Ты же видела, что там происходит.

Они помолчали, глядя на демона. Малфой решительно сказал:

— Ничего не получится. Даже если я сделаю шар из воздуха — как мы к нему прицепимся? А если прицепимся, как сумеем удержаться, если мы от одного взгляда в эту воронку теряем сознание? — и он выпил водяной шарик.

Наступила ещё одна задумчивая пауза.

Гермиона принялась рыться в сумочке. Малфой следил за ней безнадёжным взглядом.

Гермиона, не вынимая руки из сумочки, подняла вдруг голову и посмотрела на Малфоя.

— Что? — подозрительно спросил он.

Она вытянула из сумочки зонтик. Пока Малфой озадаченно моргал, Гермиона вытащила из сумочки большую решётчатую коробку, с крышкой и скобой на крышке. Внутри коробки было что-то — или кто-то? — сквозь прутья торчали наружу какие-то оранжевые клочья.

Гермиона откинула крышку. Из коробки высунулась сонно зажмуренная морда, рыжая и преусатая. Морда устрашающе зевнула, прижав уши и превратившись на мгновение в одну огромную зубастую пасть, после чего принялась осматриваться. Углядев Гермиону, морда вопросительно-раздражённо мяукнула.

— Вылезай, Глотик. Нам нужна твоя корзинка.

Малфой соотнёс крюкообразную рукоятку зонта со скобой на крышке кошачьей корзины и лёг от хохота.

* * *

— Укачает, — зловеще бормотал Малфой, в который раз проверяя крепления, — канат перетрётся, зонт лопнет, спицы сломаются, скобу сорвёт, крышка откроется... Что ещё? А, ураганом разобьёт о скалы...

— Малфой! — не выдержала Гермиона.

— Я перебираю варианты, — с достоинством ответил Драко, — чтобы быть готовым ко всему. Вот что ещё может быть — твой кот может взбеситься и...

Живоглот зашипел.

— Малфой, не нарывайся, — предупредила Гермиона. — Нельзя сказать, что у него совсем нет чувства юмора, но ты ведь испытываешь его терпение!

— А ты бросаешь вызов здравому смыслу, — парировал Малфой, — и не кошачьему, а человеческому!

Они оглядели своё сооружение. К рукоятке зонта, увеличенного по диаметру в двадцать семь раз, была привязана корзина Живоглота, увеличенная достаточно для того, чтобы в ней могли разместиться два человека и крупный кот.

Один канат шёл от ручки в крыше и ещё четыре Малфой врастил в углы корзины. Под куполом зонта мерно и деловито мерцал демон, выбрасывая вверх струю горячего воздуха. Тепла пока хватало ровно настолько, чтобы зонт парил над корзиной, не поднимая её. На крышку корзины изморосью сеялся конденсат.

Малфой в последний раз осмотрел узлы, проверил заклинание Укрепления на днище, рёбрах, скобе и крышке корзины, стержне, спицах и полотне зонта. Структура увеличенных предметов становилась растянутой и рыхлой, что, с одной стороны, облегчало всю конструкцию, а с другой делало её ещё более ненадёжной, чем можно было судить по её виду. Гермиона нетерпеливо цыкнула и ткнула в узел палочкой:

— Ictus!

Малфой едва успел отдёрнуть руку. Канаты вздрогнули от удара и запели чистым басовым голосом.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: