Крестный для Альбуса 14 страница

Северус без труда перехватил правой рукой ее запястья, а левой достал палочку и произнес:

— Силенцио!

Тут же стало тихо.

— Во-первых, если ты не заметила, я совершеннолетний и, во-вторых, не обязан отчитываться ни перед Гарри, ни перед Джиневрой или тобой, куда и зачем я направляюсь, — спокойно произнес он.

Гермиона безуспешно пыталась выдернуть руки из стального захвата, чтобы ударить Снейпа еще раз.

— И, кроме того, если я не хочу, чтобы меня беспокоили, вы должны с этим смириться.

Он чуть ослабил хватку.

— Я сниму заклинание, только если перестанешь кричать. Ты поняла?

Гермионе стало ясно, что у нее нет выбора, поскольку Северус был сильнее ее и физически, и магически. Она сердито кивнула и глубоко вдохнула, когда он снял заклинание.

— Где ты был? — спросила она, стараясь не повышать голос.

— Занимался делами, — сказал он, и Гермиона поняла, что большего она не добьется. — Ты не могла бы объяснить мне, что все это означает?

Она уставилась на него, а затем, не сдержавшись, выпалила:

— Я беспокоилась о тебе, неужели не ясно? Почти четыре недели никто тебя не видел и не знал, куда ты исчез. Могло случиться что угодно... Взрыв в лаборатории, отравление или... Да Бог знает что!

Она взлохматила волосы, которые в последние дни и так выглядели не лучшим образом. Но Гермиону это мало заботило, как и то, что на ее лице были отчетливо видны следы бессонных ночей.

— Я думала, что ты мертв.

Из ее глаз брызнули слезы злости, перенесенного страха и унижения.

— Я бы этого не пережила! Понимаешь? Я бы не пережила, а ты стоишь и веселишься, пока я выставляю себя идиоткой, пытаясь найти тебя. О да, это выглядело ужасно забавно! А еще ты наверняка находишь смешным, что кто-то беспокоится, когда ты внезапно исчезаешь!

Она смахнула слезы и сделала шаг назад. Хотелось просто уйти.

— Я не думал, что кто-то... что ты будешь переживать, — тихо сказал он, и Гермиона увидела на его лице смесь удивления и смущения. И поняла: должно быть, о нем давно никто не беспокоился.

Если в его жизни вообще были такие люди.

Гермиона остановилась, рассматривая его.

Он подошел ближе и стал на расстоянии вытянутой руки.

— Я не привык никого предупреждать, куда иду и зачем, — сказал он без тени язвительности.

Они молча стояли, пока Гермиона не отвернулась, собираясь уйти. Она была слишком взвинчена и измучена и не хотела оставаться с ним дольше. Но стоило ей сделать несколько шагов, как она услышала тихий голос Северуса:

— Тебе знакомо ощущение, когда ты думаешь, что не голоден, а потом вдруг видишь, чувствуешь запах или пробуешь любимое блюдо? И тогда понимаешь: на самом деле ты умираешь от голода.

Слова застали ее врасплох, и Гермиона застыла.

В груди появилось странное чувство. Такое она испытала, когда ребенком впервые каталась на американских горках и ее вагончик полетел вниз. Только теперь она не визжала в вагончике, а молча стояла и спрашивала себя, не послышались ли ей эти слова.

Гермиона обернулась, но увидела лишь край мантии, когда Северус захлопнул за собой дверь.

Глава опубликована: 06.02.2015

Глава 30

— Э-эм... ты был в отпуске? — тщетно стараясь звучать непринужденно, спросил Гарри, подавая Северусу бокал с вином.

Прошла неделя с того дня, как Северус объявился после своего внезапного исчезновения. Разумеется, Гарри и Джинни узнали от Гермионы о происшедшем в саду. Сама она до сих пор так сердилась на Снейпа, что даже не приняла приглашение Поттеров, зная, что Северус тоже придет. И Джинни, и Гарри поняли Гермиону, ведь и они волновались о Снейпе.

— Да, — ответил Северус, взглядом давая понять, что большего от него не дождутся.

Поттеры удивились тому, что он сразу принял приглашение, но не успели ни о чем расспросить, так как Альбус Северус тут же потребовал внимания крестного. Джинни пришлось проявить чудеса убеждения, чтобы увести ребенка спать.

— И где же ты был?

Северус сделал небольшой глоток вина, отставил бокал и посмотрел на Гарри.

— В Ирландии, — спокойно ответил он, но Гарри заметил пульсирующую на виске жилку.

— Послушай, я не хочу устраивать тебе допрос... — осторожно начал Гарри, но Северус перебил его.

— Ну так и не начинай!

—Просто мы волновались. Разумеется, ты не обязан говорить нам, куда направляешься, но мы и в самом деле переживали, не случилось ли с тобой чего.

Гарри знал, что неделей раньше примерно то же самое сказала и Гермиона. И хотя его со Снейпом вряд ли когда-нибудь будет связывать тесная дружба, за последние недели Гарри понял, что Северус действительно стал частью их семьи.

— Скорее всего, мы никогда не станем лучшими друзьями, и это нормально. Но ты крестный моего сына, и мне не плевать на тебя. Так же, как и Джинни... или Гермионе. Не особенно приятно думать, не случилось ли с тобой чего-то плохого. Точнее — очень неприятно.

Гарри и сам не знал, что заставило его произнести эти слова, но отчего-то ему было важно, чтобы Северус услышал их. Он посмотрел на Северуса, надеясь, что тот поймет, почему другие переживали о нем, и увидел необычное зрелище. Северус отвел взгляд, словно ему вдруг стало ясно, что своим поведением он чуть не оттолкнул единственных людей, которым был небезразличен.

И когда зашла Джинни, уложившая, наконец, детей спать, и Гарри, и Северус почувствовали огромное облегчение.

Джинни положила на тарелку щедрую порцию картошки и индейки и улыбнулась Северусу:

— Замечательно, что ты принял наше приглашение, — просто сказала она, пододвигая к нему блюдо с мясом. — Альбус долго не мог уснуть, он так радовался, что ты у нас, и непременно хотел вернуться в гостиную. Мне пришлось долго уговаривать и успокаивать его. К тому же я вынуждена была пообещать, что ты скоро вновь появишься и поиграешь с ним. Ты ведь... придешь?

— Конечно, — без колебаний ответил Северус.

Они ели в тишине, но молчание не было давящим или неприятным. Каждый казался погруженным в свои мысли. И когда они напоследок выпили сливочного пива, Гарри подумал, что, похоже, Северус в первый раз действительно понял, что его принимают и ценят таким, какой он есть.

* * *

Северус сдержал обещание, которое дал Джинни, и пришел уже в следующее воскресенье. Стоял теплый солнечный день, и Северус предложил пойти погулять с Алом.

Все сомнения, которые поначалу возникли у Джинни и Гарри, тут же испарились, когда они увидели, как их сын доверчиво взял крестного за руку и пошел с ним, даже ни разу не оглянувшись на родителей. Вообще-то он был застенчивым ребенком, поэтому такое поведение ясно показало, как он привязан к Северусу.

— Мне кажется, я знаю, почему он исчез так внезапно, — задумчиво произнесла Джинни и с Лили на руках осторожно опустилась на стул.

— И почему же? — спросил Гарри, присаживаясь рядом.

— Из-за нее, — тихо сказала Джинни и посмотрела на мирно спящую малышку.

— Из-за Лили?

— Да. Ему просто хотелось побыть одному. Привыкнуть к мысли, что снова есть человек по имени Лили Поттер. Ты заметил, что он даже ни разу не взглянул на нее?

— Да, — поколебавшись, признался Гарри. — Но ведь он и на Джеймса не особо обращает внимание.

— И все же мне кажется, что дело в этом. Ее рождение вполне могло всколыхнуть прошлое.

— Возможно, — согласился Гарри. — Не думаю, что он когда-нибудь станет доверять нам.

Они поговорили еще немного, пока не заметили большого филина, летящего к ним. Он элегантно сел на спинку стула Гарри и уронил ему на колени письмо.

— От кого это? — с любопытством спросила Джинни и наклонилась вперед. И тут же, как и ее муж, узнала почерк отправителя.

Гарри, мой отец попал в аварию и лежит в больнице. Все плохо. Пожалуйста, можешь прийти? Ты мне нужен.

Гермиона

На обратной стороне письма она написала адрес больницы.

— О боже, —прошептала Джинни и взяла пергамент.

— Ты справишься сама? — спросил Гарри, вскочив.

— Конечно. Поторопись!

Гарри снял мантию, зная, что иначе привлечет внимание в маггловской больнице, и прикинул, куда удобнее аппарировать. Едва он успел с громким хлопком исчезнуть, как вернулись Северус с Альбусом.

— Что-то случилось? —спросил Северус, увидев бледное лицо Джинни.

Она молча протянула ему письмо.

* * *

Гарри вернулся полтора часа спустя. Он упал на диван рядом с Джинни, устало взъерошив волосы. И не особо удивился тому, что Северус еще у них.

—И? —выпалила Джинни, взволнованно глядя на мужа.

— Когда отец Гермионы переходил улицу, его сбил подвыпивший водитель. Мистер Грейнджер получил серьезные травмы, но врачи сказали, что он выкарабкается. Скорее всего, он надолго задержится в больнице, потому что у него серьезные переломы и, похоже, разрыв печени. Меня самого в палату не пустили, но Гермиона говорит, что ее отец выглядит ужасно. А мама в состоянии шока.

— Бедная Гермиона, — прошептала Джинни.

— Я присутствовал при разговоре с врачом. Он сказал, что мистеру Грейнджеру повезло, но все же... Если бы я встретил эту пьяную скотину... — Гарри сжал кулаки и вздохнул. — Я рад, что отец Гермионы сможет поправиться.

Краем глаза Гарри заметил, что Северус внимательно наблюдает за ним.

— Как Гермиона?

Гарри дернул плечом и тяжело вздохнул. Это не было прямым ответом на вопрос, но все же красноречиво показывало, как Гермиона себя чувствует.

— Утром я отведу детей к маме и отправлюсь в больницу, — сказал Джинни. — Гермиона наверняка пробудет там всю ночь?

Гарри кивнул и посмотрел на Северуса, который медленно встал. Но так и не произнес ни слова.

* * *

— Мама, все будет хорошо, — произнесла Гермиона и обняла плачущую мать.

Замотанный в бинты, с обезображенным лицом, Томас Грейнджер не выглядел как человек, который когда-либо выздоровеет, но Гермиона верила врачам, утверждавшим, что он поправится.

Прошло три дня с несчастного случая, и отец Гермионы время от времени приходил в себя, но разговаривать не мог. Теперь же он открыл глаза, моргнул пару раз и прохрипел:

— Дядя Ларри ведь в Молдавии?

Мать Гермионы тут же перестала всхлипывать, вскочила и склонилась над мужем.

— Томас? Любимый, ты меня слышишь?

—Да... Все такое ужасно яркое, — пробормотал он. — О, Мелани тоже тут, — повернул он голову в сторону Гермионы.

Так звали одну из ее двоюродных сестер.

— Дорогой, это наша Гермиона. Ты ее не узнаешь? — испуганно спросила Джин и осторожно погладила его по лбу.

— Ну конечно же, — со стоном отозвался он. — Гермиона... Да-да. А где бабушка Катерина?

Теперь и Гермиона с растущей тревогой наклонилась к нему. Бабушка Катерина умерла, когда Гермионе было четыре года.

— Джин, помнишь этого ужасного учителя Гермионы? Он приходил прошлой ночью и дал мне какое-то лекарство... похоже на... Австралию зимой.

Он говорил все невнятнее, пока не замолчал и снова не закрыл глаза. Его жена в полной панике нажала кнопку рядом с кроватью, и спустя несколько секунд появилась медсестра.

Гермиона и ее мать, перебивая друг друга, рассказали о случившемся, но медсестра успокоила их и объяснила, что бессвязные слова — это следствие сильного болеутоляющего, и все в порядке. Зашедший позже лечащий врач подтвердил, что беспокоиться не о чем.

В тот же вечер врачи обследовали мистера Грейнджера и с изумлением установили, что ему намного лучше. Когда Гермиона позже лежала в кровати в своей детской комнате и прокручивала в голове произошедшее, какая-то мысль всё время не давала ей покоя. И только засыпая, она вспомнила слова отца.

Ее учитель, который дал отцу что-то выпить... И внезапно эта фраза перестала казаться Гермионе таким уж бредом.

* * *

Спустя две недели после несчастного случая Гермиона зашла к Поттерам. Она не удивилась, застав там и Северуса, который играл со своим крестником.

— Гермиона! — воскликнула Джинни. — Как хорошо, что ты заглянула к нам! Как себя чувствует твой отец? В четверг, когда мы навещали его, он выглядел очень неплохо.

Джинни и Гарри по очереди обняли Гермиону, радуясь, что на ее бледном лице появилась улыбка.

— Ему с каждым днем все лучше, — ответила Гермиона, посмотрев на Северуса, который направился к ним. — Честно говоря, то, как быстро он восстанавливается, — это настоящее чудо.

— Здравствуй, Гермиона, — спокойно сказал Северус, оказавшись рядом.

Он протянул руку, и Гермиона после некоторого колебания пожала ее.

— Здравствуй, Северус.

— Э-э... может, зайдем в дом? Я сделаю чай, — предложила Джинни, вопросительно глядя на них.

Но Гермиона отказалась.

—У меня мало времени, я просто хотела сообщить вам, что отца, возможно, выпишут самое позднее через две недели.

— Как здорово! Твоя мама наверняка очень рада, — сказала Джинни и еще раз обняла Гермиону.

— Еще как. В первые дни ей даже не удавалось заснуть, но теперь и она уверена, что все хорошо и у отца не останется никаких последствий.

Они еще немного поговорили, пока Гермиона не взглянула на часы и поняла, что ей пора.

— Э-э, Северус, могу я с тобой поговорить? — и она многозначительно посмотрела на своих друзей, которые тактично оставили их наедине.

На лице Северуса, как обычно, ничего невозможно было прочитать, но он кивнул.

— Может, немного прогуляемся по улице? — предложила Гермиона.

Она махнула Гарри и Джинни на прощание и, отойдя достаточно далеко, тихо спросила Северуса:

— Что ты дал моему отцу?

— Ты о чем? — произнес он. И хотя его тон выражал удивление, Гермиону он не обманул.

— Под действием медикаментов отец говорил об одном из моих учителей, который пришел к нему ночью и дал что-то выпить. Вначале я посчитала это бредом, но когда увидела, насколько быстро отец поправляется, то всё поняла. Я сама намеревалась взять для него что-нибудь в Святом Мунго, но не могла и не хотела оставлять маму.

Она ожидала, что Северус начнет отрицать эту догадку, но, к ее удивлению, он произнес:

— Я сам изобрел это зелье. Как ты уже поняла, оно ускоряет заживление.

—Почему ты это сделал? — тихо спросила она и посмотрела на него.

Он не глядел на нее. Вместо этого пожал плечами.

— Я не доверяю маггловским врачам.

Это не было ответом, и Гермионе так хотелось задать ему еще много вопросов, но она лишь прошептала: «Спасибо».

В полном молчании они немного прошли дальше, и когда она почувствовала, что снова может говорить, сказала:

— Было ужасно видеть его таким. Он всегда казался мне сильным и неуязвимым. И вдруг он лежит в кровати, весь в повязках и трубках, и не может ни говорить, ни двигаться. Моя мама думала, что он умрет прямо у нее на руках — она видела, что случилось.

У Гермионы перехватило горло, и внезапно она почувствовала себя как маленький заблудившийся в лесу ребенок. Несмотря на теплый день, она задрожала. Только сейчас она осознала, что могло бы произойти.

И, сама не зная почему, начала рассказывать о своих родителях: что они любят, как проводят свободное время. Северус ни разу не прервал ее, но и не смотрел на нее. Когда Гермиона закончила, она еще раз произнесла:

— Спасибо, Северус.

Он только кивнул в ответ, но когда повернул голову, его взгляд был непривычно мягким.

— Какими были твои родители? —спросила Гермиона.

Он долго молчал, и она уже подумала, что не дождется ответа. Но он сказал:

— Мой отец был образованным человеком. Физиком.

— О! — невольно вырвалось у Гермионы. Она почему-то считала, что его отец в лучшем случае был рабочим с маленьким окладом.

— Да, в молодые годы он был очень целеустремленным ученым с честолюбивыми целями. А потом он познакомился с моей мамой, и когда понял, кто она, для него все изменилось. До сих пор его мир состоял из упорядоченных законов. Любой феномен можно было объяснить с помощью физики. Но вдруг он столкнулся с чем-то, не поддающимся объяснению. Колдовство нельзя было исследовать, и это ставило все, что он знал, с ног на голову. Все законы, описывающие мир, внезапно рухнули. И он возненавидел мою мать за это. Меня он ненавидел еще больше, потому что я произошел от него, но был таким же, как она, — необъяснимым, ненормальным.

Голос Северуса ничем не выдавал, что его детство, скорее всего, было ужасным, но именно этот сухой, безразличный тон заставил сердце Гермионы болезненно сжаться.

— Мне очень жаль, — почти неслышно сказала она.

—Не стоит, — отозвался он, пожав плечами. — Я не видел ничего другого.

Она остановилась.

— Я знаю, что ты не хочешь ничего слышать, Северус. И что считаешь меня наивным ребенком. Но ты —хороший человек, и ничто не сможет переубедить меня.

—Ничто? — спросил он, подняв бровь.

— Ничто, — твердо сказала она.

— Ты и правда наивная. Гермиона, я видел и делал такое...

—...И это было в прошлом, — перебила она. — Как бы мне хотелось, чтобы ты хоть раз увидел себя моими глазами!

И в этот миг она приняла решение.

Глава опубликована: 21.02.2015

Глава 31

Несколько лет назад Гермиона наткнулась на одно заклинание, которым и хотела теперь воспользоваться. Она еще ни разу не применяла его и, наверное, должна была из-за этого переживать, но страха не ощущала. С твердой уверенностью, что только так она может показать Северусу свои чувства, Гермиона вытащила палочку и несколько раз глубоко вздохнула.

Положившись на свою память, которая еще никогда ее не подводила, Гермиона сосредоточилась, направила палочку на себя и произнесла: «Sensum mitto!». И почувствовала, как в следующее мгновение с ней стало происходить нечто странное: казалось, ее сознание затуманивается, а сама Гермиона постепенно погружается в свой внутренний мир — мир чувств и эмоций.

Из ее груди потянулась золотая нить — поначалу тонкая и едва заметная. Она собиралась возле кончика волшебной палочки, сворачиваясь в клубок. Скоро клубок стал размером с футбольный мяч.

Все это время Северус смотрел на нее широко распахнутыми глазами, словно не мог поверить в то, что она делает. Это было одно из тех редких мгновений, когда у Северуса не получалось спрятаться за своей обычной непроницаемой маской. И хотя Гермиона раньше уже видела, как он терял самообладание, в этот раз она впервые читала на его лице крайнее изумление.

Когда золотая нить перестала тянуться, Гермиона медленно направила палочку на Северуса, и золотой шар влился в его грудь.

Гермиона не испытывала страха, хотя это волшебство полностью раскрывало ее перед Северусом. Оно показывало все глубоко спрятанные чувства к нему. И более того: заставляло пережить их, как свои собственные. При использовании легилименции можно было прочитать только мысли. Заклинание Sensum Mittoпозволяло почувствовать эмоции с такой же силой и в той же последовательности, в которой они возникли. Все страхи, надежды, желания.

Гермиона наблюдала за Северусом, который смотрел на свою грудь. Золотой шар уже полностью слился с ним, и Северус закрыл глаза с выражением муки на лице.

Гермиона знала, что он теперь ощущает, в конце концов это были ее чувства, спрятанные до сих пор в глубине сердца.

Сначала появился страх, когда она, одиннадцатилетняя, впервые встретилась с ним в подземельях. Затем пришло уважение, к которому прибавилось доверие — Гермиона узнала, что Альбус Дамблдор доверял Северусу. Эти три чувства сплелись, и почти незаметно к ним примешались признание и восхищение. Гермиона восхищалась мужеством Северуса и его готовностью пожертвовать своей жизнью в войне.

Восхищение превратилось в потрясение и сострадание, когда она видела, как Волдеморт хотел убить его. Потом появилась печаль при мысли, что Северус лежит мертвый в Визжащей хижине... Непризнанный герой, о мужестве которого никто не будет знать, кроме нее, Гарри и Рона.

Гермиона вздрогнула, видя, как побледнело лицо Северуса.

Она понимала, что для него это слишком тяжело, но волшебство невозможно было остановить. На уже произнесенное заклинание не действовало простое Finite Incantatem.

После того как он согласился стать крестным маленького Альбуса, появились новые чувства: признательность и радость, что Гарри смог отдать Северусу дань уважения не только за сделанное им для магического мира, но и лично для Гарри. Радость превратилась в сильное желание, чтобы Северус признал ее заслуги, чтобы он увидел и оценил, как усердно она трудится.

Затем вкралось чувство сострадания, когда Гермиона поняла, насколько он одинок и озлоблен, ненавидит самого себя и проживает свою жизнь, не в силах позволить себе радоваться настоящему или отпустить прошлое. Сострадание перетекло в потребность защитить его, укрыть от муки, от внутренних демонов. Как ей хотелось обладать силой, способной разогнать окружающую Северуса темноту и осветить его жизнь...

На лице Северуса отразилась боль. А ведь самые сильные переживания он еще не испытал.

Когда она начала видеть в нем не бывшего профессора, а мужчину? Гермиона сама не знала— настолько незаметно это чувство прокралось в ее жизнь. Просто раз за разом Гермиона стала замечать, что его циничные и резкие ответы, которыми он мог оскорбить в школе, теперь кажутся очень интересными... И его манера двигаться так привлекала... А его длинные, изящные пальцы, черные глубокие глаза...

Она пыталась бороться с этим чувством, потому что ей было совершенно ясно — это невозможно. А еще она боялась его реакции. Но чем больше времени проходило, тем больше Гермиона понимала: она не в состоянии отрицать, что влюбилась в Северуса. Осознание этого пришло, когда Гермиона увидела, как Северус боролся и делал все, что было в его силах, чтобы спасти крестника. Она влюбилась в Северуса. И пытаться предотвратить это казалось таким же неисполнимым, как уговорить луну не светить ночью.

Северус все еще не открывал глаза, но поднял левую руку, которую до этого сжимал в кулак, и приложил к груди.

Чувства после их первой и единственной ночи стали смесью нежности, желания и безграничной радости. Как и любая другая женщина, Гермиона мечтала быть желанной для кого-то. В тот миг ее мечта словно осуществилась, пока Северус недвусмысленно не показал ей, что она ничего не может ожидать от него. Затем последовали сомнение, стыд и разочарование. Они сжигали ее изнутри, погружая сердце и душу в темноту... Пока Гермиона благодаря Джинни не поняла: Северус оттолкнул лишь потому, что хотел защититься.

С этой секунды Гермиона осознала, насколько Северус сложный человек, хотя ей и до этого было ясно, что она никогда не поймет его до конца. Жизнь сломала его, и слишком долго ему пришлось обходиться без самого необходимого: друзей, готовых пожертвовать собой ради него, людей, в присутствии которых ему не пришлось бы играть роли. И любви.

Так же легко, как дышать, Гермиона со всем очевидностью поняла, что любит его. И ей пришлось пройти долгий и болезненный путь, чтобы постичь суть своей любви: Гермиона не ждала, что он ответит на ее чувства с той же силой. Раньше она никогда не испытывала подобного, ведь в отличие от отношений с Роном, она не требовала от Северуса ничего и любила его таким, какой он есть, со всеми ошибками и слабостями. Для нее стало важным, чтобы он вырвался из темницы своего бессмысленного и безрадостного существования и смог простить себя. Даже если это означало, что они останутся лишь друзьями.

У Северуса поникли плечи, словно он потерял последние силы. У Гермионы не было опыта, но она могла себе представить, как тяжело пережить чувства другого человека.

Она медленно опустила палочку. Ее голос дрожал, когда Гермиона прошептала:

— Я не знала, как по-другому показать тебе, что ты значишь для меня и почему.

Северус молчал. И когда он наконец открыл глаза, Гермиона с болью в душе заметила на его лице слезы. Одна из них скатилась по его бледной щеке, заставив сердце Гермионы сжаться.

— Зачем ты это сделала? — тихо спросил он.

— Я должна была, — ответила она.

Еще одна слеза скатилась по щеке и капнула на мантию. Гермиона понимала, что у Северуса нет сил даже смахнуть слезы и в другое время он бы никогда не позволил ей видеть его слабость.

— Северус, теперь ты все знаешь. Я ничего не жду и не требую от тебя, наоборот. Все, чего я хочу, чтобы ты начал новую жизнь и оставил прошлое позади, стал счастливым. Ты достаточно заплатил за свои грехи.

— Не знаю, смогу ли я.

Его голос был таким тихим, что Гермиона с трудом расслышала эти слова. Северус не смотрел на нее.

— Сможешь, — настойчиво отозвалась она, шагнула к нему, схватила за мантию и дернула. — Ты должен, понимаешь? Это разрушает тебя, затягивает все глубже на дно. Я не допущу, слышишь?! Я не собираюсь безучастно стоять рядом и наблюдать, как от тебя остается только безжизненная оболочка. Ты узнал, что я чувствую к тебе... Ты настолько дорог мне, что твое счастье для меня важнее собственного! И ведь я не единственная, Северус. Твой крестник любит тебя безо всяких сомнений и условий. Он видит в тебе того, кто заботится о нем. Он еще слишком мал, чтобы задумываться об остальном. Он ребенок, но у детей врожденная способность различать, кому они могут доверять и кто хороший человек. Пожалуйста, Северус!

Она отпустила его мантию и обхватила руками лицо.

— Пожалуйста, перестань причинять себе боль.

Северус не убрал ее руки, и через несколько секунд она услышала, как он произнес:

— Научи меня... пожалуйста.

Гермиона сглотнула, сморгнула слезы и притянула его к себе. Северус не противился, и она подумала, что в его жизни еще не было никого, кто заботился бы о нем. Кого волновало бы, что он чувствует и думает. Кто протянул бы ему руку помощи, чтобы вернуть на путь, с которого Северус сбился много лет назад.

— Я научу тебя, — твердо пообещала она и чуть-чуть отстранилась, чтобы заглянуть в его лицо.

В глазах Северуса отражался страх, усталость, печаль... И надежда.

Глава опубликована: 05.03.2015

Глава 32

Было бы наглой ложью утверждать, что Северус преобразился и прямо-таки излучал оптимизм после того, как Гермиона применила к нему заклинание, показывающее ее самые сокровенные чувства. Его сарказм, резкость и манера запугивать других людей одним своим присутствием никуда не делись. Он по-прежнему был необщительным, замкнутым человеком, однако от тех, кто знал его давно, не укрылось, что он все-таки меняется.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: