Верность службы царю

В верноподданнической присяге нашей мы, пред всевидящим Богом, даем клятвенное обещание верности нашей благочестивейшему самодержцу на­шему. И чем более все мы дорожим верностию царю, тем более каждый из нас должен позаботиться о том, чтоб иметь это качество в полной силе и в совершен­ной чистоте.

Верность наша царю и закону должна быть пол­ная, соблюдаемая всегда и во всем, как в великом, так и в малом, простирающаяся даже до самопожертво­вания.

О ходе и развитии этой нравственной доблести мы имеем от Сердцеведца Бога следующее глубокое наблюдение и откровение: верный в моле, и во мнозе верен есть: и неправедный в моле, и во мнозе неправе­ден есть (Лк. 16, 10). Не примечают сего недально­видные. Изменить царю и отечеству на войне, расхи­тить государственное сокровище, осудить невинного на тяжкое наказание — такие и подобные вопиющие неверности против царя, отечества и закона поража­ют всякого, и потому самая тяжесть преступления входит в число средств, предохраняющих от покуше­ния на оное. Но не делать дел царской службы и пользоваться воздаянием или наградою за службу; ввести виды личной корысти в распоряжение делами и средствами общественными; принять в суде хода­тайство вместо доказательства и оправдать неправо­го — это, говорят, небольшие неточности, не препят­ствующие верности в делах важнейших. Не оболь­щайте себя! Эти небольшие неточности не очень ма­лы, особенно же потому, что они беременны больши­ми неверностями. Эта неопасная, по-видимому, не­правда в мале ведет за собою пагубную неправду во мнозе. Ибо непреложно слово Спасителя: неправед­ный в моле и во мнозе неправеден есть.

Истину сего объясним видимым примером. Обыкновенно внимательнее и тщательнее берегут одежду еще чистую, нежели получившую пятно, ко­торая потому уже легко обрекается на употребление, подвергающее умножению пятен. Так бывает и с одеждою души, и с совестию содеянного: есть внут­реннее побуждение беречь ее, когда она чиста; есть особенное удовольствие в сем хранении; есть особен­ная для сего сила, поелику к чистому близка благо­дать Божия, укрепляющая и охраняющая. Но как скоро пало на одежду вознерадевшей души хотя одно пятно неправды, душа уже не имеет такой, как преж­де, бодрости, ни так же близкой благодатной помощи к охранению себя от второго и третьего нравственно­го пятна. При повторении действий неправды чувст­во нравственное притупляется; око душевное темне­ет; глазомер различения между малою и большою не­правдою становится меньше и меньше верным; при­ходит злая привычка. Вот каким образом нравствен­ное направление, попускающее неправду в мале, име­ет прямым, свойственным себе исходом неправду во мнозе.

Еще удобнее понять другую половину изречения Христова: верный в мале и во мнозе верен есть. Ибо всякая сила, при постоянно повторяемых опытах, пе­реходящих от меньшего к большему, сама собою ес­тественно развивается, возрастает и достигает воз­можного совершенства. Так и постоянно действую­щая верность в мале, естественно, наконец, оказыва­ется верностию во мнозе, что особенно видно бывает при обстоятельствах, благоприятствующих ее прояв­лению.

Важная принадлежность истинной верности есть готовность к самопожертвованию. Кто верен только в пределах собственной безопасности, тот верен вполне только самому себе. Верность, не располо­женная к самопожертвованию, становится ничтож­ною в тех самых случаях, в которых наиболее нужна и была бы благотворна и в которых с особенною светлостию могли бы открыться ее красота и величие. Защищение царя и отечества против воюющего врага, очевидно, невозможно без решительной готовности пожертвовать жизнию за спасение защищаемых. Но и в мирных отношениях внутри отечества верность не обеспечена, если не усилена до готовности к само­пожертвованию. Надобно ли, например, в суде или в начальствовании правого, но немощного защитить от неправого, но сильного соперника или преследовате­ля, — кто может это исполнить? Без сомнения, толь­ко тот, кто решился лучше подвергнуться гонению, нежели предать гонимую невинность. Надобно ли пред лицом сильных земли высказать не согласную с их мыслями и желаниями, но спасительную для об­щества истину, — кто может сделать это? Без сомне­ния, только тот, кому приятнее пострадать за истину и общее благо, нежели сохранить себя в покое с ущер­бом блага общественного.

Доблестному подвижнику этой добродетели над­лежит всегда содержать в памяти обетование и запо­ведь Небесного Царя: буди верен до смерти, и дам ти венец живота (Апок., 2,10).

Глава двенадцатая

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: