Потом мы целуемся с ним на крыльце в темноте, пока гости шумят за столом.

Он обнимает меня и повторяет все время, как будто подслушал мои сомнения и тревогу:

- Два месяца — это очень мало. Очень-очень мало. Поняла?

СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА

Женщина, 35 л., 2004 г.

Я лежу в хрустальном гробу, висящем на больших черных цепях, в хрустальном кокошнике и хрустальном же сарафане. Не сплю, но пошевелиться не могу, хотя все понимаю. Приятно жалеть себя, чувствовать свою несчастность, понимать, что любой, кто увидел бы меня в таком положении, пожалел бы меня непременно. Сначала чувствую, что могу двигать глазами, потом чувствую, что гроб раскачивается слегка от набегающего ветерка, и от этого тихонько и мелодично позвякивает приятная музыка. Вижу только фрагмент цепи, своды пещеры.

Вдруг я чувствую свое тело, что оно стало живым, и мне теперь неудобно в хрустальном плену. Я шевелюсь, но боюсь порезаться, сломав хрусталь, который плотно окружает меня. Хочу позвать на помощь, не могу дольше оставаться в неподвижности. Но кричать мне неловко как-то, поэтому я пою призывы о помощи. От моего шевеления гроб раскачивается все сильнее, цепи обрываются, он падает и разбивается. Я лежу в груде мелких осколков хрусталя, боюсь пошевелиться, чтобы встать.

Входит статный царевич лет 25-ти в расшитом кафтане и начинает освобождать меня от осколков, снимая их руками сверху и осторожно выгребая осколки мечом из-под меня. Наконец, он меня поднимает, окутывает своим расшитым золотом плащом и сажает на коня перед собой. Когда мы едем, он приговаривает, что я молодец, что пела, потому что на мой голос он сразу повернул коня, и неизвестно что бы было, если бы я молчала. А он довольно близко оказался от пещеры, и, следуя на мой голос, пришпорил коня, как только раздался грохот разбивающегося хрусталя. Царевич рад, что успел, а иначе я могла бы начать сама освобождаться от осколков, и — порезаться.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: