Сюзанна Энок Скандальное пари 8 страница

– Ну, тогда объясните.

Она выпрямилась с независимым видом.

– Ваш разговор с лордом Дэром о том, кто с какими знаниями родился, не имеет никакого отношения к пари и поэтому был пустой тратой времени – моего и моих учениц. А теперь объясните вы – что значит отклонять приглашение к танцу «с благодарностью»?

– Это должны будут узнать мои ученицы, а вы – как только проиграете пари.

– Я полагала, что вам нечего скрывать. – Господи, ну почему он такой большой и навис над ней, как скала?

– Нет, это вам нечего, а у меня сотни секретов.

Сотни? Это какие же, хотела бы она знать!

– Очень жаль, что вы никому не можете доверять. Леди!

Эмма, резко повернувшись, направилась к ландо. Недовольное бормотание у нее за спиной и шуршание юбок по траве свидетельствовали о том, что девочки все же следуют за ней.

– В котором часу заехать за вами завтра? – крикнул герцог им вдогонку.

Черт! Неужели ей придется видеть его каждый день? Да, как ни огорчительно, другого выхода нет. Впрочем, несмотря на смятение, она не была уверена, что хочет избегать его.

– Ровно в девять, пожалуйста.

– Договорились.

То, что ей придется увидеться с ним уже в девять утра, само по себе не было таким уж пугающим. Но потом они проведут вместе целый день, и она будет всю ночь метаться в постели без сна, стараясь не думать о нем и разрываясь между желанием принадлежать ему и сознанием того, что это невозможно.

– Ты раздражен и собираешься заставить меня идти до Хаверли пешком?

Грей обернулся к виконту, только лишь когда ландо исчезло из виду. Эта проклятая женщина все время от него сбегает!

– Нет, это ты на меня злишься, а я, как всегда, само обаяние.

– И о чем это говорит?

– Можешь идти пешком. – Тристану эта идея явно не понравилась, и Грей, вздохнув, смягчился. – Ладно, Дэр, я пошутил.

– Как-то ты в последнее время несмешно шутишь.

Виконт был прав, но герцог не стал возражать и залез в карету. Тристан сел рядом, и Симмонс повез их в Хаверли.

– Как прошли занятия? – осведомился виконт после долгой паузы.

– Интересно. – Грей откинулся на бархатную спинку сиденья. – А как прошел твой разговор с Эммой?

– Интер…

– Особенно тот момент, когда ты упомянул Кэролайн.

– Да просто к слову пришлось, – начал защищаться Дэр. – Эмма хотела знать, почему ты ведешь себя так вызывающе, и я сказал, что ей придется спросить об этом Кэролайн. А тебе следовало бы не подслушивать, а учить своих девочек.

Настроение Грея окончательно испортилось.

– Она сказала, что я вызываю жалость?

– Ну, не этими словами, но довольно сильно на это намекала.

– Насколько сильно?

– Да какое тебе до этого дело? Она женщина. И директриса. – Дэр передернул плечами и достал из кармана жилета часы. – Предоставь ее мне, мой мальчик.

– Ха. Она заживо сдерет с тебя кожу своим острым язычком.

Дэр нахмурился:

– Эмма? Да у нее такое доброе сердце, как ни у кого другого. Может, она только тебя не выносит, – задумчиво добавил он. – Из-за того, что ты хочешь лишить ее куска хлеба.

– Я ничего ее лишать не собираюсь, а пытаюсь помочь ей понять свое назначение в этом мире.

Грею даже самому показалось, что он выразился слишком высокопарно, но с каждым днем у него оставалось все меньше причин для того, чтобы продолжать их противоборство. Он решил не возражать Дэру: как бы все не обернулось еще хуже.

Кухарка дяди Денниса будет очень огорчена тем, что приготовленный ею ленч – жареный цыпленок и пирог с персиками – остался нетронутым, но Грея мало заботило ее настроение. Это он имеет право горевать, потому что Эмма уехала и увезла с собой всех воспитанниц. Ни разум, ни логика не помогали ему побороть свое настроение.

– Как долго у тебя будет ландо Пэлгроува?

– Столько, сколько захочу.

– Я так и думал.

– Что ты думал?

– Ты ведь его купил, правда?

– Ну и что, если и купил?

– Купил для академии, хотя мечтаешь, чтобы она сгорела дотла? И не видишь в этом ничего странного?

– Я купил его для дяди Денниса. А он может с ним сделать все, что захочет.

– Что и говорить, у графа и графини будет ежедневно возникать необходимость ездить куда-либо в восьмиместном ландо.

– Пока ты молчал, ты мне нравился больше.

– Грей, я был свидетелем того, как ты проделывал такие трюки, после которых потерпевшая сторона рыдала. Если сейчас ты просто развлекаешься, пусть так и будет, но я надеюсь, что ты просчитал последствия.

– Теперь ты решил быть моей совестью? Отстань, Дэр. Я знаю, что делаю.

– Ты в этом уверен? Сильвия и Бламтон уже начали наводить справки об Эмме и академии. Кроме того, не надейся, что Элис будет сидеть сложа руки и не перестанет твердить о своей холодной постели, пока ты охотишься за другой дичью.

Да уж, это не сулит ничего хорошего. Занятый Эммой и пари, он совсем упустил из виду, какие события разворачиваются за его спиной в Хаверли. Тристан пристально смотрел на Грея, ожидая ответа. Отведя взгляд, Грей нехотя сказал:

– Я думал, ты говоришь о том, что я разбиваю сердца несовершеннолетних девочек.

– И об этом тоже. Ни одна из них не похожа на твоих расчетливых хищниц.

Грей вымученно улыбнулся:

– Стало быть, ты считаешь, что я окажусь в проигрыше? Я готов заплатить эту цену. В конечном счете кто об этом узнает? Ты, я, Бламтон и несколько старых сплетниц. – Эта мысль и в самом деле его утешала. – Я ничего не теряю.

Пожалуй, ему не удалось убедить Тристана, да и себя тоже. Видимо, свежий воздух Гемпшира полностью лишил его разума. Он утратил способность различать дела и удовольствия и поэтому может испортить и то и другое.

Значит, вопрос в том, как все исправить.

Ко времени их приезда в Хаверли Уиклифф почти окончательно решил, как должен поступить. Следующие несколько часов он провел, обдумывая свой план, который был совсем несложен. Эмма Гренвилл на редкость умна, у нее очаровательная улыбка, стройная фигурка и восхитительная грудь. Уиклиффа неодолимо влекло к ней, так что ему надо осуществить одну-единственную задачу: сделать все, чтобы и она возжелала его.

– Чему ты улыбаешься?

Грей вздрогнул. Вся компания, сидя в гостиной, болтала без умолку, а он не слышал ни единого слова из того, о чем они говорили. Он даже не заметил, как прошел обед, разве что вспомнил, что ел вареный картофель. Это был один из тех продуктов, который дядя использовал в целях экономии. Если ему в ближайшее время не удастся изгнать из головы мысли об Эмме, окружающие начнут думать, что он либо придурковат, либо – что еще хуже – слишком мягкосердечен.

– Я иногда улыбаюсь просто потому, что мне хочется улыбаться, – лениво протянул Грей, потянувшись за сигарой.

– Как будто мы все не знаем почему, – обиделась Элис.

Улыбка исчезла с лица Грея.

– И что же ты знаешь, Элис? – Он медленно разжег сигару и, затянувшись, выпустил длинную струю дыма, не обращая внимания на обиженный взгляд дяди Денниса и деликатное покашливание тети Регины. Ему было наплевать на то, что запах дыма был неприятен дамам. На сегодня уроки этикета окончены.

В гостиную вошел Хоббс и провозгласил:

– Ваша светлость, милорд и миледи, – мисс Эмма Гренвилл!

Чертыхнувшись про себя, Грей встал и одновременно загасил сигару. Вслед за ним поднялись и все остальные мужчины.

Эмма была одета в темно-зеленое платье и накидку терракотового цвета. Выглядела она великолепно, ничуть не менее элегантно, чем Элис и Сильвия. Грей издали любовался ею, стараясь ничем не выдать своих истинных чувств.

– Эмма, что привело вас сюда в такой час? – озабоченно спросила тетя Регина. – Надеюсь, в академии ничего не случилось?

Директриса, улыбнувшись, пожала протянутую руку графини.

– Нет-нет, миледи, все в порядке. Благодарю вас.

– В чем же причина столь позднего визита? – проворковала Сильвия, держа в руке рюмку мадеры. – Мы не виделись с того вечера, когда имели удовольствие наслаждаться вашей необычной интерпретацией роли… кормилицы.

– Прошу простить меня, что ни разу не пригласила вас посетить академию, но у нас нет подходящего помещения для приема гостей.

– Вот как? А Уиклифф и Дэр наносят вам визиты довольно часто. – Сильвия искоса взглянула на Грея.

Грей раздраженно усмехнулся. Безусловно, ему хотелось бы сбить Эмму с истинного пути, но до сих пор ей удавалось устоять. Он нипочем не допустит, чтобы ей намекали на то, что она ведет себя неподобающе.

Однако прежде чем Грей успел осадить Сильвию, Тристан вмешался в разговор:

– Обычно женщины судят о других по себе. Вы, леди Сильвия, не являетесь исключением из этого правила.

Сильвия, вспыхнув, повернулась к Грею.

– Не ищите у меня сочувствия, – отрезал он. – Вы начали первой.

– На самом деле, ваша светлость, – вмешалась Эмма, – первым начали вы. Вы пригласили своих друзей в Хаверли, и ваша прямая обязанность – заботиться об их удобствах и развлечениях. Поскольку вам приходится тратить много времени, обучая моих воспитанниц, неудивительно, что леди Сильвия и другие ваши многоуважаемые гости чувствуют, что вы ими пренебрегаете.

Эмма была сегодня в отличной форме – и физической, и умственной.

– Я ценю вашу заботу о моих друзьях, которым я, по вашему мнению, уделяю слишком мало времени и внимания, но позвольте вам заметить, что сегодня как раз один из немногочисленных приятных вечеров, который мы проводим в узком кругу.

– Грейдон! – с упреком воскликнул граф.

– Да, ваша светлость, вы совершенно правы. Прошу прощения за вторжение и постараюсь быть по возможности краткой.

А он как раз хотел, чтобы она осталась подольше, но Эмма была непредсказуема, и поэтому он счел благоразумным воздержаться от дальнейших пререканий.

– Мисс Гренвилл, вы все еще не сказали, зачем вы приехали, – улыбаясь, произнесла Элис, при этом ее улыбка больше походила на оскал.

– Элис, твое любопытство неуместно, – одернул ее Грей. – Я уверен, что мисс Эмма сейчас обо всем нам расскажет.

К его удивлению, директриса покраснела.

– Боюсь, что дело личное. Мне необходимо поговорить с вами наедине, ваша светлость.

Похоже, что он близок к заветной цели, подумал Грей, жестом указав на одну из дверей гостиной.

– Прошу вас.

– Грей, а как же… – заныла Элис.

– Извините, мы всего на несколько минут, – оборвал он ее.

Закрыв за собой дверь, Уиклифф обернулся и оказался с Эммой лицом к лицу. Руки она заложила за спину и, судя по всему, порядком нервничала.

– Что я могу для вас сделать, Эмма? – тихим голосом спросил он.

– Прежде всего откройте дверь.

Проклятие! Какое же это наказание – желать добропорядочную девушку! Грей чуть-чуть приоткрыл дверь.

– Пожалуйста.

– Будьте добры, пошире.

Он толкнул дверь еще на дюйм.

– Так достаточно?

– Еще не меньше чем на фут, ваша светлость.

– Хорошо.

Грей выполнил ее просьбу, и Эмма, решительно посмотрев на него, продолжила:

– Благодарю вас. В академии у меня не было возможности поговорить с вами откровенно. Там нас могли бы услышать мои ученицы.

Если бы она стала рассуждать о сельском хозяйстве, Уиклифф не поручился бы за последствия, независимо от того, открыта дверь или нет. Одно ее присутствие заставляло его терять голову.

– Так говорите же, – сказал он, делая шаг в ее сторону.

– Я не так-то много видела в своей жизни, – начала она.

Он приблизился еще на шаг.

– Я знаю.

– А вы, полагаю, повидали немало.

– Угадали. – Еще три шага, и он окажется так близко, что сможет к ней прикоснуться.

– Тем не менее мне известно, как эта жизнь устроена.

– Очень хорошо.

Снова шаг. Осталось два.

Эмма наконец заметила, что он стоит совсем рядом с ней и, смерив его взглядом, заявила:

– Я абсолютно уверена, что по сравнению с Лондоном Гемпшир – скучная провинция.

– Не сказал бы.

– И вы, будучи человеком светским, не любите и не привыкли скучать.

Грей улыбнулся и покачал головой, отметив про себя, что они оба исчезли из поля зрения компании, сидящей в гостиной.

– Мне частенько бывает скучно, и я люблю, когда мне бросают вызов, но, по-моему, мы это уже обсуждали.

– Да, да. Именно это я и хочу сказать. Спасаясь от скуки, вы убедили себя, что я для вас своего рода… искушение.

Грей удивленно поднял брови. Интересно, кого она хочет убедить – его или себя?

– И вы приехали, чтобы разубедить меня в этом. Так вас следует понимать?

– Да. Я директриса школы для девочек.

Ее полные, чуть приоткрытые губы манили его.

– Эмма, – пробормотал он, – вы даже себе не представляете, какое большое вы искушение.

– Но…

Грей наклонился и поцеловал ее.

Прикосновение его теплых губ было таким нежным и одновременно дразнящим, что Эмма, не отдавая себе отчета в том, что происходит, ответила на поцелуй. Разум говорил ей, что надо как можно быстрее бежать отсюда, но она не могла оторваться от пьянящих губ Грейдона Брэкенриджа.

Сильные руки стальной хваткой обняли Эмму за талию, и она оказалась крепко прижатой к мускулистому телу Уиклиффа. Почувствовав его жар, Эмма ощутила, как и ее с головы до ног окатила теплая волна. Он и в самом деле отчаянно желал ее.

Она запустила руки в его шевелюру. Застонав от наслаждения, Грей стал покрывать поцелуями ее лицо и шею. В полном смятении Эмма, собрав остатки здравого смысла, напомнила себе, что у него репутация распутника, что в этом доме есть еще две женщины, которые наверняка по очереди оказываются в его объятиях. Две женщины всего в двух шагах отсюда за приоткрытой дверью.

– Прекратите, – выдохнула она, дернув его за волосы.

Он поднял голову. Его глаза потемнели от страсти, дыхание было хриплым, как и у нее.

– Почему?

– Вы зашли слишком далеко. – Его длинные пальцы, обхватившие ее ягодицы, казалось, прожигали платье до самой кожи.

– Разве вы не за этим сюда приехали, Эмма?

– Нет! – Но на мгновение она усомнилась: а так ли это?

– Тогда почему вы не написали мне очередное пространное письмо? – Он наклонил голову и снова провел губами по ее шее.

Эмма почувствовала, что растворяется в нем. Некоторые из ее замужних подруг, особенно графиня Килкэрн и маркиза Олторп, в письмах к ней пытались рассказать, что чувствует женщина, когда является объектом страсти мужчины, но то, что выходило на бумаге, не шло ни в какое сравнение с реальностью.

– В письме всего не выразишь, – запинаясь, выдавила Эмма.

– Согласен. Сейчас ваша точка зрения мне гораздо яснее. – Его губы переместились на ее ключицы.

Ее точка зрения? Боже мой, что же она собиралась ему сказать? Собрав воедино всю свою волю, Эмма уперлась руками Грею в грудь, чтобы оттолкнуть его.

Хотя эта попытка была довольно слабой, он все же отпустил ее. Эмма сочла, что спасена, но Грей провел кончиками пальцев вдоль декольте ее платья, вновь заставив ее затрепетать от сладостного напряжения.

– У меня тоже есть что вам сказать, Эмма.

– Не сомневаюсь. – Она шагнула назад. – Но…

– Я хочу поцеловать вас еще раз, – пробормотал он, опять приближаясь к ней.

Господи, ей тоже этого так хотелось! Но, прижав ладонь к его рту, она настойчиво потребовала:

– Дайте мне договорить.

Он снял ее руку.

– Такое впечатление, что разговоры вас не слишком-то смущают, – сухо заметил он.

– Как я уже упоминала, ваше присутствие в Гемпшире само по себе достаточно необычно, и это не могло не привлечь внимания моих учениц.

– Наших учениц.

– Хорошо. – По скептическому выражению его лица нетрудно было догадаться, что он прекрасно понимает, чье внимание привлек, но в данный момент это было не важно. – Более того, ваше присутствие в академии и… ваша… физическая привлекательность… ну, вы понимаете… юные девушки очень легко могут увлечься красивой внешностью и приятным обхождением.

Странно, но он кивнул, соглашаясь. И слава Богу, потому что продолжать было все труднее.

– Вы опасаетесь, что ваши ученицы начнут питать ко мне нежные чувства?

– Совершенно верно.

– И как следствие – вы проиграете пари.

– Пари? – переспросила она. – Пари не имеет к тому, о чем я говорю, никакого отношения. Я беспокоюсь о наивных сердцах моих воспитанниц.

– Вот как? Неужели? – Уиклифф, внимательно взглянув на нее, саркастически усмехнулся. – Я не собираюсь вести себя недостойно. И легко выиграю пари, не прибегая к подобным методам.

– Благодарю вас. Я рада, что вы так настроены. У нас есть определенные правила и, какими бы ни были ваши намерения… насчет меня… я не могу… я не позволю вам пробираться тайком в академию… в мою спальню. Кто-нибудь из девушек может вас увидеть и по-своему истолковать ваше поведение. – Он смотрел на нее и молчал, поэтому ей пришлось спросить: – Я выразилась достаточно ясно?

– Вы хотите поговорить о том же самом с Дэром?

– В этом нет необходимости.

– Это почему же?

Лицо его стало серьезным, даже сердитым. Даже – от этой мысли у Эммы сильнее забилось сердце – ревнивым. Значит, все-таки они враждовали из-за нее.

– Тристан не появлялся в моей спальне. И он меня не целовал…

– Тристан? Вы называете его Тристан?

Эмма смутилась. Черт, как это у нее вырвалось? Надо повнимательнее следить за своими выражениями. Но она была слишком занята мыслью о том, что мужчина, вернее, двое мужчин находят ее желанной.

– Он попросил меня об этом.

– Тогда я попрошу вас называть меня Греем. Согласны?

– Ваша светлость, я здесь не для того, чтобы договариваться, кто как кого должен называть, или участвовать в вашей игре в собственников. Я пришла, чтобы убедиться, что вам понятны и правила академии, и причины, по которым они установлены. Пожалуйста…

– Так будете вы меня так называть или нет? – Он нахмурился.

– Хорошо, буду. Если это удержит вас от необдуманных поступков, я готова называть вас Греем.

– Так назовите.

– Я только что назвала.

– Нет. Вы просто упомянули мое имя. Назовите меня именем, данным мне при крещении.

Она постаралась казаться спокойнее, чем была на самом деле.

– Как пожелаете, Грей.

– Вот, совсем другое дело. Так на чем мы ост…

Дверь распахнулась.

– Грейдон, у вас все в порядке?

Прежде чем обернуться, Грей закрыл глаза и придал своему лицу непроницаемое выражение.

– Да, дядя Деннис. Мы обсуждали пари.

Только сейчас Эмма осознала, что они стоят слишком близко друг от друга. Она проворно отступила на шаг и скрестила руки на груди.

– Я засомневалась, правильно ли обучает его светлость моих воспитанниц.

На губах лорда Хаверли появилась многозначительная усмешка. Эмме стало не по себе. Мало того что ее застали наедине с герцогом. Ведь она отвечала на поцелуи Уиклиффа, прижималась к его сильной груди, разрешила обнимать себя… В Лондоне ее репутация была бы напрочь испорчена, подойди она к нему на расстояние протянутой руки. Слава Богу, что девочки не видят ее: она превращается в образец неприличия. Но об этом она будет беспокоиться потом.

– Я по-прежнему считаю это пари совершеннейшей чепухой, – сказал лорд Хаверли. – Хотя прекрасно знаю, что вы не станете прислушиваться к мнению старика.

– В данный момент не станем, – ответил герцог. – Извини нас, дядя, но нам надо прояснить еще кое-какие вопросы.

Поскольку Грей уже обнимал ее, Эмма догадывалась, какие именно вопросы он собирается прояснять. Если она сейчас же не сбежит, потом у нее не хватит на это силы воли.

– По-моему, я уже сказала, чего мне хотелось бы. Теперь от вас зависит, выполните ли вы мои пожелания.

– Я думаю, что справлюсь, – тихо ответил он, и глаза его блеснули.

Проклятие, подумала Эмма, она опять ляпнула не то. Только бы лорд Хаверли не увидел в полутемной комнате, как она покраснела.

– Мне пора идти. – Эмма постаралась, чтобы ее слова не прозвучали слишком торопливо.

– Вы могли бы остаться и сыграть с нами партию в вист, – предложил граф, но она поняла, что это была обычная вежливость воспитанного человека.

– О нет. Благодарю за приглашение, но боюсь, я и так вернусь слишком поздно.

Она прошла мимо Грея и лорда Хаверли обратно в гостиную. Высокая блондинка – кажется, Элис – взглянула на Эмму с такой ненавистью, что та похолодела. Остальные, включая Тристана и леди Сильвию, рассматривали ее со столь явным любопытством, что Эмма не знала, куда девать глаза.

– Вас привез Тобиас? – осведомился герцог у нее за спиной.

– Нет, я приехала верхом.

– Вы ехали одна? В такой час?

Ее удивили резкие нотки в его голосе, но она не могла понять, озабочен ли он ее безопасностью или поражен тем, что женщина отважилась поехать поздним вечером в Хаверли и не заблудилась в темноте.

– Я часто езжу верхом одна, ваша светлость. В поместье вряд ли можно встретиться с разбойником. – Эмма сделала глубокий реверанс. – Доброй ночи, господа.

– Вы не поедете обратно одна.

Эмма, остановившись на пороге, обернулась:

– Вы решили мне приказывать, ваша светлость? Я не принадлежу к числу ваших слуг. Доброй ночи.

Она уже спускалась по лестнице, когда услышала его торопливые шаги. Гордо выпрямившись, Эмма молча продолжала идти. Когда Грей догнал ее в холле, он также не сказал ни слова, но она почувствовала, как он разгорячен.

Эмма наконец не выдержала этого тягостного молчания.

– Спасибо, что проводили меня, но в этом не было необходимости. Я знаю, где выход.

– Я собираюсь поехать с вами до академии, – тоном, не допускающим возражений, ответил Грей.

– Вы не…

– Можете спорить сколько вам угодно, – оборвал он ее. – У вас свои правила этикета, у меня – свои. Вы не поедете ночью одна.

Она еле уцелела там, наверху. И снова остаться с ним наедине? Ее губы припухли от его поцелуя, а сердце билось так, что, казалось, выскочит из груди.

– Пускай меня проводит кто-нибудь из ваших конюхов.

Грей понимающе улыбнулся:

– Боитесь со мной ехать?

– Нет! Что за ерунда! Но ваши гости начнут сплетничать, обсуждая ваше странное поведение. У меня нет ни малейшего желания оказаться впутанной в скандал.

– Мои гости – это моя забота. С вами мне интереснее.

Хоббс открыл перед ними входную дверь. Эмма начала спускаться по ступеням, идя впереди Грея. Услышав, что дверь захлопнулась, она обернулась:

– Вы, ваша светлость, слишком много себе позволяете. И только потому, что находите меня «интересной». Вроде какой-нибудь карнавальной козы о трех ногах. Но это вовсе не означает, что я считаю интересным вас.

– А мне показалось, что несколько минут назад вы считали меня достаточно «интересным».

– Должна признать, что целуетесь вы хорошо. У вас наверняка большой опыт в этом деле. – Грей хотел что-то ответить, но Эмма перебила его: – Как я уже сказала, мне известно, как устроен мир. Я прекрасно понимаю, почему я «интересую» вас, и точно знаю, сколько этот «интерес» продлится.

– Я здесь живу, – продолжала она, – и мне больше некуда уезжать. Поэтому я была бы вам благодарна, если бы вы держали свой «интерес» при себе до той поры, когда проиграете пари и уберетесь со своими гостями и каретами обратно в Лондон.

Грей молча кивнул, потом, пристально глядя Эмме в глаза, крикнул:

– Коллинз! Оседлай лошадь и проводи мисс Эмму до академии.

– Слушаюсь, ваша светлость.

– Всего наилучшего, ваша светлость. – Эмма повернулась и пошла к конюшне.

– Поверьте, Эмма, вы знаете не все. – В его тихом голосе прозвучали интимные нотки.

Она шла не останавливаясь. Потом услышала, что он вернулся в дом. Может, она и не знает всего, но его-то она узнала достаточно. Как бы ей хотелось ошибаться!

Глава 10

– Я считаю, что это неправильно, – заявила Мэри Могри.

Девушки сидели полукругом у ног Грея, внимая его словам, а он с трудом сдерживался, чтобы не повернуться к троим людям, стоявшим возле курятника. Даже проводя урок, он не мог не думать об Эмме.

– Конечно, правильно, – возразил Грей довольно громко, стараясь, чтобы его голос перекрыл кудахтанье кур. – Мужчинам нравятся женщины, которые умеют играть на каком-нибудь музыкальном инструменте, но сидеть тихо и слушать их игру считается адским мучением.

– Что за ерунда, – нахмурилась Лиззи. – Я люблю слушать музыку.

– Но ты, моя дорогая, – женщина. А я говорю о мужчинах.

– А вы никогда не говорите о нас, – как всегда, бесстрашно ответила Лиззи. – Только о том, как нужно поступать, чтобы нравиться мужчинам.

– Но именно в этом и состоит цель наших занятий! – удивленно воскликнул Грей.

– Было бы куда приятнее, – вздохнула Джейн, – если бы нас любили просто за то, что мы симпатичные. – Она задумчиво пропускала траву сквозь пальцы. – А не за то, что мы умеем любезно ответить на любой вопрос.

– А разве вас учат в Академии мисс Гренвилл чему-то иному? Я ведь стараюсь дополнить и усовершенствовать процесс обучения.

– И делаете это не очень хорошо. – Лиззи, поднявшись, стряхнула с платья прилипшие травинки. – Если какой-нибудь мужчина скажет, что небо зеленое, что же мне ему отвечать? «О да, милорд, небо зеленое», только потому, что он граф, – так, что ли?

– Да этот граф просто-напросто глуп, – пробормотала Джулия, а Генриетта от души рассмеялась.

Потирая подбородок, Грей смотрел на своих учениц, сидевших перед ним. Все они были наделены незаурядным умом, особенно Джейн и Лиззи. До сегодняшнего утра они беспрекословно следовали его наставлениям и принимали его объяснения, хотя их вопросы и комментарии были подчас довольно забавными. Это даже доставляло ему удовольствие. Вернее, доставляло бы, если бы он не был чертовски раздосадован поведением Эммы.

Уже не владея собой, Грей обернулся. Директриса, одетая в легкое желтое утреннее платье, непринужденно беседовала с Тристаном и работником дяди Денниса. Ее блокнот превратился в объемистый том, а она все продолжала что-то записывать, делала какие-то замеры, а к Грею обращалась лишь с самыми пустяковыми вопросами. Он видел, как Тристан, вмешавшись в разговор, как бы ненароком положил ей руку на плечо. Она засмеялась. Герцог Уиклифф ни разу не удостоился такого смеха.

Грей стиснул зубы. Эта гордая мисс избегает его уже четыре дня. А он не спит уже четыре ночи. Вместо этого он мечется по спальне, проклиная ее и придумывая, как бы ей отомстить, но при этом ему представляется, что они оба… в его постели. Вечерами он составлял планы уроков. Планы уроков для этих неблагодарных девчонок, которые – так ему вдруг показалось – воспринимают их как шутку.

Впервые за все время Грей подумал о том, что может проиграть пари, но потом напомнил себе: он никогда не проигрывает.

Девочки за его спиной разговаривали и весело смеялись. Он опять повернулся к ним и тоже сел, скрестив ноги, в траву.

– Все же предположим, что к вам подойдет граф и скажет, что небо зеленое. Что вы ему ответите?

– Я скажу ему, что он спятил, – провозгласила Лиззи.

– Не скажешь, – возразила Джейн. – Мисс Эмма говорит, что к любому абсурдному вопросу или утверждению можно подойти с двух сторон. Первый подход – это предположить, что человек говорит искренно, а второй – что нет.

В голосе Джейн были явно слышны нотки нравоучительного тона директрисы.

– Продолжайте, – поощрил ее Грей.

– Если он искренен, значит, он немного не в себе и противоречить ему бесполезно.

– Значит, вы ему потакаете, – сказал Грей, и все девочки разом кивнули.

– А если неискренен, значит, пытается выглядеть умным или остроумным и…

–…и таким образом просто ищет возможность произвести впечатление, – закончила Мэри.

– И вы ему снова потакаете. – Воспитанницы опять кивнули.

– Но если очевиден злой умысел, в этом случае надо сказать «извините», сделать книксен и прекратить разговор. – Перечисляя, Джулия один за другим загибала пальцы.

Многое из того, что вызывало у Грея сомнение, вдруг стало проясняться.

– Тогда в чем же разница между моими советами и тем, чему учит вас мисс Эмма? – спросил он только для того, чтобы услышать их трактовку.

– Вы учите нас соглашаться со всем, что говорит мужчина, какую бы он ни нес чепуху. Мисс Эмма учит нас, как вести себя в этом случае и отвечать, не теряя своего достоинства.

– И вообще, – не унималась Лиззи, – она учит нас всему. Не только тому, как разговаривать с глупыми графами и как льстить кавалерам, когда они танцуют с нами вальс.

Грей неожиданно вспомнил программу обучения, которую Эмма изложила в своем письме. Поначалу она ничуть не заинтересовала его. «География» включала в себя заучивание названий городов и стран, чтобы в дальнейшем использовать это в шарадах и играх. «Математика» должна была научить девушек считать, сколько они потратили на наряды и тому подобное. Ни один предмет не требовал ни особого ума, ни выдающихся способностей.

А сегодня уже не в первый раз Грейдон спросил себя: а может, он недооценил мисс Эмму и ее академию? Судя по всему, она полагала, что мужчины в своем развитии мало чем отличаются от горилл. Но поскольку в ее окружении не было мужчин, неудивительно, что она относится к ним с таким презрением.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: