Сновидения пациентов и аналитический процесс

Толкование сновидений составляет основу психоаналитической работы. Его ре­зультаты оказались настолько важными и существенными, что фактически предопре­делили дальнейшее направление развития психоанализа. Представления о бессо­знательной деятельности человека, цензуре, вытеснении, механизмах искажения и замещения, превращении логической мысли в различные образы, сопротивле­нии, символике — все это дало возможность навести мост между здоровой и рас­строенной психикой человека. На основе толкования сновидений было фактичес­ки осуществлено приближение к пониманию патологических явлений. Фрейд считал, что психоаналитическое понимание сновидений и соответствующая техника толко­вания их дали возможность получить ключ ко многим загадкам психических за­болеваний. Сновидение явилось своеобразным окном, через которое был прорублен доступ к психологии неврозов. Оно стало, используя выражение основателя психо­анализа, «широко применяющейся моделью всех психопатологических прояв­лений».

При терапевтической работе средствами психоанализа сновидениям пациентов уделяется самое пристальное внимание. Нередко бывает так, что из одного рас­сказанного пациентом сновидения аналитик узнает о его психическом состоянии значительно больше, чем из многочисленных сессий, предшествовавших расска­зу сновидения. Обладая необходимой для лечения информацией, почерпнутой из общения с пациентом, аналитик может составить определенное представление об истоках заболевания и переживаниях обратившегося к нему за помощью челове­ка. Но пациент далеко не сразу готов сообщить о себе то важное и существенное, что привело его к бегству в болезнь. Он не осознает причины своего заболевания и поэтому не в состоянии чем-либо помочь ни себе, ни аналитику, пытающемуся разобраться в запутанном клубке внутрипсихических конфликтов, разыгрываю­щихся в душе пациента. Но то, о чем он не в силах поведать в бодрствующем состоянии, когда находится под контролем своего сознания, может в завуалирован­ной для него самого, но в более или менее явственной форме для аналитика про­явиться в сновидении.

В процессе аналитической терапии приходится сталкиваться с тем, что паци­ент прибегает к репродукции большого количества сновидений. Аналитик не успе­вает разобраться в существе одного сновидения пациента, как тот рассказывает ему о другом. Беспрестанное сообщение пациентом о своих многообразных сновидени­ях может привести к тому, что из-за большого обилия материала аналитик окажет­ся не в состоянии ни разобраться в каждом сновидении, ни понять смысл того, что происходит в рамках аналитического процесса. В этом случае многоречивость па­циента, связанная с потоком рассказываемых им сновидений, может выступать в роли сопротивления лечению. Аналитику же не остается ничего другого, как отка­заться от попыток исчерпывающего понимания и толкования всего услышанного. Если из потока сновидений удается истолковать хотя бы одно или выявить какое-то единственное патогенное желание, то этого вполне достаточно на начальном этапе развития аналитического процесса. Ведь окончательное толкование какого-то важного и существенного сновидения может совпадать лишь с завершением всего анализа.

Фрейд предостерегал, чтобы в процессе психоаналитического лечения цель ис­следования не подменяла собой терапевтическую цель. При работе со сновидени­ями пациентов увлечение их толкованием может превратиться в некую самоцель, когда исследовательский интерес заслонит собой задачи терапии. Но искусство толкования сновидений ради него самого — это превратное понимание целей и за­дач работы со сновидениями пациентов в процессе аналитической терапии. Сно­видения и их толкование важны лишь постольку, поскольку они способствуют рас­крытию бессознательных влечений, желаний и защитных механизмов пациентов. Поэтому, как считал Фрейд, аналитик не должен сосредоточиваться исключитель­но и полностью только на сновидениях пациента и тем более настаивать на необ­ходимости их постоянной репродукции. Напротив, он обязан таким образом организовывать аналитический процесс, чтобы пациент оказался способным приоб­рести убеждение в том, что аналитик найдет необходимый для работы материал неза­висимо от того, как часто и в какой степени ему придется заниматься сновидениями.

Архаика сновидений

С точки зрения Фрейда, работа бессознательного в сновидении характеризуется как бы возвращением к тому состоянию интеллектуального развития, которое дав­но им преодолено. Речь идет об архаическом, регрессивном способе выражения бес­сознательного в сновидении. Благодаря подобному проявлению бессознательного человек возвращается на доисторическую ступень своего развития. Имеется в виду как его собственное, индивидуально-личностное развитие, так и развитие челове­ческого рода в целом.

Символический язык бессознательного связан с филогенетическим наследием человечества. Появление символов в сновидении — это архаический, регрессив­ный путь выражения бессознательного, нисходящего на ступень филогенетичес­кого развития. Не менее существенна и другая архаическая черта сновидения, от­носящаяся к онтогенетическому развитию индивида и связанная с его детскими, инфантильными переживаниями. В понимании Фрейда, инфантилизм как раз и находит свое отражение и выражение в сновидении человека, когда, несдержи­ваемые сознанием эгоистические и враждебные чувства индивида находят выход своей энергии во время сна.

Если принять во внимание подобное видение сновидения, то не приходится удивляться тому, что в своих сновидениях человек может видеть картины смерти близких ему людей, включая родителей, братьев, сестер и других родственников. В них же могут находить свое выражение запретные желания чрезмерного сексу­ального или инцестуозного характера. Последние направлены на половой акт с родителями, братьями и сестрами. Фрейд утверждал, что душевная жизнь детей с ее эгоистическими и инцестуозными желаниями продолжает свою деятельность в сновидениях взрослых людей. Сновидение возвращает их ночью на инфантиль­ную ступень развития, когда в своих мыслях и чувствах ребенок не стыдится сво­их естественных проявлений любви и ненависти или, по крайней мере, не прини­мает их за что-то непристойное.

Такое понимание инфантильности сновидений привело Фрейда к необходимо­сти переосмысления ранее распространенных представлений о детстве как некое золотом периоде времени, когда ребенок являет собой счастливое существо. Оно же заставило его по-иному подойти к обсуждению вопроса о сексуальной жизни человека — того вопроса, который всегда был притчей во языцех, но далеко не все­гда становился объектом научного исследования.

Дальнейшее понимание психоаналитических идей предполагает рассмотрение взглядов Фрейда на сексуальность. Однако, прежде чем перейти к обсуждению этой проблематики, хотелось бы обратить внимание на то, что представления ос­нователя психоанализа об инфантилизме сновидений, особенно об инцестуаль-ном их характере, часто встречают такое внутреннее неприятие у многих людей, в результате которого формируется их устойчивое негативное отношение к психо­анализу в целом.

Разумеется, можно понять эмоциональную негативную реакцию тех, кто рас­сматривает инцест, или сексуальные отношения между родственниками, главным образом между родителями и детьми, в качестве извращения и уголовно наказуе­мого преступления. И хотя речь идет не о реальных событиях, а всего лишь о снови­дениях, тем не менее, можно понять, почему психоаналитическое до­пущение инцеста в сновидениях, не встретившее со стороны Фрейда осуждения, а напротив, вызвавшее исследовательский интерес, порождает у одних людей не­доумение, у других — протест, у третьих — обвинение в непристойности.

И все же эмоционально негативная реакция на то, что в сновидениях психичес­ки здорового, а не только больного человека могут проявляться его инцестуозные желания, не должна заслонять от нас реальное положение вещей. Если кто-то в своих сновидениях никогда не видел подобных сюжетов или, точнее, убеждает себя и заверяет тех, кто спрашивает об этом, что действительно не видел ничего подоб­ного или не может вспомнить о них, то это еще не означает, что в сновидениях дру­гих людей, не менее нормальных, чем он, не находят отражение инцестуозные же­лания, выражаемые не только в завуалированной, но и в открытой форме.

Феномен остроумия

Уже на начальных этапах становления и развития психо­анализа Фрейд уделял значительное внимание не только тол­кованию сновидений или описанию клинических случаев, но и рассмотрению проблем, связанных с пониманием искусст­ва. В этом отношении несомненный интерес представляет его работа «Остроумие и его отношение к бессознательному», которая была опубликована им до того, как психоанализ вы­шел на международную арену, а его психоаналитические идеи нашли поддержку среди части интеллигенции.

Интерес к проблеме остроумия возник у Фрейда в силу того, что в сочинениях эстетиков, философов и психологов, к которым он обратился в связи с попыткой понять роль остроумия в духовной жизни человека, основатель психо­анализа не нашел удовлетворительного ответа на вопрос, в чем состоит суть этого феномена. Кроме того, Фрейд за­дался вопросом, какова природа возникновения эстетичес­кого наслаждения от различного рода острот, каламбуров, анекдотов. Причем обращение к данной проблематике рас­сматривалось им не в качестве побочного интереса челове­ка, обладающего склонностью к юмору и испытывающему удовольствие от использования остроумия при общении с другими людьми. Интерес основателя психоанализа был про­диктован фактом тесной взаимосвязи всех душевных явлений и процессов, раскрытие которых представлялось важными необходимым с точки зрения глубинного понимания механизмов работы человеческой психики.

При рассмотрении природы и техники остроумия Фрейд апеллировал к рабо­там философов, включая К. Фишера, Т. Липпса, И. Канта, использовал многочис­ленные примеры остроумия, почерпнутые из творчества таких писателей и поэтов, как Г. Гейне, В. Шекспир, Г. Лихтенберг, Жан-Поль (Ф. Рихтер), Д. Шпитцер. Опи­сывая технические приемы остроумия, будь то сгущение, сдвиг, непрямое изобра­жение, видоизменение, двусмысленность и другие, он выдвинул предположение, что удовольствие является всеобщим условием, которому подчиняется любое эс­тетическое представление, а остроумие — деятельностью, направленной на полу­чение удовольствия от психических процессов. Исходя из идей, в соответствии с которыми вытеснение бессознательных влечений оказывается фактором возник­новения психоневрозов, Фрейд отметил, что именно в результате вытесняющей деятельности культуры утрачиваются первичные, отвергнутые внутренней цензу­рой возможности наслаждения. Однако, поскольку подобные отречения затрудни­тельны для психики человека, острота оказывается средством упразднения отре­чения, благодаря чему достигается удовольствие.

Для Фрейда доставляемое остротой удовольствие держится на технике, техни­ческих приемах, используемых человеком. Но не только на технике. Удовольствие достигается также и с помощью тенденциозности, тех тенденций, которые просмат­риваются при остроумии. В связи с этим основатель психоанализа выделил несколь­ко типов тенденциозного остроумия: обнажающее (непристойное), агрессивное (не­доброжелательное), циничное (критическое, кощунствующее), скептическое.

Стало быть, имеются два различных источника удовольствия от остроумия. Но можно ли эти два источника рассматривать с единой точки зрения? Каким об­разом удовольствие возникает из этих источников? Каков механизм удовольствия и психогенез остроумия?

Пытаясь ответить на эти вопросы, Фрейд исходил из того, что степень удоволь­ствия от остроты соразмерна сэкономленным психическим издержкам, связанным с созданием и сохранением психического торможения. Сбережение издержек на торможение или подавление как раз и открывает секрет тенденциозной остроты, доставляющей человеку удовольствие. Тенденция и функция остроумия — защи­щать доставляющие удовольствие словесные и мыслительные связи от критики. Функция остроумия — упразднение внутренних торможений и расширение источ­ников удовольствия. Здесь оказывается действенным принцип предваряющего удовольствия, в соответствии с которым остроумие доставляет удовольствие, способ­ствующее большему освобождению удовольствия.

Исследуя феномен остроумия, Фрейд столкнулся с такими механизмами его образования, которые привели его к необходимости рассмотрения отношения остроумия к сновидению и бессознательному. Особенности воздействия остро­ты на человека он соотносил с определенными формами выражения и техничес­кими приемами, среди которых важными и существенными были различные виды сгущения, сдвига, непрямого изображения. Те же самые процессы были выявлены им при работе сновидения, когда осуществлялся переход от скрытых мыс­лей сновидения к явному его содержанию. Именно эти особенности сновидческой деятельности подробно обсуждались Фрейдом в его книге «Толкование снови­дений», и именно они позволяли провести аналогию между остроумием и сно­видением.

Впрочем, подобная аналогия может вызвать возражение. Это возражение имеет под собой реальные основания, поскольку при критическом отношении к психо­анализу всегда можно сказать, что выявленные им технические приемы остроумия (сгущение, сдвиг, непрямое изображение) были обусловлены его предшествую­щими представлениями о работе сновидения. Фрейд предвидел возможность вы­движения подобного рода возражения и поэтому открыто говорил о тех сомнени­ях, которые могут возникнуть при проведении параллелей между остроумием и сновидением. Но, по его собственному выражению, из подобного возражения не вытекает, что оно справедливо. Он придерживался мнения, что не стоит опасать­ся подобной критики, поскольку анализ остроумия действительно дает представ­ление о том, в каких формах проявляются его технические приемы. Более важным является то, что характерные черты остроумия позволяют отнести его формирова­ние в сферу бессознательного.

По Фрейду, для образования остроты человеческая мысль погружается в бес­сознательное и отыскивает там убежище для былой игры словами. Мышление как бы на мгновение переносится на детскую ступень развития, чтобы вновь обрести инфантильный источник удовольствия. Ведь инфантильное — это сфера бессознательного. И если бы даже это положение не было выявлено при исследовании пси­хологии неврозов, при изучении феномена остроумия следовало бы согласиться с тем, что бессознательная обработка является инфантильным типом мыслитель­ной деятельности.

Казалось бы, проводя аналогию между остроумием и сновидением, Фрейд на­шел полное тождество между ними, тем более что и в том и в другом случае об­наружились идентичные процессы, связанные с механизмами сгущения, сдвига, непрямого изображения. Однако психоаналитическое видение исследуемых фено­менов не столь однозначно, как это может показаться на первый взгляд, особенно при критически-негативном отношении к психоанализу как таковому. В этом отноше­нии осуществленный Фрейдом сравнительный анализ между остроумием и сно­видением является, пожалуй, наиболее показательным.

В самом деле, говоря о сходстве между остроумием и сновидением, основатель психоанализа в то же время обратил внимание на коренное различие между ними. Так, в противоположность сновидению, остроумие не создает компромиссов, не избегает торможения. Оно стремится сохранить в неизменном виде игру словами и бессмыслицу, выделяя в ней смысл. Конечно, остроумие пользуется теми же средствами, что и деятельность сновидения. Но оно, в отличие от последнего, ис­пользующего эти средства для того, чтобы переступить пределы дозволенного, со­блюдает соответствующие границы. И наконец, коренное различие между ними состоит в их социальном положении, что представляется наиболее важным и су­щественным.

По мнению Фрейда, сновидение является асоциальным продуктом. Остроумие же выступает в качестве самого социального из всех нацеленных на получение удовольствия видов психической деятельности. Сновидение ничего не может со­общить другому человеку, ведь оно чаще всего непонятно даже для самой личнос­ти и потому неинтересно для окружающих ее людей. Остроумие, напротив, требует для своего завершения посредничества со стороны другого человека. Сновидение способно существовать в замаскированном виде и прибегает к искажениям, недоступным для понимания других лиц. Остроумие чаще всего пред­полагает наличие третьего участника, чтобы насладиться удовольствием от остро­ты, и рассчитано на его понимание.

Фрейд не только отметил существенные различия между сновидением и остро­умием. Он высказал также предположение, что оба они принадлежат к различным областям психической жизни и их следует рассматривать с точки зрения принад­лежности к отстоящим друг от друга психическим системам. В процессе образова­ния сновидения важную роль играют переход предсознательных дневных воспри­ятий в бессознательное; соответствующая переработка перемещенного материала в бессознательном; регрессия обработанного материала сновидения в символичес­кие образы, доступные для восприятия сновидца. При образовании остроумия две первые стадии формирования сновидения оказываются также задействованными, но третья, связанная с регрессией мыслей к образам восприятия, — отсутствует.

Исследуя феномен остроумия, Фрейд обратился также к рассмотрению специ­фики комизма, мимики представлений, наивного в речи, пародии, карикатуры, юмора. Значительное внимание он уделил выяснению сходства, различия и отно­шений между остроумием и комизмом. В частности, он высказал предположение, что остроумие и комизм различаются между собой психической локализацией, поскольку первое является содействием второму в области бессознательного. Ко­мизм возникает или из раскрытия бессознательных способов мышления, или из сравнения с порождающей удовольствие полноценной остротой. Юмор же явля­ется средством достижения удовольствия вопреки мешающим его мучительным аффектам. Юмор ближе к комизму, чем к остроумию. Как и комизм, он локализу­ется в предсознательном, в то время как остроумие выступает в качестве компро­мисса между бессознательным и предсознательным.

Два десятилетия спустя после публикации работы «Остроумие и его отношение к бессознательному» Фрейд вновь обратился к рассмотрению проблемы юмора. Этой проблеме была посвящена небольшая по объему статья «Юмор» (1925), в ко­торой основатель психоанализа рассмотрел связь юмора со структурой и особенно­стями психики юмориста. Если в первой работе он сосредоточился на выявлении причин удовольствия, получаемого от юмора, то в соответствующей статье внима­ние было обращено и на внутреннюю мотивацию юмористической деятельности. Вместе с тем, как и в первой работе, в статье рассматривались сходства и различия между остроумием, комизмом и юмором.

В статье 1925 года Фрейд обсудил вопрос о существе и особенностях юмора. С его точки зрения, сущность этого явления состоит в ослаблении аффектов че­ловека, к которым подталкивает ситуация. Особенность юмора в том, что в нем имеет место не только нечто освобождающее, свойственное также остроумию и комизму, но и нечто грандиозное и воодушевляющее, чего нет в двух других видах деятельности, доставляющих человеку удовольствие. Грандиозное прояв­ляется в торжестве нарциссизма, воодушевляющее — в торжестве принципа удо­вольствия, способного утвердиться вопреки неблагоприятно складывающейся реальности. Если остроумие служит достижению удовольствия или ставит полу­ченное удовольствие на службу агрессии, то юмор ориентирован на избавление человека от гнета страдания.

Подводя итоги своему исследованию в работе «Остроумие и его отношение к бессознательному», основатель психоанализа подчеркнул, что в целом остро­умие, комизм и юмор представляют собой не что иное, как способы воссоздания удовольствия от психической деятельности, некогда имевшие место в инфан­тильной жизни человека, но утраченные им в процессе ее развития. Каждый из нас в детстве получал удовольствие, не прибегая к излишним издержкам, с которыми приходится считаться взрослому человеку, вынужденному согласовывать свою психическую деятельность не столько с принципом удовольствия, сколько с прин­ципом реальности. Чтобы чувствовать себя в жизни счастливым, ребенку не тре­буется ни остроумие, ни комизм, ни юмор. Он получает удовольствие непосред­ственно от своей деятельности, сопряженной лишь с малыми издержками.

В отличие от ребенка, стремящийся к получению удовольствия взрослый человек наталкивается на внешние и внутренние ограничения и организует свою психическую деятельность таким образом, чтобы с помощью различных средств, окольными путями экономии различного рода издержек все же достичь на время отсрочен­ного удовольствия. В понимании Фрейда, из сэкономленных издержек на тор­можение проистекает удовольствие от остроумия; сэкономленные издержки на представление порождают комизм; сэкономленные издержки на проявление эмо­ций способствуют возникновению юмора. Все три способа психической дея­тельности направлены на достижение человеком удовольствия в условиях со­циального, нравственного, культурного давления, которое оказывается на него в современном мире.

Вопросы для самопроверки

1. Почему Фрейд обратился к изучению сновидений?

2. Какие подходы к осмыслению природы сновидений и методов их толкова­ния существовали в древности?

3. В чем состоит специфика фрейдовского понимания природы и содержания
сновидений?

4. Чем отличается явное содержание сновидения от скрытых его мыслей?

5. Каково психоаналитическое понимание механизмов работы сновидений?

6. Что представляет собой психоаналитическая техника толкования сновидений?

7. Какие правила толкования сновидений были предложены в классическом
психоанализе?

7. Что можно сказать о символике и архаике сновидений?

8. Какие взгляды на сновидения и их толкование существуют в современном
психоанализе?

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: