ТОР 5 статей:
Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия
Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века
Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка
Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы
КАТЕГОРИИ:
- Археология
- Архитектура
- Астрономия
- Аудит
- Биология
- Ботаника
- Бухгалтерский учёт
- Войное дело
- Генетика
- География
- Геология
- Дизайн
- Искусство
- История
- Кино
- Кулинария
- Культура
- Литература
- Математика
- Медицина
- Металлургия
- Мифология
- Музыка
- Психология
- Религия
- Спорт
- Строительство
- Техника
- Транспорт
- Туризм
- Усадьба
- Физика
- Фотография
- Химия
- Экология
- Электричество
- Электроника
- Энергетика
АУТИСТИЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ
* Б *
"БЕСКОНЕЧНЫЙ ТУПИК"
- роман современного русского прозаика, публициста ифилософа Дмитрия Галковского (1985). Текст произведениянастолько велик (по объему он примерно равен "Анне Карениной"),что целиком он до сих пор не опубликован; и настолькоразнопланов и противоречив по своей художественно-философскойидеологии, что, когда в Москве в 1993 - 1994 гг. был "бум наГалковского", спровоцированный его резкими публицистическимистатьями в "Независимой газете", фрагменты из "Б. т."публиковались в таких идеологически противоположных журналах,как, с одной стороны, "Новый мир", а с другой - "Нашсовременник". Б. т. чрезвычайно сложен по жанру - это и неавтобиография, и не заметки на полях других произведений, и неклассический постмодернистский пастиш (см. постмодернизм) - и в то же время и то, и другое, итретье. За основу композиции Б. т. взят, по-видимому, "Бледныйогонь" В. Набокова (см.) - одного из двух авторов на всейпланете, которого Галковский признает и к которому относитсявсерьез (второй, вернее, первый и по хронологии и по значимости- В.В. Розанов, отсюда и чудовищный идеологический плюрализм Б.т.). Б. т. строится как система примечаний нескольких порядковк непонятно написанному или не основному тексту. Выглядит это ввиде фрагментов объемом, как правило, не более страницы:фрагменты текста автора (рассказчика) или цитаты из какого-либорусского писателя или философа; далее может идти комментарий кэтому фрагменту; далее комментарий к комментарию; потомполифонически (см. полифонический роман) контрастныйфрагмент собственного текста или другая цитата. И так далее добесконечности - отсюда и название текста. Таким образом, в Б. т. последовательно применены триосновные риторические фигуры поэтики ХХ в. (см. принципыпрозы ХХ в.): текст в тексте (комментарии ксобственным размышлениям); интертекст (коллаж цитат - скрытых иявных) и гипертекст (читать Б. т. можно по-разному -сплошняком, как он написан; ориентируясь по номерам и стравицамгипертекстовых отсылок; или "тематически", как это делалось прифрагментарных журнальных публикациях романа. Так, первый выпускжурнала "Логос" опубликовал в 1991 г. фрагменты, посвященныеобрисовке личности и философии Владимира Соловьева; "Новый мир"печатал биографические фрагменты, связанные с детствомавтора-героя и его взаимоотношениями с отцом; "Наш современник"- "юдофобские" и иные "великодержавные" размышлениягероя-автора. В целом корпусе Б. т., который автор словарячитал в машинописи, все эти фрагменты идут вперемешку,подчиняясь законам авторских ассоциаций. По жанру Б. т. все-таки наиболее близок к классическойисповеди (Св. Августин, Жан-Жак Руссо, Л. Н. Толстой), но этоисповедь особенная - постмодернистская, потому что исповедуетсяне автор, а его alter ego Одиноков. Обычно исповеди бывают невсегда правдивыми, поскольку за них ручается сам автор своимименем; исповедь Одинокова безусловно правдива и искренна,потому что это исповедь вымышленного персонажа, хотя ясно и то,что реальный Дмитрий Евгеньевич Галковский целиком разделяетвсе высказывания своего героя. Поэтому Б. т. можно рассматривать как чрезвычайносвоеобразный, но все же роман и, может быть, даже последнийвеликий русский роман, а Галковского можно считать последнимвеликим русским писателем (Владимир Сорокин - см. "Норма"/"Роман" - находится уже по ту сторону традицийрусской прозы - это писатель эры "постхьюман", то естьпостгуманистической эры, во многом писатель будущего, покрайней мере, "future in the past" ("будущего прошедшего" -грамматическая категория в английском языке). В двух словах идеологическая и одновременно художественнаяканва Б. т. - в бесконечных размышлениях Галковского-Одиноковао себе, о своем отце, о русской философии и русском языке,русской литературе. Этих рассуждений настолько много, и все онинастолько интересны, умны и провокативны (см. ниже), чточитатель просто утопает в них. В числе основного корпуса идей Б. т. мысли, связанные сособенностями русского языка, как его понимает автор-герой.Русский язык, по мнению автора Б. т., обладает тремяфундаментальными признаками: креативностью (всесказанное превращается в действительность - ср. теорияречевых актов); револютативностью то естьоборотничеством (все сказанное превращается в действительность,но в наиболее искаженном, нелепом и неузнаваемом виде);п ровокативностью (склонностью к издевательству,глумлению, юродству). Все эти свойства русского литературного языка естественнымобразом объединяются в феномене русской литературы, которая впериод своей зрелости, то есть в ХIХ веке, становится мощныморудием воздействия на реальность (идея в целом для ХХ в.вполне характерная - см. реальность, текст, абсолютныйидеализм, "Бледный огонь", "Хазарский словарь"), но самоеинтересное, что, высказывая все эти идеи, Галковский, таксказать, вовсе не шутит - это своеобразная, пусть и изложеннаяна страницах философского романа, чудовищная "философия историилитературы". Самая главная мысль - что литература, обладающая такоймощной креативностью (а то, что литература в России ХIХ в.заменила философию и чрезвычайно сильно воздействовала нареальность, не вызывает сомнений; достаточно вспомнить,например, "учебник жизни" - "Что делать?" Н.Г. Чернышевского),должна отвечать за то, какую действительность она построила(ср. гипотеза лингвистической относительности). По Галковскому, так называемое революционное движение вРоссии было цепью взаимных провокаций, предательств икарнавалов (см. карнавализация): вначале революционеров"придумало" царское правительство, чтобы отвлечь общество отреально казавшихся ему (правительству) вредными идейславянофилов; потом эти "выдуманные революционеры", по законамрусского языка, превратились в настоящих, но извращенных"бесов" и проникли в правительство, а оттуда сами создавали"реакционеров", чтобы было над кем устраивать террористическиепобоища. Интересна фраза Галковского о Достоевском, которого он- одного из немногих русских писателей - принимает всерьез: "Если бы Достоевского, - пишет Галковский, - расстреляли в1849 году, то он бы не написал "Бесов". Но тогда, может быть,не было бы в русской действительности и самих бесов". Итак, революционное движение "написали", но написалинеумело, по-русски, "топором и долотом", то есть не толькокреативно, но револютативно и провокативно. В результатеполучилась не история, а бесовское подобие истории сиздевательством, юродством и глумлением над основами русскойжизни. Приведу большую цитату, в которой характеризуется старецСерафим Саровский, один из самых почитаемых русских религиозныхдеятелей (к которому и Галковский относится вполне всерьез). Итем не менее: "К Серафиму в Саров приехала будущая Дивеевская старицаЕлена Васильевна Мантурова и попросила постричь ее в монахини.Серафим стал уговаривать молодую девушку выйти замуж (три годауговаривал). При этом он так, например, расписывал "прелести"семейной жизни: "- И даже вот что еще скажу тебе, радость моя. Когда тыбудешь на сносях, так не будь слишком на все скора. Ты слишкомскора, радость моя, а это не годится. Будь тогда ты потише.Вот, как ходитьто будешь, не шагай так-то, большими шагами, авсе потихоньку да потихоньку. Если так-то пойдешь, благополучнои снесешь. И пошел перед нею, показывая, как надо ходить беременной. - Во, радость моя!.. также и поднимать, если что тебеслучится, не надо так вдруг скоро и сразу, а вот так, спервапонемногу нагибаться, а потом точно так же понемногу иразгибаться. И опять показал на примере. Вот таким образом кривлялся, глумился над женскиместеством. Да даже если бы он сказал пьянице какому-нибудь: - А ты иди водочки-то выпей. Она скусная. Выпей ее,родимую, и лапушки оближи: "Ай-ай, сладко". Ноженьки-то твоитогда вот так, смотри, подогнутся, и рученьки милые трястисьбудут. И головушка набок завалится, закружится. То-то славно.Пей больше, ласковый, и всегда такой будешь. И ходи, смотри,осторожно тогда. Вот так, по стеночке, опираясь. Тело у тебялегкое, слабое станет, в канаву грязную и ребеночек маленькийспихнуть сможет. Так что ходи, милый, тихо, ходи, милый,скромно. Все равно страшно слушать. А тут над беременностью такнасмехаться. Но Серафим Саровский действительно русский святой. Этасвятая русская ненависть к миру, издевательство над миром,обречение себя Богу. Более того, Серафим любил мир. И так как его ненависть кнему была абсолютна, она и превращалась в абсолютную доброту,любование". Б. т. написан на художественном языке ХХ в. - все этипредательства, оборотничества, речевой садизм, превращениетекста в реальность и наоборот - все это было в ХХ в. Но всеэти "признаки" и "приемы" изящной словесности оборачиваются, пологике же Б. т., в такую "посконную" глобальную русскую правду,что в этом и открывается чисто русское величие этого"безраздельного" произведения. Лит.: Руднев В. Философия русского литературного языка в"Бесконечном тупике" Д. Е. Галковского // Логос. - М., 1993. -No 4.БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ
- термин психоанализа, под которым понимается то, очем человек не подозревает в своей психической жизни. ПонятиеБ. - основа психоаналитической теории. "Деление психики насознательное и бессознательное, - писал Фрейд, - являетсяосновной предпосылкой психоанализа, и только оно дает емувозможность понять и подвергнуть научному исследованию частонаблюдающиеся и очень важные патологические процессысознательной жизни". Далее Фрейд пишет: "Психический элемент не бывает напротяжении долгого времени сознательным и часто переходит вбессознательное. Здесь начинается психоаналитическая теория,которая утверждает, что такие представления не становятсясознательными потому, что им противодействует известная сила". Эта сила, которая уводит сознательные элементы в Б.,называется вытеснением, а та сила, которая препятствует ихвозвращению к сознанию, называется сопротивлением (см. психоанализ). Однако работа психоанализа в том исостоит, чтобы, подавив сопротивление, вывести из Б. теэлементы, которые там находятся и которые способствуютболезненным проявлениям индивида. В этом цель и смыслпсихоаналитической практики. Без помощи аналитика вытесненные вБ. элементы, по Фрейду, не могут самостоятельно перейти всознание и тем самым дать исчезнуть болезненным невротическимсимптомам. Б. в противоположность сознательному Я называется Фрейдом Оно. Оно - это та сила в структууре психики человека,где господствуют страсти, где господствует "принципудовольствия". Я старается Подавить Оно, заменитьпринцип удовольствия "принципом реальности". Так, мы, живя всоциуме, подавляем свои низменные Б. инстинкты. Когда же онипрорываются, то происходят известные преступления "на почвеаффекта" - изнасилования, убийства из-за ревности и т. д. Этоозначает, что Оно вышло из-под контроля Я. Но не только глубинные низменные страсти являются, поФрейду, Б., оно окутывает сознательное Я не только снизу, но исверху. Фрейд пишет: "Однако гораздо большее недоумениевызывает знакомство с другим фактом. Из наших анализов мыузнаем, что существуют люди, у которых самокритика и совесть,то есть бесспорно высокоценные душевные проявления, оказываютсябессознательными и, оставаясь таковыми, обусловливают важнейшиепоступки; то обстоятельство, что сопротивление в анализеостается бессознательным, не является, следовательно,единственной ситуацией такого рода. Еще более смущает нас новоенаблюдение, приводящее к необходимости, несмотря на самуютщательную критику, считаться с бессознательным чувством вины -факт, который задает новые загадки, в особенности если мы всебольше и больше приходим к убеждению что б е с с о з н а т е ль н о е ч у в с т в о в и н ы (здесь и далее в цитатах разрядкаФрейда. - В.Р.) играет в большинстве неврозов экономически решающую роль и создает сильнейшее препятствиевыздоровлению. Возвращаясь к нашей оценочной шкале, мы должнысказать: не только глубокое, но и наиболее высокое в Я можетбыть бессознательным". Это высокое Б. Фрейд называет Сверх-Я или Я-идеал. Это то,к чему человек стремится, чему он бессознательно поклоняется.Чаще всего в детстве таким Б. Я-идеалом является отец, исложные взаимодействия между Я, Оно и Сверх-Я происходит подвлиянием Эдипова комплекса (см.). Фрейд пишет: "[...]отношение Сверх-Я к Я не исчерпывается требованием "т ы д о л же н быть таким же (как отец)": оно выражает также запрет:"Таким (как отец) ты н е с м ее ш ь быть, то есть не смеешьделать все то, что делает отец; некоторые поступки остаются егоисключительным правом". Таким образом, Б. Оно, формирующее Эдипов комплекс,наталкивается на Б. Сверх-Я, которое препятствует проявлениюОно. Если в Оно господствует принцип удовольствия, если в Я онсменяется принципом реальности, то в Сверх-Я начинаетгосподствовать принцип идеальности, который тоже являетсябессознательным, удеживающим Оно от проявлений принципаудовольствия, в частности посягательства индивида на жизнь отцаи тело матери. Если Оно желает убить отца, а Я боится этосделать, то Сверх-Я слишком уважает отца. Интересно, что все эти страсти бушуют в едвасформировавшейся душе маленького ребенка совершенно помимо егосознания. По мнению Фрейда, из Б. Сверх-Я вырастают религии. Онпишет: "Легко показать, что Я-идеал соответствует всемтребованиям, предъявляемым к высшему началу в человеке. Вкачестве заместителя страстного влечения к отцу оно содержит всебе зерно, из которого выросли все религии. Суждение особственной недостаточности при сравнении Я со своим идеаломвызывает то смиренное религиозное ощущение, на котороеопирается страстно верующий. В дальнейшем ходе развития рольотца переходит к учителю и авторитетам; их заповеди и запретысохраняют свою силу в Я-идеале, осуществляя в качестве с о в ес т и моральную цензуру. Несогласие между требованиями совестии действиями Я ощущается как ч у в с т в о в и н ы. Социальныечувства покоятся на идентификации с другими людьми на основеодинакового Я-идеала. Эта теория Б., изложенная в книге Фрейда "Я и Оно", носитне пофрейдовски схоластичный характер. Несмотря на свою глубинуи логическую правомерность, она не оказала решающеговоздействия на дальнейшее развитие психоанализа. Во всякомслучае, понятие коллективного Б., с которым выступил Юнг всвоей аналитической психологии, содержит в принципе лишь течерты, которые присущи фрейдовскому понятию Оно, то естьнизменному индивидуальному Б. Лит.: Фрейд З. Я и Оно // Фрейд 3. Психология бессознательного.-М., 1990.БИНАРНАЯ ОППОЗИЦИЯ
- универсальное средство познания мира, которое особенноактивно использовалось и, главное, было осознано как таковое вХХ в. Двоичность восприятия окружающего мира обусловлена ужечисто физиологическими причинами, прежде всего тем, что мозгчеловека разделен на два полушария, выполняющих каждое своюфункцию (см. функциональная асимметрия полушарий головногомозга), тем,. что у нас два глаза, два уха, две ноздри, дверуки и ноги. В ХХ в. тон в понимании важности и универсальности Б. п.задала фонология (см), построенная на дифференциальныхпризнаках, которые суть не что иное, как Б. п.: глухость -звонкость, твердость - мягкость, гласные - согласные. Послетого как Н. С. Трубецкой построил фонологическую методологию,система бинарных дифференциальных признаков сталаиспользоваться практически во всех сферах структурныхгуманитарных исследований. Было установлено, что в описании любой картины мира лежатБ, о., причем они носят универсальный характер: жизнь - смерть счастье - несчастье правый - левый хорошее - дурное близкое - далекое прошлое - будущее здесь - там. Левая часть оппозиции считается всегда маркированнойположительно, правая - отрицательно. В современной жизни мы также пользуемся Б. о.: можно -нельзя, положено - не положено, принято - не принято, истинно -ложно, да - нет, утверждение - отрицание, знание - неведение(см. также модальности). Важного роль при изучениимеханизма действия Б. о. игрет понятие медиации, то естьпосредничества между крайними членами оппозиции. Уже в фонологии есть понятие нейтрализации, когда (в русскомязыке) фонемы по признаку "звонкость - глухость" нейтрализуютсяна конце слова, звонкие оглушаются: труд, маг, код произносятсяреально как трут, мак, кот. В модальных оппозициях вводитсятретий срединный член, который нейтрализует двапротивоположных. Если что то запрещено, а что-то обязательно,то нечто и разрешено, то есть ни обязательно, ни запрещено.Если есть известное и неведомое, то есть и полагаемое -известное, но не наверняка. Роль Б. о., открытая в ХХ в., поистине не знает границ:они употребляются в диапазоне от стихотворного ритма, которыйпостроен на бинарном чередовании мельчайших единиц языка(ударный слог - безударный слог), до биологических ритмов дня иночи, зимы и лета, а также культурных ритмов: идеалистическаякультура - материалистическая культура. Отсюда исследователи подчеркнули важность такого фактора,как билингвизм в широком смысле этого слова. Мы не можем понятьмир до конца, и эта невозможность понимания компенсируетсябинарной дополнительностью точек зрения на мир. В этом сутькультурологической концепции Ю. М. Лотмана, в этом жефилософская суть принципа дополнительности Н. Бора (см.)и соотношения неопределенностей В. Гейзенберга (см.). Лит.: Иванов В.В., Топоров В.Н. Славянские языковые моделирующиесистемы.- М. 1965. Иванов В.В. Чет и нечет: Асимметрия мозга и знаковыхсистем. - М., 1978. Лотмам Ю.М. Феномен культуры // Лотман Ю. М. Избр. статьи.В 3 тт. Таллинн, 1992.- Т.З. Лотман Ю.М. Динамическая модель семиотической системы //Там же.БИОГРАФИЯ.
Каждая эпоха по-своему представляла то, как надо строитьчеловеческую жизнь и как ее следует изображать на бумаге.Например, римский историк Светоний в своей книге "Жизньдвенадцати цезарей" понимал, что в сравнительной биографииважна не последовательность событий, а их система, чтобы легчебыло сравнивать. Поэтому он строил биографию каждого из своихдвенадцати героев по систематическому принципу. Сначалаперечисляются достоинства, потом недостатки; что сделал дляРима - хорошего и плохого; какие войны вел; как умер и какиесобытия это за собой повлекло. Второй тип написания биографии - агиография, жизнеописаниесвятого. Оно строится по хронологическому принципу, но следуяжестким правилам - агиографическим штампам. Третий тип биографии - семиотическая. Ее принципысформулировал советский филолог и культуролог профессор Ю. М.Лотман. Он исходил из того, что человек может строить своюбиографию знаково (см. семиотика, знак), в частностиподражая жизни другого человека. В ХVIII в. были распространены такие прозвища, как"российский Пиндар" (М. В. Ломоносов), "российская Минерва"(Екатерина Великая), "российский Катон" (А.К. Радищев).Последнему Ю.М. Лотман посвятил одну из лучших своих работ, гдепоказал, что знаменитый автор "Путешествия из Петербурга вМоскву" действительно строил свою жизнь, отождествляя себя сримским политическим деятелем Катоном Утическим, и, более того,покончил с собой в подражание ему и в назидание потомкам,осуществляя "принцип внутренней свободы". Идея "жизнестроительства" появилась и закрепилась врусской культуре в творческой среде символистов (см. символизм). Она была отражением неомифологизма какобщего принципа культуры ХХ в. В данном случае мифологичность(см. миф) состояла в том, чтобы снять оппозицию (см. бинарная оппозиция) между своей жизнью и своимтворчеством, мифологически отождествить их. М. М. Бахтин (см. карнавализация, полифонический роман,диалогическое слово) писал в первой своей опубликованнойзаметке "Искусство и ответственность": "За то, что я пережил ипонял в искусстве, я должен отвечать своей жизнью, чтобы всепережитое и понятое не осталось бездейственным в ней. [...]Поэт должен помнить, что в прошлой прозе жизни виновата егопоэзия, а человек жизни пусть знает, что в бесплодностиискусства виновата его нетребовательность и несерьезность егожизненных вопросов. [...] Искусство и жизнь не одно, но должныстать во мне единым, в единстве моей ответственности". Биография - это, несомненно, вид языковой игры (см.). Причем правила этой игры меняются в зависимости от жанрабиографии. биография поэта (Марина Цветаева, Иосиф Бродский)строится поиному, чем биография правозащитника - народногозаступника (Лев Толстой, Александр Солженицын). В советскоевремя существовал наиболее распространенный жанр биографии,который Ю. М. Лотман в шутку называл "Жизнь замечательныхсвятых" (речь шла, конечно, о серии ЖЗЛ). Это было воплощениеходульности, все были похожи друг на друга, несмотря на разныепоступки своей жизни. Замечательный русский поэт Давид Самойловзапечатлел это в известном стихотворении "Дом-музей": Смерть поэта - последний раздел. Не толпитесь перед гардеробом. Здесь мы хотим подробно рассказать о жизни великогофилософа ХХ в. Людвига Витгенштейна, отчасти потому, что этоключевая фигура для концепции данного словаря (языковая игра -его термин; см. также аналитическая философия, логическийпозитивизм, атомарный факт, индивндуальный азык), а отчастипотому, что его жизнь была поистине удивительной: с однойстороны, не похожей ни на чью другую, а с другой - в наибольшейстепени соответствующей "принципу М. М. Бахтина" (с братомкоторого Николаем Михайловичем Витгенштейн дружил в Лондоне). Витгенштейн родился в 1889 г. в семье образованногомиллионера-мецената, обладающего авторитарным характером,отчего страдали его пятеро сыновей. Трое из них покончили ссобой - из них один, несомненно, по вине отца. Витгенштейн всюжизнь страдал депрессиями, боялся сойти с ума, а всю первуюполовину жизни был на волосок от самоубийства. Он учился в математическом колледже в Манчестере, которыйне закончил и поехал в Кембридж, увлекшись логикой. Там егоучителями были Бертран Рассел и Джордж Эдвард Мур, создатели аналитическай философии. Началась первая мировая война.Витгенштейн мог быть по состоянию здоровья отстранен от службы,но пошел на фронт простым солдатом (потом получил офицерскоезвание). При этом он был толстовцем и носил в ранце толстовскоепереложение Евангелий. Толстовец на войне - странное явление:его называли "человек с Библией". По характеру Витгенштейн былшизоид-аутист (см. аутистическое мышление,характерология), то есть, по определению, человекпарадоксальный. Он вернулся с фронта (в плену написал своесамое знаменитое сочинение - "Логико-философский трактат"),отец умер и оставил состояние ему, так как он оставался в семьестаршим. Витгенштейн передал наследство оставшемуся брату(однорукому пианисту, для которого Морис Равель специальнонаписал концерт для левой руки) и сестрам Маргарет и Гермине -"философ не должен обременять себя собственностью", - а самначал искать работу. В Австрии тогда началась школьная реформа. Витгенштейнзакончил курсы учителей начальных классов и поехал в глухиеавстрийские деревни учить ребятишек немецкому языку иарифметике. Он был толстовец в квадрате, роялист больший, чемсам король. Витгенштейна тогда никто не знал, ему было в 1921г., когда он приехал в деревню, 33 года, и его иногдасравнивали с Христом, такой он, говорят, был добрый, искренний,мудрый и терпимый. Да и чудеса ему приходилось совершать. Когдасломалась небольшая деревенская фабрика, Витгенштейн, пользуясьсвоими инженерными знаниями, полученными в Манчестере, починилее один. Его ненавидели учителя ("книжники и фарисеи") иобожали дети. Кончилось все это тем, что взрослые подали нанего в суд за грубое обращение с детьми. Витгенштейну пришлосьуехать. Да, вероятно, и надоело. Целых шесть лет онпроучительствовал в глухих Альпах. Опубликовал учебник понемецкому языку для народных школ. Это была вторая после"Трактата" и последняя опубликованная при его жизни книга. Неожиданно он вернулся к философии. Так же неожиданно, каки бросил. Вновь поехал в Кембридж, на сей раз не студентом, апрофессором. Благодаря Расселу, при содействии которого"Трактат" был издан по-английски с его предисловием,Витгенштейн стал философской знаменитостью. В Кембридже всеповторилось, как в деревне: фарисеи-профессора егонедолюбливали или открыто ненавидели, а ученики ловили изаписывали каждое его слово. Еще бы - это был живой великийфилософ, причем не надутый, а скромный и нескольковосторженный, порой наивный, часто по-детски жестокий, новсегда неистово искренний. В 1933 г., когда Гитлер пришел к власти, Витгенштейнобъявил всем, что он еврей, хотя это было так лишь отчасти, даи в Англии ему это ничем не угрожало. Поняв, что логический позитивизм претерпевает кризис, онпервым стал критиковать собственный ранний "Трактат" и наоснове этой критики создавать совершенно новую философию, вомногом противоположную по установкам (см. аналитическаяфилософия). Витгенштейну было 46 лет, когда в его судьбе чуть было непроизошел еще один переворот, по сравнению с которым пребываниев деревне могло показаться чем-то незначительным. В начале 1933 г. Витгенштейн начинает изучать русский языки вскоре преуспевает в этом настолько, что читает своих любимыхавторов - Толстого и Достоевского - в оригинале. В 1935 г. он решает поехать в Россию. В его замыселвходило уехать из Англии навсегда, обратиться в Москве вИнститут народов Севера и поехать изучать язык какой-нибудьсеверной народности. Это еще одна загадка жизни Витгенштейна. Известно, что онвсегда любил Россию. Известно, что сам он не любил буржуазныйуклад и тяготел к бедности и аскетизму. Но неужели он непонимал, что творилось тогда в СССР, неужели не понимал, чтоэто уже давно была не родина Толстого и Достоевского? Как бы то ни было, он съездил в СССР и вернулся. Очевидно,он все-таки увидел то, что иностранцам старались не показывать. Во время второй мировой войны Витгенштейн работалсанитаром в госпитале. Рассказывают, что однажды, путешествуя по Англии, он зашелв крестьянский дом и попросил немного отдохнуть. Хозяйкаспросила его, не хочет ли он поесть. В этот момент раздалсяголос хозяина: "Don't ask, give!" ("Не спрашивай, а давай!").Витгенштейн потом долго восхищался этой фразой. Онадействительно могла быть девизом его жизни и его философии. Умирая, он сказал врачу: "Моя жизнь была прекрасной". Действительно, это была одна из самых прекрасных жизней,прожитых в ХХ в., один из самых светлых символов культуры ХХ в. Лит.: Бахтин М.М. Искусство и ответственность // Бахтин М.И. Эстетика словесного творчества. - М., 1979. Лотман Ю.М. Избранные статьи. В 3 т. - Таллинн, 1992. -т. 1. Людвиг Витгенштейн: Человек и мыслитель. - М., 1994."БЛЕДНЫЙ ОГОНЬ"
- роман Владимира Набокова (1962). Композиция романа представляет собой классическоепостроение текст в тексте (см.). Роман делится на поэмув 999 строк, написанную одним из главных героев, американскимпоэтом Шейдом, и комментарий с предисловием к этой поэме,написанные другим главным героем и - соответственно -рассказчиком, Чарльзом Кинботом. Оба они - предподаватели водном из провинциальных американских университетов, к тому жесоседи. Основному "речевому действию" (см. теория речевыхактов) романа - поэме и комментарию - предшествовалисобытия, о которых, собственно, и рассказано в комментарии. Рассказчик - страстный любитель словесности и молоденькихмальчиков,- согласно своей версии истории создания поэмы"Бледный огонь", сам предложил поэту ее сюжет, но поэт,как оказалось впоследствии, этот сюжет совершенно неиспользовал. Комментарий Кинбота, таким образом, представляетсобой интерпретацию той воображаемой поэмы, которую он хотелнавязать Шейду (см. семанти- ка возможных миров).Этот сюжет, который все подробнее и подробнее разворачивается вкомментарии, не имеет практически никакого отношения к реальнойпоэме. Он посвящен несуществующей (во всяком случае, несуществующей, вымышленной во внетекстовой географической реальности нашей планеты, а может быть, несуществующей ивнутри прагматики самого вымысла) стране Zemblaрасположенной, скорее всего, где-то к северу от СоветскогоСоюза (название страны имеет два корня, оба русские: "земля" иредуцированный вариант матерного ругательства "бля"; впрочем,рассказчик утверждает, что на самом деле государство полностьюназывается Zemberland, что означает "страна отражений"). По мере комментирования поэмы Кинбот (по-"земблянски" -Кинг-бот, то есть самоуничтожившийся король) сообщает всебольше и больше подробностей о своей стране и ее королеКарле-Ксаверии Излюбленном, так что постепенно выясняется, чтоКинбот и есть этот самый земблянский король, который врезультате революции попал в плен к повстанцам, но бежал иэмигрировал в Америку. Поэма Шейда, текст которой полностьюпредставлен в романе, совершенно явственно не имеет отношенияни к королю, ни к его выдуманной стране. Впрочем, самрассказчик без неуместной для короля скромности признается, чтобез его комментариев поэма Шейда не имеет никакой ценности: "Позвольте же мне сказать, что без моих примечаний текстШейда попросту не имеет никакой человеческой значимости, ибочеловеческой значимости такой поэмы, как эта, [...] не на чтоопереться, кроме человеческой значимости самого автора, егосреды, пристрастий и прочее - а все это могут ей дать толькомои примечания". Впрочем, отчасти сама поэма провоцирует натакое заключение, ибо в ней сказано в строках 939 - 940, что жизнь человека - это ком-ментарий к темной поэмебез конца или, как уточняет комментатор: "Коли я вернопонял смысл этого брошеного вскользь замечания, как поэтполагает, жизнь человека есть лишь череда сносок к громоздкому,темному, неоконченному шедевру". Эта сентенция Шейда - Кинботапредставляет собой двойной интертекст: помимо того что этистроки отсылают к "Макбету" Шекспира", - "жизнь - это рассказ,рассказанный идиотом, не имеющий никакого смысла, но полныйшума и ярости" (строки, давшие название роману Фолкнера "Шуми ярость" (см.), - они являются намеком на название самогоромана и поэмы, - "Бледный огонь", которое тоже взято изшекспировской трагедии "Тимон Афинский": Луна - это наглый вор, И свой бледный огонь она крадет у солнца. Здесь кроется основная, характерная для ХХ в. эстетическаяонтология, в соответствии с которой текст (cм.) есть нечтопервичное и фундаментальное по сравнению с материальной реальностью (см.), которая есть лишь кажимость(арреаrаnсе) (см. абсолютный идеализм). Впрочем, чем дальше читатель продвигается в изученииКинботова "комментария" к поэме Шейда, тем больше траектория"стрелы идентификации" двигается одновременно в противоположныхнаправлениях (см. время). С одной стороны, читатель всеболее удостоверяется, что Кинбот (Кинг-бот) - это и есть корольЗемблы, но с другой - у него, у читателя, все больше и большезакрадывается подозрение, которое у 50% потом переходит вуверенность, что рассказчик - комментатор - Кинбот-корольпросто сумасшедший, что никакой Земблы не существует, а Кинботпри этом почти воровски завладел оригиналом поэмы и теперьподвергает ее довольно основательной деконструкции (см.)в своем комментарии. Эту скептическую точку зрения подтверждаетразвязка романа: наемный убийца из Земблы убивает Шейда поошибке, целясь, естественно, в короля, - но это версиякомментатора, уже основательно заподозренного в параноидальноймании величия. Согласно скептической точке зрения убийца метилв того, в кого и попал, то есть в Шейда, приняв его зачеловека, который некогда упек его (убийцу) в сумасшедший дом. Так или иначе, оба варианта остаются как возможные, о чемговорит и сам Кинбот: "Я могу подслужиться к простеньким вкусамтеатральных критиков и состряпать пиесу, старомодную мелодрамус двумя принципалами: умалишенным, вознамерившимся убитьвоображаемого короля, вторым умалишенным, вообразившим себяэтим королем, и прославленным старым поэтом, случайно забредшимна линию огня и погибшим при сшибке двух мороков". Как бы там ни было, и поэма и комментарий - налицо. Приэтом и то и другое написано вполне реальным Набоковым, поэтомуне лучше ли попытаться понять, что хотел сказать реальный авторсвоим затейливым опусом. Как известно, Набоков (так же, как и король-Кинбот)терпеть не мог психоанализ. Тем не менее Кинбот всевремя подчеркивает свой гомосексуализм. И, несмотря на то что,по заверениям короля, его чувства к Шейду были вполнедружескими и не более того (впрочем, описываемые им же события- постоянный вуаеризм со стороны Кинбота, подсматривающего заокном Шейда, его назойливость в общении с поэтом, как кажется,не долженствующая быть свойственной королям, а также взаимнаяненависть и ревность его и жены поэта Сибил - явственно говорято противоположном), психоаналитический "комментарий" здесьнапрашивается сам собой. Влечение Кинбота к Шейду - некрасивомуразлапистому старику - сублимируется у него в вожделении к егопоэме, которую он буквально выхватывает из цепенеющих рукубитого поэта. Однако самый факт написания этого в сущности нелепогокомментария располагает к истолкованию скорее не чистопсихоаналитическому, а психотерапевтическому (ср. терапиятворческим самовыражением). Своим "комментарием" Кинботреализует одну из древнейших в культуре гиперриторическихфигур, а именно фигуру персонифицированного текста-медиатора,посредника между жизнью и смертью, Текста,психотерапевтического утешителя. Традиция эта восходит поменьшей мере к "Бхагавадгите", когда впавшему во фрустрациюцаревичу Арджуне является бог Кришна и преподает ему основыфилософии санкхья. В этом смысле "Б. о." более изощреннымобразом повторил эту фигуру, явленную в романе "Дар", гдеписатель Годунов-Чардынцев, чтобы победить свои комплексы,пишет "постмодернистскую" биографию Н.Г. Чернышевского. Да исам Чернышевский, сидя в Петропавловской крепости, не зрятешился романом "Что делать?", который для него был нечто вроде"Утешения Философией" для Боэция, философа и политика VI в. н.э., которому в тюрьме явилась сама Философия и утешила передказнью своими догматами и аксиомами. Функция персонифицированного текста-медиатора состоит втом, чтобы победить фрустрацию при помощи системы идей, из коихглавнейших бывает, как правило, две: 1) что смерти нет и 2) чтопоэтому надо действовать, как велит высшая, подлиннаяреальность текста, а кажущуюся реальность ("морок, по словуКинбота - Набокова) немедленно отбросить как нечто иллюзорное.Эту свободу от реальности дает механизм снятия оппозиций (междужизнью и смертью, между материей и сознанием, вымыслом иправдой). Это механизм - мифологический (см. миф), ондает человеку измененное состояние сознания, в которомбытовая иллюзорная реальность уже не мучит его своими"мороками" (ср. дзэнское мышление). В этом смысле речевой акт комментария Кинбота - был ли онкоролем или все выдумал (ср. набор чисто русских параноидныхсентенций, столь близких Кинботу: "Я испанский король" или"Важен не Шекспир, а мои примечания к нему", - этот речевой актоказался успешным (см. теория речевых актов), так каквывел комментатора из заблуждений иллюзорной жизни. Можно такжесказать, что в состязании между подлинной поэмой и липовымкомментарием выиграл последний"ибо "истина, как говаривалстарик Куайн, - это маленький островок в безбрежном моревымысла". И в этом смысле вымысел всегда сильнее истины (см. философия вымысла), а писатель всегда долговечнеефилософа. Лит.: Пятигорский А М. Некоторые общие замечания о мифологии сточки зрения психолога // Учен. зап. Тартуского ун-та. - Тарту,1965. - Вып. 181. Руднев В. Преодоление катастрофы. Персонифицированныйтекст-медиатор // Руднев В. Морфология реальности: Исследованияпо "философии текста". - М., 1996.* В *
ВЕРИФИКАЦИОНИЗМ
(от лат. - verus - истинный и facio - делаю) -методологическая концепция, согласно которой научная истинаустанавливается путем эмпирической проверки ее фактов. В. получил широкое распространение в связи с концепциейязыка науки в логическом эмпиризме (одной из разновидностейлогического позитивизма и аналитической философии (см.).Его разработали члены Венского логического кружка,сформированного в 1920-е гг. под председательством МорицаШлика, куда входили известные ученые и философы Отто Нейрат,Фридрих Вайсман, Курт Гедель, Рудольф Карнап, Ханс Рейхенбах.Члены Венского кружка в своей философской деятельностируководствовались положениями "Логико-философского трактата"Людвига Витгенштейна (см. аналитическая философия, атомарныйфакт). Согласно принципу В., всякое научно осмысленноеутверждение может быть сведено к совокупности так называемых"протокольных предложений", фиксирующих данные "чистого опыта"и выступающих в качестве фундамента любого знания. Вот несколько характерных высказываний М. Шлика опротокольных предложениях и принципе В.: "Первоначально под "протокольными предложениями"понимались - как это видно из самого наименования - тепредложения, которые выражают факты абсолютно просто, безкакого-либо их переделывания, изменения или добавления к нимчего-либо еще, - факты, поиском которых занимается всякая наукаи которые предшествуют всякому познанию и всякому суждению омире. Бессмысленно говорить о недостоверных фактах. Толькоутверждения, только наше знание могут быть недостоверными.Поэтому если нам удается выразить факты в "протокольныхпредложениях", без какого-либо искажения, то они станут,наверное, абсолютно несомненными отправными точками знания". "Наука делает предсказания, которые опыт проверяет. Еесущественной функцией является предсказание. Она говорит, кпримеру: "Если в такое-то и такое-то время вы посмотрите втелескоп, направленный туда-то и туда-то, вы увидите, чтосветовая точка (звезда) пересеклась с черной риской(перекрестием)". Допустим, что, выполняя эти инструкции, мыдействительно сталкиваемся с предсказанным опытом. Этоозначает, что мы получаем предвиденную констатацию, мывысказываем ожидаемое суждение наблюдения, мы получаем темсамым ощущение свершения, особого удовлетворения". "Когда предсказание подтверждено, цель науки достигнута:радость познания есть радость верификации". Принцип В. основывался на том, что предложение науки можетбыть сведено к протокольным предложениям и верифицировано.Впоследствии наука это не подтвердила (показала, что это нетак). Второй предпосылкой принципа В. была идея независимости"чистого опыта" от самого экспериментатора. Все это опровергла,например, квантовая механика, которая постулироваласуществование ненаблюдаемых объектов и зависимость результатаопыта от наличия фигуры экспериментатора (см. о соотношениинеопределенностей Вернера Гейзенберга в ст. принципдополнительности). К тому же в 1930-е гг. сам логический позитивизм претерпелкризис. Его концепция языка была слишком узкой. По сути онрассматривал только предложения в изъявительном наклонении, вто время как речевая деятельность гораздо шире, что первымвыразил Витгенштейн в своей поздней работе "Философскиеисследования", введя понятия языковой игры (приказы, молитвы,императивы, восклицания и т. д.). Язык в концепции позднейаналитической философии не описывает реальность, а вступает сней во взаимодействие (см. также теория речевых актов).Поэтому принцип В. в 1930-е гг. исчерпал себя, и на смену емупришел принцип фальсификационизма. Лит.: Шлик М. 0 фундаменте познания // Аналитическая философия:Избр. тексты. - М., 1993.ВЕРЛИБР
(франц. vers libre - свободный стих) - форма метрическойкомпозиции, характерная для ХХ в. В целом В. определяют понегативным признакам: у него нет ни размера, ни рифмы, и егостроки никак не упорядочены по длине (см. системастиха). Это означает, что можно взять любой кусок прозы,произвольно разбить его на строки - и в результате долженполучиться верлибр. Формально это так и есть. Но здесьчрезвычайно важно следующее: один и тот же кусок прозы можетбыть разбит на строки по-разному, и это уже момент творчества -сам факт этого разбиения. Второе, что очень важно: в результате этого произвольногоразбиения появляется феномен стихотворной строки, то естьединицы, лишь потенциально присутствующей в нестиховойобыденной речи. Вместе со стихотворной строкой появляется закондвойной сегментации, или двойного кодирования, стихотворнойречи - наложение обыденного синтаксического разбиения наритмическое, которое может противоречить первому. Обычные стихис размером и рифмой можно записать прозой, уничтожив формальнуюстроку, как говорят, in continio - строка в этом случае неуничтожится, ее концы будут показывать рифмы и метрическаясхема. В случае В. это невозможно - это стих, которыйопределяется самим фактом наличия "голой" стихотворвой строкикак "эквивалента метра" (термин Ю.Н. Тынянова). Двойнаясегментация речи проявляется в В. прежде всего в том, чтоокончание синтаксических синтагм может не совпадать сокончанием строк, то есть возникает эффект интонационногопереноса, enjambement. И совсем неуважительной к занятиям Болтовней. (А. Блок. "Она пришла с мороза...") В возможностях вариантов разбиения: И совсем неуважительной К занятиям болтовней или И совсем неуважительной к занятиям болтовней - и кроется стиховая суть В. Свободный стих выражал в самой своей форме нечточрезвычайно важное для ХХ в. Недаром католик Г. К. Честертоннаписал, что "свободный стих, как свободная любовь, -противоречие в терминах", а всемирно известный культуролог Вяч.Вс. Иванов назвал В. "способом видеть мир". Может быть, сутьзаключалась в его раскованности, в тотальной эмансипированностиего формы. Недаром в России верлибром активно писали лишь до1920-х гг., а потом вновь перешли на обычные 5-стопные ямбы и3-стопные амфибрахии (дело изменилось после "оттепели" 1950-хгг., что тоже характерно). Между тем в Европе и во всем мире В.стал господствующей системой стиха. На Западе им стали дажепереводить обыкновенный, метрически организованный стих. Однако именно образцы русского В., в особенности те шестьтекстов, написанных В., которые оставил Блок, представляютогромный интерес, причем не только для теоретика стиха, но идля философа и лингвиста. В. - не отсутствие системы, а, напротив, чрезвычайносложная система, можно сказать, метасистема. Для того чтобыпонять это, проанализируем один из самых известных В. Блока.Чтобы было понятно и наглядно, приводим его полностью,пронумеровав строки: 1. Она пришла с мороза, 2. Раскрасневшаяся, 3. Наполнила комнату 4. Ароматом воздуха и духов, 5. Звонким голосом 6. И совсем неуважительной к занятиям 7. Болтовней. 8. Она немедленно уронила на пол 9. Толстый том художественного журнала, 10. И сейчас же стало казаться, 11. Что в моей большой комнате 12. Очень мало места. 13. Все это было немножко досадно 14. И довольно нелепо. 15. Впрочем, она захотела, 16. Чтобы я читал ей вслух "Макбета". 17. Едва дойдя до пузырей земли, 18. О которых я не могу говорить без волнения, 19. Я заметил, что она тоже волнуется 20. И внимательно смотрит в окно. 21. Оказалось, что большой пестрый кот 22. С трудом лепится по краю крыши, 23. Подстерегая целующихся голубей. 24. Я рассердился больше всего на то, 25. Что целовались не мы, а голуби, 26. И что прошли времена Паоло и Франчески. Посмотрим: строка 1 - чистейший 3-стопный ямб. Более того,это метрическая автоцитата из стихов "второго тома": Она пришла с заката. Был плащ ее заколот Цветком нездешних стран. Звала меня куда-то В бесцельный зимний холод И в северный туман. Разбираемое стихотворение находится в начале "третьеготома". Поэт как бы издевается над своими прошлыми идеалами, надПрекрасной Дамой; строки 16 и 17 написаны соответственно5-стопным хореем и 5-стопным ямбом. Первый размер имеет врусской поэзии устойчивую смысловую традицию, идущую отстихотворения Лермонтова "Выхожу один я на дорогу..." -"динамический мотив пути, противопоставленный статическомумотиву жизни" (формулировка профессора К. Ф. Тарановского,которому принадлежит это открытие). Теперь сравним строку 16 слермонтовскими стихами: Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея, Про любовь мне сладкий голос пел. Вновь метрическая цитата (кстати, следует оговорить тотфакт, что ни в коем случае нельзя фамилию Макбет, произносить сударением на первом слоге, в этом случае разрушается размер:вспомним ирландские и шотландские фамилии - МакТаггарт,МакКинси, МакКартни, МакАртур - везде ударение на втором слоге.Что касается строки 17, то белым (то есть нерифмованным)5-стопным ямбом написаны трагедии Шекспира, среди них "Макбет",разумеется: Земля, как и вода, имеет пары. И это были пузыри земли. Мы привели лишь наиболее очевидные случаи. Всестихотворение Блока и любой В. состоит из строк,соответствующих, "омонимичных" различным стихотворным размерам,- в этом суть В. как системы систем. У Борхеса в рассказе "Утопия усталого человека" естьследующий пассаж: "- Это цитата? - спросил я его. - Разумеется. Кроме цитат, нам уже ничего не осталось. Наш язык - система цитат". Система цитат - интертекст, определяющее понятиепоэтики модернизма и постмодернизма. Вот почемуВ. стал символом поэзии ХХ в. Лит.: Тарановский К.Ф. О взаимоотношении стихотворного ритма итематики // Аmеriсаn соntribution to 6-th InternationalСоngress of Slavists. Russian Cоntributions. Аn Аrbor, 1963. Руднев В.П. Стих и культура // Тыняновский сб.: Вторыетыняноаские чтения. - Рига, 1986. Тынянов Ю.Н. Проблема стихотворного языка. - М., 1965. Антология русского верлибра / Сост. Орлицкий Ю. Б. - М.,1989. Руднев П.А Введение в науку о русском стихе - Тарту,1988ВЕРЛИБРИЗАЦИЯ.
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: