Путеводитель по Галактике для автостопщиков 3 страница

Благодаря именно этой информации Форд Префект не был сейчас облачком из водорода, озона и углекислого газа.

Он услышал тихий стон. В свете спички он увидел шевелящуюся на полу фигуру. Он быстро потушил спичку, пошарил в кармане и достал оттуда что-то. Он присел на корточки. Фигура снова пошевелилась.

Форд Префект сказал:

— Я купил тебе орешков.

Артур Дент пошевелился, снова застонал и что-то невнятно пробормотал.

— На, съешь. — Форд сунул ему пакетик. — Если ты никогда раньше не подвергался действию телепортационных лучей, то у тебя наверняка произошла потеря соли и протеина. Пиво, которое ты выпил, смягчило их действие на твой организм.

— Ы-ы-ы-а-а-а, — издал Артур Дент и открыл глаза. — Темно, — сказал он.

— Да, — сказал Форд Префект, — темно.

— Ничего не видно, — сказал Артур Дент. — Темно и ничего не видно.

Одной из вещей, которые Форд Префект не мог понять в людях, была их привычка постоянно констатировать и повторять очевидное, например: «Сегодня хорошая погода», или «Ты пьян», или «О, боже, ты выглядишь, как будто упал в колодец, с тобой все в порядке?». Сначала Форд попытался выработать теорию, объясняющую такое странное поведение: если люди постоянно не упражняют свои губы, то у них сводит рот. Через несколько месяцев рассуждений и наблюдений он отказался от этой теории в пользу другой: если они постоянно не упражняют свой рот, решил он, то у них начинают работать мозги. Через некоторое время он оставил и эту теорию, как обструктивную и циничную, и решил, что люди ему, в общем, нравятся; но его не переставало поражать то огромное количество вещей, которых они не знали.

— Да, — согласился он с Артуром, — ничего не видно. — И спросил, подавая ему орешки: — Как ты себя чувствуешь?

— Как колосс Родосский, — сказал Артур. — Разваливаюсь на куски.

Форд равнодушно посмотрел на него в темноте.

— Если я спрошу тебя, где мы, — спросил Артур неуверенно, — я пожалею, что спросил об этом?

Форд поднялся.

— Мы в безопасности, — сказал он.

— Это хорошо, — сказал Артур.

— Мы находимся в маленькой каюте на одном из космических кораблей вогонского строительно-монтажного флота.

— Видимо, — сказал Артур, — это какое-то странное значение слова «безопасность», о котором я раньше не знал.

Форд зажег еще одну спичку, чтобы найти выключатель. Снова закачались и заметались чудовищные тени. Артур с трудом встал на ноги и ощупал себя. Ему казалось, что все вокруг него кишит зловещими нечеловеческими фигурами; воздух был полон раздражавших его легкие прелых запахов, которые никак не идентифицировались; какой-то низкий гул не давал ему собраться с мыслями.

— Как мы здесь оказались? — спросил он, мелко дрожа.

— Нас подвезли, — ответил Форд.

— Не понял, — сказал Артур. — Ты хочешь сказать, что мы подняли палец, и какое-нибудь зеленое пучеглазое чудище высунулось и сказало: «Садитесь, ребята, подвезу до Бейсингстока»?

— Ну, допустим, «палец» — это электронное суб-эфирное сигнальное устройство; вместо Бейсингстока будет звезда Барнарда в шести световых годах отсюда, а в остальном все более или менее так.

— А пучеглазое чудище?

— Да, оно зеленое.

— Отлично, — сказал Артур. — Как мне вернуться домой?

— Никак, — ответил Форд Префект, нащупывая выключатель. — Прикрой глаза, — сказал он и включил свет.

Даже Форд не ожидал увидеть такого.

— Боже мой, — сказал Артур. — И это, в самом деле, внутренность летающей тарелки?

Простетный Вогон Джельц перетаскивал свое неприятное зеленое тело по командному мостику. Он всегда бывал несколько раздражителен после уничтожения населенных планет. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь пришел и сказал, что произошла ошибка, и тогда он наорал бы на этого кого-нибудь и ему стало бы лучше. Он со всей силой плюхнулся в кресло, в надежде, что оно сломается, и он сможет неподдельно разозлиться, но кресло лишь жалобно скрипнуло.

— Вон отсюда! — крикнул он молодому вогону-охраннику, который в этот момент вошел на мостик. Охранник немедленно исчез, с облегчением. Он был рад тому, что теперь не ему придется докладывать о полученном только что сообщении. Это был официальный релиз, в котором говорилось о том, что на правительственной научно-исследовательской базе на Дамогране только что был представлен космический двигатель нового типа, который сделает ненужными все гиперкосмические трассы.

Открылась еще одна дверь, но на этот раз капитан не стал кричать, потому что эта дверь вела на кухню, где дентрасси готовили пищу. Пища всегда приветствовалась.

В дверь впрыгнуло огромное мохнатое существо с подносом. Оно ухмылялось, как маньяк.

Простетный Вогон Джельц обрадовался. Он знал, что если дентрасси так доволен, значит, на корабле произошло что-то, что может сильно разозлить вогона.

Форд и Артур огляделись вокруг.

— Ну, что ты об этом думаешь? — спросил Форд.

— Довольно убого.

Форд посмотрел, сморщившись, на грязные матрацы, немытые чашки и сильно пахнущие предметы нечеловеческого нижнего белья, разбросанные по тесной каюте.

— Ну, корабль ведь обслуживаемый, — пояснил он. — А это каюта дентрасси.

— Ты, кажется, сказал, что они называются вогонами, или как-то в этом роде.

— Да, — согласился Форд. — Это корабль вогонов, а дентрасси работают здесь поварами, они-то и взяли нас на борт.

— Я запутался, — сказал Артур.

— Ну вот, смотри, — сказал Форд. Он сел на один из матрацев и стал рыться в своей сумке. Артур нервно пихнул матрац ногой и тоже сел. Но нервничать было ни к чему, потому что все матрацы, выросшие в болотах Зеты Скворншеллы, очень тщательно забивают и сушат перед использованием. Очень немногие из них вновь оживают.

Форд протянул Артуру книгу.

— Что это? — спросил Артур.

— «Путеводитель по Галактике для автостопщиков». Что-то вроде электронной книги. Расскажет тебе что угодно о чем угодно. Для этого он и нужен.

Артур осторожно повертел путеводитель в руках.

— Мне нравится обложка, — отметил он. — Без паники. Это первая полезная и внятная фраза за сегодняшний день.

— Я покажу тебе, как он работает, — сказал Форд. Он взял путеводитель у Артура, который все еще держал его, как издохшую две недели назад птичку, и вынул из футляра. — Нажимаешь эту кнопку, экран загорается и выдает оглавление.

Экран, размером примерно три на четыре дюйма, загорелся, и на нем замелькали буквы.

— Ты хочешь узнать о вогонах, набираем «вогоны». — Он нажал еще несколько кнопок. — Вот, смотри.

На экране зелеными буквами высветилось «Вогонский строительно-монтажный флот».

Форд нажал большую красную кнопку, и слова побежали по экрану. Одновременно книга начала произносить негромким размеренным голосом тот же текст. Вот что она сказала:

«Вогонский строительно-монтажный флот. Что делать, если вы хотите, чтобы вогоны вас подвезли: забудьте думать об этом. Они — одна из наиболее неприятных рас в Галактике: не то чтобы злые, но с отвратительным характером, официозные и бесчувственные бюрократы. Они не пошевелят пальцем, даже чтобы спасти свою собственную бабушку от свирепого клоповидного зверя с планеты Трааль, если у них не будет подписанного приказа в трех экземплярах, запрошенного, полученного, отправленного обратно, проверенного, потерянного, найденного, подтвержденного, снова потерянного и, наконец, сданного в макулатуру и использованного на растопку. Лучший способ вытянуть из вогона выпивку: сунуть два пальца ему в глотку. Лучший способ разозлить его: скормить его бабушку свирепому клоповидному зверю с планеты Трааль. Ни в коем случае не позволяйте вогону читать вам свои стихи».

Артур поморгал глазами.

— Странная книга. А как же нас, в таком случае, взяли на борт?

— В этом-то и дело, мой экземпляр устарел, — сказал Форд, засовывая книгу в футляр. — Я собираю материал для нового дополненного здания, и как раз хочу включить в него кусочек о том, что вогоны нанимают поварами дентрасси, что дает нам весьма полезную лазейку.

Лицо Артура приобрело страдальческое выражение.

— А кто такие дентрасси?

— Отличные ребята, — сказал Форд. — Они лучше всех готовят и смешивают коктейли, а на все остальное им наплевать. Они всегда помогают автостопщикам пробраться на борт, потому что, во-первых, любят компанию, а во-вторых, это злит вогонов. И это непременно нужно знать, если ты бедный автостопщик, пытающийся посмотреть чудеса Вселенной меньше чем за тридцать альтаирских долларов в день. Это и есть моя работа. Здорово, да?

Вид у Артура был пришибленный.

— Потрясающе, — сказал он и хмуро посмотрел на один из матрацев.

— К несчастью, я проторчал на Земле дольше, чем хотел, — продолжал Форд. — Я заехал на недельку, а застрял на пятнадцать лет.

— А как ты вообще туда попал?

— Очень просто, меня подвез один мажор.

— Какой мажор?

— Ну, мажоры, дети богатых родителей, которым нечего делать. Они летают, ищут планеты, которые еще не установили межзвездных контактов, и бузят там.

— Как бузят? — Артуру начало казаться, что Форду просто доставляет удовольствие осложнять ему жизнь.

— Ну, в том смысле, что морочат людей. Находят укромное местечко, где мало народа, приземляются рядом с каким-нибудь беднягой, которому заведомо никто не поверит, и начинают скакать перед ним, нацепив на головы дурацкие антенны и попискивая. Ребячество, конечно.

Форд лег на матрац, положив руки под голову, видимо, очень довольный собой.

— Форд, — поколебавшись, спросил Артур, — возможно, это глупый вопрос, но что я здесь делаю?

— Ну, ты же понимаешь, — сказал Форд. — Я спас тебя с Земли.

— А что случилось с Землей?

— Ее уничтожили.

— В самом деле? — тихо спросил Артур.

— Да, она испарилась в космос.

— Ты знаешь, я этим расстроен.

Форд наморщил лоб и поразмыслил немного.

— Да, я тебя понимаю, — сказал он, наконец.

— Ты меня понимаешь?! — воскликнул Артур. — Ты меня понимаешь!

Форд вскочил.

— Посмотри на книгу! — зашипел он.

— Что?

— Без паники!

— Я не паникую.

— Паникуешь!

— Ну и ладно, паникую, а что мне остается?

— Будь со мной, и не пропадешь. Галактика — место нескучное. Тебе нужно засунуть в ухо эту рыбку.

— Прошу прощения, что? — спросил Артур, как ему показалось, вежливо.

У Форда в руке был стеклянный флакончик, в котором плавала, переливаясь, маленькая желтая рыбка. Артур смотрел на него, моргая глазами. Ему хотелось, чтобы здесь было что-нибудь простое и знакомое, за что можно было бы мысленно зацепиться. Он чувствовал бы себя увереннее, если бы рядом с нижним бельем дентрасси, скворншельскими матрацами и человеком с Бетельгейзе, держащим маленькую рыбку и предлагающим засунуть ее в ухо, он увидел, к примеру, пакет кукурузных хлопьев.

Внезапно, непонятно откуда на них обрушился громкий шум, звучавший так, как будто человек пытался полоскать горло, отбиваясь при этом от стаи волков.

— Тихо, — сказал Форд. — Послушай, это может быть важно.

— Ва… важно?

— Это капитан вогонов делает сообщение.

— Вот так говорят вогоны?

— Слушай!

— Но я же не понимаю по-вогонски!

— А тебе и не надо. Просто засунь в ухо рыбку.

Форд молниеносным движением легонько хлопнул Артура ладонью по уху, и он с отвращением почувствовал, как рыбка проскользнула в его слуховой канал. Он в ужасе попытался было выковырять ее оттуда, но вдруг застыл в удивлении. Он испытал слуховое ощущение, эквивалентное зрительному, которое вы испытываете, когда глядите на два черных силуэта и вдруг начинаете видеть вместо них белую вазу. Или когда смотрите на разноцветные точки на бумаге, из которых вдруг выплывает цифра шесть, означающая, что окулист выпишет вам счет за новые очки.

Он слушал завывающее бульканье и осознавал это, но оно как-то вдруг приобрело подобие правильной английской речи.

Вот что он услышал.

Глава 6

— Брлы хрлы бррл ррл ууурлл брр хррры ууаау хррлл фррр ырл у-у-у-у должно быть хорошо. Повторяю сообщение. Говорит ваш капитан, поэтому бросьте все дела и слушайте внимательно. Во-первых, я вижу по приборам, что у нас на борту пара автостопщиков. Где бы вы ни были, привет. Я хочу, чтобы вы поняли со всей ясностью, что ваше присутствие здесь крайне нежелательно. Я трудился, не покладая рук, чтобы достичь того положения, которое я сейчас занимаю. Я стал капитаном вогонского строительно-монтажного флота не для того, чтобы взять и превратить его в таксопарк для всяких дегенеративных безбилетников. Я выслал поисковую партию, и как только они вас найдут, я вышвырну вас с корабля. Если вам повезет, то я еще сначала почитаю вам свои стихи.

Во-вторых, мы вот-вот совершим прыжок в гиперкосмос для перелета к звезде Барнарда. По прибытии мы встанем в док на семьдесят два часа для профилактического осмотра. Никто в течение этого времени не должен покидать корабль. Повторяю, все отпуска на планету отменяются. Меня недавно бросила женщина, и я не вижу причины, почему, когда мне плохо, кому-то должно быть хорошо. Конец сообщения.

Шум прекратился.

К своему смущению, Артур обнаружил, что лежит на полу, сжавшись в комок и закрыв руками голову. Он слабо улыбнулся.

— Очень милый человек, — сказал он. — Жаль, что у меня нет дочери, я бы запретил ей выходить замуж за такого.

— Тебе бы не пришлось стараться, — ответил Форд. — Они так же сексуально привлекательны, как дорожно-транспортное происшествие. Не двигайся! — добавил он, видя, что Артур выпрямляется. — Будь готов к прыжку в гиперкосмос. Это также неприятно, как быть пьяным.

— Что же неприятного в том, чтобы быть пьяным?

— Похмелье.

Артур подумал и спросил:

— Форд, а что эта рыбка делает в моем ухе?

— Переводит для тебя. Это вавилонская рыбка. Если хочешь, посмотри в книге.

Он пододвинул к нему «Путеводитель по Галактике для автостопщиков», и сам стал сворачиваться в позу эмбриона, готовясь к прыжку.

В этот момент Артур почувствовал, что его разум теряет свои прежние очертания.

Каюта вокруг него сплющилась, завертелась и исчезла, оставив его пытающимся проскользнуть в свой собственный пупок.

Они входили в гиперкосмос.

«Вавилонская рыбка, — негромко говорил тем временем «Путеводитель по Галактике для автостопщиков», — это маленькое, желтенькое, похожее на пиявку и, возможно, самое странное существо во Вселенной. Оно питается энергией мозговых колебаний, причем не того, в ком она живет, а тех, кто его окружает. Она поглощает из этой энергии все подсознательные ментальные частоты и выделяет в разум своего носителя телепатическую матрицу, составляемую комбинацией частот осознанных мыслей и нервных сигналов, снятых с речевых центров производящего их мозга. Практическим результатом всего этого является то, что вы можете засунуть вавилонскую рыбку себе в ухо и сразу же начать понимать все, что вам говорят на языке любой формы. Речевые структуры, которые вы на самом деле слышите, декодируют матрицу мозговых колебаний, вводимую в ваш рассудок вашей вавилонской рыбкой.

Невероятность совпадения, благодаря которому исключительно случайно могло появиться нечто столь умопомрачительно полезное, настолько странна и причудлива, что некоторые мыслители взяли его в качестве окончательного и убедительнейшего доказательства несуществования Бога.

Дискуссия происходит примерно следующим образом:

— Я не желаю доказывать, что я существую, — говорит Бог. — Доказательство отрицает веру, а без веры я — ничто.

— Но ведь вавилонская рыбка выдает тебя с головой, — говорит Человек. — Она не могла бы появиться случайно. Она доказывает, что ты существуешь, а раз так, то по твоей собственной логике, ты не существуешь. Что и требовалось доказать.

— Ой, — говорит Бог, — я об этом не подумал. — И немедленно исчезает под напором логики.

— Это было не трудно, — говорит Человек и доказывает на бис, что белое — это черное, а затем на ближайшем уличном переходе его сбивает машина.

Многие ведущие теологи заявляют, что этот спор — чушь собачья, что не помешало Оолону Коллупхиду нажить небольшое состояние, использовав его в качестве центральной темы своего бестселлера «Ну вот, пожалуй, и все о Боге».

А бедная вавилонская рыбка, между тем, действенно удаляя все барьеры на пути общения различных рас и культур, вызвала больше кровопролитных войн, чем что-либо в истории мироздания».

Артур тихо застонал. Он с ужасом обнаружил, что не умер при прыжке в гиперкосмос. Он находился на расстоянии в шесть световых лет от места, где находилась бы Земля, если бы она еще существовала.

Земля проплыла в его мутившемся воображении. Он не мог представить себе исчезновения всей Земли, это было слишком много. Он понукнул свои чувства, подумав о том, что его родителей и сестры больше нет. Никакой реакции. Он подумал обо всех людях, с которыми был знаком. Никакой реакции. Тогда он подумал о совершенно незнакомом ему человеке, который стоял перед ним в очереди в супермаркете, и внезапно до него дошло: нет супермаркета, нет ничего, что в нем было. Нет колонны Нельсона! Колонны Нельсона нет, и никто не возмутится, потому что возмущаться больше некому. Отныне колонна Нельсона существует только в его памяти — его памяти, которую взяли и засунули в этот дрянной, вонючий железный космический корабль. Его охватила клаустрофобия.

Англия больше не существует. Каким-то образом он смог это осознать. Он попытался еще раз. Америки больше нет, подумал он. Это не охватывалось. Нужно снова попробовать что-нибудь помельче. Нью-Йорка нет. Не получается. Он все равно никогда всерьез не верил, что он существует. Доллар упал навсегда. Что-то ощущается. Все фильмы с Богартом пропали, сказал он себе, и ему стало тоскливо. Макдональдс, вспомнил он. Больше никогда не будет маковских гамбургеров.

Он потерял сознание. Очнувшись через секунду, он понял, что всхлипывает по своей матери.

Он вскочил на ноги.

— Форд!

Форд посмотрел на него из угла, в котором он сидел и мычал какую-то мелодию. Он всегда находил космические перелеты довольно скучными.

— Да? — откликнулся он.

— Если ты работаешь исследователем для этой книги и был на Земле, то ты, наверное, собрал какой-нибудь материал?

— Да, я смог немного расширить первоначальную статью.

— Тогда покажи мне, что написано в твоем издании.

— Пожалуйста. — Форд снова подал ему книгу.

Артур схватил ее, стараясь сдержать дрожь в руках. Он набрал название. Экран замигал и выдал страницу текста. Артур уставился на нее.

— Здесь нет статьи о Земле! — заявил он.

Форд заглянул через его плечо.

— Есть, — сказал он. — Вон, внизу экрана, под Эксцентрикой Галлумбитс, трехгрудой шлюхой с Эротикона-6.

Артур посмотрел, куда указывал Форд, и увидел. В первый момент он не мог понять, а потом чуть не лопнул от возмущения.

— Что? «Безвредна»? И это все? Безвредна! Всего одно слово!

Форд пожал плечами.

— В Галактике сто миллиардов звезд, а в микропроцессорах книги не так много места, — сказал он. — Ну, и конечно, никто почти ничего не знал о Земле.

— Но я надеюсь, ты это исправил?

— Да, я переправил редактору новое содержание статьи. Он, правда, его немного сократил, но все же стало побольше.

— И что там написано сейчас? — спросил Артур.

— «В основном безвредна», — процитировал Форд, слегка смутившись.

— В основном безвредна! — воскликнул Артур.

— Что за шум? — прошептал Форд.

— Это я кричу, — сообщил Артур.

— Нет! Замолчи! — сказал Форд. — Кажется, мы влипли.

— Так тебе кажется, что мы влипли?

За дверью был слышен топот марширующих ног.

— Дентрасси? — прошептал Артур.

— Нет, это подкованные башмаки, — ответил Форд.

В дверь громко постучали.

— Тогда кто? — спросил Артур.

— Ну, если нам повезло, то это вогоны, которые просто вышвырнут нас за борт.

— А если не повезло?

— А если не повезло, — мрачно сказал Форд, — и капитан не пошутил, то сначала он почитает нам свои стихи.

Глава 7

Поэзия вогонов занимает третье место среди самой плохой поэзии во Вселенной.

Второе место занимает поэзия азаготов с планеты Крия. Когда их Великий Бард Хрюкер Вздутый читал свою поэму «Ода маленькому зеленому катышку, найденному мною у себя подмышкой летним утром», четверо из публики умерли от внутреннего кровоизлияния, а президент Центрально-Галактического Совета Изящных Искусств выжил лишь благодаря тому, что отгрыз себе ногу. Говорят, что Хрюкер был «недоволен» приемом, оказанным его поэме, и вознамерился было прочесть свой двенадцатитомный эпический труд, озаглавленный «Любимое мною бульканье в ванне», когда его толстая кишка, в отчаянной попытке спасти жизнь и цивилизацию, проскочила через его горло и защемила мозг.

Самая же плохая поэзия во Вселенной погибла вместе со своим создателем Полой Нэнси Миллстоун Дженнингс из Гринбриджа, что в графстве Эссекс, в Англии, при уничтожении планеты Земля.

Простетный Вогон Джельц улыбнулся очень медленно. Он сделал так не ради эффекта, а потому что не мог вспомнить правильную последовательность движения мышц. Он только что побаловал себя освежающей серией воплей на своих пленников, и теперь чувствовал себя отдохнувшим и готовым к небольшой гнусности.

Пленники сидели в Креслах для Прослушивания Стихов — привязанные к спинкам. Вогоны не питали иллюзий по поводу того, как люди воспринимают их стихи. Поначалу их попытки стихосложения имели целью навязать всем мнение о себе как о зрелой и культурной расе. Теперь же единственным мотивом для сочинительства была их беспросветная зловредность.

Лоб Форда Префекта был в холодном поту, по которому скользили электроды, закрепленные на его висках. Они соединялись со специальными электронными устройствами — усилителями образов, модуляторами ритма, аллитеративными отстойниками и стилистическими шлакосбрасывателями — специально разработанными для наиболее глубокого и объемлющего восприятия поэтического замысла.

Артур Дент дрожал. Он не имел никакого представления о том, что его ожидало, но ему совсем не понравилось ничего из того, что с ним до сих пор происходило, и он не ожидал изменений к лучшему.

Вогон начал читать какой-то гадкий отрывок из опуса собственного сочинения.

— Как суетны и бздоподобны… — начал он.

По телу Форда пробежали судороги. Это было хуже, чем даже он мог ожидать.

— …мне мочеиспускания твои! Как на букашке, хворой и безродной, обрыдли лишаи.

— А-а-а-а-а-а-а!!! — не выдержал Форд Префект, колотясь о спинку кресла головой, пронзаемой болью. Рядом с собой, как в тумане, он видел Артура Дента, развалившегося в кресле. Он стиснул зубы.

— Тебя я заклинаю, хряпни, — продолжал безжалостный вогон, — по грымзам драндулетовым моим.

Его голос поднялся до страстного и пронзительного крика.

— И круговертно сдрызни мои мощи, не то тебя в злокобеляцкий коржик сверну я биндель-вурделем своим. Смотри же у меня!

— А-а-а-ы-ы-ы-ы-ы-ы-х-х-х… — завыл Форд Префект, забившись в судорогах, когда последняя строка, усиленная электронным оборудованием, ударила ему в виски. Затем он обмяк.

Артур сидел в непринужденной позе.

— Ну, земляне, — проворчал вогон (он не знал, что Форд Префект был не с Земли, а с небольшой планеты вблизи Бетельгейзе, а если бы и знал, то ему было бы все равно). — У вас есть простой выбор: либо погибнуть в вакууме, либо… — он сделал паузу для мелодраматического эффекта, — сказать мне, насколько, по-вашему, хороши мои стихи!

Он откинулся на спинку огромного кожаного кресла, напоминающего формой летучую мышь, и уставился на них. Он снова сделал лицом улыбку.

Форд не мог отдышаться. Он провел шершавым языком по пересохшим губам и застонал.

Артур сказал жизнерадостно:

— Вообще-то, мне понравилось.

Форд повернулся к нему, уронив челюсть. Такое ему в голову просто не приходило.

Брови вогона удивленно поднялись и закрыли его нос, что сделало его чуть-чуть симпатичнее.

— Ну. хорошо… — пробормотал он в изрядном замешательстве.

— Да, да, — сказал Артур. — Я думаю, что некоторые метафизические образы очень эффектны.

Форд все еще таращился на него, пытаясь осмыслить этот совершенно новый для него подход. Может быть, они, в самом деле, смогут взять наглостью?

— Хорошо, продолжайте, — подбодрил вогон.

— Ну… и также интересна ритмическая структура, — продолжал Артур. — Она, как будто, противопоставляется… э-э… — он застрял.

Форд бросился ему на выручку, вставив:

— …противопоставляется сюрреализму, метафорично подчеркивающему… э-э-э… — он тоже завяз, но Артур был вновь наготове.

— …гуманизм.

— Вогонизм, — прошипел ему Форд.

— Ах, да, простите, вогонизм сострадающей души поэта, — Артур почувствовал, что его понесло, — который имеет целью посредством стихотворной формы возвысить одно, переступить через пределы другого, примириться с фундаментальными дихотомиями третьего, — (он вошел в триумфальное крещендо) — и оставить у слушателя ощущение глубокого и живого взгляда в… э-э… (…которое вдруг оставило его на полпути).

Форд быстро подхватил, выкрикнув:

— В то самое, о чем бы ни было это стихотворение! — Затем он шепнул: — Отлично, Артур, здорово!

Вогон пристально посмотрел на них. В какой-то момент его ожесточенное расовое самосознание смягчилось, но, нет, подумал он, слишком поздно. Его голос стал напоминать кошку, чешущую когти.

— То есть, вы хотите сказать, что я пишу стихи потому, что, несмотря на свою отвратительную грубую внешность, я, на самом деле, хочу любви. — Он сделал паузу. — Так?

Форд натянуто захихикал.

— Ну, да, — сказал он. — Разве все мы в глубине души не…

Вогон встал.

— Нет! — рявкнул он. — Я пишу стихи потому, что это доставляет моей отвратительной грубой внешности чувство несказанного облегчения. Я вас все равно выброшу за борт. Охрана! Отведите пленников к третьему шлюзу и вышвырните их вон!

— Как? — воскликнул Форд.

Огромный молодой вогон-охранник подошел и выдернул их из кресел своими толстыми руками.

— Вы не можете выбросить нас в космос, — завопил Форд. — Мы пишем книгу!

— Сопротивление бесполезно! — заорал в ответ охранник. Это была первая фраза, которую он выучил, поступив на службу в Вогонский Охранный Корпус.

Капитан посмотрел на них, равнодушно улыбаясь, и отвернулся.

Артур изумленно вертел головой.

— Я не хочу умирать! — закричал он. — У меня болит голова! Я не хочу отправляться на небеса с головной болью, это будет меня раздражать и я не получу никакого удовольствия!

Охранник обхватил их обоих за шеи и, почтительно поклонившись спине капитана, выволок с мостика, не обращая внимания на их сопротивление. Стальная дверь закрылась, и капитан снова остался один. Он задумчиво промурлыкал что-то и полистал свою записную книжку со стихами.

— Хм, — сказал он. — Противопоставляется сюрреализму, метафорично подчеркивающему…

Он на секунду задумался, потом с мрачной улыбкой закрыл книжку и сказал:

— Смерть слишком хороша для них.

В длинном коридоре со стальными стенами раздавалось эхо слабой борьбы двух гуманоидов, крепко зажатых подмышками у вогона.

— Да что такое? — хрипел Артур. — Это неслыханно. Отпусти меня, мерзавец!

Охранник тащил их дальше, не обращая внимания.

— Не беспокойся, — сказал Форд, но без надежды в голосе. — Я сейчас что-нибудь придумаю.

— Сопротивление бесполезно! — прорычал охранник.

— Пожалуйста, не надо, — проговорил, заикаясь, Форд. — Как можно сохранять душевное равновесие, когда тебе говорят такие вещи?

— О, Господи, — застонал Артур. — Тебе хорошо говорить о душевном равновесии, ведь это не твою планету сегодня уничтожили. Я проснулся сегодня утром и собирался отдохнуть от работы, почитать, почистить свою собаку. Сейчас только четыре часа дня, а меня уже вышвыривают из инопланетного космического корабля в шести световых годах от дымящихся останков Земли! — Вогон прижал руку, и он захрипел и забулькал.

— Ладно, — сказал Форд, — хватит паниковать.

— А кто паникует? — разозлился Артур. — Это просто культурный шок. Подожди, я сориентируюсь в ситуации, свыкнусь с окружающей действительностью, вот тогда и начну паниковать.

— Артур, у тебя истерика. Заткнись! — Форд отчаянно попытался собраться с мыслями, но охранник снова закричал:

— Сопротивление бесполезно!

— И ты заткнись! — огрызнулся Форд.

— Сопротивление бесполезно!

— Ох, смени пластинку, — сказал Форд. Он вывернул голову и заглянул охраннику в лицо. Ему пришла в голову мысль.

— Послушай, а тебе все это нравится? — спросил он вдруг.

Вогон застыл на месте, на лице его медленно проступила безграничная тупость.

— Нравится? — промычал он. — Ты это о чем?

— Я вот о чем, — ответил Форд. — Такая жизнь дает тебе чувство удовлетворения? Ты вот топаешь, орешь, вышвыриваешь людей за борт.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: