Социально-организационная и социально-креативная функции

«Миллионы людей, которые спокойно читают свою газе­ту, которые непроизвольно вторят радио, составляют часть нового типа толпы — нематериальной, рассеянной, домаш­ней <...>. Оставаясь каждый у себя дома, они существуют все вместе».

Московичи С. Век толп. М. 1998. С. 240

Слайд 7.40

Социально-организационная функция СМИ (в узком смысле): СМИ способны поддерживать социальные общности.

Социально-креативная функция СМИ: создание социальных общностей.

_____________________________

Будучи каналами соединения людей, СМИ способны поддерживать их совместное существование, т.е. социальные общности. В одних слу­чаях это — общности, существующие и без СМИ (например, партии и другие общественные организации, коллективы предприятий, населе­ние города и т.п.). Тогда СМИ помогают им сохранять, воспроизводить, укреплять себя за счет массовых коммуникаций, делая это наряду с иными коммуникациями (корпоративная газета, заводское радио). Эта функция может быть обозначена как социально-организационная в узком смысле слова. В других случаях СМИ могут выступать в виде основной цементирующей общности силы, без которой они не могут существовать — солидарности, идентичности, проблемно-ситуативные груп пы. Их члены находят друг друга только благодаря СМИ. Послед­ние создают эти общности, и потому такую функцию можно обозна­чить как социально-креативную, которая составляет срез, аспект со­циально-организационной.

Слайд 7.41

Массовые социальные группы (с точки зрения степени сплоченности на сознательно разделяемой основе)

1) типологические;

2) идентификационные группы с общим самосознанием, понимающие свои интересы и потребно­сти, но не переведшие их в программу, в организацию (общественное дви­жение);

3) группы, обладающие солидарностью, способные к объединению и формирующие организацию.

(Г. Г. Дилигенский)

_______________________________--

Рассматривая массовые социальные группы (с которыми СМИ чаще всего и имеют дело), крупнейший отечественный социопсихолог Г. Г. Дилигенский выделял среди них разные с точки зрения степени сплоченности на сознательно разделяемой основе:

1) типологические, отличающиеся соци­альным сходством, общей культурой входящих в них людей и ценностно-нор­мативной базой, но не представленные на общественной арене (например, учащаяся молодежь из разных регионов страны);

2) идентификационные группы с общим самосознанием, понимающие свои интересы и потребно­сти, но не переведшие их в программу, в организацию (общественное дви­жение);

3) группы, обладающие солидарностью, способные к объединению и формирующие организацию. Как нетрудно заметить, речь идет об объе­динениях людей, различающихся степенью институциализации, оформленности отношений, осознанности своей общности и репрезентацией (представленностью) их на общественном уровне. Это стоит иметь в виду, когда рассматриваются функции СМИ по отношению к разным видам общно­стей.

Слайд 7.42

Социальные общности:

1) собственно таковые (communities)

2) существующие только в рамках коммуникаций, информационные (communalities).

____________________________-

Целый ряд исследователей, вслед за Г. Лассуэллом, используют разделение социальных общностей на:

1) собственно таковые (communities)

2) существующие только в рамках коммуникаций, информационные (communalities). Пионерами в формировании общностей второго типа ста­ли исторически самые ранние СМИ — газеты. Однако сетевое общение со­вершило революцию: «коренная трансформация социальности в сложных обществах сопровождалась заменой пространственных сообществ сетями в качестве основной формы социальности⁷. Аналитики современного об­щества подчеркивают усложнение мозаики субкультур и сообществ, дизагрегацию (распад) старых объединений (например, трудовых — при исполь­зовании дистанцированных, через электронные сети взаимодействий, когда можно работать сообща, но пространственно раздельно, не выходя из дома).

Изменяется соотношение географического и социального пространств. Если раньше в число коммьюнити включались лишь те групповые сообще­ства, которые связывали людей в естественном пространстве, то к середине прошлого столетия заговорили и о тех видах коммьюнити, которые суще­ствуют только благодаря техническим средствам коммуникации и вне за­висимости от пространственных контактов. Появление кабельного телеви­дения было фактором, обусловившим интерес к новым возможностям СМИ. Однако они тогда преувеличивались, что привело, например, к созданию мифа о неограниченных возможностях кабельного ТВ («cable fable»). Но­вый взрыв надежд на очередную революцию в социальном строительстве произошел с появлением новых информационных технологий. Широко применяется термин «виртуальные коммьюнити». При этом заговорили и о том, что на смену традиционному способу структурирования объедине­ний людей, с неизменным центром, приходит не нуждающийся в едином центре сетевой способ, связывающий множество «узелков».

Функционирование социальных общностей — это процесс, в котором СМИ могут участвовать на разных его этапах. Так, анализируя собствен­ный опыт, редактор местной газеты выделяет три этапа становления ее взаимоотношений с гражданскими движениями в своем районе. Во-первых, эта газета выполнила роль канала удовлетворения потребности в соответству­ющей информации и ее осмыслении; во-вторых, в формировании сочув­ствия, побуждении к контактам и оформлении общественной организации. Наконец, в-третьих, участвовала в разработке и реализации программы со­здаваемой общественной организации.

Итак, в одних случаях СМИ, что называется «укрепляют единый дух и волю» уже существующих общностей, в других — помогают «встать на ноги» еще не сложившимся. Этим и различаются социаль­но-организационный и социально-креативный аспекты по существу одной и той же функции.

Роль СМИ в поддержании различных социальных общностей была предметом многих социологических исследований. Так, известна традиция изучения их роли во вхождении иммигрантов в жизнь территориальных коммьюнити, начатая чикагской школой с ее лидером Е. Парком (Е. Park) в первой половине прошлого века. Наиболее современные, связанные с появ­лением Интернета, изыскания ведет Г. Рейнгольд (Н. Rheingold), который показал роль новых информационных технологий в создании виртуальных общностей в отличие от естественно существующих — органических.

Механизмы участия СМИ в поддержании социальных общностей достаточно разнообразны. Взаимное ознакомление с современниками, живущими в той же или другой стране, поселении; поддержка единого языка — «словаря» с общеразделяемыми значениями, общих ценностей и норм; обмен практиками, моделями поведения, т.е. способами ответа на вызовы жизни. Тем самым обеспечиваются возможность взаимопо­нимания, развития и вместе с тем интеграция на основе сложившегося порядка.

Слайд 7.43

Смысл социально-организационной функции — в постоянном це­ментировании, регулярной актуализации («освежении») тех соци­альных сцепляющих механизмов (прежде всего ценностей и норм), которые позволяют сохраняться существующим, а также воспроизво­диться новым общностям.

______________________________

Смысл социально-организационной функции — в постоянном це­ментировании, регулярной актуализации («освежении») тех соци­альных сцепляющих механизмов (прежде всего ценностей и норм), которые позволяют сохраняться существующим, а также воспроизво­диться новым общностям. Французский коммуникативист П. Сорлин (P. Sorlin) считает, что включенность в аудиторию день ото дня форми­рует непроизвольный механический тип единения, хотя содержание прямо к этому и не призывает. Здесь в основе — эффект повторения. Это как бы новые ритуалы, о чем ранее писал классик обществоведения Э. Дюркгейм, изучавший, как люди соединяются в общности, т.е. явле­ние и виды социальности.

Уже в самом начале распространения телевидения в нашей стране один из его первых исследователей заговорил о нем как о «форме обрядового са­мосознания». То же утверждают и современные российские авторы: «Само беглое упоминание, поверхностное затрагивание значимых вопросов и тем, их калейдоскопическое перетряхивание (без углубленного анализа или об­суждения) является механизмом общественного соединения, современным аналогом интегративных ритуалов, воспроизводства общественного согла­сия и понимания».

Особое значение приобретает социально-организационная функция во времена ломки старой и становления новой социальной структуры. Нынешняя российская ситуация в этом плане обозначена как иденти­фикационный кризис, т.е. остро проявляющаяся проблема выбора в отнесении себя к той или другой части общества, а значит, и понима­ния своих социальных, экономических, политических интересов и со­ответственно выбора ценностей. В условиях социальной перестройки СМИ могут опережать и стиму­лировать реальные процессы формирования новой социальной структуры. Так, «Коммерсантъ» в своих программных обращениях к читателям в 1990-х годах заявлял о намерении способствовать появлению и становлению среднего класса, а не просто ожидать этого. То же в нашей отечественной истории было и с газетами «Искра», «Правда», вокруг которых создавалась партия российских коммунистов. Масштабы нашей страны и отсутствие раз­витых структур гражданского общества и сегодня, похоже, делают необходимыми социально-организаторскую и социально-креативную роли прессы.

Как уже не раз отмечалось, «стягивающая», интегративная, а значит, социально-организационная, деятельность СМИ осуществляется в большинстве стран в условиях усугубляющейся фрагментации аудитории. В поисках гомогенных (однородных) целевых сегментов на селения журналисты, по существу, уходят от традиционного статуса СМИ как каналов, обращенных к гетерогенной аудитории. Это создает проблемы как для общества и сложившихся ранее общнос­тей, так и для самих СМИ.

Выполняя свои функции, СМИ способствуют поддержанию общ­ностей через механизм социальной идентичности — «осознания, ощу­щения, переживания своей принадлежности к различным социальным общностям. В их числе и та макрообщность, о которой заговорили в последние десятилетия в связи с ростом политической и экономиче­ской эмиграции в наиболее развитых странах мира, — общенациональ­ная, или национальная, общность и соответствующая ей идентичность. «Современный Иван Калита должен решать сегодняшние проблемы: собирание людей на самой большой в мире государственной террито­рии было бы не менее мудрым шагом, чем собирание земель более шес­ти столетий назад» — утверждает один из известнейших общество­ведов А. Вишневский (руководитель центра демографии и экологии человека Института народохозяйственного прогнозирования РАН).

Широко известная теория коммуникативной рациональности немец­кого обществоведа Ю. Хабермаса была не в последнюю оче­редь порождена необходимостью искать способы интеграции в условиях, когда прежде ставшие этнически едиными европейские государства долж­ны были принять и переплавить в единую общность выходцев из разных регионов мира. Речь идет о нации как мультиэтническом единстве, субъекте суве­ренитета страны, об общности ее граждан. Часто в таких случаях гово­рят о политической нации. При этом отмечается, что понять, что такое национальное телевидение, например, как и другие СМИ, нельзя без четкого определения национальной идентичности. Во многих отечественных и зарубежных работах подчеркивается, что в современном смысле слово нация — не этническое понятие. Оно означает сообщество граждан одной страны, являющееся в современном мире, как правило, многонациональным. Это «государство-нация», «гражданско-политическая общность», «надэтническая общность», «надэтническое согражданство» — результат модернизации традицион­ного общества. Такая общность скрепляется правовыми принципами политической культуры, общим экономическим укладом. Она харак­теризуется ослаблением этнических моментов в пользу гражданских. Становление нации в современном мире тесно связано с формирова­нием гражданского общества, т.е. системы не зависимых от государства и капитала связей между гражданами, оформленной в виде разнообразных организаций, движений, объединений, состоящих из независимых и от­ветственных граждан. Смотри это в работах А. Г. Вишневского, Гирко Л.В., Матвеевой С.Я., Романенко С.А., Росалес Х.М., Самсоновой Т.Н., Яковенко И. Г и др.

«Нация — категория гражданского общества, кото­рое основывается на ценностях более универсальных, чем относительно локальные, унаследованные от далекого прошлого». Процессы превращения полиэтнических образований в единую согражданскую общность имеют особую историю в каждой стране, и в России — также. Исследователи отмечают как российскую особенность сложное со­четание цивилизационно (т.е. в корне) разных культур — традиционной и современной. Для государства-нации характерен высокий уровень разви­тия гражданского общества, которое взаимодействует с властью, а в России нет ни того, ни другого. Государство-нация — продукт согласия, в том числе в результате предъявления (артикуляции) разными этническими, соци­альными, территориальными группами своих интересов, в ходе дебатов и обсуждений, чего также нет. Современное государство-нация опирается на гражданскую ответственность, инициативность, индивидуальное достоин­ство, а в России нет и этого. Исторически «огромная, превратившаяся в са­модовлеющую силу русская государственность боялась самодеятельности и активности русского человека, она слагала с русского человека бремя от­ветственности за судьбу России и возлагала на него службу, требующую от него смирения». Исторически сложился доминирующий тип отношений человека с государством как подданство, а не гражданство.

Для российского общества, как считает известный обществовед С. Ахиезер, характерно непростое сосуществование двух «суперциви­лизаций» — традиционной и либеральной, этот суперцивилизационный раскол «проходит через мысль и тело страны... Россия историчес­ки вышла из-под господства традиционализма, но не нашла еще своего пути к превращению в общество либеральных ценностей». По мне­нию других исследователей (например, Матвеевой С.Я.), в российском обществе выделяются даже не две, а три позиции: либеральная (на первом месте — свобода и права личности), традиционалистская (с тоской по монархизму, сословнос­ти, общинности) и консервативная (условно промежуточная, привет­ствующая возврат к советской власти). Поиски оснований для консенсуса осложняются многочисленны­ми проблемами в межнациональных отношениях, накопившихся за предшествующие периоды, в частности, в связи с неоднократной ной политического строя только на протяжении прошлого столетия, депортацией ряда народов, неграмотной национальной политикой. А в последние десятилетия из-за перестройки общественных отношений s здесь произошла и «ломка социальной идентификации (самоопреде­ления) огромных масс людей».

С одной стороны, россияне оказались в новом географическом и поли­тическом пространстве: перестали быть слабо выделяемой прежде частью СССР (скорее, все считали себя гражданами не РСФСР, а всего Советского Союза). В то время как другие его республики самоопределялись под зна­ком национальной независимости, для многих российских граждан обрете­ние самостоятельности «не несло психологической нагрузки и представля­лось искусственным»: национальный фактор не был критерием выделения России в самостоятельное государство (может быть, поэтому у нас так слабо прививается празднование Дня независимости). С распадом Союза оказа­лось необходимым самоопределиться, к тому же в принципиально новых экономических и политических условиях — при смене общественно-политического строя. К этому добавилось то, что может быть названо кризисом общения. Для большинства населения стало невозможным ездить в отпуск на юг из северных регионов или в гости к родным на Дальний Восток; резко снизился объем профессиональных контактов между представителями раз­ных частей страны (разрушение экономических связей между предприяти­ями, слом старой системы подготовки и переподготовки кадров из разных регионов в центральных городах, общенациональные отраслевые совеща­ния, съезды и т.п.). Многим стали недоступны и другие контакты: письма, посылки, звонки. Приход Интернета в Россию изменил ситуацию пока в основном для небольшой части ее жителей, которые к тому же скорее и без того не бедствовали в указанном смысле. Таким образом, огромное простран­ство страны, ранее «простроченное» в самых разных направлениях связями на межличностном и межгрупповом уровнях, оказалось отчужденным для множества людей.

Добавим, что решать названные проблемы России приходится в новых для мира обстоятельствах — развития процесса глобализации. Между тем эта тенденция может восприниматься и в штыки. Так, об­щественные деятели Чехии выступили с манифестом, в котором нарисова­ли драматическую картину опасностей глобализации. Один из участников развернувшейся дискуссии В.Белградский писал: «Глобализация сопровождается неслыханной разноголосицей в культуре, планетарным плюрализмом и мобиль­ностью информации, товаров и людей; она опустошает понятие "националь­ное государство" и душит его демократическое детище — государство соци­альное... Наднациональные концерны на своем пути к неограниченному могуществу стремятся ослабить энергию неповторимой солидарности, ко­торая связывает людей, говорящих на одном врожденном языке». Можно не принимать излишнюю катастрофичность данной позиции, но сложив­шийся в мире порядок существования людей в рамках суверенных госу­дарств не просто будет адаптировать к новым реалиям. Американский исследователь Д. Маккуэйл считает, что в будущем роль отношения к происходящему под влиянием СМИ, в том числе и гло­бальных, будет возрастать.

Слайд 7.44

Обостре­ние вечной проблемы социальной сплоченности и идентичности, так как глобальные коммуникационные сети подавляют базирующиеся на пространственных границах идентичности, вызывают переосмысление традиционных представлений о них, появление разнообразных и ум­ножающихся новых.

______________________

Следствия этого процесса таковы: обостре­ние вечной проблемы социальной сплоченности и идентичности, так как глобальные коммуникационные сети подавляют базирующиеся на пространственных границах идентичности, вызывают переосмысление традиционных представлений о них, появление разнообразных и ум­ножающихся новых. Социологам предстоит внимательно изучать, как развиваются эти процессы.

В таких обстоятельствах в первой половине 1990-х годов в России произошел кризис общенациональных СМИ. Резко (только в 1991 г. по сравнению с 1989 г. на 36%) снизились тиражи периодических из­даний, в основном за счет общероссийских. Во многих регионах ухуд­шился прием радиопередач из столицы (приграничные зарубежные станции при этом слышны хорошо). Становились многочисленными нарушения и в трансляции телепередач из Москвы, многие из которых перекрывались местным вещанием. Война суверенитетов в полной мере коснулась и системы СМИ в России. На телевидении началось сужение объема общественно-политиче­ского вещания. Все это усугубило трудности становления политиче­ской нации в России, или, что во многом то же самое, гражданского общества.

Доступность и реальное использование общенациональных СМИ — тот минимум включенности в жизнь общества, который необходим каж­дому. «Факт чтения общенациональной газеты... — это один из спосо­бов (так же как и письма в газеты или заметки для газет, подписание обращений, опубликованных в газетах, или ответ на анкету, распрост­раняемую через газету, и т.д.) продемонстрировать, что чувствуешь себя человеком правовой страны, то есть в праве и обязан участвовать в по­литике, осуществлять на деле свои гражданские права». Именно с пе­чатью исследователи зачастую связывают централизующую роль. Так, М. Маклюэн считал, что «естественная динамика книги, а также газе­ты состоит в создании единого национального воззрения на основе цен­трализованного образца» (телеграф же «похоронил эту надежду», так как местные газеты смогли с его использованием стать независимыми от центральных).

Ценностно-регулирующая и социально-организующая роль обще­национальных СМИ не может быть заменена другими институтами (школой, церковью, устной пропагандой), поскольку именно СМИ имеют уникально широкий охват и способны доносить универсальное по предмету и социальным последствиям содержание. «При помощи материалов массовой коммуникации осуществляется "включение" во внутренний мир (интериоризация) людей ценностей нации как социальной общности, с присущими ей представлениями о единой территории, общей исторической памяти, общей культуре, единых для всех членов общности индивидуальных, политических, социальных пра­вах и обязанностях, общем экономическом пространстве». Однако такое единство — это не застывшее состояние, а процесс, практика {established habit), воспроизводящаяся с использованием коммуникаций, дискуссий, дебатов, переговоров и компромиссов. Консенсус также по­стоянно поддерживается течением информации, которая, в свою оче­редь, основывается на общих знаниях, опыте. Понятно, что только СМИ могут стать общенациональной информационно-дискуссионной пло­щадкой. Если этого нет, страдает целостность страны.

Благодаря регулярной деятельности СМИ складывается общая информационная платформа и, в конце концов, единая повестка дня, в рамках которой общество актуализирует и «тренирует» си­стему ценностей и норм, свою способность к интеграции. Однако ком­муникации, основанные на новых информационных технологиях, пре­доставляют возможность каждому, кто имеет к ним доступ, без участия журналистов выбирать фрагменты содержания, формировать свой «контент дня». Возникают опасения: «у нас не будет ничего общего», «люди в своей собственной субкультуре буквально не будут слышать или видеть других», при этом они «будут выбирать только те сообще­ния, которые подтвердят уже знакомые идеи, оценки и верования». Та­ким образом, считает голландский ученый, налицо парадокс: чем боль­ше информации — тем скорее это приведет нас к изоляции в собственном мирке⁹³.

Обсуждаемые проблемы связаны с более широким явлением — про­цессом индивидуализации в современной жизни. Он не ограничивает­ся лишь индивидуальным выбором коммуникаций и контента. Суть его связана с развитием новых форм социальности — способов связи лич­ности с обществом — и делает необходимым выполнение средствами массовой коммуникации всего спектра их функций, включая социаль­но-организационную, или социально-креативную. В социальной мате­рии наблюдается «одновременное развитие чрезвычайной социальной зависимости и акцентированной индивидуализации». СМИ с их на­стройкой на персонализированное соединение каждого с социальным целым способны соответствовать этой ситуации.

Процессы массовизации и индивидуализации взаимосвязаны. Они основаны на механизмах сознания и поведения в современном обществе, позволяющих личности делать собственный индивидуальный выбор из имеющихся альтернатив в разных сферах бытия, а не следовать, как это было в традиционном обществе, тому, что задано фактом рождения в составе определенного клана, рода, сословия. При этом социальное вза­имодействие и взаимовлияние приобретают все чаще дистанцированный характер, прежде всего за счет массовой коммуникации. Эта ситуа­ция — причина ряда противоречий, в том числе при выполнении российскими СМИ их социально-организационной функции.

Одно из основных противоречий возникает между потребностью общества в более активном процессе индивидуализации как части про­цесса модернизации, с одной стороны, и необходимостью «собирания» социума в новых пространственных, социально-политических, этничес­ких отношениях — с другой. В современных условиях имен­но индивидуализация должна стать основой интеграции, а российское общество — общностью «массовой индивидуальности». В процессе модернизации утверждается та модель развития, в которой «великие идеалы индивидуализации людей, их персонализации и защиты прав каждого человека, являются необходимой духовной основой».

Явление индивидуализации редко становилось предметом исследова­ния в советской науке (идеологический жупел того времени — «буржуаз­ный индивидуализм»). Тем не менее, еще до начала перестройки обществен­ных отношений в России этот процесс стал рассматриваться как исторически необходимый. Центральное понятие этого подхода — индивидуальность как «интегральное понятие, выражающее особенную форму бытия индивидов, в рамках которой они обладают внутренней целостностью и относительной самостоятельностью, что дает им возможность активно (творчески) и свое­образным способом проявлять себя в окружающем мире на основе раскры­тия своих задатков и способностей и в соответствии с общественными по­требностями. В качестве индивидуальности человек является автономным и неповторимым субъектом сознания и деятельности, способным к самооп­ределению, саморегуляции, самосовершенствованию в условиях обще­ства» - Резвицкий И. И.. «Современный индивидуализм порождает стремление людей к сво­бодному, самостоятельному установлению своих связей, свой выбор объединяющих их идей, убеждений, вкусов, типов культуры и обществен­но-политического поведения». При этом «людей все чаще объединяют конкретные проблемы их бытия», добавляет Г.Г. Дилигенский.

В этом контексте гражданское общество следует рассматривать как «общество индивидуалистически ориентированных граждан»^, считает Р.Г. Апресян. Инди­видуализм же — «это умонастроения или жизненная практика челове­ка, признающего приоритетность собственного интереса по отношению к групповому (общественному) интересу и рассматривающего частное благо в качестве высшей цели, а функционирование социальных ин­ститутов и групп — в качестве основы и средства для ее достижения».

Советская система создала нечто противоположное приоритету инди­видуального и соответствующей ему гражданской ответственности — государственно-клиентальную психологию, в рамках которой гражданин ждал милостей от государства, а оно по своему усмотрению раздавало оклады, звания, дефицитные продукты и квартиры в обмен на лояльность к режиму. Обществоведы констатируют, что в советское время сложился нелибераль­ный «адаптационный», т.е. приспособительский (или приспособленческий), индивидуализм. А новый российский индивидуализм — пока еще его пря­мое продолжение, индивидуализм поневоле, от беззащитности. Власть сумела за долгие годы (и не только советские, но и более ранние) добиться деиндивидуализации под лозунгами и образами «винтиков». Как заметил известный публицист С. Кондрашов, «нам не давали выделиться в личности, в оди­ночки, чтобы потом объединиться в группы и партии для политической борь­бы, которая одна и дает движение вперед». Главным издавна было, как еще в советское время писал публицист В. Зверев, не нарушать «трамвайный за­кон: не высовывайся». А современный психолог Л. Гозман считает, что начинать нам надо с того, чтобы принять ответственность за свою жизнь на себя.

Как всякий социальный процесс, индивидуализация дает неоднознач­ные результаты, в том числе и негативные: отчуждение, апатию, гедонизм, эгоизм, снижение патриотизма. Американский исследователь Д. Макквейл считает, что в будущем обществе будет возрастать роль индивидуального отношения к происходящему под влиянием СМИ, в том числе глобальных, и возможные следствия таковы: обострение вечной проблемы социальной сплоченности и идентичности. Однако это не отменяет возможности использования данного социального ресурса в развитии общества.

В современных концепциях индивидуализации имеется в виду, что свободные индивиды выступают как граждане в разных объединениях, а не только в рамках своих постоянных социальных ролей. Поэтому гражданское общество следует рассматривать, прежде всего не как сис­тему формально фиксированных, закрепленных организаций со своей иерархией, а как динамично взаимодействующие, в том числе и с госу­дарством, часто переходящие друг в друга объединения граждан, реша­ющих конкретные задачи и мобильно меняющие при необходимости поле приложения своей инициативы.

Сочетание индивидуального с институциализированным (в виде комитетов, движений и т.п. объединений) способом участия в комму­никациях, в том числе в СМИ, отвечает потребностям современного общества. Каждый индивид становится как бы многовалентным, исход­ной социальной «частицей», минимальным субъектом и индивидуали­зированным материалом для строительства разнообразных общностей, идентичностей и солидарностей. Именно в таком автономном качестве он все чаще вступает в социальные коммуникации.

«Реальная, подлинная жизнь не в "верхушечном" переустройстве, а в изменении низового бытийного уклада», — приходят к выводу обществоведы, рассматривая проблемы формирования гражданского об­щества в России, в основе которого лежат «принцип свободы личности, идея самоценности отдельного человека, уважение к его собственности и хозяйственной самостоятельности, неотъемлемость его гражданских прав». Именно СМИ в состоянии канализировать социальную актив­ность индивидуального субъекта. На этой, индивидуальной, основе развивается и современный коллективный субъект обществен­ного мнения.

Пресса не только создает мнение, т.е. определяет реакцию аудито­рии на конкретное явление, но и создает сам реагирующий субъект — общественность. Наблюдая за выборами в Великобритании, спецкор «Коммерсанта» В. Панюшкин удивлялся отсутствию следов деятельности пресловутых политтехнологов и имиджмейкеров, их грязных технологий, да и каких бы то ни было пред­выборных акций на телевидении. Если не читать газет — кампании и не за­метишь. Как объяснил ему британский профессор, дело тут в том, что «те­левизор появился в 1950-х годах, а демократия значительно раньше». Соответственно и «люди в Британии значительно раньше стали ходить на выборы и быть членами политических партий, чем появился телевизор, а у вас в России телевизор появился раньше демократии, и все думают, буд­то телевизор главнее». Об этом пишут и российские социологи: в услови­ях распада или отсутствия институтов гражданского общества, публичного пространства получается, что телевидение как основной источник инфор­мации для современной массовой аудитории создает особую общность — «целостность, не существующую вне этого систематически повторяющего­ся акта коммуникации» и формирует ее реакции на персон, события, яв­ления окружающей действительности. Природу этого феномена начали изучать давно. Американские исследователи показали, что телезрители воспринимают телевизионную «кар­тинку» как информацию без вмешательства, достоверную, из первых рук. Однако в современной России выход телевидения в лидеры обусловлен и другими обстоятельствами, о которых не раз говорилось: низкая платеже­способность наиболее читающих слоев, дороговизна доставки печатных изданий, небольшое количество каналов общероссийского охвата. Это и де­лает телевидение основным средством массовой информации.

Ответить на вопрос, кто является субъектом такого на словах «за­тертого» явления, как общественное мнение, не так просто. Чье это — общественное мнение? Западная традиция, идущая от понятия «пуб­личное мнение», называет этого субъекта чаще всего публикой. Пред­течей современного общественного мнения было мнение света, элиты и лишь в XX в. общественное мнение было признано фактором обще­ственной жизни". Как считает французский исследователь СМИ П. Сорлин (P. Sorlin), слово «публика» вошло в широкое употребление в XVIII в. как синоним понятия «народ», в противоположность слову «аристократия»". Публика появляется в связи с возникновением публичной политики, которая, в свою очередь, есть следствие изменения базисных основ — становления капита­листического способа производства и массового потребления, изменения социальной структуры общества, развития образования и появления газет с массовыми тиражами.

По мнению ряда исследователей, следующей, после элитарной, формой сообщества — субъекта общественного мнения стала в разных странах свое­образная масса — публика, обозначаемая часто как английский паб, куда был волен зайти каждый. Публика как носитель общественного мнения, будучи более демократичной по составу, сменила элитарные аристократи­ческие сообщества. Они общались в рамках закрытой конфигурации, кото­рую было принято называть «салоном» (вспомним описание такого обще­ния в «Войне и мире» у Л. Толстого). В основе расширения границ публики лежало распространение избирательного права сначала на всех мужчин, а по­том все население развитых стран и статуса полноправного гражданина — на все большее число людей; с трудом, но имевшее место расширение зоны действия прямой демократии (власти всегда было выгоднее заменить ее более управляемой представительной). Феномен публики рассматривается наряду с такими, как толпа, аудитория, явно относящимся к массовым, т.е., напомним, открытым, гетерогенным, стохастическим (вероятностным, по величине и соста­ву). Еще один из первых исследователей массовых сообществ Г. Тард подчеркивал, что публику от толпы отличает общение через ком­муникации на расстоянии.

Возможность для формирования публики в виде, приближенном к со­временному, открылась с появлением печатного станка, обеспечившего ис­торически первую массовую коммуникацию в ее современном понима­нии — с неограниченными тиражами, одновременностью и регулярностью распространения. Тем самым с возможностью обмена мнениями для боль­шой, численно рассредоточенной массы людей в рамках единой повестки дня. На рубеже XX в., в частности, благодаря общенациональной прессе начинается этап господства нового общественного мнения, которое снача­ла конкурирует со старым (формировавшимся в непосредственных кон­тактах и на основе традиций), а потом и вовсе вытесняет его. Публика — продукт коммуникаций, ее границы зависят от контура этих коммуни­каций.

Публика — это множество людей, имеющих общий и не случайный фокус внимания, она более однородна по идейно-интеллектуальному уровню, чем население в целом, способна на определенные взаимодей­ствия, формирует сегодня ту сферу, которую принято называть публич­ной, а вместе с тем формируется и сама.

По сравнению с понятием аудиторииотносительно публики пред­полагается способность делать первый шаг к гражданскому обществу. Поскольку это не все население и даже не вся масса, обращающаяся к данному каналу коммуникации, а множество людей с более высокой степенью психологической вовлеченности в освещаемое, обсуждае­мое. Известный немецкий специалист по изучению общественного мнения Э. Ноэль-Нойман неоднократно подчеркивает в своих работах, что носители общественного мнения — «люди, готовые и способные со всей ответственностью высказаться по общественно значимым вопро­сам иосуществлять критику и контроль правительства снизу». По­хоже, что превращение рассредоточенной аудитории в публику совер­шается, когда СМИ открывают возможность для аудитории слышать и говорить друг для друга, а не только распространяют информацию от центра к аудитории. Следовательно, социально-креативная функция СМИ по отношению к субъекту общественного мнения осуществля­ется через функцию форума.

Вместе с тем, строя публику, СМИ участвуют в процессе массовой со­циализации, который осуществляется через общественное мнение. В итоге многолетних исследований общественного мнения Э. Ноэль- Пойман убе­дилась в том, что у людей есть способность чувствовать тенденции обще­ственного мнения, учитывать их под страхом изоляции в индивидуальном поведении, высказываниях". Это одно из проявлений действия обще­ственного мнения как механизма социального контроля, общественной ре­гуляции и саморегуляции.

Слайд 7.45

СМИ: вместо формирования публики (public-making) — форми­рование аудиторий (audience-making).

_________________________________________________

СМИ способны оформлять общественное мнение, а также транс­лировать его власти в обобщенном виде. Тем самым они институциализируют его. Коммерциализация СМИ, подчиненность их деятельнос­ти лишь получению максимальных прибылей от рекламы, в конце концов, приводит к выхолащиванию социально-креативных возможно­стей СМИ: вместо формирования публики (public-making) — форми­рование аудиторий (audience-making). Разница в том, что в первом слу­чае речь идет об активном су бъекте общественных отношений, о массе людей, включенных в обмен информацией, фокусирующихся на опре­деленных проблемах, тяготеющих к участию в социальном контроле. Во втором же — имеется в виду масса людей, которые рассматриваются как «внимающая агрегация» {attention aggregate). На различие между такой агрегацией и собственно публикой (public) еще в 1940-х годах обратил внимание в своей знаменитой и не раз упомяну­той статье «Структура и функция коммуникации в обществе» Г. Лассуэлл.

Слайд 7.46

Вхождение во внимающую агрегацию требует всего лишь способно­сти разделять смыслы, т.е. более или менее одинаково понимать слова, имея соответствующий опыт и владея языком. Но входить в состав публики — это значит уже иметь отношение к публичным действиям.

_____________________

Вхождение во внимающую агрегацию требует всего лишь способно­сти разделять смыслы, т.е. более или менее одинаково понимать слова, имея соответствующий опыт и владея языком. Но входить в состав публики — это значит уже иметь отношение к публичным действиям. Не обязательно, утверждал Г. Лассуэлл, каждый, кто живет в США, относится к обществен­ности: для этого нужно нечто большее, чем просто внимание к кому- или чему-либо. Человек включается в общественность, когда осознает, что его пожелания могут повлиять на публичную политику". При этом подчерки­ваются коммуникативная природа общественности, необходимость для ее существования диалоговой практики: «публики нет, если конфликты раз­решаются силой, а не переговорами. Здесь могут иметь место лишь группы настроений (sentiment groups)».

Слайд 7.47

Революционная для современного общества способность СМИ со­здавать публику, обозначая проблемы, обеспечивая общий язык их обсуж­дения, и тем самым распределять внимание и власть (Дж. Гербнер).

______________________

Известный американский исследователь Дж. Гербнер (G. Gerbner) счи­тает революционной для современного общества способность СМИ со­здавать публику, обозначая проблемы, обеспечивая общий язык их обсуж­дения, и тем самым распределять внимание и власть ". Отечественные и зарубежные работы более позднего периода ставят вопрос об общественном мнении и в связи с формированием и функционированием граж­данского общества. Есть точка зрения В.В. Волкова, что в России общественность — это и публика, и вариант гражданского общества, характеризующийся более низкой степенью организованности, структурированности, чем в более развитых демократических обществах. По существу, на таком понимании различий между населением и об­щественностью как его особой, более активной, части строятся рассужде­ния критиков практики массовых опросов, которые в наше время стали ос­новным способом выявления общественного мнения. Французский социолог П. Шампань пишет, что «вместо того, чтобы выявлять уже существующее мнение, институты, изучающие обще­ственное мнение, создали в обществе ранее не существовавший тип мне­ния, который мы могли бы назвать "мнение для исследования мнений": это ответы на заранее сформулированные вопросы о мнениях, не предполагаю­щие каких-либо последствий либо вовлеченности для респондента».

П. Бурдье разделяет два случая: 1) мнение сформировавшееся, мо­билизованное вокруг сформулированных интересов; и 2) предраспо­ложение, которое не есть что-либо сформулированное в виде связного высказывания.

Слайд 7.48

Есть случаи, когда общественное мнение кристаллизовалось, т.е. обрело оформленный вид, выразилось в единой или нескольких позициях по определенному вопросу. Тогда его измерение путем опро­са отражает реальное, органически сформировавшееся в процессе об­суждения мнение. И другой случай — когда можно измерить лишь мно­жество отдельных, не выкристаллизовавшихся в процессе обсуждения, мнений, что являет собой псевдоплебисцит, псевдореферендум, может давать серьезные искажения.

(И. Креспи)

___________________________

На два этих разных состояния указывает также изве­стный исследователь общественного мнения и опросов И. Креспи (I. Crespi). Есть случаи, когда общественное мнение кристаллизовалось, т.е. обрело оформленный вид, выразилось в единой или нескольких позициях по определенному вопросу. Тогда его измерение путем опро­са отражает реальное, органически сформировавшееся в процессе об­суждения мнение. И другой случай — когда можно измерить лишь мно­жество отдельных, не выкристаллизовавшихся в процессе обсуждения, мнений, что являет собой псевдоплебисцит, псевдореферендум, может давать серьезные искажени я.

Ведущий отечественный исследователь рассматриваемого феноме­на Б.А. Грушин также подчеркивает, что общественное мнение — «орга­нический продукт общественной жизни, некое коллективное суждение, возникающее в процессе и результате весьма сложной социальной ком­муникации — публичной дискуссии», а потому его нет, если нет об­щественности, осознающей себя как субъект общественного поведе ния, потока свободной информации, развитого интереса масс к этой инфор­мации, способности артикулировать свою позицию и т.д. Иначе изме­рение дает артефакты (т.е. искусственно сконструированные факты), что и показали серьезные ошибки в измерениях симпатий к полити­ческим партиям в ходе выборов (неожиданный успех ЛДПР и КПРФ в 1990-е годы).

Действительно, опросы общественного мнения и выборы смешива­ют в агрегацию индивидуальные мнения, считая это целым. Но ниче го лучшего по сравнению с опросами и выборами пока не придумано. А те, кто уповает на появление новых технологий, в частности элект­ронного голосования, не получат принципиально новых результатов. Это все равно будет агрегация множества индивидуальных мнений.

Итак, без коммуникации и дискуссии нет ни реального обществен­ного мнения, ни его субъекта — публики. Нельзя не учитывать и то, что если мы признаем общественное мнение продуктом публичного обсуждения, то его формирование не есть навязывание «правильной» официальной точки зрения.

Считалось, что в социалистическом обществе «общественное мне­ние... отличается глубоко монистическим характером», ему присуще «единство суждений в масштабе всего советского общества», а «народ демонстрирует свою сплоченность единодушным одобрением полити­ки коммунистической партии»^, как писал в своих работах 1976 г. социолог А. Тягло. В демократическом обществе необ­ходима процедура, органичная для формирования общественного мне­ния, — дебаты. Отсюда изменение и роли журналиста: он нужен общественности не как трибун и просветитель, а как добросовестный информатор и организатор (модератор) форума.

Слайд 7.49

Виды социальной идентичности:

· надситуационная, которая определяется более или менее постоянной позицией субъекта в социальном пространстве, его социальным опытом

^· ситуационная, т.е. частная, конкретная для оп­ределенной ситуации^.

__________________________________________-

Исследуя тенденции развития современного общества, социологи, социопсихологи и психологи часто называют новые способы и формы связи людей между собой (социальности) — идентичности и солидар­ности. Социальная идентичность обозначает то, к кому себя относит человек, что он есть в социальном плане; солидарность — психологи­ческая общность на базе разделяемых позиций. Различаются надситуационная социальная идентичность, которая определяется более или менее постоянной позицией субъекта в социальном пространстве, его социальным опытом, и ситуационная, т.е. частная, конкретная для оп­ределенной ситуации^. А. Де Токвиль, писал, что «В демократических странах часто бывает так, что большие количества людей, испытывая желание или необходимость объединиться, не могут сде­лать этого потому, что все они, будучи крохотными, затерявшимися в тол­пе, не видят один другого и не могут друг друга найти. И вдруг появляется газета, публикующая те же мысли или чувства, которыми одновременно, но поодиночке все они захвачены. Все тотчас же направляются к этому свету и, подобно блуждающим огонькам, долго искавшим друг друга во тьме, на­конец-то встречаются и объединяются. Газета, сблизив их, остается необхо­димым средством поддержания их союза».

Многие исследователи отмечают рост разнообразия видов соци­альности, т.е. способов связи личности и общества, особенно в связи с появлением сетевых сообществ.

Процессы массовизации (массификации, омассовления) и индиви­дуализации делают личность подвижной в социальном пространстве, способствуют свободе выбора ею идентичностей. Соответственно появилось понятие «свободной идентичности». И в этом не­посредственно задействованы массовые коммуникации. Именно «СМИ делают нас участниками и современниками всего этого омассовления планеты»^, по термину С. Московичи. Речь идет о способности формировать исторически новые основы для коллективных идей и действий, делая это быстро, постоянно и повсеместно, минуя сложившиеся ранее пространственные и статус­ные границы^, как это описал О. Тоффлер. К этим основам относятся общие интересы в разных сферах, вызванные общностью переживаемой проблемной жизненной ситуации, особыми пристрастиями, увлечениями в сфере культуры и духовной жизни в целом. По мнению одного из крупнейших исследо­вателей современного общества Э. Гидденса, сегодня «социальная сис­тема состоит не из ролей (именно ролевая структура общества до не­давнего времени признавалась единственной или основной), а из воспроизводимых практик. Социальная позиция — это социальная идентичность». Иными словами, важно не столько то, кто ты есть, а к кому себя относишь, с кем ты вместе в конкретной ситуации.

Это предвидел исследователь только зарождавшихся в прошлом сто­летии указанных тенденций О. Тоффлер: «Общество, быстро расколовше­еся на уровне ценностей и стиля жизни, изменяет все прежние интеграци­онные механизмы и требует совершенно новой основы для воссоздания». Он предложил новый термин для данного процесса — «адхократия» (об­щность по случаю, Ad Hoc, по конкретному поводу, или ситуационная), с его быстрыми изменениями, переструктурированием кратковременных связей. Возможно, авторы поторопят события: старые основы не исчез­ли, но расширение круга коммуникаций, особенно ранее не виданных тех­нологий, действительно заставило потесниться традиционные идентично­сти. У новых, «виртуальных» есть то преимущество, что они, как правило, открыты для всех, тогда как в реальную коммьюнити войти бывает непро­сто. Однако и виртуальные коммьюнити часто оказываются фантомны­ми. Как установил их исследователь Дж. Рейнгольд (Н. Rheingold), онлай­новые идентичности зачастую отсутствуют, а анонимность отношений через новые компьютерно-опосредованные коммуникации не способству­ет укреплению групповой сплоченности.

Само понятие «коммьюнити» возникло в конце 1960-х годов в свя­зи с участием граждан через коммуникации в управлении жизнью локальных сообществ, в общественном контроле за культурными про­цессами (например, в Канаде — общественные комитеты по радио и те­левидению в связи с борьбой против американизации эфира). Появ­ление Интернета снова возбудило интерес к средствам порождения коммьюнити и месту среди них СМИ. Эта проблематика тесно связана с темой сущности и функционирования гражданского общества, кото­рое рассматривается как система автономных от государства, социаль­но ответственных, добровольных, подвижных отношений между людь­ми; сфера самостоятельных общественно значимых действий граждан, совокупность общественных коммуникаций и социальных связей, социальных институтов и социальных ценностей.

Функционирование гражданского общества и вызывает к жизни новые виды «сцепления» людей, которых не может быть без коммуни­каций, в том числе СМИ. Они нужны, чтобы иметь возможность обме­ниваться идеями, опытом, знаниями, формировать совместную волю для давления на лиц, принимающих решения. Для того чтобы просто: находить удовольствие от общения с единомышленниками. Разные виды СМИ способны к поддержке многообразных видов идентичностей и солидарностей, в целом же им принадлежит миссия опосредовать новые виды социальности, которые формирует человечество.

Итак, социально-организационная и социально-креативная функ­ции СМИ едины. Первая означает роль СМИ в поддержании реально существующих объединений людей, вторая — в формировании таких сообществ, которые без СМИ не существую т. В современном мире воз­растает роль сообществ, возникающих по случаю, ситуативных.

Для понимания социальной роли СМИ необходимо обратить вни­мание на один из фундаментальных процессов в современном обще­стве — индивидуализацию. Это связано с возрастающей ролью лично­го выбора поведения, стиля жизни, идентичностей, солидарностей. СМИ по природе своей рассчитаны не только на индивидуальные вы­бор и потребление информации, но благодаря им и на индивидуальную вовлеченность в общественные взаимодействия.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: