Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Придорожный указатель на Мишаны ¾ Падневичи




 

Слева открывается живописная панорама бывшего местечка, ныне деревни Першаи, в которой доминирует своим двумя башнями реконструированный в 90-х годах ХХ века костел Св. Юрия.

В нескольких километрах от Першаев по дороге Мишаны ¾ Падневечи, уходящей влево от шоссе, располагается деревня Малая Люцинка, в прошлом фольварк. Его-то в 1840 году, выйдя в отставку, и приобрел 32-летний чиновник Минской криминальной палаты Винцент (Викентий) Марцинкевич. Очень скоро этот живописный уголок становится известным для многих представителей демократической интеллигенции, в том числе и для таких выдающихся деятелей польской и белорусской культуры, как композитор Станислав Монюшко, скрипач и композитор Константин Кржижановский, поэт Владислав Сырокомля.

В хате под замшелой крышей их встречал хозяин Люцинки, глава дружного семейства, натура разносторонне одаренная, недюжинный талант, человек широкой, доброй души, верный друг, а кроме того, непревзойденный импровизатор и шутник.

В Люцинку нередко торопились еще и потому, что было получено приглашение на спектакль театра Дунина-Марцинкевича, что означало ¾ на просмотр очередного написанного в стихах веселого сатирического водевиля или на премьеру оперы, автором, либретто которых был сам хозяин. Исполнителями и музыкантами бывали его дочери Камилла и Цезарина, сын Мирослав, приезжие гости или дети ¾ ученики частной школы, которую содержали Марцинкевичи.

Учеником этой люцинской школы в 1876 году был 8-летний мальчуган Антон Левицкий ― будущий писатель, публицист, писавший под псевдонимом Ядвигин Ш. Совершая в 1910 году почти 400-километровый пеший переход из Вильни, Ядвигин Ш. делает изрядное отклонение от прямого пути в свою Карпиловку, чтобы только посетить Люцинку.

«Выгодна спачыўшы i смачна папалуднаваўшы, ¾ пишет Ядвигин Ш. в своих «Лiстах з дарогi», ¾ з Івянца пусцiўся я пуцявiнкамi адшукаць тую хатку, пад страхой каторай некалiсь ламаў свае пальцы, каб як нагрэмзаць першую лiтару. Шмат з таго часу вады ўплыло, ох, шмат!.. Гэта было у 187... годзе ў фальварку першага беларускага песняра ¾ Вiнцука Марцынкевiча ¾ Люцынцы...» (письмо 12-ое).

Сам Дунин-Марцинкевич в оставленном им литературном наследии (правда, многие его не опубликованные при жизни произведения были затеряны или сгорели, когда сгорел и старый дом писателя) только однажды упомянул Люцинку, назвав изданную в 1861 году в Вильне поэму «Люцынка, альбо Шведы на Лiтве». Но именно Малая Люцинка, где прожил он значительную часть своей жизни, стала колыбелью его творческих замыслов, местом рождения большинства его поэтических и драматических произведений.

Кроме получивших известность стихотворных повестей и комедий «Гапон», «Залёты», «Пiнская шляхта», «Вечарнiцы», «Купала», «Халiмон на каранацыi», здесь были написаны либретто музыкальных водевилей, впервые поставленных своими силами на минской квартире и в Люцинке, таких как «Рэкруцкi набор», «Спаборнiцтва музыкаў», «Чарадзейная вада», а также ставившаяся в Минске и Вильне двухактная комедия-опера «Ідылiя», или «Сялянка», музыку к которой написали близкие друзья Дунина-Марцинкевича ¾ Станислав Монюшко и Константин Кржижановский.

Писал Дунин-Марцинкевич и на белорусском, и на польском языках, но лучшие его произведения, где наиболее полно раскрылся его талант драматурга и поэта, ¾ это его пьесы и стихотворные повести, написанные на «селянской, мужыцкай мове», т.е. по-белорусски. Дунин-Марцинкевич понимал роль, значение живого, родного белорусскому крестьянину языка, высоко ценил зарождавшуюся белорусскую культуру, предвидел ее будущее и сам себя с гордостью и по праву называл «дударом беларускiм».

Для вас, паны, шкода халопскай мне мовы,

Для вас, чые мудрыя надта галовы,

Манеры салонаў засвоiўшы ўмела,

Смяюцца з таго, крытыкуючы смела,

Што тут адраджаецца на родных глебах,

Чужое ж, хай кепскае, узносяць да неба.

Ваш суд мне не страшны, хай злосна скавыча

У будцы сабака, увагi на пса не звярну я,

Як раiць пясняр Сыракомля, пiшу я

Цяпер, як заўсёды, на мове мужычай.

Демократические взгляды Дунина-Марцинкевича и его семьи недвусмысленно выразились, когда началось восстание 1863 года. Старшая дочь писателя Камилла за помощь повстанцам была сослана в Пермскую губернию и пробыла в ссылке 15 лет. Политически ненадежными считались жена Марцинкевича и дочь Цезарина, которые принимали участие в проходивших в Минске демонстрациях. Еще в 1861 году в царской охранке было начато дело «О помещике Марцинкевиче...». В доносах писатель постоянно назывался опасным человеком, который «имеет большое влияние на крестьян» и «старается всеми силами взбунтовать их против царя».

В октябре 1864 года 56-летний Дунин-Марцинкевич был арестован в Свири и посажен в минский острог. В тюрьме он находился более года ¾ до декабря 1865 года. Полевой суд не высылает Марцинкевича в Сибирь, только учитывая его возраст, но выносит решение подвергнуть денежному штрафу за причастность к восстанию как его самого, так и его жену, «поселив затем на место жительства, отдать на установленное, вполне добронадежное поручительство и под строгий надзор полиции». С этого времени писатель безвыездно живет в Малой Люцинке под надзором полиции вплоть до 1870 года.

От Люцинки времен Дунина-Марцинкевича осталось немногое: цементные ступеньки, спускавшиеся вниз от крыльца усадьбы, да прикрытый землей фундамент дома, сложенный из камней, средь лужка на вершине люцинского холма, по соседству с небольшой, на несколько дворов, деревушкой.

Дом писателя сгорел после его смерти, последовавшей в 1884 году. Новый дом дочери Марцинкевича поставили на том же месте, но и он не сохранился. Есть, однако, в Люцинке своеобразный памятник ¾ лысый пень от старой липы, посаженной рукой писателя. Под этой липой, по преданию, была написана в 1866 году, вскоре после «Январского» восстания, «Пiнская шляхта» ¾ вершина белорусской драматургии ХІХ века.

Вот как вспоминает об этой липе Ядвигин Ш.: «З нейкiм жалем i болем сэрца пакiдаў я Люцынку (апошнi хiба ўжо раз), мiнаючы тую памятную мне лiпу, у ценi каторай столькi-то раз грамадка наша палуднавала (i па сягонняшнi дзень памятую люцынскiя халаднiчкi, а запяканы хлеб як успомню, здаецца i цяпер пах з яго iдзе); пад лiпай гэтай не раз даводзiлася i мне стаяць з галiной ў колькi раз большай за сябе на варце...»

Похоронен Дунин-Марцинкевич неподалеку от Люцинки, на кладбище Тупальщина. В 1977 году на могиле писателя был установлен его бронзовый бюст по проекту скульптора Н. Янковенко, а в Люцинке в 1986 году открыта стела с барельефом Дунина-Марцинкевича.

Между тем остались позади родные околицы «дудара беларускага», а дорога, этот неутомимый рассказчик, ведет нас все дальше и дальше ¾ на северо-запад, в глубь Налибокского края, к его исторической столице ¾ городу Воложину, ныне одному из 22 районных центров Минщины, куда минут через 20¾25 мы прибудем. Там и будет наша следующая остановка.

 

ВОЛОЖИН

У въезда в Воложин с правой стороны ваше внимание привлечет кладбищенская церковь, построенная в 1980-х годах из силикатного кирпича. Этот прямоугольный объем завершен луковичным куполом над апсидой. А в центре его фасада выступает двухъярусная 4-гранная звонница, шатер которой увенчан маковкой. С пригорка, на котором расположился храм, открываются уже окрестности города.

Воложин ¾ районный центр Минской области, в котором проживает ныне 11 тысяч жителей, ¾ относится к числу старейших городов края. Место для него было выбрано удачно: центральный холм наиболее высокий в окрестностях; близость реки ¾ воложинские взгорки рассекает уходящая в пущу речушка Воложинка ¾ приток Ислочи, доступный когда-то лодкам и небольшим стругам; близость сухопутных дорог ¾ здесь, на рубеже пущи со старыми земледельческими районами, транспортные, торговые пути как раз и сходились, пересекались.

Само же название Воложин ¾ с основой «волога» ¾ означает, по Далю, переувлажненное, пониженное место, что еще раз говорит о близости пущи, ее заболоченных низин. За столетия пуща была оттеснена от города, хотя еще в конце ХІХ ¾ начале ХХ века болота с юга совсем близко подступали к местечку. А еще каких-нибудь два-три столетия тому назад леса и болота служили надежным прикрытием, заслоном воложинскому замку с юга и запада.

Кроме того, расположение города на границе с пущей усиливало его значение как торгового центра. Сюда на торги стекалось два рода товаров: из пущи ¾ мед меха, рыба, грибы, орехи, а также товары, изготовленные «лесными» кустарями: кадки, бочки, коши, корзины; а из ближайших земледельческих районов пригоняли скот, везли кожи, щетину, зерно…

Первые письменные упоминания о Воложине встречаются в немецких хрониках в конце ХІV века ¾ через поселение проходили крестоносцы, называвшие Воложин «Флосшейн» или «Влошин». С 1407 года Воложин известен как владение великого князя Витовта. В 1430 году, по смерти Витовта, не оставившего после себя сыновей, при помощи белорусских и украинских феодалов правителем ВКЛ стал младший брат Ягайло ¾ Свидригайло. К нему от Витовта и перешел Воложин. Опираясь на православных феодалов, Свидригайло пробовал освободиться от вассального подчинения своему брату польскому королю. Этой политикой были недовольны поддерживаемые поляками литовские магнаты-католики, которые подняли мятеж против Свидригайло и объявили в Ошмянах в 1432 году великим князем фанатичного католика Сигизмунда, младшего брата Витовта.

Между Сигизмундом и Свидригайло началась изнурительная кровопролитная борьба за удержание великокняжеского титула, в ходе которой приносились в жертву тысячи людских жизней, горели города и села, полностью истреблялись княжеские династии, грабилось имущество погибших. В конфликт был втянут даже папский престол. В жестокости и подозрительности Сигизмунд и Свидригайло не уступали друг другу.

Атмосфера террора, объявшая Княжество, стала ненавистной для всех. Составился заговор, и Сигизмунд был убит в Троках в 1440 году. Эта радостная весть достигла и Воложина, где в то время правили князья Воложинские.

И вот «Ян Гаштольд (виленский воевода), ¾ рассказывает «Хроника Быховца»[4], ¾ направляясь к князю Сигизмунду, заехал на пир к князьям Воложинским... И когда он находился в Воложине, пришла весть о смерти великого князя Сигизмунда, и Гаштольд поспешил в Гольшаны к князю Юрию Семеновичу Гольшанскому...»

После переговоров в Гольшанах князья и влиятельные магнаты решают пригласить в Княжество тринадцатилетнего польского королевича, младшего сына Ягайло, «отчича Литовской земли», Казимира, прельщая его охотами в здешних пущах. По приезде в Вильню он был объявлен великим князем. Однако с этим не согласился сын Сигизмунда ¾ Михаил (в летописи он называется Михайлушкой). Находясь в Клецке, он подговорил пятерых воложинских князей Сухтов, чтобы они убили Казимира.

«...И отправил князь Михайлушка, ¾ продолжает «Хроника Быховца», ¾ князей Воложинских на великого князя Казимира в Меречь (ныне Мяркине на Немане под Друскининкай. ¾ А.В.) с пятьюстами конных вооруженных людей с намерением убить великого князя Казимира и затем стать на престол самому. И приказал он князьям Воложинским, чтобы в тайне поехали к нему и умертвили его. <...> И там же всех тех пять братьев князей Воложинских поймали, а людей, посланных от Михайлушки, побили, а иных живыми захватили и привели к великому князю Казимиру в Троки и там их казнили».

Случилось это в 1445 году. После расправы над заговорщиками и казни князей Воложинских Казимир дарит Воложин вместе с землями и смердами, целиком удел, своему верному слуге трокскому воеводе Монвиду, о чем в «Метрике Литовской» записано: «...Воложина (подарил) пану Ивашку (Яну) Манивидовичу сам великий князь».

Как и многие белорусские города, возникшие в средние века, Воложин на протяжении столетий был и центром удельного княжества, и великокняжеским поместьем, и собственностью магнатов, при которых селились прислуга, охрана, ремесленники и торговцы. Так постепенно строился, разрастался город. Будучи частной собственностью, город-имение переходил по наследству, мог быть продан, подарен, передан другому магнату. И в шестисотлетней истории Воложина его хозяева меняются один за другим.

От Монвида Воложин переходит к князьям Верейским, магнатам Гаштольдам, Радзивиллам, Служкам, Чарторыйским. В 1803 году Чарторыйские за 100 тысяч злотых продают Воложин графу Юзефу Игнату Тышкевичу, потомки которого вплоть до 1939 года владели Воложином и значительной частью пущи.

При Тышкевичах в начале ХІХ века в Воложине возводятся монументальные постройки графской резиденции и костела, которые и поныне определяют архитектурное лицо города.

 

Площадь Свободы,

костел Св. Юзефа (Иосифа)

С какой из трех сторон ни подъезжаешь к Воложину ¾ из Минска, Молодечно или из пущи, ¾ прежде всего видишь на горе главенствующее в панораме города прямоугольное, напоминающее античный храм здание костела Св. Юзефа, построенное в 1816 году.

Известный польско-белорусский поэт и пламенный краевед Владислав Сырокомля, характеризуя воложинский костел, писал: «Над приземистым местечком, которое, кажется, пало на колени перед величием костела, светят чудесные «муры» храма. Эта святыня во вкусе ХVІІІ столетия, когда карандашом архитектора руководила не набожность, а увлечение греческой красотой. Напоминает он виленскую катедру, только без боковых каплиц».

И в самом деле, мощное основание ¾ фундамент костела ¾ это сложенная из прочно сцементированных серых валунов, врезанная в откос горы ступенька, которая как бы приподнимает сооружение над площадью. В строгих формах классической архитектуры Древней Греции выдержана эта постройка.

Прямоугольное в плане здание накрыто двухскатной крышей. Главный фасад подчеркнут мощным шестиколонным портиком дорического ордера, увенчанным треугольным фронтоном. Плоскость фасада расчленена четырьмя полукруглыми арочными нишами, где прежде размещались гипсовые скульптуры евангелистов. Прямоугольные окна декорированы наличниками и треугольными фронтонами. Внутреннее пространство костела поделено аркадами на три нефа, перекрытые цилиндрическими сводами. Интерьер наполнен воздухом и светом, проникающим через боковые окна.

Чуть поодаль от костела расположилась брама-звонница ¾ она как бы в миниатюре повторяет архитектуру храма: трехпролетная арка имеет четырехколонный дорический портик с фронтоном. По углам брамы фигурные контрфорсы.

Выстроенный в стиле классицизма храм появился на месте уничтоженного пожаром деревянного костела, заложенного в Воложине еще в 1690 году гетманом польным литовским, каштеляном виленским Юзефом Богуславом Служкой. Рядом с костелом находились деревянные постройки монастыря бернардинцев, который был разрушен царскими властями в 60-х годах ХІХ века.

Тогда же (1864) костел был переосвещен в церковь, а его собственность передана частично православным, частично костелу в Вишнево, где мы вскоре побываем. Впоследствии здание долгие годы использовалось не по назначению (как производственный цех), однако упорными трудами и заботами верующих оно было возвращено к жизни как католический костел. (Осмотр интерьера.)

По соседству с костелом сохранился и выполненный в тех же формах архитектуры классицизма монументальный дворцовый ансамбль графов Тышкевичей. К нему мы сейчас направляемся.

 






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных