Священные тексты буддизма

Через три месяца после смерти Будды (или правильнее после его окончательного ухода в нирвану), согласно преданию, его ученики собрались первый буддийский собор, чтобы согласовать, то, что при жизни Шакьямуни существовало как устное учение. Все рассказанное было записано на пальмовых листьях, которые были сложены в корзины. Этим объясняется общее название для священных текстов – «Трипитака» или «Типитака», что в переводе означает «три корзины». Тогда же, как считается, канонический вид обрела последовательность проповедей и структура этого текста. Письменная их фиксация была произведена в Шри–Ланке между 83 и 80 годом до н.э. Сохранившийся текст был записан на языке пали, отсюда и название, данное европейскими буддологами – палийский канон.

Первая часть «Типитаки» называется «Виная-питака» (корзина устава). Она разделена на три части: а) «Патимокша-сутта» – устав, где перечисляются проступки монахов и наказания, которые следуют за этими проступками; б) «Кхандхака» – комментарий к уставу, разбитый на две части, где подробно описаны церемонии, проводящиеся в монашеской общине, распорядок дня, правила проведения собраний и т. д.; в) «Паривара» – текст, состоящий из вопросов и ответов, касающихся устава и служащий для лучшего запоминания его основных положений.

Вторая часть – это «Сутта-питака», (корзина поучений), куда были включены все проповеди Гаутамы, которые запомнили ученики. «Сутта-питака» делится на пять «никай» (сборников). Большинство сборников состоит из «сутт» – кратких стихотворных поучений, объясняющих то или иное положение буддизма. В ранних «никаях» число «сутт» невелико, но в более поздних их насчитываются сотни и даже тысячи. «Кхуддака-никая» состоит из 15 различных книг, среди которых можно отметить «Джатаку» – сборник рассказов о предыдущих воплощениях Будды-Гаутамы и «Джаммападу» – последовательное изложение буддийского учения, сделанное доступным и образным языком.

Третья часть – «Абхиддама-питака», (корзина чистого знания), – содержит семь трактатов, рассказывающих о философии Будды. В первых трех («Дхаммасангани», «Вибханга», «Каттха–ваттху») изложено учение о мире как об иллюзии, порождаемой сознанием, и о дхармах как об основных элементах сознания. «Пуггала-паньнятти» и «Дхатукаттха» повествуют о ступенях, которые проходит сознание, прежде чем волнение дхарм будет успокоено.

Тексты образуют завершенный канон и дают наиболее полное представление о доктрине раннего буддизма, последователи которого считают, что учение, кодифицированное в этом корпусе, указывает на истину, а адепт должен жить по этому закону, чтобы достичь высшей свободы и покоя.

В настоящее время существует три варианта Трипитаки: палийская Типитака, священная для буддистов-тхеравадинов Ланки, Бирмы, Таиланда, Камбоджи и Лаоса, а также два варианта махаянской Трипитаки – на китайском (перевод текстов и формирование Канона в основном завершилось в VII веке) и тибетском (к XIII веку) языках. Китайская Трипитака авторитетна для буддистов Китая, Кореи, Японии и Вьетнама, а тибетская – для народов Тибета, Монголии и российских буддистов Бурятии, Калмыкии и Тувы.

Кроме Типитаки, существуют полуканонические тек­сты по широкому кругу тем: «Вопросы царя Милинды», в которых воспроизводится беседа образованного эллинистического царя Менандра (Милинды, II в. до н. э.) и буддийского мудреца Нагасены, а так же, традиционная био­графия Будды – «Буддхачарита» Ашвагхоши (около 100 года н. э.).

За рамками Палийского канона оказывается также значительное количество буддийской литературы, отражающей направление махаяны. Ряд сочинений стал наиболее популярным в странах Дальнего Востока (Китае и Японии): «Сутра Лотоса Благого Закона», «Сутра о величии цветка», «Алмазная сутра» и др. Многие сутры сохранились в тибетском переводе. В Тибете существует собрание канонических буддийских текстов, переведенных с санскрита, а также комментариев к ним («Ганджур» – «Переводы сказанного Буддой» и «Данджур» – «Переводы пояснений к сказанному Буддой»). Буддийская литература включает также огромное количество оригинальных сочинений выдающихся буддийских философов, логиков, историков буддийской философии.

Монашество

Буддизм по преимуществу монашеское учение. Особенно это касается раннего буддизма. Можно говорить о том, что только монахи являются буддистами в собственном смысле этого слова, т.е. принявшими три драгоценности (Будда, дхарма, сангха), где жизнь в монашеской общине является одной из основ. По сути, традиционный буддизм не допускает возможности достижения нирваны мирянином.

Жизнь монашеской общины регламентировалась правилами одной из частей палийского канона – винная-питака. Термин «винная» в переводе означает «дисциплинировать», «уводить от зла». Правила монашеской жизни сформировались на самых ранних этапах развития буддизма.

Вступавший в монастырь (сангху) отказывался от всего, что связывало его с миром, – от семьи, касты, собственности, – и принимал пять обетов (панча шила), заповеди, которые должны соблюдать все буддисты, хотя и с разной степенью строгости для мирян и монахов: воздержание от насилия (по отношению ко всем живым существам – «ахимса»), половой распущенности, воровства, лжи и употребления алкоголя. На промежуточной ступени между монахами и мирянами находились послушники. Стать послушником можно было по достижении десятилетнего возраста. Они принимали дополнительные пять обетов – не петь и не танцевать, не спать на удобных постелях, не есть в неположенное время, не употреблять вещей с сильным запахом и ярко окрашенных, не заниматься стяжательством. В двадцатилетнем возрасте послушник мог претендовать стать полноправным монахом (бхикшу). В общину принимали большинством голосов присутству­ющих членов общины. Доступ в нее был открыт всем желающим, не зависимо от касты. Посвящение состояло из троекратного повторения кандидатом формулы «тройственного прибежища»: «Я ищу прибежища в Будде, я ищу прибежища в дхарме, я ищу прибежища в сангхе».

Жизнь монахов определялась 227 правилами, касающихся взаимоотношений с другими людьми, ношения одежды, добывания пропитания. Жизнь в женских монашеских общинах подчинялась еще большему количеству правил. Монахини занимали значительно более низкое положение в сангхе. Считалось, что если монахиня, даже прожившая сто лет после посвящения, встречала монаха, который лишь в этот день получил посвящение, обязана была первой, оказав полной уважение и почтение, приветствовать его. Женские монашеские общины редкое явление и в ряде буддийских стран их не существует.

Монашеский устав строго регламентировал жизнь бхикшу. Вступая в общину монах в знак смирения обривал голову. Одежда первоначально состояла из лохмотьев, подобранных на кучах мусора, которые сшивались и выкрашивались в шафрановый цвет. Позднее ткань для одежды стала предоставляться мирянами в качестве пожертвования. Помимо одежды, состоящей из нескольких полос оранжевой или шафрановой ткани, монах мог владеть следующими предметами: пояс, бритва, игла, ситечко для воды и чаша для подаяний.

В уставе существовал строгий запрет на сельскохозяйственные работы, поскольку при обработке земли массами гибнут различные живые существа и, значит, адепт нарушает закон ахимсы (не–насилия), создавая «адскую карму», влекущую за собой неблагоприятные последствия для того, кто это делает. Существовали так же запреты на любую другую «полезную» деятельность, которая бы позволяла зарабатывать на жизнь, так как она отвлекает от главной цели монашеской жизни – стремления к нирване. Допустимым способом получения монахами необходимого для жизни являлись подаяния со стороны мирян. Материальная поддержка сангхи – главная обязанность и добродетель мирянина. Монахи, принимая ее, дают мирянам возможность улучшить карму. Главный принцип подобного рода отношений священные буддийские тексты формулируют так: «Что бы ни пожертвовал в этом мире в течение года добродетельный как милостыню или приношение, все это не стоит и ломаного гроша. Уважение к ведущим праведную жизнь – лучше». Поэтому не монах просит милостыню у верующих, а наоборот, верующие обязаны подавать монаху, выполняя свой религиозный долг. При этом ответственность за соблюдение ритуальных отношений с монахами возложена и на верующих. Мирянин не хуже монаха должен знать правила «Винаи», чтобы не поставить монаха в неудобное положение – пригласить его на свадьбу, общую поездку, или на какое-нибудь зрелище, вести в присутствии монаха фривольные разговоры. Кроме того, прошение подаяния воспринималась монахами как практика борьбы с гордостью и другими негативными эмоциями. Собирая милостыню, монах целиком зависел от чужой воли, что временами приводило к тому, что приходилось обходиться без пропитания и самых необходимых вещей. Собирая подаяния, монах должен был переходить от одного дома к другому, не обращая внимания на достаток жителей. Просить или брать пищу самостоятельно монах не имеет права, как и не должен благодарить за нее. Впоследствии подаяния пищей сменились денежными пожертвованиями, монастыри обзавелись землей, которую обрабатывали рабы или слуги, практика сбора подаяний полностью прекратилась.

Монах должен воздерживаться от спиртного и табака, не принимать пищу с полудня до утра следующего дня и соблюдать чистоту в помыслах и поступках. Раз в две недели произносится патимокша (227 правил дисциплины), после чего монахи должны исповедоваться в прегрешениях и получить срок покаяния. За большие грехи (нарушение целомудрия, кражу, убийство, обман в духовных делах) монах карается исключением из общины. В число важных дел входит изучение и декламация священных текстов; совершенно необходимой считается медитация для контроля, очищения и возвышения ума.

На пути к совершенству верующий должен постоянно упражняться в том, чтобы достичь абсолютного безразличия ко всему и угасания всех желаний. Лучшим путем для этого является медитация, сопровождающаяся «дхианами» – состояниями все большего отдаления от мира. Выделяются четыре вида «дхиан», и на высшей из них медитирующий уже не дышит, исчезают все ощущения, и монах достигает полного безразличия. Считалось, что можно и за одну земную жизнь достичь нирваны и стать архатом, т.е. святым, достигшим нирваны. Но обычно каждого вставшего на путь спасения ждут несколько предварительных стадий совершенствования: «вступивший в поток» (верующий после смерти уже не может воплотиться в аду или в виде животного, но его все еще ждут несколько воплощений), «возвращающийся однажды» (кого ожидает только одно воплощение) и «невозвращающийся» (тот, кто воплощается только в мире богов, прежде чем воплотиться на земле и стать архатом).

При отсутствии централизованной религиозной организации в ряде стран, где распространен буддизм, сангха выполняет двоякую функцию. Во-первых, она сохраняет, поддерживает и распространяет (и словом, и делом) буддийское учение; во-вторых, предос­тавляет условия для нравственного совершенствования и соответствен­но для спасения каждого отдельного человека. Постоянно действующие монастыри появились на ру­беже эр. В наши дни монастыри есть во многих селах. В городах их обычно по несколько. Именно монастыри становятся центрами проведения религиозных церемоний. Обес­печение общины происходит за счет поддержки населения, выражающаяся и в ежедневных подаяниях, и в единоразовых взно­сах. Подсчитано, например, что в странах тхеравады одного монаха содержат 100–200 семей, которые тратят на это 5 – 10% годового се­мейного бюджета. Другие источники дохода – государственные суб­сидии и доходы от имущества общины-сангхи, прежде всего земли. Всю основную хозяйственную работу в монастырях выполняют послушники или работники, нанятые общиной.

Монашеский статус не является неизменным: в монастыре можно провести несколько лет, изучая священные тексты, а потом вновь вернуться в мир (минимальный срок монашеской жизни – 1 месяц), что вполне отвечает духу «серединного пути». По социологическим данным, в некоторых странах институт временного монашества проходят 20 – 30% взрослого мужского населения страны.

Основы вероучения

Буддийский мыслитель – это монах, стремящийся к освобождению сам и желающий привести к нему также и других людей. Именно освобождение – побудительный мотив буддийского философствования. Что такое человек, как устроено его сознание, каковы механизмы его функционирования и как его надо преобразовать, чтобы человек из существа страдающего в цепи перерождений превратился в свободное и просветленное. Отсюда и интерес буддизма к психологии и проблемам сознания. К проблематике же, непосредственно не ведущей к освобождению буддизм относился весьма прохладно. В ответ на различного рода абстрактные метафизические вопросы Будда хранил «благородное молчание». Известна притча о раненом человеке, которую однажды Будда поведал своим ученикам, донявшим его как-то весьма абстрактными вопросами. Вот, сказал Будда, в глаз человеку попала отравленная стрела, и пришел врач, способный исцелить его. Но тот человек сказал врачу, что не даст ему вынуть стрелу, прежде чем врач не расскажет ему все о своих предках, родственниках, изучаемых им науках, а также не ответит и на другие его вопросы. Такой человек, заключил Будда, умрет раньше, чем узнает все, что его интересует. Параллель вполне понятна: Будда – врач, а его неразумные ученики подобны раненому из притчи. Буддизм, правда, утверждает, что Будде присуще всезнание (сарваджнята), то есть ему ведомы и все истины метафизического порядка. Однако это всеведение обретается в акте пробуждения, для достижения которого следует усердно практиковать Благородный Восьмеричный Путь, а не предаваться пустым словопрениям

Среди всех человеческих привязанностей наиболее опасной, по мнению буддистов, является привязанность к индивидуальному «Я», к собственным субъективным впечатлениям и желаниям. Отсюда вытекает учение о сущности сознания человека. Согласно буддизму оно не цельно, а состоит из множества отдельных дхарм – «образов», отдельных психологических состояний или настроений, первооснов сознания, которые как неисчислимое количество разноцветных ниточек формируют своеобразное узорчатое полотно – сознание человека. Со смертью человека ткань словно распускается, а сами нитки опять соединяются в новое цветное полотно. Вечность дхармы это вечность закона духовно-телесного тождества мира в его становлении и проявлении как органически целостного. От того, как под воздействием кармы сложатся после смерти человека его дхармы, и зависит его новое воплощение в следующей жизни. Дхармы – основа всего, и поэтому возможно воплощение и в животное, и в демона, и в бога. Буддист должен стремиться к тому, чтобы дхармы успокоились, влились в нирвану.

Буддизм смотрит на личность как на только лишь имя, призванное обозначить структурно упорядоченную комбинацию мгновенных элементарных психофизических состояний – дхарм. Дхармы постоянно возникают и исчезают, заменяясь новыми, но обусловленными предшествующими дхармами по закону причинно–зависимого происхождения. Каждая дхарма (и, соответственно и весь комплекс дхарм, то есть живое существо) существует только одно ничтожно малое мгновение, в следующее мгновение заменяясь новой дхармой, причинно обусловленной предыдущей. Согласно одному из текстов Абхидхармы-питаки, сутки содержат 64009980 кшан (мгновений) и одна дхарма каждый раз создается и уничтожается в каждую кшану. Используя современную метафору, личность и составляющие ее дхармы можно сравнить с кинопленкой: она состоит из отдельных кадров, которые, однако, мы не видим, когда смотрим фильм. При этом различия между двумя соседними кадрами совершенно ничтожны, и они представляются невооруженному взгляду практически тождественными, различия же нарастают и проявляются постепенно. В этом примере каждая новая жизнь – новая серия безначального сериала, нирвана – конец фильма.

Проблема в том, что человек не знает этого и относится к миру как к чему-то реальному, чем обрекает себя на бесконечные страдания. Из незнания возникает порочное стремление к действию, из порочного стремления к действию – ошибочная установка сознания, из ошибочного сознания – ложные данные органов чувств, которые вводят нас в обман относительно реальности внешнего мира, из иллюзорных чувств – напрасные желания, пристрастия и привязанности, жажда жизни. В буддизме присутствует пессимизм веры в личное «я», и желание уничтожения иллюзии этого «я».

Карма – закон всеобщей причинности, идея свойственная всему восточному менталитету. Карма объясняя все (спиритуально), фактически не объясняет ничего (исходя из причин и следствий этого мира). Отрицая свободную волю человека, она объявляет всякое действие совершенное с желанием – кармой. Нового фактически ничего не может быть, ибо все есть только следствие неизменного прошлого, прошлые действия человека создают его вечность, его образ, как изменяемый фрагмент этой вечности. Карма – безличный закон всего живого и мертвого, она бесконечно циклична как цепь причин и следствий.

Соединение материальных и духовных элементов в индивидууме происходит через сансару, организацию этих элементов, их временное сочетание. Сансара безначальна, то есть ни у одного существа не было абсолютно первой жизни, оно пребывает в сансаре извечно. А следовательно, сансарическое существование чревато также повторяемостью ситуаций и ролей, мучительным однообразием циклической воспроизводимости одного и того же содержания. Для сансары характерны четыре главные свойства: страдание, непостоянство, бессущностность и загрязненность. Реинкарнация (перевоплощение), или правильнее циклическое существование или чередование рождений и смертей, – этап в бесконечной трансформации комплекса дхарм.

Но, если в современной оккультно-религиозной литературе, реинкарнация представляется как нечто возвещающее полноту жизни и ее увеличивающегося блаженства, то такая установка идет от идей целостной души, личности и ее воскресения характерных для христианства, и противоположных буддизму. Его установка по поводу перевоплощений крайне безрадостна, круг сансары влечет в себе ущербные формы жизни, рожденные только для того, чтобы исчезнуть. Религиям Индии полностью чужда идея эволюции – в отличие от нетрадиционных форм оккультизма вроде теософии, переход из жизни в жизнь образует в индийских религиях не лестницу совершенствования и восхождения к Абсолюту, а мучительное коловращение и переход от одной формы страдания к другой. Поэтому если человек материалистического или просто безрелигиозного западного воспитания может найти в идее перерождений даже что-то привлекательное («удобную религию придумали индусы, что мы, отдав концы, не умираем насовсем»), то для индийца она сопряжена с чувством несвободы и мучительной порабощенности, вызывающей потребность в освобождении из этой круговерти.

Представление о мире как о потоке мятущихся частиц сознания – дхарм – приводило к тому, что в первоначальном буддизме нет учения о богах как о властителях жизни и смерти, владыках, сотворивших Вселенную и определяющих ее судьбу. Отсюда нередко встречающееся и странное на первый взгляд определение буддизма как «религии без бога». Будда утверждал, что боги существуют, как существует все, порожденное нашим сознанием. Они кажутся могущественнее обычного человека, но так же подвержены действию кармы и так же вовлечены в колесо сансары. Воплощение же в бога гораздо хуже воплощения в человека, так как человек имеет возможность достичь просветления, а бог, пока вновь не воплотится в человека, – нет.

В буддийских текстах постоянно подчеркивается, что человеческая форма рождения особенно благоприятна: только человек занимает срединное положение меж живыми существами: он не так погружен в обманчивое блаженство, как боги, но и не настолько измучен, как обитатели адов; кроме того, человек в отличие от животных наделен также развитым интеллектом. И эта срединность, центральность положения предоставляет человеку уникальную возможность: только человек способен к обретению освобождения от круговорота сансары, только человек способен выйти из круговращения рождений-смертей и обрести вечное блаженное упокоение нирваны. Человек сам ответствен за свое спасение и не зависим в этом от воли высших сил (богов). Боги подчинены постоянному процессу перерождений по закону кармы так же, как и люди. Главные способы достижения освобождения выступают и объектами поклонения – «три прибежища» или «три драгоценности» (Будда, Дхарма, сангха), и каждый последователь Пути возлагает на них свои надежды.

Конечная цель – исчезновение всех желаний и своекорыстных устремлений в нирване. Слово «нирвана» в переводе с санскрита буквально означает «затухание» аффектов (по аналогии с затуханием огня после выгорания топлива). Под этим отнюдь не подразумевается «ничто» или «уничтожение»; скорее это состояние свободы за пределами «рождения и смерти». Развиваясь, буддизм существенно пересмотрел многие из ранних положений, о чем будет сказано ниже.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: