МОРАЛЬНЫЙ ДУХ АРМИИ: НЕБОЛЬШИЕ ТЕОРЕТИЧЕ КИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ 7 страница

Именно в “Военно-историческом журнале” были опубликованы фрагменты воспоминаний А.А. Брусилова, А.Ф. Редигера, дневниковые записи А.Н. Куропаткина и впервые увидели свет отрывки из рукописи Ю.Н. Данилова “На пути к крушению”[299].

Становление такой тенденции военно-исторических исследований, как изучение исторических персоналий крупных государственных деятелей царской России, военачальников, военных историков, так же получило развитие на страницах данного журнала. Вышли ряд статей о Е.И. Мартынове, Д.Ф. Масловском, Ю.Н. Данилове[300]. Проблемы обучения и нравственного воспитания в русской армии, роль традиций в офицерской среде – темы, новые для советской военной историографии, были обозначены в этот период.

Истории офицерских собраний, их роли в воспитании духовности войск посвящены ряд работ[301].

В статье А. Чайки, Г. Стрельникова “Офицерское собрание” показывается роль этого института в системе военной организации России, деятельность которого регламентировалась уставами и положениями, одобренными царём. Контроль над офицерами, воспитание их в духе преданности режиму – вот одно из главных направлений деятельности офицерских собраний. С другой стороны, авторы статьи признают роль последнего в воспитании офицеров на боевых традициях, на любви к своей части и к её боевому знамени, стремлении поддерживать боевую репутацию своих полков.

Позитивный опыт патриотического воспитания в военно-учебных заведениях России рассматривается в статье В.А. Рунова ”Престижность профессии офицера в русской армии”[302]. Автор признаёт, что вопросы нравственного воспитания будущих офицеров находились в центре внимания правительства и военного ведомства. С этой целью при военно-учебных заведениях существовал целый штат офицеров-воспитателей и офицеров-наставников, призванных привить питомцам правильное понимание понятий чести и достоинства русского офицера.

Тема нравственности в русской армии была названа как одна из наименее изученных и малоизвестных, так называемым “белым пятном” в истории русской военной мысли[303]. В 1988 году в журнале была напечатана подборка материалов, посвящённой проблеме воспитания и обучения в русской армии, отрывки из работ известных военных педагогов и писателей М. Галкина, Д. Парского, М. Грулёва[304].

Определённым историографическим событием данного этапа явилось полное издание дневников императора Николая II[305], которые охватывают описание событий с 1 января 1882 г. до 30 июня 1918 г. и содержат лишь чисто внешнюю канву событий. Царь записывал лишь то, что ему было интересно, то, что касалось его семьи. Его дневниковые записи содержат сообщения о встречах с военными министрами и другими высокопоставленными лицами, описание различных военных праздников. Ни оценок, ни размышлений, ни содержания самих бесед. О сдаче Порт-Артура лишь такое замечание: “На то, значит, воля божья”. При описании армейской жизни упоминание лишь о внешней стороне дела – церемониальных маршах и парадах. Бывая почти ежегодно на манёврах, император ни разу не отметил какие-либо достоинства или недостатки подготовки войск. Для понимания процесса военного строительства, хода военных реформ дневники практически ничего не дают. Однако, хотя дневник Николая II крайне беден по содержанию, с точки зрения исторической достоверности он вполне добротен, лишён апологетического характера.

А в 1991году вышел в свет сборник “О долге и чести воинской в Российской армии”[306].Книга представляет собой собрание военно-исторических документов, фрагментов из научных трудов, военно-педагогический изданий, военной публицистики за период ХVIII- начала ХХ веков, в которых нашли освещение проблемы нравственности, долга и чести, а также обучения и воспитания в российской армии. Многие из документов стали уже библиографической редкостью, в них получила отражение эволюция отечественной военной мысли. Хотя издание предназначалось для широкого круга читателей, многие публикации М.И. Драгомирова, Н.Д. Бутовского, В.Е. Борисова, П.И. Изместьева, Д.П. Парского впервые увидели свет.

Всё выше перечисленное даёт основание сомневаться в выводе А.Н. Мерцалова, сделанного им на страницах журнала “Вопросы истории”, что содержание “Военно-исторического журнала” за 1988-1991 гг. как в зеркале отражает общее состояние военной историографии. “Из всех разделов советской исторической науки она,- считает А. Мерцалов,- в наименьшей степени подверглась перестройке и в наибольшей степени остаётся под влиянием старой методологии”[307].

Таким образом, давая общую оценку литературы периода перестройки, в которой опосредованно отразилась проблема деятельности государственных органов России по укреплению морального духа армии с 1870 по 1914 годы, приходится констатировать: в это время не было выполнено ни одного комплексного исследования на уровне монографии, журнальные статьи были основным видом источников. Тем не менее, появились новые подходы к исследованию как истории императорской армии, так и её идейно-нравственного наследия. Наметился позитивный интерес к истории русской военно-педагогической мысли, к крупным военным деятелям царской России. Но для развития исторической науки был свойственен такой сдерживающий фактор как содержание советской историографической традиции, которая предопределяла у всего поколения активно работающих историков вполне устойчивого представления о критериях научности.

Анализ степени разработки исследуемой диссертационной темы в рамках третьего условного историографического этапа – вторая половина 1950-х – 1991 гг., позволил соискателю выявить следующие тенденции её развития.

Первая тенденция. Доминирующее воздействие политического фактора на развитие исторической литературы. Содержание научных трудов, вводимые в научный оборот источники зависели от политической конъюнктуры. Ярким свидетельством тому является судьба журнала “Исторический архив”, который дважды закрывали по идеологическим причинам. Чрезмерная политизация, подгонка фактологии под априорные схемы снижали научно-теоретический уровень указанных выше трудов.

Вторая тенденция. Невозможность использования огромного массива архивных документов. Избирательность публикуемых документов, их купирование выступали в качестве основного метода их применения. Все публикации археографического плана сопровождались обязательными разъяснениями, трактующих то или иное историческое событие в соответствии с определёнными политическими установками.

Третья тенденция. Изучение темы происходило не в русле самостоятельного научного осмысления, а в рамках обобщающих работ по истории армии дореволюционной России. Деятельность государственных структур императорской России в области военного строительства рассматривалась априори с критических позиций, проблемы морально-нравственного характера не были обозначены в качестве отдельного объекта исследования. Дефиниция “моральный дух” интересовала исследователей с точки зрения общеметодологических позиций и в плане идейно-политического воспитания военнослужащих Советской Армии.

Четвёртая тенденция. Отсутствие специального комплексного исследования рассматриваемой проблемы на уровне монографий, докторской и даже кандидатской диссертаций.

Пятая тенденция. Рассматриваемая тема не получила серьезной историографической разработки.

***

Советская и постсоветская историография проблемы деятельности государственных органов и военного управления России по укреплению морального духа армии с 1870 по 1914 гг. прошла сложный противоречивый путь. Конкретно-историческая обстановка оказала самое непосредственное влияние на развитие проблемы, обусловив её неравномерное развитие.

В данной диссертации подробному анализу подверглись достоверные материалы, собранные путём изучения доступных историографических источников, которые сознательно были поставлены автором в логический ряд, сопоставлены в органической связи друг с другом и проанализированы в рамках намеченных целей и задач труда. Это помогло соискателю составить чёткое представление о степени разработки исследуемой темы, выявить основные тенденции развития историографии проблемы на каждом историографическом этапе. Тем не менее, необходимы ещё ряд обобщений в целом по анализу проблемы.

Советская историография проблемы (1917-1991 гг.) прошла в своём развитии неоднозначный путь, отразившем все противоречивые процессы в жизни советского общества, его колоссальную идеологизированность. Социально-политическая обстановка в стране определила те доминирующие черты в развитии того или иного этапа советской историографии, которые были уже отмечены в настоящей диссертации.

Главное заключается в том, что в советской историографии состоялась научная разработка основных направлений деятельности государственных органов России по укреплению морального духа армии с 1870 по 1914 гг., несмотря на установление жёстких границ научного познания. Административный контроль и идеологическое давление на историков имели то серьёзное последствие, что уровень научной разработки темы, обозначенной в названии данного раздела диссертации, имел серьёзные искажения.

Но это объективное обстоятельство не даёт права отвергать все достижения советской исторической науки. За это время было создано большое количество серьёзных исследований, где налицо глубокий анализ источников, живая авторская мысль. Переосмысление этого наследия с новых исторических позиций, его критический анализ позволит современному исследователю использовать всё богатство фактографического, фактологического и аналитического материала.

Изучение советской историографии является необходимым звеном для полного анализа темы, составляющей предмет исследования данной диссертации.

Раздел III.

ПОСТСОВЕТСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ (1992 – 2002 ГГ.)

развивается в радикально изменившемся общественном климате страны. Исторической особенностью первой половины 90-х гг. прошлого века явился политический крах тоталитарного государства, в основе идеологии которого лежал, по словам А.Н. Сахарова, “суррогат из марксистских идей, имперских традиций, самодержавной амбициозности, революционного мессианства”[308]. Новые исторические реалии нашли выражение в следующих явлениях:

Во-первых, к 1992 году завершился в основном процесс разрушения старых концепций. Марксистское положение о решающем значении классовой борьбы было окончательно подорвано. Появление плюрализма мнений по любым научным вопросам имело принципиальное значение, знаменуя переход исторической науки в новое качество. Обозначилась тенденция к утверждению принципов объективности, историзма, компаративизма.

Во-вторых, небывалое приращение источниковой базы происходило за счёт увеличения массы новых архивных материалов, которые становятся доступными; расширяется использование российских и западных архивохранилищ. 7 июля 1993 года были приняты “Основы законодательства РФ об Архивном фонде РФ и архивах”[309]. Этот документ фактически закрепил идею публичности российских архивов. Постепенно набирала темпы публикация документов в исторических журналах. Назревшая потребность в документальных материалах получило известное удовлетворение в возобновлении выпуска в 1992 году журнала “Исторический архив”, в издании альманахов и журналов “Неизвестная Россия”, “Источник”, “Российский архив”, “Русское прошлое”, “Военно-исторический архив”. Так, “Исторический архив”, признавая свою преемственность отечественной журналистике прошлого, ставил перед собой задачу познакомить читателей с неизвестными ранее источниками по узловым проблемам отечественной истории, в том числе истории российского зарубежья. Среди постоянных рубрик журнала – “Век девятнадцатый”, “Российское зарубежье”.

В-третьих, устанавливаются тесные контакты российских и западных учёных.

В-четвёртых, после 1991г. произошла коренная перестройка содержания военно-исторических исследований, определены новые научные приоритеты, одним из которых стало исследование теории и практики морально-психологического обеспечения деятельности Вооружённых Сил Российской Федерации. В июле 1993 г. состоялось совещание военных историков, на котором отмечалось, что духовные ценности и традиции многовековой истории российских войск преданы забвению. Значительное внимание было уделено организации военно-исторической работы, отмечалась необходимость создания добровольных научных обществ, опираясь на опыт дореволюционной России. Был создан Научно-методический совет Вооружённых Сил РФ по военно-исторической работе, в состав которого вошли ведущие военные историки страны и на который возлагались задачи определения концептуальных направлений развития военно-исторических исследований[310].

В Институте военной истории – ведущем центре военно-исторических изысканий, была сконцентрирована исследовательская работа по освоению духовного наследия русской армии. Именно там была создана единственная не только в России, но и в мире научно-исследовательская лаборатория изучения военных традиций. Как результат — увеличение выпуска работ, посвящённых обозначенной тематике и защита диссертаций[311].

В-пятых, важным направлением становится решение теоретико-методологических проблем военно-исторической науки, определение её идеолого-мировоззренческих основ. Выход книги В.А. Золотарёва и С.И. Тюшкова “Опыт и уроки отечественной военной истории” дал возможность понимания наиболее острых проблем методологии современных научных исследований, объекта и предмета военно-исторической науки, места и роли в ней прежних принципов и новых подходов[312]. Роль и значение военно-исторической науки в возрождении патриотического самосознания россиян получили отражение в статье начальника Института военной истории, генерал-майора В.А. Золотарёва[313]. Автор охарактеризовал основные этапы в развитии военно-исторической науки, обобщил накопленный опыт и определил социальное предназначение и функции военной истории.

В-шестых, изменение научных ориентиров настоятельно потребовало издание соответствующих общих и научно-справочных работ. В 1995 г. Институт военной истории Министерства Обороны РФ выпустил трёхтомник “Военная история Отечества с древнейших времён до наших дней”[314], началось издание Военной энциклопедии. Основные этапы развития русской военной мысли были отражены в выпусках “Российского военного сборника”, подготовленных к изданию группой военных историков под руководством полковника А.Е. Савинкина, которым удалось собрать, осмыслить духовное наследие российской армии[315]. Также следует отметить выход монографий В. Золотарёва[316]. Эти издания явились показательными в смысле новизны решения научных проблем, в которых аналитически рассмотрено военное прошлое России и реализован принцип объективности исторического исследования.

В-седьмых, в исследовании истории русской армии, в том числе деятельности государственных органов и военного управления по укреплению морального духа русской армии с 1870 по 1914 гг., произошло изменение характера публикаций, связанное с переоценкой дооктябрьского периода истории. Многие авторы пошли по пути воспроизведения оценочных суждений дореволюционной историографии, не прибегая к поиску новых архивных материалов. Ведущим направлением многих исторических журналов стало репринтное воспроизведение редко встречающейся старой литературы, особое внимание уделялось изданию работ деятелей белой эмиграции.

Так, в “Военно-историческом журнале” были опубликованы дневниковые записи А.И. Верховского, М.В. Алексеева, А.Н. Куропаткина[317], статьи Е.И. Мартынова и Д.А. Милютина.

Анализ многочисленных источников и литературы, опубликованные на данном историографическом этапе, позволяет выделить среди них следующие группы:

1.Мемуары.

2.Монографические исследования.

3.Материалы периодической печати.

4.Диссертационные исследования.

1. Мемуары. В это время впервые свет увидели полные издания воспоминаний таких видных государственных деятелей как А.Ф. Редигера и А.И. Гучкова.

Мемуары генерала А.Ф. Редигера, военного министра с 1905 по 1909 гг. полностью были опубликованы в 1999 г.[318]. Их большая часть посвящена именно довоенному периоду. Их автор даёт яркую и подробную картину событий того времени, оценку государственных деятелей, с которыми работал. Меткие характеристики даны Николаю II, П.А. Столыпину, С.Ю. Витте, А.Н. Куропаткину, А.А. Поливанову и В. Сухомлинову. А.Ф. Редигер являлся одним из главных и активных участником процесса реорганизации Военного министерства с 1905 г. по 1909 г. Кроме того, он скрупулёзно описал режим и формальную сторону деятельности военного ведомства, количество докладов, заседаний, совещаний, на которых он присутствовал (на заседаниях Государственного Совета, Совета государственной обороны, Государственной Думы), что позволяет судить о взаимодействии этих органов в решении проблем армии.

Одна из главных задач, которую ставит новый военный министр при вступлении в свою должность — улучшить уровень командного состава и всю систему обучения и воспитания в армии. Резкой критике А.Ф. Редигер подвергает деятельность бывшего военного министра П.С. Ванновского, который дал устареть всему командному составу, что привело к отсутствию в армии энергичных и талантливых вождей. Именно А. Редигер добился учреждения высшей аттестационной комиссии, которая рассматривала представленные кандидатуры на руководящие должности в армии. Такая мера способствовала в какой-то степени очищению войск от бездарных руководителей.

Подготовка будущих офицеров, была также в центре внимания военного министра (судя по текстологическому анализу мемуаров). Анализируя состояние войск в 1905 г., он подметил, что офицерский состав представляет оригинальное явление: прекрасный на самых младших ступенях иерархии, он на высших становился всё слабее. На страницах воспоминаний нашли отражение сложные отношения А. Редигера с великим князем Константином Константиновичем, занимающего должность главного начальника военно-учебных заведений и полностью ей не соответствующий.

Большую тревогу у военного министра вызывало падение авторитета после окончания войны, как самой армии, так и офицерской профессии. Для него именно офицерство составляло душу армии и процесс “утечки офицеров”, по его словам, принял тревожные размеры. А. Редигер добивается улучшения материального положения офицеров, бедственное существование которых, как писал генерал: “…угашает дух”[319].

Следующая важная проблема, касающаяся нравственного климата в армии — выполнение ею полицейских функций, от которых военный министр пытался всячески войска оградить. Он справедливо полагал, что результатом подобной деятельности станет полная деморализация армии. Большие трения по этому вопросу возникали с председателем Совета министров П.А. Столыпиным, пытавшимся отложить вопрос об обучении армии на неопределённое время. А.Ф. Редигер вынужден констатировать, что Совет министров не придавал боевой готовности армии никакого значения.

В воспоминаниях военный министр особое место уделил отношениям с Третьей Государственной Думой и лично А.И. Гучковым, который возглавил Особую комиссию государственной обороны. Анализ мемуаров даёт основания полагать, что эти отношения вскоре приняли характер делового сотрудничества для достижения единой цели — восстановления боевой готовности русской армии.

Резкая критика, которой А.И. Гучков подвергал высшее военное руководство, поддержка его в этом вопросе военным министром на известном заседании Государственной думы 23 февраля 1909 г., не могло не вызвать негативного отношения к А.Ф. Редигеру со стороны императора, что привело к отставке военного министра.

Воспоминания А.И. Гучкова, возглавлявшего в рамках Третьей Государственной Думы комиссию Государственной обороны, дают возможность представить как роль этой новой политической структуры в системе власти в решении важнейших проблем в жизни армии, так и позицию этого думского лидера[320].

А.И. Гучков сумел проанализировать работу всего военного ведомства и лично А.Ф. Редигера, отдавая должное последнему, за ту помощь и поддержку, которые он оказывал думским деятелям. Но, тем не менее, констатировал невозможность провести какие-либо нововведения из-за глубокого застоя в самом министерстве.

Одно из непреодолимых препятствий к возрождению военной мощи России, по мнению думского лидера, являлось участие великих князей в военном управлении. Он открыто заявлял об этом в своих выступлениях, призывая их покинуть свои посты. Использование думской трибуны для критики столь высокопоставленных лиц могло подготовить, по его словам, общественное мнение. Последовавшая вскоре реорганизация военного ведомства привела к изменению статуса великих князей в военной иерархии.

Не меньше заботила А.И. Гучкова и проблема высшего командного состава, который по его образному выражению “был безнадёжно плох”. “Это были люди, связанные товарищескими отношениями, высоким положением, связями с двором”,[321] - отмечал он. Для критики сложившегося положения Александр Иванович вновь использует думскую трибуну, заявляя во всеуслышание об уровне генералитета. Для искоренения сложившегося положения он предлагает использовать опыт Германии: создание школ для высшего командования, прохождения определённых манёвров и испытаний.

Впервые полностью опубликованные дневники и воспоминания столь видных государственных деятелей, принимавших самое непосредственное участие в военном строительстве исследуемого периода, являются важнейшим историографическим фактом на данном историческом этапе, свидетельствующем о значительном научном приращении проблемы укрепления морально-психологических основ российской армии.

2. Монографические исследования.

Среди монографий, вышедших в этот период, заслуживает внимания работа С.В. Волкова “Русский офицерский корпус”[322]. Основное внимание автора концентрируется на вопросах обучения и боевой подготовки офицеров в системе военного чинопроизводства. В числе достоинств работы следует отметить переработку автором большого количества документальных материалов, на основе которого были составлены таблицы, наглядно иллюстрирующие приводимые в книге фактические данные. Недостатком работы является, на наш взгляд, её описательный характер и отсутствие каких-либо концептуальных выводов.

Становление такого нового направления как изучением вопросов военной психологии, связано с именем Е.С. Сенявской. Пионерство автора состоит в том, что она подходит к изучению психологии войн с позиций исторической науки, рассматривающей эволюцию психологического фактора в рамках всего ХХ в.[323]

В своей монографии “Психология войны в ХХ веке”[324] автор поднимает широкий круг военно-психологических проблем: психология боя и солдатский фатализм, роль идеологии и пропаганды, символы и мифы войны. На конкретном примере русско-японской войны 1904-1905 гг. Е. Сенявская, опираясь на документальные свидетельства, выделяет такие причины поражения: неопределённость мотивации войны для народных масс, слабая пропагандистская работа государственных институтов, антивоенная деятельность русской либерально-демократической прессы. По мнению исследователя, недоучёт правительством именно идеологического фактора привёл к столь катастрофическим результатам.

Не лучшим образом обстояло дело накануне Первой мировой войны. Работа пропагандистского аппарата, считает автор, оказалась неэффективной из-за абстрактности мотивации. Историк делает вывод о существовании пропасти между менталитетом государственной элиты и основной массы народа. В главе “Официальная мотивация войн и её воспроизведение массовым сознанием” Е. Сенявская сумела убедительно доказать, что в формировании морального духа армии важную роль играет совокупность таких факторов, как “убеждённость в справедливом характере войны, вера в способность государства отразить нападение врага, наличие духовных и нравственных ценностей, ради которых солдаты готовы отдать свою жизнь”[325].

Используемые документы дают возможность лучше понять различие психологических настроений. Труд, охватывающий столь широкий круг проблем, не может содержать одинаково всестороннее их рассмотрение, в том числе и проблемы укрепления морального духа русской армии во второй половине ХIХ - начала ХХ веков.

В системе историографического знания видное место занимают выпуски “Российского военного сборника”, в тематических изданиях которых нашли отражение различные аспекты военного строительства, представленные в творчестве историков и теоретиков, офицеров Генерального штаба русской армии дооктябрьского периода, так и периода военной русской эмиграции.

В свете диссертационного исследования интерес представляют и статьи современных авторов С.В. Волкова, А.И. Каменева, И. Домнина, А.А. Савинкина[326] на страницах указанных сборников, затрагивающие непосредственно вопросы морально-психологических основ русской армии. Полковник А.А. Савинкин в своей статье “Духовное возрождение – центральная задача военной реформы”[327] убедительно показал, что без детального усвоения и изучения значимости духовного наследия русской армии нельзя решить ни одной современной проблемы.

С этих позиций автор рассматривает все проведенные военные реформы ХIХ – ХХ веков, ни одна из которых, по его мнению, не ставила цель духовно-нравственного и умственного возрождения армии, не учитывала преобладающее влияние нравственного элемента на состояние войск и достижение победы в войне. Незавершённость милютинской военной реформы заключалась в игнорировании причин разложения николаевской армии: отсутствие военного искусства и неудовлетворительное состояние духовно-нравственное состояния войск, плохое качество командного состава, что явилось следствием угашения творческого духа. Автор констатирует явное противоречие между достижениями русской военной теоретической мысли, доказывающей первенствующую роль морального духа, и реальной военной практикой, недооценивающей организацию нравственных сил армии.

3. Материалы периодической печати

Следующим новым направлением в развитии военной историографии становится изучение богатого опыта взаимодействия армии и церкви, роли религиозных традиций в формировании духовности военнослужащих. Эта тематика нашла отражение в очередном выпуске “Российского военного сборника: Христолюбивое воинство”[328]. Взаимоотношения армии и церкви в исследуемый период рассматриваются в статье С. Богачёва[329]. По мнению автора, к исходу ХIХ века эти два института образовывали единый отлаженный организм, в котором духовенству ставилась задача патриотического, нравственного воспитания офицеров с целью формирования особой атмосферы, позволяющей ощутить святость воинского долга. Деятельность духовенства приобретала всё большее значение в деле укрепления морально-нравственных устоев вооружённых сил.

Изучение опыта подготовки офицерских кадров в Российской империи – эта тема получила дальнейшее развитие на данном историографическом этапе[330]. Проблема получила более глубокое и конкретное раскрытие благодаря введению в научный оборот новых фактов и сведений, новых архивных материалов. Авторы акцентируют внимание и на раскрытие методики нравственно-патриотического воспитания, особо подчёркивая роль офицерства как носителей духовности, хранителей лучших традиций российской армии. Но для большинства работ характерна тенденция к излишней идеализации системы обучения и воспитания в русской армии.

Проблема: власть и армия, поставленная в своё время П.А. Зайончковским, получила освещение с иных методологических позиций. Так, в статье Ю. Арзамаскина и И. Шеина “Российские самодержцы и армия”[331] авторы, прежде всего, подвергают критике однозначную оценку, упрощённый подход к вопросу о влиянии монархии на армию, сложившейся в советской историографии. Тезис о позитивной роли российского самодержавия во второй половине ХIХ века в области гуманизации социальных отношений в армии раскрывается через содержание конкретных законов и других законодательных актов, которые объективно способствовали, по мнению авторов, оздоровлению нравственной обстановки в войсках.

Но авторы не идеализируют роль верховной власти, отмечают негативную роль субъективного фактора, связанного с личностью конкретного императора, на многие вопросы военного строительства: подбор высших командных кадров и сам ход военных реформ. Личная служба государя в войсках была одной из пропагандистских мер, поддерживающий высокий моральный дух воинов.

Тема реформирования армии после Крымской и русско-японской войн так же оказалась в центре внимания исследователей[332]. В работах нашла отражение и проблема влияния проводимых реформ на систему военного образования, особенно в области нравственного воспитания. Интереса заслуживает статья В. Бурдужука, акцент в которой сместился на изучение личностного фактора в системе военного управления. Так, сложные отношения В. Сухомлинова с Государственной Думой, отказ от сотрудничества привёл к конфликту между Военным министерством и представительным органом, что не способствовало повышению авторитета военного ведомства. По мнению автора, насаждаемая централизация не соответствовали духу времени, ограничивая возможности Думы принимать участие в решении армейских проблем.

4. Диссертационные исследования

Самую многочисленную группу этого вида представляют исследования, посвящённые изучению российского военного образования, опыту подготовки офицерских кадров в Российской империи[333]. В данных диссертациях в той или иной мере освещаются исторические, педагогические, философские аспекты проблемы духовно-нравственного воспитания офицеров.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: