Сюжет пятый: позиционный тупик на севере 3 страница

Можно сказать немало горьких слов по поводу советского контрнаступления под Москвой, прямого и безыскусного. Но и это, по сути, было уже не важно.

Александра Алехина как-то спросили, почему он предпочел в один ход выиграть фигуру за пешку и потом довольно долго «дожимать» противника в эндшпиле вместо того, чтобы выиграть изящной пятиходовой комбинацией. Великий шахматист пожал плечами: «Видите ли, – ответил он, – я вообще-то полагал, что, оставшись без фигуры и какой-либо компенсации за нее, мой партнер сразу же сдастся»…

Сюжет седьмой: «Альтернатива» «Барбароссы»

Мы дошли до конца истории «войны ОКХ», молниеносной кампании, продолжавшейся полгода: со дня летнего по день зимнего солнцестояния. (Бои последней декады декабря – начала января в логике «Барбароссы» являются стадией «post mortem», а «генеральное наступление РККА зимой 1942 года и немецкие контрудары под Вязьмой и Ржевом относятся уже к концепции затяжной тотальной войны, которая не имела ничего общего ни с крупнейшей наступательной операцией вермахта, ни с замыслами руководства ОКХ, которое, напомню, рассматривало всю русскую кампанию как эпизод в войне против Англии.)

Развертывание плана «Барбаросса» стало началом конца Третьего Рейха. Но и Советский Союз понес летом и осенью 1941 года тяжелые, невосполнимые потери. Были моменты, когда страна находилась на грани тотального военного поражения. В июле под Смоленском, в сентябре под Киевом и под Ленинградом, в октябре под Москвой вермахт был на волосок от решающей победы.

В этой связи естественны два вопроса:

Во-первых, мог ли Советский Союз отразить наступление противника, не доводя немецкие войска до Пулковских высот, Красной поляны, Тулы и нижнего течения реки Дон? И, во-вторых, существовала ли за немцев стратегия, позволяющая им добиться разгрома Советского Союза в 1941 году и вывода его из войны не позднее весны 1942 года?

Летом 1941 года вермахту удалось добиться полной внезапности. Дезинформационная акция, объясняющая развертывание войск в Восточной Пруссии, Польше и Румынии «отвлекающим маневром перед вторжением в Англию», увенчалась успехом (заметим в скобках, что доля истины в этой дезинформации наличествовала: ОКХ действительно рассматривало войну на Востоке как прелюдию к решающей битве на Западе). Однако «утечек» информации на всех уровнях было довольно много, да и советская войсковая раз-. ведка кое-что видела, а службы радионаблюдения четко фиксировали возрастание трафика работы германских радиостанций в мае и июне с резким прекращением переговоров 19-20 июня. Соответствующие выводы делались. Во всяком случае, командование Балтийским флотом уже в мае 1941 года озаботилось прикрытием Моозундских островов и Финского залива. 19 июня на флоте объявлена готовность № 2, что подразумевает непрерывную авиаразведку и отправку в море корабельных дозоров. В Прибалтийском военном округе за несколько дней до начала войны начинается развертывание полевых штабов, принимаются меры к охране аэродромов, навешивается колючая проволока. В полночь 22 июня, за четыре часа до начала войны, Балтфлот уже находится в готовности № 1.

Те или иные «меры» принимались на Черноморском флоте и в Одесском военном округе; штаб М. Кирпоноса действовал с оглядкой на Москву, требующую «не давать повода для провокаций», но и в полосе будущего Юго-Западного фронта под ответственность войсковых командиров войска занимали укрепленные районы, артиллерия под предлогом учений выводилась из казарм и разворачивалась по полигонам, Только Д. Павлов в Минске жестко проводил линию «войны не будет».

В целом предмобилизационные мероприятия советских войск были, конечно, совершенно недостаточными, и проводились они на энтузиазме отдельных командиров, причем втайне не только от «потенциального противника», но и от собственного войскового начальства. Эти действия, однако, ослабили эффект первого удара и, во всяком случае, уберегли корабли Балтийского и Черноморского флотов и некоторую часть советской авиации.

Соответственно, вырисовывается очевидная «альтернатива», в которой советское высшее военное и политическое руководство относится к поступающим всю весну разведывательным данным более серьезно, чем это было в Текущей Реальности. Не нужно так уж глубоко вникать в мышление гитлеровских полководцев, чтобы ответить на вопрос И. Сталина: «Зачем?» Необходимость «санации» Восточного фронта в рамках войны на Западе обосновывалась Шлиффеном, эту проблему немцы активно обсуждали в межвоенный период. И потом, что еще мог предпринять вермахт летом 1941 года? Операцию против Англии следовало начинать раньше – в апреле или в мае. На Средиземном море немцы овладели Критом и «почему-то» остановили операции. В этой логике «война ОКХ» вычислялась однозначно.

А. Василевский, по-видимому, все понял еще до майских праздников 1941 года. Заключив, что война может начаться в любой день (это, ведь, нам просто повезло, что германский Генеральный штаб затянул переброску 1-й танковой группы с Балканского полуострова в Польшу, и начало кампании 1941 года пришлось задержать до конца июня), что менять дислокацию армий прикрытия уже поздно, он пытается «с листа» спланировать упреждающий удар, но не находит поддержки ни у Г. Жукова, ни у И. Сталина, полагающих, что время на создание нового плана войны еще есть, а импровизированный удар столь громоздкими соединениями, какими являлись советские армии прикрытия, лишен всяких шансов на успех.

Но если менять схему развертывания было поздно, то время на подготовку обороны в масштабах округов, армий, корпусов, дивизий, наконец, полков и батальонов еще оставалось. И вполне можно представить себе ситуацию, в которой советское руководство, формально продолжая настаивать на дружественных отношениях с Германией, негласно поддерживает инициативу округов, спонтанно начавших свою локальную подготовку к войне.

Поскольку по резкому прекращению радиообмена дата начала войны определялась с точностью до 24-48 часов (руководство Балтфлота из этого и исходило, объявляя 21 июня в 23.37 «Готовность № 1»), была возможность непосредственно перед немецким наступлением, в последние мирные часы, поднять войска, занять оборонительные позиции и, главное, подготовить авиацию к отражению первого воздушно удара противника.

Эта стратегическая схема упоминается в «Варианте „Бис“» С. Анисимова и подробно рассматривается у В. Звягинцева в романе «Одиссей покидает Итаку». Там она названа «Стратегическая внезапность в обороне»:

«С трехкилометровой высоты вутренней мгле на фоне сплошных лесов не сразу заметны плывущие внизу, километром ниже ровные, как нарисованные на целлулоиде планшетов, девятки „Ю-88“ и „Хе-111“. А потом, как на загадочной картинке, где, когда присмотришься, ничего, кроме основного рисунка, уже не увидишь, все поле зрения заполнили идущие, как на параде, бомбардировщики. Взблескивают в восходящем солнце фонари кабин, туманятся круги винтов, за плитами бронестекла-флинтгласса сидят молодые, бравые, прославленные в кинохрониках „Ди Дойче вохеншау“ герои сокрушительных ударов по Лондону, Нарвику, Варшаве, Афинам, Роттердаму, двадцати пяти– и тридцатилетние обер-лейтенанты, гауптманы и майоры, кавалеры бронзовых, железных и рыцарских крестов всех классов и категорий, готовые к новым победам и очередным наградам.

Четко идут, умело, красиво. И – без истребительного прикрытия. А зачем оно? Не курносых же «ишаков» бояться, что спят сейчас внизу и которым не суждено больше взлететь. 800 должно их сгореть прямо на стоянках немногих действующих, давно разведанных, вдоль и поперек заснятых аэродромов. Еще 400 будут сбиты в воздухе пятикратно превосходящим противником. Поэтому, надо думать, первое, что испытают герои Люфтваффе, успевшие увидеть пикирующие на них «И-шестнадцатые» и «Чайки»,– удивление. Искреннее и даже возмущенное. Так ведь не договаривались! (…)

161-й авиаполк– 62 истребителя, 162-й – 54, 163-й – 59, 160-й – 60: вся истребительная авиадивизия неслыханного после 22 июня состава (в ходе войны дивизии были меньше, чем сейчас полки) обрушилась на бомбардировщики 2-го воздушного флота, нанося свой внезапный и страшный удар. И много, наверное, проклятий прозвучало в эти минуты в эфире в адрес своих авиационных генералов, господа бога и самого фюрера из сгорающих в пламени авиационного бензина и дюраля уст героев Люфтваффе.

Наверное, происходящее можно сравнить только с тем, что должно было произойти не с немецкими, а с советскими ВВС в это утро, когда пылали забитые рядами самолетов аэродромы, и те, кто не был убит сразу, еще во сне, в отчаянии матерились, глотая слезы бессильной ярости, или пытались взлететь под огнем, зачастую даже с незаряженными пулеметами. Еще садились опаленные огнем истребители 1-го эшелона, а навстречу им уже шли скоростные бомбардировщики «СБ» и пикировщики «Пе-2» под прикрытием «Чаек», на две тысячи метров выше – «Ил-4», а с превышением еще в километр – три полка самолетов «ЛАГГ» и «МИГ».

Взлетевшие на прикрытие своих избиваемых бомбардировщиков «мессеры» в упор наткнулись на волны «СБ» и ввязались в бой с «Чайками». Известно, что «Мессершмитт» превосходит «Чайку» в скорости на полтораста с лишним километров, но тут бой диктовался скоростями «СБ», и верткие бипланы, по маневру явно переигрывая немцев, при необходимости легко уходили под защиту огня своих бомбардировщиков.

И пока воздушная карусель, стреляющая, ревущая моторами и перечеркнутая сверху вниз дымом горящих машин над самой землей медленно (триста пятьдесят километров в час) смещалась к западу, группы «Ил-4» и «ДБ-Зф» почти незамеченными проскочили выше и накрыли бомбовым ковром аэродромы, где только что приземлились остатки первой волны немцев.

Всегдашней слабостью германского командования, что кайзеровского, что гитлеровского, оказывалось то, что оно легко впадало в состояние, близкое к панике, при резком, непредусмотренном изменении обстановки.

Вот и сейчас торопливые команды снизу заставили повернуть свои истребители на парирование новой непосредственной опасности. Воздушное сражение происходило на весьма ограниченном театре, и маневр силами не составлял труда. В иных обстоятельствах это могло быть и плюсом для немцев. Не исчерпав и половины своего запаса горючего, «Мессершмитты» повернули на запад, к своим базам, рассчитывая на значительный выигрыш в скорости. И успели перехватить бомбящие с горизонта «ИЛы».

Ловушка сработала. С высоты на немцев обрушились «МИГи» и «ЛАГГи» – как раз те самолеты, которые превосходили «мессеров» по своим тактико-техническим данным и вдобавок с полным боезапасом.

Мотопехота на грузовиках и бронетранспортерах, забившая все прифронтовые дороги, огневые позиции открыто стоящей артиллерии, танковые колонны, – такая цель, что лучше и не придумать. И потери сухопутных войск, еще даже не успевших вступить в боевое соприкосновение с частями Красной Армии, оказались для немцев немыслимо большими. (…) К вечеру немцы почти не летали, даже на поддержку своих штурмующих границу и избиваемых с воздуха войск. А на ночь у него было и еще кое-что. Тоже из других времен. Собранные по всем учебным полкам и аэроклубам две сотни «У-2» и «Р-5». Опять же по совету Маркова. Пять групп по сорок машин для непрерывного воздействия по ближним тылам осколочными бомбами и просто ручными гранатами.

Вот примерно с семнадцати часов 22 июня и начало проясняться то, что история все-таки перевела стрелку. (…) К исходу дня, судя по картам, немцам нигде не удалось захватить стратегическую инициативу, в отдельных местах они продвинулись на пятнадцать-двадцать километров, но это и предполагалось, зато в других точках фланги атакующих соединений подвергались непрерывным ударам и потери вражеских вторых эшелонов были тяжелыми.

Нигде наши войска не побежали и не были окружены, от самой границы немецкая пехота вынуждена была развернуть боевые порядки в полном соответствии со своими уставами, то и дело натыкаясь на плотный заградительный огонь артиллерии, залегая и местами даже окапываясь. Тем самым все графики выполнения ближайших и последующих задач оказались сорванными в самом начале.

И если бы гитлеровский Генштаб к вечеру первого дня боев посчитал темпы продвижения и потери, соотнес их с расстоянием до Москвы или хотя бы Смоленска, то, возможно, пришел бы к оптимальному решению оттянуть, пока не поздно, армию вторжения назад, за линию границы и выдать все случившееся за крупный пограничный конфликт. Как это сделали японцы при Халхин-Голе. Пожалуй, так было бы лучше для всех.

Первая сводка Совинформбюро, переданная после обеда, почти дословно повторяю ту, что прозвучала и в прошлой реальности. Почти на всем протяжении госграницы наши войска успешно дают отпор агрессору, имеются незначительные вклинения противника на советскую территорию, полевые части Красной Армии выдвигаются навстречу врагу, чтобы разгромить и уничтожить. Единственным отличием этой сводки от той была степень достоверности информации. Там была сплошная ложь, здесь – чистая правда».

Ни В. Звягинцев, ни С. Анисимов не питают особых иллюзий относительно боеспособности РККА июня 1941 года. В обоих романах немцы все-таки прорывают советскую оборону в Белоруссии и на Украине, но далеко не сразу и очень дорогой ценой. В результате «Барбаросса» окончательно ломается уже к осени 1941 года. Дальнейший ход войны в общем и целом напоминает Текущую Реальность, но сюжет «Освобождения» развертывается гораздо быстрее и с меньшей кровью.

Отыгрывая операции 1941 года за Красную Армию, не представляет труда найти оперативное решение, адекватное даже для той тяжелейшей обстановки, которая сложилась после действительно внезапного нападения вермахта.

Прежде всего, войскам назначаются пути отхода и промежуточные узлы сопротивления. Механизированные корпуса используются для коротких частных контрударов против флангов наступающего противника. Основная задача этих контрударов – не столько остановить противника и нанести. ему серьезные потери, сколько прикрыть отход армий первой линии. Рубежом отхода объявляется позиция Западная Двина-Днепр (формально: Рига-Даугавпилс-Витебск-Могилев-Рогачев-Припять-Киев-Одесса). Остатки механизированных корпусов отводятся за рубеж сопротивления, составляя подвижные группы фронтов. Армии второго стратегического эшелона закрывают разрывы в линии фронта, армии третьего эшелона образуют оперативные резервы. Если противнику удастся на отдельных направлениях упредить советские войска с выходом к рубежу сопротивления, захватить мосты и форсировать Двину или Днепр (как это в Текущей Реальности удалось Э. Манштейну под Даугавпилсом), то армии второго эшелона получают задачу ликвидировать плацдарм действиями против флангов прорвавшихся ударных группировок противника, в то время как авиация и диверсионные группы прилагают все усилия к уничтожению стратегически важных мостов и магистральных железных дорог в тылах этих группировок.

В таком сценарии вермахт будет вынужден остановиться перед линией Западной Двины. На форсирование этой оборонительной позиции уйдет не менее двух недель, а скорее, месяц. За это время будет подготовлен следующий рубеж сопротивления.

Выигрыш времени и сил может быть потрачен на то, чтобы совместными усилиями Балтийского флота, Ленинградского военного округа и авиации резерва Верховного Главнокомандования быстро вывести из войны Финляндию (или, по крайней мере, нанести ей значимое поражение, прорваться в глубь страны, захватить Хельсинки, нейтрализовать финский флот и развернуть авиацию в средней Финляндии, создав фланговую угрозу для германской армии «Норвегия»).

Заметим, что и в версии Анисимова-Звягинцева, и в нашем сценарии от советских войск не требуется особенных подвигов, а от командования РККА – проницательности и военного таланта. В сущности, речь идет, как это ни странно, только о выполнении уставных требований и элементарном, ученическом, соблюдении основных правил и положений теоретической стратегии. И с этой точки зрения «альтернативы» 1941 года, в которых оперативный баланс смещен в пользу СССР, очевидны и, поэтому, «не интересны».

Значительно большей фантазии и изворотливости требует поиск Альтернативных Реальностей, выгодных Рейху. Прежде всего, ни «строгое выполнение Уставов», ни следование законам стратегии Германию не спасает. Конечно, если мы начнем строить версию, в которой А. Гитлеру способствует та же невероятная удача, что и в реальном 1941 году, и при этом германские военачальники не делают грубых ошибок с Киевом, Смоленском и Таллинном, ОКХ не теряет полтора месяца оперативного времени на обсуждение перспектив второго этапа кампании, германские оккупационные власти прилагают усилия не к уничтожению комиссаров, евреев, цыган и прочих «недочеловеков», а к налаживанию элементарного взаимодействия с населением и организации хозяйственного организма на захваченных советских территориях, в то время как тыловое войсковое начальство обеспечивает хоть сколько-то сносные условия жизни для пленных советских солдат и офицеров. Если при этом советское командование еще и повторит все ошибки, совершенные им в летней и осенней кампании в Текущей Реальности, то в такой версии можно выиграть войну за Германию даже в рамках «Барбароссы». Но подобная «игра в одни ворота» порождает Реальность с очень низкой достоверностью. Такая Реальность тоже очевидна и «не интересна».

Конечно, никто не заставлял фон Бока на пустом месте растратить все темпы, выигранные им на первом этапе Московской битвы. Сильный, властный, уверенный в себе командующий погасил бы тлеющий конфликт между Клюге и Гудерианом, заставил бы 4-ю полевую армию сомкнуть фланги со 2-й танковой группой и приложить все возможные и невозможные усилия к захвату Тулы. На севере фон Бок мог добиться минимального «понимания» со стороны фон Лееба, то есть – развития операций 16-й армии в направлении Калинина. (Не подлежит сомнению, что в Текущей Реальности командующий группой армий «Центр» отнесся к обеспечению своего левого фланга совершенно наплевательски, ограничившись первым «нет» со стороны фон Лееба; высшие же инстанции вообще самоустранились от решения проблемы взаимодействия армейских групп.) В этих условиях можно было рискнуть бросить 4-ю танковую группу вперед – прямо на Москву. И здесь уже – вопрос удачи. Если бы танки Гепнера подошли к Москве 16 октября, в день, когда в Москве царила паника и началась неуправляемая эвакуация советских учреждений (ни днем раньше и ни днем позже!), очень может быть, что 4-я танковая группа захватила бы Москву, подобно тому, как 2-я без боя овладела Орлом. Шансов на такое развитие событий не так уж мало – процентов двадцать.

Война на этом не закончилась бы, но положение советских войск на центральном участке фронта стало бы очень тяжелым. Немцы захватывают московские бетонные аэродромы, овладевают центральным транспортным узлом России. Группа армий «Центр» приобретает все преимущества операций по внутренним линиям, что позволит разрешить в свою пользу кризис в районе Калинина и будет способствовать продвижению 2-й танковой группы на восток. Тем не менее естественное развитие событий и в этой версии приводит к установлению позиционного фронта. Но – в районе Москвы.

Десять лет спустя в своей книге «Воспоминания солдата» Гейнц Гудериан посвятит много прочувствованных слов преступному дилетантизму Гитлера, вопреки мольбам опытных генералов бросившему цвет немецкой армии в этот бессмысленный рейд, на верную смерть в заснеженных Муромских лесах…»

В 1990-х годах я принимал участие в двух больших стратегических военных играх по мотивам Второй мировой войны. «Точкой ветвления» в обоих случаях был апрель 1941 года, то есть предполагалось, что операция «Марита» уже осуществлена, но решение о десантировании на остров Крит еще не принято. Обе игры были выиграны немецкой стороной, причем избранная победителями стратегия, на мой взгляд, достойна изучения.

В обеих версиях войны немцы отказываются от концепции «войны ОКХ». Кампания против СССР рассматривается как рискованное и опасное мероприятие, требующее напряжения всех сил Рейха и участия всех видов вооруженных сил. Это означает построение сложной операции, включающей военные действия против Англии в общей контекст войны на Востоке (а не наоборот, как это было в Текущей Реальности).

В Игре 1993 года первый удар немцы нанесли на Средиземном море, захватив Кипр и создав там аэродромы подскока. Опираясь на Кипр, они перешли в наступление в Египте и сумели перебросить некоторые, первоначально, скорее, символические, силы в Ирак, где началось антибританское восстание Рашида Али Гейлани. (Оно произошло и в Текущей Реальности, но там немцы не смогли воспользоваться его плодами.) Создав «челнок» Кипр – Западная Пустыня, эскадрильи Люфтваффе непрерывно бомбили Александрию. В результате к середине мая 1941 года устойчивость британской обороны в Египте оказалась нарушенной. Условия благоприятствовали достижению «взаимопонимания» с правительством Виши, в результате чего германская группа армий «Средиземноморье» получила базы в Сирии. В дальнейшем эта группа армий будет развернута против советского Закавказья, а ее коммуникационные линии частично переориентируются на Абадан.

План «Барбаросса» подвергся полной переработке и в новой редакции получил название «Молот ведьм». Главный удар наносила группа армий «Юг» через территорию Молдавии с форсированием Днестра и выходом в глубокий тыл армиям советского Юго-Западного фронта. Вспомогательные удары были ориентированы на Сарны и на Одессу-Николаев. Группа армий «Центр» развертывалась от Бреста до Восточной Пруссии (то есть занимала полосу, которая в Текущей Реальности была разделена между фон Боком и фон Леебом). Задачей этой армейской группы было отвлечение на себя максимальных сил противника, чего предполагалось достичь наступлением, которое велось примерно в той же конфигурации, что и при осуществлении плана «Барбаросса», но меньшими подвижными силами. Группа армий «Север» сосредотачивалась в Финляндии и Норвегии, имея задачу демонстрировать наступление на Ленинград и любой ценой взять Мурманск или хотя бы перерезать Мурманскую железную дорогу (эта задача была выполнена воздушным десантом на Медвежьегорск).

Начало операции удалось сдвинуть на 19 мая (не в последнюю очередь благодаря тому, что 1-я танковая группа перевозилась в район Ясс, а не к Люблину). Организация взаимодействия ударных группировок облегчалась общим кон центрическим движением немецких войск, не исключая группы армий «Средиземноморье». Проблема стыка групп армий «Юг» и «Центр» в районе Припятских болот разрешалась на первом этапе медленностью продвижения армий фон Бока в Белоруссии, на втором – импровизированной 5-й танковой группой (созданной из 2-й танковой дивизии резерва ОКХ, некоторых частей 2-й танковой группы и охранных дивизий, подчиненных фон Рунштедту).

Интересно, что и в этой операции наблюдался довольно тяжелый кризис, связанный с нехваткой войск для второго этапа операций и возникшей вследствие этого тенденции к позиционности. Немцам удалось разрешить свои проблемы во многом благодаря господству в воздухе и очень удачными действиями в Закавказье.

Игра 1998 года обстоятельно описана в статье «Операция Шлиффен», опубликованной в том же сборнике «Иные возможности Гитлера», что и работа Дж. Лукаса (цитируется в сильном сокращении).

«Логика плана войны была изложена в памятной записке, составленной зимой 1941 года Э. Манштейном:

"Достижение стратегической цели кампании – разгрома Советского Союза и вывода его из войны, как военной и экономической (в идеале – и политической) силы – затрудняется, прежде всего, размерами русской территории.

Следует считаться с четырьмя возможными планами действий русских.

1. Превентивная война с наступлением:

а) на Бухарест-Плоешти;

б) на Люблин, далее на Будапешт-Вену с поворотом на Бухарест-Плоешти, либо на Берлин;

в) на Варшаву с поворотом на Кенигсберг или на Данциг;

г) на Варшаву с дальнейшим движением на Лодзь и Берлин;

д) наступление против Финляндии (возможно, в координации с англичанами, действующими против Северной Норвегии).

Наступления могли быть поддержаны воздушными и морскими (прежде всего, на Черном море: в Румынии, Болгарии или Турции) десантами.

2. Оборона по линии «старых укрепрайонов».

3. Оборона по линии Западная Двина-Днепр.

4. Глубокое отступление на линию промышленных районов: Ленинград, Москва, Харьков, Ростов-на-Дону.

Стратегический план должен обеспечить безусловный и быстрый разгром противника вне зависимости от того, какой план будет им избран. Это подразумевает глубокий обходный маневр с выходом в тыл «линии промышленных районов».

Поскольку для двойного охвата не хватает сил, единственной возможностью остается ассиметричное «шлиффеновское наступление».

Желательность скоординировать в операции действия армии и флота приводит к выбору левого (северного) фланга, как ударного.Таким образом, следует нанести главный удар в Прибалтике.

Действующая там группа армий «Север» (при поддержке прикрывающей ее правый фланг группы армий «Центр») должна разгромить войска противника на Северо-Западе, захватить Ригу и Двинск, войти в районе Новгорода в соприкосновение с финскими войсками и далее развернуть наступление на Ярославль, Казань, Горький, обходя Москву с востока.

Такой план сулит быстрый и полный успех, однако:

1. Удар из Финляндии на Ленинград и далее на Новгород не обеспечен достаточным количеством сил и средств, что может привести к соединению войск союзников в районе Мги и потере оперативного времени.

2. Перед группой армий «Север» стоит задача с боем преодолеть оборонительную линию Западной Двины в нижнем течении, что также может привести к серьезным задержкам.

3. И главное – развернуть в Восточной Пруссии количество войск, потребных для операции «Шлиффен», не представлялось возможным.

Исходя из этого, предлагается произвести развертывание на территории противника – в ходе Сааремской, Пярнусской и Рижской десантных операций (…)».

Предварительная директива фюрера по плану «Альтернатива» была отдана одновременно с началом Югославской кампании. Это означало, что у ответственных исполнителей оставалось лишь несколько недель, чтобы выполнить колоссальный объем намеченных мероприятий:

«Я решил немедленно после завершения операции на Балканах начать наступления „Гиперион“, „Морской Лев“ и „Блау“.

Целью развертывания «Гиперион» является дальнейшее оказание помощи итальянскому союзнику, а также отвлечение внимание Англии и России на Средиземноморский регион. Предусматривается проведение «непрерывной операции» против Мальты и Тобрука, с развитием на Александрию и Суэц. Командование на местах должно уяснить, что в течение весны-лета 1941 года резервы противника, находящиеся в Северной Африке, на Островах и на Ближнем Востоке, должны быть скованы любой ценой вплоть до самого существования экспедиционного корпуса.

Общая координация действий вооруженных сил «Оси» на Средиземном море возлагается на рейхсмаршала Геринга.

Целью развертывания «Морской Лев» является стратегическая дезинформация командования Красной Армии. Я один несу ответственность за решение, граничащее с безумием: высадить на английском побережье войска группы армий «Запад» несмотря на то, что практически вся авиация и большая часть флота Рейха, в том числе высадочные средства, будут в. последующие дни задействованы на Востоке. В течение месяца или двух войскам генерал-фельдмаршала Листа придется рассчитывать только на самих себя и удерживать плацдарм при недостаточном снабжении и в условиях вероятного превосходства противника в воздухе. Если какая-то армия в мире и сможет сделать это, то только армия Великой Германии.

Целью наступления «Блау» является развертывание на территории Латвии и Эстонии войск специальной Десантной Группы Армий, захват мостов через Западную Двину, соединение частей и соединений, наступающих с прибалтийских плацдармов, с корпусами группы армий «Север», дальнейшее продвижение к Пскову и Новгороду, установление взаимодействия с войсками немецко-финской группы армий «Финляндия» и, в конечном итоге, занятие выгодного оперативного положения для последующего осуществления плана «Шлиффен».

Верховное главнокомандование оставляет за собой принятие решения о вступлении в силу директивы «Шлиффен».

Организационно, директива «Альтернатива» предусматривала выделение из состава группы армий «Запад» и войск в Германии специальной Десантной Группы Армий, базирующейся на Кенигсберг, Данциг, Киль. Войска этой армейской группы при поддержке основных сил Океанского Флота Германии, отдельного воздушного флота и воздушно-десантных войск должны были овладеть островами Моозундского архипелага и районом города Рига. (Действиям в Эстонии отводилась вспомогательная роль.)

Таким образом, Десантная Группа Армий развертывалась на территории противника, захватывая оперативные центры позиции (Рига и Саарема) и прорывая в первый же день операции линию обороны по Западной Двине.

Группировка войск на Карельском перешейке усиливалась за счет 18-й германской армии, перевозимой из Германии. Считалось, что Десантная Группа Армий войдет во взаимодействие с Группой Армий «Север» в районе Шауляя. В ходе общего наступления северного крыла немецкие войска встретятся с финнами в районах Нарвы, Луги, Новгорода.

В дальнейшем предполагалось наступать в рамках исходной идеи плана «Шлиффен» – на Рыбинск и Ярославль с обходом Москвы с северо-востока; финская армия прикрывала операцию продвижением в направлении Архангельска.

Взаимодействие войск левого крыла (группы армий «Финляндия», «Десантная», «Север») обеспечивалась подчинением их общему начальнику – командующему Северным Оперативным Направлением.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: