Романтическая ирония (на материале тв-ва Л. Тика, Э. Т. Гофмана, Дж. Г. Байрона).

У Байрона в «Дон Жуане» вопреки мировой литературной традиций (Мольер), изображавший Дон Жуана волевой и активной личностью, и в полном противоречии с принципами построения характеров своих прежних героев, Байрон делает его человеком, неспособным противиться давлению окружающей среды. Он вступает в роли не соблазнителя, а соблазняемого. А между тем природа наделила его и смелостью, и благородством чувств. В целом же обстоятельства, как правило, сильнее Дон Жуана. Именно представление об их всемогуществе и становится источником иронии, проникающей во все поры байроновского повествования. С сокрушительным сарказмом поэт обыгрывает идею власти «прозы» над «поэзией», грубой реальности над романтической мечтой. Но хотя ирония Байрона во многих случаях направлена против романтики (и романтизма), по природе своей она являет образец подлинно романтической иронии, под покровом которой живет тоска по романтическому идеалу. Рисуя триумф обстоятельств, их победу над волей и свободой личности, поэт в то же время не скрывает своего отвращения к стихии торжествующей пошлости, захлестнувший мир. На этом основана композиционная двуплановость его произведения.

Романтическая ирония Гофмана гораздо более глубоко выражала мысль о несовершенном устройстве мира, перерастая в сатиру на уродливые свойства действительности. Это качество хорошо показано в повесть-сказке «Крошка Цахес». Цахес ворчит, мяукает, кусается, царапается. Он одновременно смешон и страшен. Смешон своими нелепыми потугами слыть прекрасным наездником, виртуозом-виолончелистом, поэтом и т.д., страшен тем, что при своих мнимых дарованиях обладает явной и несомненной властью. Белинский замечал, что Гофман «в самых нелепых дурачествах своей фантазии умел быть верным идее». Ирония писателя имеет двойную направленность. Она не только заземляет фантастику, но и показывает прозаическую банальность блаженного удел, выпавшего на долю поэтического героя. В финале сказки Бальтазар венчает свою победу над Цахесом женитьбой на прекрасной Кандиде и получает в дар от своего покровителя дом с великолепной мебелью, с кухней, где кушанья никогда не перекипают, и огородом, в котором раньше, чем у других поспевают салат и спаржа. Насмешка простирается не только на героя, но и на саму сказочную фантастику. Возникает сомнение в возможности и необходимости бегства от действительности в мир романтической мечты.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: