Не желай дома ближнего твоего, не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего

325. В общепринятом ныне Катехизисе этот отрывок обычно разделяют на две заповеди^[61]. Одна, девятая, «Не желай дома ближнего твоего»; другая, десятая, «Не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что есть у ближнего твоего». Поскольку же эти две заповеди составляют одно целое и занимают один стих (Исход 20:17 и Втор. 5:21), я предпочёл рассмотреть их вместе. Это, однако, не потому, что мне хочется, чтобы они составляли по форме одну заповедь, напротив, я предполагал, что, как обычно, это будут две заповеди, раз все вместе они названы Десятословием (Исход 34:28; Втор. 4:13; 10:4).

326. Эти две заповеди пересматривают все предыдущие, поучая и заповедуя, что злых дел нельзя ни делать, ни даже желать. Потому они не только для внешнего человека, но и для внутреннего; ведь если кто воздерживается от злых действий, но всё равно стремится к ним, он, на самом деле, совершает их. Ибо Господь говорит:

Всякий, кто смотрит на чужую жену с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своём.

Матф. 5:27, 28

Внешний человек не станет внутренним, или не будет действовать заодно с внутренним, пока не избавлен от вожделений. И этому учит Господь, говоря:

Горе вам, книжники и фарисеи, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и невоздержанности. Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их.

Матф. 23:25, 26

Кроме того, см. всю главу от начала до конца. Внутренне, если оно фарисейское, жаждет того, что запрещено первой, второй, пятой, шестой, седьмой и восьмой заповедями.

Хорошо известно, что, будучи в мире, Господь учил внутренним учениям церкви, а они запрещают желать злых дел. Учил же Он этому для того, чтобы внутренний и внешний человек составляли одно. Это и есть рождение заново, как сказал Господь Никодиму (Иоанн, глава 3). Никто не может родиться заново или возродиться и стать, таким образом, внутренним человеком, если Господь не сделает его таковым. Для того чтобы эти две заповеди обернуть ко всему предыдущему с запрещением желать этого, первым упоминается дом, затем жена, затем раб, рабыня, вол и осёл и, наконец, всё, что есть у ближнего. Дом подразумевает и всё остальное, ведь в нём муж, жена, раб, рабыня, вол и осёл. Жена, упомянутая следующей, предполагает и то, что следует за ней, поскольку она — хозяйка, как и муж её — хозяин в доме. Раб и рабыня у них в подчинении, а вол и осёл — в подчинении у рабов. Последним идёт всё более низкое и внешнее, названное «всё, что у ближнего твоего». По всему этому ясно, что эти две заповеди пересматривают все предыдущие в общем и в частностях, как в широком, так и в строгом смысле.

327. В духовном смысле эти заповеди запрещают всё желания, направленные против духа, то есть те, что противопоставляются духовности церкви, которая, прежде всего, связана с верой и милосердием. Если не усмирить эти желания, то плоть, предоставленная самой себе, может пойти на любое преступление. Ибо хорошо известно из посланий Павла, что плотские желания противоположны духу, духовные же — плоти (Гал. 5:17). Ещё у Иакова:

Каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственной похотью; похоть же, зачав, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть.

Иак. 1:14, 15

А также у Петра:

Господь соблюдает беззаконников ко дню суда, для наказания, а наипаче тех, которые идут вслед скверных похотей плоти.

2 Пет. 2:9, 10

Короче говоря, эти две заповеди, понимаемые в духовном смысле, рассматривают всё, прежде в этом смысле упомянутое, с тем, что этого нельзя желать, и то же самое в небесном смысле. Излишне будет возвращаться к этому ещё раз.

328. Желания плоти, глаз и остальных чувств, если они отделяются от желаний, то есть привязанностей, стремлений и удовольствий духа, точно так же, как и желания животных, в основе — звериные. Но привязанности духа — это те, что у ангелов, и их поэтому можно назвать истинно человеческими. Поэтому, насколько кто потакает желаниям плоти, настолько он — животное и дикий зверь, но насколько кто поддается побуждениям духа, настолько он — человек и ангел. Желания плоти можно сравнить с вяленым и высушенным виноградом и с диким виноградом; а привязанности духа — с сочными и вкусными виноградинами, а также со вкусом вина, полученного из них. Желания плоти можно сравнить со стойлами, в которых содержатся ослы, козлы и свиньи; а привязанности духа — со стойлами, в которых содержатся породистые лошади, а также овцы и ягнята. Различие такое же, как между ослом и лошадью, или между козлом и овцой, ягнёнком и свиньёй; или, вообще говоря, между шлаком и золотом, мелом и серебром, кораллом и рубином, и так далее. Желание и поступок неразрывны, как кровь и плоть или как пламя и масло. Ибо желание в поступке, как воздух в лёгких, когда он становится дыханием и речью, или как вода в мельничном колесе, приводящая в движение и работу механизмы.

XII

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: