Евреи в духовном мире 6 страница

У Матфея (22:1—14) царство небесное подобно царю, который устроил брачный пир для сына своего и послал рабов своих звать гостей на брачный пир.

У Матфея (25:1сл.) царство небесное уподоблено десяти девам, которые вышли навстречу жениху, и пять из них готовы вступить в брак. Это следует из стиха 25:13, где сказано: „Бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который придёт Сын Человеческий“; здесь Господь разумеет Себя.

В Апокалипсисе (19:7,9): „Наступил брак Агнца, и жена Его приготовила себя. Блаженны званные на вечерю Агнца“. Что смысл духовный пребывает в каждом изречении Господнем, то было показано мною достаточно в книге „Учение Нового Иерусалима о Священном Писании“, где исчерпывающе объясняется, что каждое слово, сказанное Господом, необходимо понимать исключительно в духовном смысле.

Господь, который есть Иегова, Предвечный и Создатель вселенной, установил так… чтобы люди, которые присоединились к Нему и жили в соответствии с Его установлениями, становились блаженнее и счастливее после смерти, чем они были прежде в мире. И что делает их ещё более блаженными и счастливыми — это то, что там они духовны, а человек духовный ощущает и воспринимает духовные удовольствия, которые много значительнее удовольствий земных, ибо в тысячу раз благостнее.

Вы можете видеть, что духи и ангелы суть люди, что известно от тех, которые являлись Аврааму, Гедеону, Даниилу и пророкам, и особенно Иоанну, когда он писал Апокалипсис, и также от тех, которые явились к женам-мироносицам у гроба Господня. Действительно, и ученики видели самого Господа после Его воскресения (как человека). Причиной, по которой они увидели ангелов и духов, было то, что их духовное зрение было открыто. И если ваше духовное зрение будет открыто, вы тоже сможете увидеть ангелов в их естественном виде — человеческом. Но когда это зрение закрыто, что означает, что оно омрачено видами, которые глаз получает от материального мира, духи становятся невидимыми.

Однако следует заметить, что после смерти люди являются уже не природными людьми, но людьми духовными. Самим себе они кажутся прежними настолько, что человеку даже представляется, что он всё ещё пребывает в природном мире с тем же телом, тем же лицом, тем же голосоми теми же чувствами, потому что у него остаются те же ощущения и мысли или та же воля и тот же разум.

На самом деле человек уже не тот, потому что он теперь человек духовный, а следовательно, внутренний. Но он не замечает разницы, потому что не может сравнить своё нынешнее состояние с состоянием, которое имел прежде, на земле, ибо то состояние он уже оставил и пребывает в совсем ином.

Так, я часто слышал, как духи говорят, что, насколько им известно, они всё ещё находятся в предыдущем мире, с единственной лишь разницей, что они не видят тех, кого в прежнем мире покинули, и в то же время видят тех, кто из него ушёл или, иными словами, умер. Действительная причина, по которой они видят теперь этих людей, а не иных, заключается в том, что они теперь являются не природными людьми, а духовными, или субстанциальными. А духовный, или субстанциальный, человек видит духовных, или субстанциальных, людей точно так же, как природный, или материальный, человек видит природных, или материальных, людей. Но видеть друг друга они не могут из-за разницы между субстанцией и материей, которая точно такова, какова разница между причиной и следствием. А поскольку причина в собственном смысле тоньше, или чище, она не может явиться следствию, поскольку оно грубее, а следствие не может возникнуть перед причиной, которая тоньше, то есть ангел не может явиться человеку в этом мире, так же как человек не может явиться ангелу.

После смерти человек может стать духовным, или субстанциальным, потому что духовное было в нём всегда, невидное природному, или материальному, человеку, что можно сравнить с одеждой или кожей, которая его покрывает и из которой он выходит духовным, или субстанциальным, а следовательно, чище, глубже и совершеннее.

Духовный человек есть всегда человек совершённый, хотя природный человек его не видит. Это очевидно, ибо апостолы видели Господа после Его воскресения. Он явился, а потом исчез. И Он был всё тем же, видимый и невидимый. И они также утверждали, что когда видели Его, глаза их были открыты.

Люди продолжают оставаться людьми после смерти, и они остаются мужчинами и женщинами, ибо мужское остаётся мужским, а женское — женским, и они не могут обращаться одно в другое. Следовательно, мужчина должен жить дальше как мужчина, а женщина — как женщина, после смерти, став духовными…

Из этого творения проистекает то, что мужчина рождается быть разумеющим, а женщина — желающей, или, иными словами, мужчина рождается с наклонностью к знанию, в то время как женщина рождается к любви к тому, чтобы сочетать себя с этой наклонностью мужчины. Поскольку по внутренним формам образуются внешние, формой мужчины является форма разума, в то время как формой женщины является форма любви к этому разуму, вот почему у мужчины иное лицо, иной голос, иное тело, чем у женщины, ибо каждый знает — жесткое лицо, грубый голос, крепкое тело и к тому же борода во всех отношениях намного менее прекрасны, чем внешность женщины. Мужчина и женщина разнятся также в поведении и привычках. Словом, нет у них ничего одинакового, но между тем во всём есть подобие.

Конечно, мужское проявляется в мужчине в каждой части его тела, самой сокровенной, так же как в его образе мыслей и в каждом проявлении чувств. То же относится и к женскому в женщине. И, поскольку одно не может превратиться в другое, отсюда следует, что после смерти мужчина остаётся мужчиной, а женщина — женщиной…

Любовь к противоположному полу сохраняется, так же как и любовь супружеская у тех, кто попадает в небеса. Речь идёт о тех, кто уже на земле стали духовными людьми. Любовь к противоположному полу остаётся у людей после смерти потому, что мужчина остаётся мужчиной, а женщина — женщиной, а мужское в мужчине проявляется во всём его существе и в каждой его частице. То же можно сказать о женском в женщине. И каждая частица — даже самая наималейшая — их существа жаждет соединения. Далее, такое расположение к союзу было укоренено в человеке со времён творения, так что оно всегда присутствует в нём, а это означает, что первое (мужское) томится и жаждет соединения со вторым (женским). Любовь, рассматриваемая сама по себе, есть не что иное, как желание, и от него происходит стремление соединиться, а в супружеской любви — стать одним целым.

В конце концов, люди были созданы разнополыми именно с тем, чтобы двое могли быть как одно целое, ибо взятые вместе они и составляют совершённого человека. Без этого сопряжения они остаются каждый сам по себе, являясь частью — половинкой — целого. А поскольку такое стремление глубоко сокрыто в каждой частице мужчины и женщины и поскольку способность к соединению в одно и воля к нему заключены в каждой частице их существа, обоюдная и взаимная любовь к противоположному полу остаётся у человека и после смерти.

Я разделяю любовь к противоположному полу и супружескую любовь, поскольку любовь к противоположному полу есть нечто иное, нежели любовь супружеская. Любовь к противоположному полу легко найти у людей, живущих в мире, а супружеская любовь свойственна только духовным людям. Обычные люди любят и стремятся только к внешним союзам и тем удовольствиям, которые из них проистекают. Духовный человек любит и стремится к внутреннему союзу и к тем разновидностям счастья, которые дух от такого союза получает. И он может сказать, что таких разновидностей счастья, которые можно познать с одной женой, с коей он соединяется в одно целое, не счесть. И чем прочнее они соединяются, тем выше, шаг за шагом, поднимается его счастье к вечности. Но обычные люди даже не думают об этом.

Вот почему можно сказать, что супружеская любовь остаётся после смерти с людьми, допущенными в небеса, — ибо они становятся духовными людьми ещё на земле.

Всё это я познал на собственном опыте. До сих пор я считал достаточным подтвердить эти суждения разумными доказательствами того, что люди после смерти остаются людьми, мужчины — мужчинами, а женщины — женщинами, а также того, что любовь каждого остаётся с ним, — в особенности любовь к противоположному полу и супружеская любовь. Но с младенчества, от родителей и учителей, а позднее — благодаря учению и от священников — люди усваивают веру в то, что каждый из нас после смерти не сможет жить как человек до Судного дня. Более того, многие восприняли это мнение как предмет веры, который недоступен пониманию. По этой причине следовало подтвердить эти утверждения рассказами о том, что я видел собственными глазами, в противном случае человек, доверяющий лишь собственным ощущениям, скажет, исходя из вкоренённой в него веры: „Если бы люди после смерти продолжали оставаться людьми, я бы хоть что-нибудь увидел и услышал от них. К тому же не было ещё такого, чтобы кто-нибудь спустился с Небес или поднялся из ада, чтобы поведать нам о своей жизни“.

Дело в том, что ныне невозможно и никогда не было возможным, чтобы ангел сошёл с небес или какой-либо дух из ада поднялся для того, чтобы побеседовать с кем-либо из людей, как только с теми, у которых внутренние начала рассудка, или же духа, их Господом будут открыты, да и открытие это может быть осуществлено в полной мере у тех только, которые приуготовлены были Господом к восприятию того, что может постичь только духовная мудрость. Это самое и угодно было Господу сделать со мною для того, чтобы знание о том, каковы небеса и ад, а также о том, как люди живут после смерти, стало общедоступным, а не оставалось в неведении и не было бы в конце концов отринуто. Убедительные доказательства того, о чём и для чего я всё это говорю, не могут быть здесь приведены. Однако они собраны в книге „О небесах и об аде“, в её продолжении „О духовном мире“ и, наконец, в „Апокалипсисе открытом“. Те же из них, которые касаются непосредственно супружества, приведены в рассказах, помещённых в конце параграфов или глав настоящей книги» (цитата составлена по СЛ).

Точно такое же недоразумение, согласно Небесному Учению, произошло в христианстве и в отношении богатств, имуществ и приобретений в мире. Из-за буквального прочтения некоторых мест из Нового Завета в христианстве имущества и богатства всегда считались чем-то, если и не совершенно греховным и погибельным, то, во всяком случае, постыдным, прощаемым по слабости человеческой лишь в том случае, если значительная часть их раздавалась нищим или жертвовалась на «дела богоугодные». Но, согласно Небесному Учению, в реальности всё обстоит совершенно иначе:

«О принятии душ человеческих на небеса существуют различные мнения: иные полагают, что туда приемлются одни только бедные; другие — что туда одинаково приемлются бедные и богатые; а некоторые — что богатые не могут быть туда приняты, если они прежде не откажутся от своих имуществ и не станут наравне с бедными; и каждое такое мнение своё подтверждают Словом. Но люди, полагающие, что на небесах есть разница между бедным и богатым, не понимают Слова. Слово внутри духовно, в букве же оно природно; и потому приемлющие Слово в одном его буквальном смысле, нисколько не приемля в духовном, ошибаются во многом, и в особенности относительно бедных и богатых, когда, например, думают, что так же трудно богатым войти в царство небесное, как верблюду пройти сквозь ухо игольное, а что бедным взойти на небеса легко потому только, что они бедны, ибо сказано: „Блаженны нищие духом; ибо ваше есть Царствие Божие“ (Лука 6:20, 21). Но имеющие некоторое понятие о духовном смысле Слова мыслят иначе: они знают, что небеса открыты для всех живущих жизнью веры и любви, равно для бедных и для богатых… Мне дано знать доподлинно, что богатые столь же легко приходят на небеса, как и бедные; и что человек не исключается из небес за то, что он жил в достатке, как и не приемлется за одно то, что жил в нужде… Человек может приобретать богатство и увеличивать по возможности своё благосостояние, лишь бы это не было обманом или предосудительными средствами. Он может роскошно пить и есть, лишь бы не полагал в этом цели своей жизни; он может, смотря по состоянию и положению своему, помещаться с великолепием и, подобно другим, заниматься беседой, посещать увеселения и говорить о мирских делах. Нет надобности, чтобы он из особого благочестия ходил с грустным и печальным выражением лица и с поникшей головой, но может быть веселым и радостным; нет надобности и в том, чтобы он имущество своё отдавал бедным, если он не делает это по любви; словом, он может во внешнем обращении своём жить точно так же, как человек мирской, и это нисколько не помешает ему войти в небеса, лишь бы внутренне он мыслил о Боге как должно и поступал с ближним искренно и правдиво… Внешнее в человеке ничего не значит, но всё зависит от внутреннего, от которого внешнее происходит. Для пояснения вот пример: кто поступает искренно и никого не обманывает из одного страха законов или утраты доброго имени, а потому чести или выгод, тот стал бы всячески обманывать других, если бы только страх этот не сдерживал его; его мысль и воля — один обман, меж тем как дела его, судя по внешнему, кажутся правдивыми; этот человек, будучи внутренне неискренним и обманщиком, носит в себе ад. Кто же, напротив, поступает правдиво и никого не обманывает на том основании, что обманывать — значит идти против Бога и ближнего, тот, если бы даже и мог кого обмануть, не захотел бы этого; его мысль и воля служат ему совестью; такой человек носит в себе небеса. Дела того и другого, судя по внешнему, кажутся одинаковыми, но внутри они совершенно различны...

Итак, если человек может во внешнем жить так же, как и другой, может приобретать богатства, давать пиры, помещаться и одеваться великолепно, смотря по состоянию и должности, пользоваться весельями и удовольствиями и предаваться мирским делам ради службы и занятий и ради поддержания жизни умственной и телесной, лишь бы внутренне он признавал Господа и благоволил ближнему, — то ясно, что не так трудно, как думают многие, найти путь в царство небесное. Вся трудность в том, чтобы удержаться от любви к себе и к миру и воспрепятствовать их господству, ибо от этого источника исходит всякое зло…

Бедные идут на небеса не ради их бедности, но ради их жизни; жизнь каждого остаётся при нём, богат он или беден. Нет особенной милости для одного более, чем для другого: кто жил хорошо, тот приемлется, а кто жил худо, тот отвергается. Кроме того, бедность столько же, как и богатство, отклоняет и удаляет человека от небес: среди бедных весьма многие недовольны своей участью, очень честолюбивы и считают богатство за настоящее благословение; вследствие чего, оставаясь без него, они предаются гневу и худым помыслам о Божественном провидении, они даже завидуют имению других, при первом случае готовы их обмануть и точно так же предаются грязным наслаждениям. Совершенно иная участь тех бедных, которые довольны своей судьбой, которые в занятиях своих прилежны и усидчивы, любят труд, а не бездействие, поступают справедливо и честно, живя в то же время жизнью христианской…

Если думают, что бедным прийти (на небеса) легко, а богатым трудно, то это потому, что Слово в тех местах, где говорится о богатых и бедных, не было понято: тут под богатыми разумеются в духовном смысле те, которые изобилуют познаниями добра и истины, то есть те, что принадлежат к церкви, имеющей у себя Слово; а под бедными разумеются не имеющие этих познаний, но которые, однако, желают их, то есть те, что находятся вне церкви, где нет Слова. Под богатым, одевавшимся в порфиру и виссон и который был ввержен в ад, разумеется иудейский народ, названный богатым потому, что у него было Слово и, следовательно, познания добра и истины в изобилии; под одеяниями из порфиры означаются познания добра, а под одеяниями из виссона — познания истины; под бедным же, который лежал у ворот богатого и желал насытиться от крупиц, падающих со стола его, и который был отнесён ангелами на лоно Авраама, то есть на небеса, разумеются народы, которые не имели познаний добра и истины, но, однако, желали их (Лука 16:19—31). Под богатыми, которые, будучи приглашены на большой пир, извинились и не пришли, также разумеется иудейский народ, а под бедными, занявшими места их, разумеются народы, бывшие вне церкви (Лука 12:16—24). Теперь будет сказано, кого следует разуметь под богатым, о котором Господь сказал: „Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие“ (Матф. 19:24). В этом месте богатый означает богатых в том и другом смысле — как природном, так и духовном. В природном — богатых, изобилующих богатствами и полагающих в них сердце своё; в духовном же — богатых, изобилующих познаниями и наукой (из которых состоят духовные богатства) и желающих посредством их и собственного разумения проникнуть в предметы, относящиеся к небесам и церкви. Но как это противно Божественному порядку, то и сказано, что легче верблюду пройти сквозь игольные уши, ибо в этом смысле верблюд означает познание и научное вообще, а ухо игольное — духовную истину. Ныне не знают, что верблюд и ухо игольное имеют это значение, потому что до сих пор не была открыта та наука, которая учит духовному значению всех выражений, находящихся в буквальном смысле Слова» (НА 357—365).

Из вышеприведённой цитаты видно, что в новой церкви, основанной на книгах Учения, совершенно отсутствует та «великонищенская» идеология, которая была столь свойственна старому христианству. В новой церкви высшей добродетелью считается жизнь служений ближнему — служений семейных, служений общественных, служений для народа, служений для отечества, служений для церкви, которые могут осуществляться лишь посредством материальных средств различного рода. По этой причине в Небесном Учении жизнь праздная, сознательно нищая, ориентированная исключительно на «личное спасение», определяется как жизнь духовно очень ущербная и опасная, часто способствующая духовному развращению и духовной гибели ведущих её.

Согласно свидетельству Учения: «Я говорил, после смерти их, с некоторыми духами, которые, живя на земле, отказались от мира и предались почти уединённой жизни, чтобы, отделяясь мыслью от всего мирского, погрузиться в благочестивые размышления, полагая таким путём войти в царство небесное. Но эти люди в том мире в грустном состоянии духа: они презирают тех, которые не походят на них; негодуют за то, что им не дано наслаждаться большим счастьем, чем другим, полагая, что они заслужили его; вовсе не заботятся о других и уклоняются от всякого служения милосердия, хотя только посредством такового человек соединяется с небесами. Они более других желают быть на небесах, но, когда они возносятся до местопребывания ангелов, они наводят на них тоску, которая нарушает их счастье; поэтому они разобщаются и после того переносятся в пустынные места, где ведут жизнь, подобную той, которую вели в мире. Человек не иначе может сформироваться для небесной жизни, как только в здешнем мире конечных проявлений, ибо в конечном (или внешнем) проявлении должно заканчиваться каждое чувство. Если это чувство не выходит наружу и не проявляется в действиях, что совершается не иначе как в обществе людей, то оно глохнет и оканчивается тем, что человек не видит более ближнего, а только самого себя. Из этого ясно, что приводит к небесам жизнь милосердия к ближнему, жизнь, состоящая в том, чтоб поступать справедливо и прямо во всяком деле и во всякой службе, а не жизнь благочестия без этой жизни милосердия; что, следовательно, служения милосердия и затем расширение деятельности милосердной жизни могут увеличиваться по мере того, насколько человек предан деловым занятиям, и уменьшаться по мере того, насколько он от них удаляется» (НА 360).

* * *

И наконец, я хотел бы обратится к самой главной существенности Небесного Учения, которая, пожалуй, как никакая иная, ставит его в совершенно особое положение по отношению ко всем остальным христианским учениям, конфессиям и сектам. Эта особенность относится к трактовке в Учении личности и человеческого Господа Иисуса Христа, а также и мистического понятия Троицы. В Небесном Учении этой теме уделяется огромное, можно сказать, довлеющее значение, ибо, согласно Учению: «Господствующая идея относительно Бога входит во всё, принадлежащее церкви, религии и богослужению, и понятия богословские занимают в уме человеческом наивысшее положение, а понятие о Боге среди них располагается выше, чем все остальные. Отсюда и следует, что если оно ложное, то всё, расположенное под ним, в согласии с этим высшим принципом, от которого всё остальное проистекает, также будет ложным или искажённым, ибо то, что господст­вует, будучи высочайшим, составляет самую суть всего того, что от него производимо бывает. Эта существенность, как душа, формирует всё, ей подлежащее, как бы в своё тело, по подобию своему, и когда она входит своим собственным светом в истины, то неизменно заражает их своими порочностью и извращённостью» (КИУ 40).

Согласно Учению, именно в истолковании Божественности человеческого Иисуса Христа и в разумении того, что по сути собой представляет в Священном Писании понятие троичности этого человеческого, традиционно именуемой «Троица», христианская церковь и отступила дальше всего от подлинного смысла Господнего Слова, утеряв, таким образом, внутреннюю связь с исходящим оттуда наитием духовной Божественной истины. Именно из-за этого отступления и из-за потери непосредственного Божественного наития из Слова и произошли все многочисленные внутренние духовные беды и разорения как в рассудочном понимании, так во всём, относящемся к жизни религиозной, от чего так страдала христианская церковь в свои последние времена. Ибо, согласно Учению, когда христианин теряет наитие Святого Господнего Духа при чтении Писания, он уже не в состоянии ни правильно понимать его, ни правильно поклоняться Богу, ни, затем, жить правильно, в соответствии с заповедями Писания.

В сокращённой форме главные принципы Небесного Учения относительно Божественного человеческого Господнего и о Троице изложены в следующем толковании на символ веры Афанасия, которое я заимствовал из книги «Учение Нового Иерусалима о Господе»:

«Троица пребывает в Господе, и первая личность называется Отцом, вторая — Сыном, а третья — Святым Духом, и эта Троица в Слове именуется отдельно, как отдельно же именуются душа и тело, и от них исходящее, которые однако же составляют одно. Слово в буквальном смысле таково, что делит на части одно, как бы оно ни составляло одного; поэтому Иегову, Который есть Господь от вечности, Слово именует то Иеговой, то Иеговой Саваофом, то Богом, то Господом и в тоже время Творцом, Спасителем, Искупителем и Образователем, также как Шаддаем.

Его же человеческое, принятое в мире, оно называет Иисусом, Христом, Мессией, Сыном Божьим, Сыном Человеческим, а в Слове Ветхого Завета — Богом, Святым Израилевым, Помазанником Иеговы, Царём, Князем, Советником, Ангелом, Давидом. А так как Слово в буквальном смысле таково, что именует многих, которые однако же составляют одно, то христиане вначале, будучи простыми и всё понимая в буквальном смысле слов, разделили Божественность на три личности. Это было им позволено по их простоте; однако же так, что они веровали, что Сын бесконечен, несотворён, всемогущ, Бог и Господь, совершенно равен Отцу; сверх того они веровали, что их не два или три, а один сущностью, величием и славою, следовательно Божественностью.

Из этого следует, что вследствие Божественного попущения произошло то, что христиане вначале приняли учение о трёх личностях и при этом признавали, что Господь также есть бесконечный, всемогущий Бог и Иегова; ибо если бы они этого не признали, то не было бы никакой церкви, а церковь становится церковью только от Господа, и вечная жизнь всех происходит от Господа, а не от кого-либо другого.

Церковь становится церковью от Господа — это можно заключить единственно из того, что всё Слово от начала до конца говорит об одном только Господе и о том, что в Него следует верить. А те, которые в Него не верят, не получат жизни вечной, но гнев Божий пребудет на них (Иоанн 3:36). А так как всякий сам собою понимает, что если Бог один, то Он должен быть один как личностью, так и сущностью; если же кто мыслит, что Бог один, то он иначе не верует и не может веровать. Здесь я хочу привести всё учение, получившее название от Афанасия, и показать, что всё, там сказанное, истинно разумеемо только если вместо Троицы личностей разуметь Троицу личности.

Это учение следующее: „Кто хочет спастись, тот должен исповедовать эту кафолическую веру (другие говорят: христианскую): если же кто не исполнит этой веры: всей, в целости, без малейшего сомнения, тот погибнет в вечности. Эта кафолическая вера (другие говорят: христианская) следующая: мы поклоняемся одному Богу в Троице, и Троице в единстве, не соединяя личностей и не разделяя субстанции (другие: сущности); ибо первая личность принадлежит Отцу, вторая — Сыну, а третья — Святому Духу; но Божественность Отца, Сына и Святого Духа одна, равная славою и совечная величием. Каков Отец, таков Сын и Святой Дух. Отец несотворён, Сын несотворён и Святой Дух несотворён. Отец бесконечен, Сын бесконечен и Святой Дух бесконечен. Отец вечен, Сын вечен и Святой Дух вечен, но не три вечных, а один вечный, и не три бесконечных, также как не три несотворённых, а один несотворён и один бесконечен. Равно как Отец всемогущ, так и Сын — всемогущ, и Святой Дух — всемогущ, но не три всемогущих, а один всемогущий. Как Отец есть Бог, так и Сын — Бог, и Святой Дух — Бог, но не три бога, а один Бог. Как Отец есть Господь, так и Сын — Господь, и Святой Дух — Господь, но не три господа, а один Господь. Если мы обязаны признавать, по христианской истине, каждую личность Саму по Себе Богом и Господом, то кафолическая религия нам не позволяет называть трёх богов, или трёх Господов. (Другие же говорят, мы не можем по христианской вере признавать трёх богов или трёх господов.) Отец никем не создан, не сотворён, не рождён; Сын — не создан, не сотворён, но рождён Отцом; Дух Святой — не создан, не сотворён и не рождён Отцом и Сыном, но от Них исходит. Поэтому один Отец, а не три отца; один Сын, а не три сына; один Святой Дух, а не три святых духа. И в этой Троице никто не первый и не последний, и никто не больший и не меньший, но все три личности вместе вечны и совершенно равны. Как выше было сказано, так следует поклоняться Единству в Троице и Троице в Единстве (другие говорят, следует поклоняться трём личностям в одном Божестве и одному Богу в трёх личностях): поэтому кто хочет спастись, тот так должен думать о Троице.

Поэтому также для спасения необходимо правильно веровать в воплощение нашего Господа Иисуса Христа (другие, чтобы всякий постоянно веровал, что наш Господь есть истинный человек); ибо истинная вера состоит в том, чтобы мы веровали и исповедовали, что наш Господь, Иисус Христос, Сын Божий, есть Бог и Человек. Бог Отчею субстанцией (или сущностью, другие — природой), рождённый прежде мира, и человек субстанцией (другие: природой) от матери, рождённый в мире. Совершенный Бог и совершённый человек, состоящий из разумной души и человеческого тела: равный Отцу Божественностью, и менее (другие: ниже) Отца человечностью. И хотя Он Бог и Человек, но не два, а один — Христос: Он один не от претворения Божественности в тело, а от принятия человечности в Боге (другие говорят: Он один, однако не так, чтобы Божественность претворилась в человечность, а Божественность приняла в Себя человечность) совершенно один не слиянием (другие — смешением) сущности, а единством личности (другие, Он совершенно один, однако не так, чтобы две природы были смешаны, но Он — одна личность): как разумная душа с телом составляют одного человека, так Бог и человек составляют одного Христа. Он страдал ради нашего спасения, сошёл в ад, воскрес в третий день от смерти, вознёсся в небеса и воссел одесную Отца всемогущего; откуда придёт судить живых и мёртвых, в Его пришествие все люди воскреснут своими телами: и те, которые сотворили добро, войдут в вечную жизнь, сотворившие же зло — в вечный огонь“.

Все в этом учении, до самого последнего слова — истинно, когда вместо Троицы личностей разуметь Троицу личности. Это можно заключить из этих же мест, вторично выписываемых, где приведена эта Троица. Троица личности состоит в том, что Божественное Господа есть Отец, Божественное человеческое — Сын, а Божественное исходящее — Дух Святой. Если разумеется эта Троица, то человек может не только мыслить об одном Боге, но даже называть одного Бога: всякий видит, что иначе он может мыслить только о трёх богах, и это видел Афанасий, потому что в его учении также введены следующие слова: „Мы по христианской истине обязаны признавать каждую личность саму по себе Богом и Господом, но мы не можем по кафолической религии, или по христианской вере, упоминать или называть трёх богов или трёх господов“.

Притом никто не понимает, как Божественное, которое одно, может делиться на три личности, из которых каждая — Бог, тогда как Божественное неделимо; составлять же три личности в одном через субстанцию или сущность — не отдаляет мысли о трёх богах, а только даёт понятие об их единодушии.

Если вместо Троицы личностей разуметь Троицу личности, то всё в этом учении, даже в самых его последних словах, истинно. Это можно заключить из тех же мест, если переписать их следующим образом: „Кто хочет спастись, тот необходимо должен исповедовать эту христианскую веру. Эта христианская вера состоит в том, что мы поклоняемся одному Богу в Троице, и Троице в одном, не соединяя трёх личностей и не разделяя сущности. Троица одной личности называется Отцом, Сыном и Святым Духом. Божественность Отца, Сына и Святого Духа одинакова, равная славой и величием. Каков Отец, таков Сын и Святой Дух; Отец несотворён, Сын несотворён и Святой Дух несотворён. Отец бесконечен, Сын бесконечен и Святой Дух бесконечен. Отец вечен, Сын вечен и Святой Дух вечен, но не три вечных, а один вечный, и не три бесконечных, также как не три несотворённых, а один несотворён и один бесконечен. Равно как Отец всемогущ, так и Сын — всемогущ, и Святой Дух — всемогущ, но не три всемогущих, а один всемогущий. Как Отец есть Бог, так и Сын — Бог, и Святой Дух — Бог, но не три бога, а один Бог. Как Отец есть Господь, так и Сын — Господь, и Святой Дух — Господь, но не три господа, а один Господь. Хотя мы по христианской истине признаём Троицу в одной личности, которая есть Бог и Господь, но по христианской вере мы можем называть только одного Бога и одного Господа. Отец никем не создан, не сотворён, не рождён; Сын — не создан, не сотворён, но рождён Отцом; Дух Святой — не создан, не сотворён и не рождён Отцом и Сыном, но от Них исходит. Поэтому один Отец, а не три отца; один Сын, а не три сына; один Святой Дух, а не три святых духа; и в этой Троице нет большего и меньшего, но они совершенно равны. Так что должны поклоняться Единству в Троице и Троице в Единстве, как об этом выше было сказано“.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: