Глава 6 Молли Уизли.

Поскольку ваш покорный автор рисовать умеет крайне плохо, у меня возникла идея. Может быть между читателями найдётся человек, который способен нарисовать иллюстрацию к фику? Принимаю любые варианты, сцены и ваше виденье ситуации.
С уважением КСЕНА.

Молли Уизли.

Гермиона решения не изменила. Утром в понедельник она одела мальчика и через каминную сеть отправилась к Молли Уизли. Женщина была очень рада, хотя и удивлена появлением Грейнжеров.
– Миссис Уизли, вы можете посидеть с Матиасом сегодня? Я просто не нашла ещё няни для него, – смущенно улыбаясь спросила Гермиона.
– Что ты, девочка. Зачем тебе няня? Ты всегда… Мерлин, всегда можешь приводить его ко мне! – Миссис Уизли вздохнула и пригласила Матиаса в гостиную. Когда он сел и включил музыку, женщина сказала. – Я всё знаю и не представляю, что делать… Это Рон.. я уверена, это он виноват…
– Мне всё равно, кто виноват, – и она ушла в камин…

«Гермиона Грейнжер. Девочка, поразившая меня своим умом. Тонким, несвойственным ещё такому ребёнку, умом, энциклопедическими знаниями. Она была маленьким, несуразным подростком. Бесформенная, с неухоженными, сильно вьющимися волосами, неровными, выпирающими зубами, была.
Выросла…
Не красавица, о нет, скорее – просто симпатичная девушка, с исполненными глубины карими глазами и волосами удивительно пышными. Стройная фигурка и грациозная походка. Она поражала меня своей силой воли, духом стремления и поиском выхода.
А ещё, в ней было что-то невесомое, что притягивало. Эта девочка притягивала многих… В том числе и моего сына, Рона.
Но он всегда оставался лишь другом для неё.
Она вообще не способна на открытые чувства, если заставить, будет играть. Я думала, что она вообще не способна любить, но ошиблась. Я просто не заметила этого, ибо встретились две скрытных души, два, может быть, душевных инвалида. И они слились воедино, живя друг для друга, существуя только здесь и сейчас.
У них не было будущего, никогда. И они это понимали… Гермиона понимала, понимала, так точно. Она никогда не витала в облаках, девочка с холодной внешне душой, и огоньком в сердце, который по сей день заставляет её жить, СУЩЕСТВОВАТЬ для Него, для сына и в честь памяти Его, мужа Гермионы.
Я помню её, она боялась, что её будут травить, подспудно, но боялась с первой секунды, что будут изгонять из Магического мира, вот и защищалась, как умела. Её травили, над ней издевались. Унижали,… но она нашла силы простить и принять всё как есть, самое главное – простить.
Драко, когда только пришел, битый, измученный, голодный, он вообще ни с кем не разговаривал. Только по делу, когда нужна информация. Он одичал, совсем ещё ребенок, как и все они, узнал слишком много для его 17 лет. Он потерял достаток и сытую жизнь, он потерял положение в обществе и раз и навсегда – наивность.
А что приобрел? Страдание, боль, любовь?
Любовь… Он жил для неё, она – для него…
Они были рядом и не вместе. И я не заметила этого…
Сколько раз я пыталась найти с Драко общий язык, ведь у меня у самой сын одного с ним возраста. Но Драко – вежливый и очень воспитанный, он просто благодарил за помощь, вежливо приветствовал и прощался, но ближе не подпускал. Сердце не открывал.
А вот Гермиону пустил, он пустил её в своё сердечко, и я уверена в этом. Я видела и не раз, как они молчат о чём-то одном, сидя, наверное, и в разных углах комнаты. Как я это увидела? Да просто переглянулись они как-то иначе, чем друзья, или тем более, чем сторонники одной стороны. Всего на несколько секунд их глаза встретились и задержались…
Тогда мне не хватило ума понять, что они теперь одно целое, и я часто веню себя в том, что Гермиона теперь, как лебедушка без лебедя, совсем одна. Это чувство навсегда останется со мной.
Драко был совсем не таким, как мне представлялось из рассказов Рона и Гарри. Он был молчалив, а не общителен, он был в стороне, а не в центре внимания. Не заносчив, скорее – стеснителен. Исполнителен и всегда задумчив. Он стремился научиться заботиться о себе сам. Часто в Норе он помогал мне на кухне, делал бутерброды и заваривал чай, вытирал посуду. Это единственное время, которое он добровольно проводил на людях. Всё остальное – на чердаке, в тишине.
Мне кажется, ОН много думал…
И Гермиона – тоже…
Она вставала раньше всех, и я находила её сидящей в гостиной с книгой по утрам. Только намного позже… Поздно уже, я поняла, что Гермиона бывала у Драко по ночам.
Нет, я не осуждаю, даже если учитывать, что мой сын любил её и любит по сей день. Я только не могу понять, почему они скрывались? Неужели мы бы не поняли?
Наверное - не все бы поняли… Кто из них не хотел огласки?
Драко терпеливый был, уравновешенный такой. Он благородно терпел издевательства и насмешки моего Рона и презрение окружающих. А мой сын, мой мальчик, Которого я воспитывала – терроризировал Драко, и мне казалось – до слёз. Бедный Драко…
Гермиона его утешала и заботилась о нём, я уверена. Она жила для него… две проклятые души, проклятые не ИХ ВОЙНОЙ!
Может быть… Мне представляется, что Гермиона приходила к нему на чердак, пользуясь люмусом, приносила, может быть, что-то вкусное с кухни, или свежую простынь. Говорила с ним, выслушивала, наверное, приласкала… Мне кажется, что и он слушал её, ведь Гермионе много чего сказать…
Будто бы я не знаю, какую роль она играла для моего сына и Гарри – помощница, всегда – вторая роль, энциклопедия на ножках. Ведь она мечтала. Я это знаю, о любви и мужчине, который будет лидером для неё… Вот и нашла его…
Мой сын,… что ему сказать? Он ведь ревновал её, он думал, что она будет принадлежать ему безраздельно,… а вышло иначе… Я пыталась запретить Рону так себя вести, но разве я могу? Ронни издевался над ним даже в тот последний день, в последние минуты перед уходом.
– Ну что хорёк? Я не буду горевать, если ты не вернешься…
Драко только слегка улыбнулся, кривовато так, и сказал:
– Пусть тебе никто так не скажет… – какое счастье, что Гермиона не слышала…
За сутки до того я,… я каюсь, подглядела за ними. Увидела, как они вернулись вместе, в сад. За старой беседкой появились. Гермиона в светло розовом платье, единственном её платье, которое было в Норе. Драко – в чисто чёрном костюме, в руках держал полотняную сумку. Гермиона держала в руках букетик не дорогих розочек. Я поняла, КУДА они ходили. Сразу же поняла, что они поженились.
Как-то я до того ещё предложила ему переселиться в комнату Фреда и Джорджа, но он ответил:
– Это их комната, их дом. Я тут – гость, возможно и в этом мире я – гость. Я не стану их стеснять.
Долго пыталась улучшить его существование на чердаке, приносила по-тихому молоко с мёдом, даже свитер связала ему, тёплый. А он благодарил меня и смущенно говорил, что приносит всем одни проблемы. Слёзы. Печальные слёзы горели в его глазах… До того, как…
Он ведь не жил, существовал, без неё. А когда появилась Гермиона, стал жить для неё, для неё, для своей любимой.
Родители его появились в Норе за пару недель до гибели Драко. Но он сам ни разу не заговорил с отцом. Сухое приветствие и ничего более. И нельзя было найти худшего наказания для Малфоев, чем такое поведение. Драко отказался от них.
Я по сей день не могу смотреть на Грюма, ведь это он послал Драко на смерть. Не задумываясь. Знал же, что не вернётся, совсем молоденький мальчик… Иногда мне кажется, что если бы я пошла и сказала этому человеку, что Гермиона и Драко – муж и жена, то он бы снял парня с миссии. А иногда – что нет,… какая разница? Люпин и Тонкс – тоже погибли…
Но всё равно, я не могу смотреть на него и иногда – на мужа… Паренёк тоже знал, что не вернётся… Понимал. Но не отказался, пошёл не задумываясь. Как и тогда, когда лишился глаза, спасая жизнь моему сыну…
Я думаю, он ничего жене не сказал, не сказал, что не вернётся. Мне кажется, что они провели эту ночь вместе, и рано утром Драко ушел. Сделал шаг вперёд, чтобы не вернуться назад. Но я знаю, что люди, мы собственно, собственными делами, интригами и интрижками, собственным пониманием правильности, не дали двум любящим сердцам побыть в последний раз вместе.
Вот так.
По сей день и навсегда мне стыдно перед Гермионой.
Он ушёл…
И Гермиона волновалась с первой минуты, я же это видела. И мне было страшно смотреть на неё. Мне кажется, что в горе совсем молоденькой девушки виновата и я. Гермиона поняла, что он не вернётся, через неделю с момента, как Драко не пришёл с задания. Но выполнил его.
Но она искала его, веря в то, что Драко жив.
Врознь, они искали его… врознь. Малфои и Гермиона Грейнжер. Не знаю, как было бы, если бы я сказал Малфоям, что Гермиона тоже ищет его. Но я не сказала. Нарцисса Малфой приходила ко мне, спрашивала, как прожил последние дни Драко. Но что я скажу. Я ведь не знаю ничего, кроме его интереса к приготовлению бутербродов…
Теперь я сижу на диване рядом с сыном Драко. Мальчик молчит, а я думаю.
Гермиона очень тяжело переживала гибель Драко. Ведь она ни разу не заплакала на людях. Её заставляли улыбаться на фотографиях и официальном праздновании, а она стремилась на могилу мужа…
Я предложила ей пожать у меня в норе, ведь дети разъехались, и я осталась в большом доме одна. Гермиона осталась, безразличная ко всему, исхудалая, как скелет. Жила, как существовала. Ведь она полюбила и отдала Драко часть своей души. А он умер и забрал её с собой…
Как-то, что-то заставило меня пойти в гостиную. Как раз вовремя, Гермиона уже замахнулась, чтобы резать вены. Она тогда ещё не знала, что носит под сердечком ребёнка. И я не знала. Джинни была беременна. А Гермиона даже не могла про это подумать…
Узнали мы об этом только тогда, когда Гермиона всё же порезала себя. Мудрая знахарка сказала ей:
– Вот вам и причина, чтобы жить, вы ведь не одна, у вас под сердцем маленькая жизнь. И Он, ещё не родившись не должен умереть…
Вот и стала Гермиона жить для него, для своего ещё не родившегося ангелочка. Матиас… Родился он раньше времени, тяжело носила, родился малыш слепым. Совсем слепым.
Матиас слепой Ангелочек, спокойный был, даже плакал тихо и мало. Не создавал проблем никому. Такой милый, вежливый.
И теперь, мои внуки, дети моих детей, чувствуя свою силу, унижают и бьют беззащитное существо, которое сдачи дать не может. Как мне стыдно перед ним. Он сидит тихонько на диване. Мы в гостиной, старой доброй гостиной, где раньше стоял проваленный диван. Теперь вся мебель – новая всё дорогое и красивое. А всё равно, так холодно и промозгло, одиноко.
Не хватает семейного уюта…
– Не волнуйтесь, миссис Уизли, всё хорошо…
– Всё хорошо, малыш, да, конечно… – Я коснулась ладонью его лобика холодненький весь, как и его отец, конечно, – хочешь молока с мёдом?
– Да, конечно… – Драко тоже это любил… ещё и розовый хлеб... – А розовый хлеб есть?
Маленький мой…
Мне так стыдно за свою семью…»

Гермиона пришла вечером, забрать мальчика. Деловая женщина, сильная и строгая. Пришла, поблагодарила, и забрала паренька. Чуть поклонившись Молли.
Они пошли пешком до дома, через Тисовую улицу на свою, Васильковую. Гермиона шла по аллейке и смотрела на светлую макушку сына… Слёзы подкатывали, но она сдерживала их.
– Какой милый мальчик – Гермиона вздрогнула. Это говорила пожилая женщина. При том – весьма скрипучим голосом. – Такой светленький, и глаза у него красивые. – Это Петуния Дурслей, она просто не узнала Гермиону. – Я вас знаю?
– Гермиона Грейнжер, – сухо представилась женщина и не собралась останавливаться, – Подруга Гарри Поттера. Вашего племянника, а это – Матиас, мой сын. Мы все такие же. Как и Гарри. – На лице Гермионы возникла вдруг торжествующая усмешка.
Она не видела лица несчастной Петунии, потому что смотрела на свой дом, на того, кто ждал её у дверей… Гермиона испугалась. Она прижала к себе сына:
– Что случилось, мама? Что-то не так?
– Да милый, нам нужно уходить… – Гермиона подняла мальчика на руки, и не оглядываясь по сторонам, только назад, на крыльцо дома, побежала через дорогу…

осталось не много...
и помните, ч очень люблю ПЛОХИЕ концовки.))

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: