Первая группа канадских добровольцев добравшихся до Канады была самой большой. В ней было около трехсот человек.

Чувствуя на сердце тоску, Хэлтон обещал постараться. По окончании разговора, Хэлтон сел рядом с телефоном и стал размышлять, как случилось, что с добровольцами обращаются как с преступниками, а не как с героями. И где он мог бы собрать десять тысяч долларов.

Хэлтон сначала обратился к премьер-министру Ричарду Бедфорду Беннету, который уехал в добровольную ссылку из Канады в начале 1938. Беннет жил в поместье в Англии. Хэлтон позвонил и начал рассказывать в каком положении оказались канадцы в Гавре. Он постарался наиболее красноречиво изложить свое дело. «Согласны вы или нет с делом, за которое они сражались, вы должны признать, что они молодые канадцы воодушевленные бескорыстными мотивами, такими же, какие вели людей Вими Риджа и Пашендейля. Когда они стали добровольцами, они знали, что их единственной наградой будет кровь и поношение, хотя, возможно, потомство вспомнит их. Уцелевшие ранены, оборваны и голодают. Не поможете ли мне вернуть их домой?».

«Я уверен, что их мотивы так возвышены, как вы говорите», ответил Беннет, «я испытываю чувство восхищения к этим молодым людям, были они правы или нет». Надежды Холтона начали расти. «Но, к сожалению, я не могу сейчас дать ничего.

Я только что сильно потратился». Беннет не предложил никакого дальнейшего сотрудничества. Хэлтон повесил трубку, ругая себя за то, что вообще ему позвонил.

Он надеялся попытать счастья с единственным живущим в Британии канадцем, у которого, как он думал, были и деньги и некоторые левые политические настроения — молодым бизнесменом Гарфилдом Уэстоном. Остановив Хелтона прежде, чем тот закончил свою речь, Уэстон обещал прямо с утра чек на пять тысяч долларов.

Остальные пять тысяч долларов были получены из других источников и канадцы были освобождены французами 27 января 1939. Они отправились через Английский канал в портовый город Ньюхевен. Хелтон был там, чтобы приветствовать их и получить сенсационные новости для своей газеты. Разница во времени работала на него, и он отправил телеграмму в Торонто, как раз вовремя для утреннего издания. Он писал:

Флаги не развевались и оркестры не играли, когда в маленьком английском порту Ньюхевен в холодной темноте в 3 часа этого утра примерно 300 канадцев из знаменитой интернациональной бригады... высадились в Англии на последней стадии их одиссеи мужества и идеалов... Как я писал, они едут в Ливерпуль в закрытых вагонах, как столь многие прокаженные... Трое газетчиков, включая меня, составили единственный комитет по встрече, возвращающихся канадских крестоносцев в Ньюхевене.

Мы отправились с ними до Лондона, и я провел два часа, которые не смогу скоро забыть... без сомнения некоторые из них солдаты удачи и отличаются от остальных, но большинство, интеллигентные канадцы, которые видели то, что все начинают видеть сейчас, слишком поздно; и которые имели смелость сделать что-нибудь с этим. Многие из них даже коммунисты. Но сегодня Франция и Британия не были бы так напуганы, если бы Испания была коммунистической, а не фашистской.

* * *

Фашисты захватили еще не всю Испанию. В прибрежном городке Каса де ла Селва Рос Рассел и маленькая группа других

канадцев все еще надеялись покинуть оставшийся у республики небольшой кусочек Каталонии. Приехав, они обнаружили, что другие канадцы, большинство из которых не были изолированы на юге, уехали во Францию днем раньше.

Каса де ла Селва была переполнена беженцами и солдатами всех национальностей. На юге, примерно в тридцати пяти или сорока километрах от Барселоны, ветер часто доносил звуки сильного боя. Весь день канадцы наблюдали поток беженцев по направлению к французской границе. Они ехали во всякого рода машинах, включая барселонские мусоровозы. Большинство, однако, шло пешком. Там были старики, женщины и дети. Одна группа включала множество городских проституток. Женщины проследовали с подчеркнутым достоинством, в то же время, по очереди помогая нести детей, матери которых были полумертвыми от истощения. Беженцы шли через Каса де ла Селва нескончаемым потоком. По обе стороны городка фашистские самолеты пикировали и обстреливали и бомбили длинную колонну, как они это делали от Барселоны и до границы.

После нескольких дней в Каса де ла Селва, канадцы перешли в старый пограничный форт. Снова необъяснимая задержка, продолжавшаяся десять дней. Напряжение было ужасным, так как 26 января пала Барселона. Армия Франко рвалась на север, вытесняя остатки республиканской северной армии через французскую границу.

В один из дней пришли примерно три тысячи испанских солдат. Они были в ужасном состоянии. Почти все босые. У них не было оружия. Большинство опиралось на трости, вырезанные из деревьев или старых досок; другие опирались на самодельные костыли. Они рассказали Расселу об их отступлении, как они старались воевать, но лишись всего. Их артиллерия осталась без снарядов, не было продовольствия, не было патронов для винтовок. Это была настолько разбитая армия, что Рассел не мог поверить, что такое возможно.

Пару дней спустя группа Рассела двинулась к границе. Не было ни поездов, ни автомашин. Добровольцы шли, перемешавшись с беженцами. На другом конце тоннеля, который вел во Францию, представители Канадской тихоокеанской железнодорожной компании проводили их в поезд. Окна поезда не были закрыты ставнями и Рассел

едва мог поверить своим глазам пока ехал на север от Перпиньяна к Парижу. Километр за километром железнодорожные подъездные пути в каждом городке были забиты грузовыми вагонами и платформами с вооружением. Рассел видел разобранные самолеты, противотанковые пушки, артиллерийские орудия, зенитные пушки, огромные штабеля ящиков с боеприпасами, помеченными русскими буквами. Видя это оружие, которое не было допущено в Республику комитетом по невмешательству, Рассел настолько разозлился, что не мог даже плакать. Внезапно он почувствовал, что ничего не хочет больше, чем покинуть Европу и вернуться в Канаду. Европа не хочет спасения из-за собственной глупости.

* * *

Ганс Ибинг обнаружил, что стал человеком без гражданства. Согласно канадскому иммиграционному закону вид на жительство иностранца автоматически аннулируется после года отсутствия в Канаде. Ибинга не было там почти два года. Представители Комитета помощи испанской демократии в Париже и друзья батальона Маккензи-Папино пытались подготовить документы, которые позволили бы Ибингу вернуться в Канаду, но это была гонка против времени.

Если не удастся получить бумаги быстро, французы депортируют Ибинга в Германию, родную страну бывшего виннипегского водителя грузовика. Все знали, что депортация коммуниста и бойца интернациональной бригады означает смертный приговор, но это, кажется, не заботило французских чиновников. Один французский чиновник предположил, что Ибинг может обратиться в германское консульство за паспортом. В случае успеха он может использовать его для поездки в Мексику, которая принимает интернационалистов без гражданства.

В отчаянии Ибинг немедленно поспешил в немецкое консульство. Флаг со свастикой висел над входом, повязки со свастикой носили все военные и многие из гражданского персонала. Везде Ибинг видел мужчин и женщин, обменивавшихся нацистским партийным приветствием прямой поднятой рукой, слышал обмен громкими «Хайль Гитлер!», а громкое щелканье каблуков звучало как непрерывная стрельба в консульском холле.

Одетый в поношенную гражданскую одежду и берет, которые он носил со времени возвращения из Испании, Ибинг почувствовал, что работники консульства обратили на него внимание с момента, как он вошел в здание.

(LAC PA195504)

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: