Основы теоретической психологии 45 страница

Философский подтекст данной проблемы, указывающий не наместо психики среди других явлений бытия (психофизическая проблема), не на ее отношение к телесному субстрату (психофизиологическая проблема), а на характер представленности объектов психической активности в ее собственном строе и составе, пронизан остро конфликтными отношениями между различными составляющими этого подтекста, прежде всего - идеалистической и материалистической ориентациями. Для первой - объект существует не иначе как в формах деятельности познающего его субъекта. Согласно второй - чувственный опыт, его преобразование в рациональные "сценарии" гнозиса возможны только потому, что независимая от этого опыта и этих форм действительность (природная и социальная) служит основой ее воссоздания (согласно диалектическому материализму - активного отражения) в том, что конституирует психику.

В течение столетий на проблеме психогнозиса были сосредоточены усилия философских умов. Ее в первую очередь обсуждали под углом зрения ценности знания, поиска в нем того, что открывает человеку "истинный мир" в отличие от знания недостоверного ("мнения"). В ряде концепций на данные чувственного опыта стали возлагать вину за иллюзорное знание. Кроме того, от рационального знания наряду с тем, что считалось "мнением", отграничивалась также и вера. Конечно, все эти порожденные философской мыслью разграничения имели психологическую подоплеку. Выделение ступеней и форм познания, переходов от одних к другим, изучение иллюзий, источников веры и другие темы, открытые философской наукой, в дальнейшем определили исследовательские искания и находки психологов. Удельный вес этих тем п общем ансамбле идей психологии как науки, имеющей собственное лицо, достаточно велик. Более того, нетрудно убедиться, что этот вес существенно превосходит научные сведения о других темах. Для этого достаточно открыть любой

учебник психологии. Информация о различных познавательных проявлениях жизнедеятельности субъекта полнее и надежнее, чем о других ее проявлениях, в особенности когда речь идет о сознании.

Обратим внимание на то, что сама этимология термина "сознание" предполагает сосредоточенность на знании, на гнозисе. Из сказанного следует неотвратимая изначальная включенность психогно-стической проблемы в любую теоретическую систему психологии.

Однако здесь перед нами только один аспект этой Знание проблемы, у которой имеются два других. Говоря о психическом о психогнозисе, следует иметь в виду принципиально важный вопрос о способах приобретения знаний, о том психическом, которое непременно включает когнитивный компонент (то есть знание). К уникальным характеристикам психики (в тех случаях, когда мы переходим на уровень человека) относится известное каждому из собственного опыта различие между внутренними и внешними ее проявлениями. Первые - неотчуждаемы от переживающего их субъекта. Они открыты ему благодаря особой способности к самонаблюдению и самоотчету. Своеобразие этой способности стало предметом изучения древних философов (Плотин, Августин), заговоривших о поворачиваемости души от внешних объектов к себе самой. В дальнейшем сложилось понятие о рефлексии (от лат. "рефлексия" - обращение назад), которая выступила в качестве особой разновидности гнозиса. Она отлична от других его разновидностей направленностью на обзор и анализ субъектом своего духовного мира, его зримого "внутренним оком" (интроспекцией) наличного состава.

Субъективное и объективное

В истории учений о рефлексии автором поворотной (после Августина) ее трактовки выступил Декарт. К нему восходит прочно утвердившееся в последующей психологии представление о рефлексии как наидостоверном способе постижения фактов и природы сознания. И первые теоретические системы, от которых ведется летопись психологии в качестве самостоятельной науки, строясь на интроспекции, разработали специальные методики ее культивирования с тем, чтобы жестко отграничить собственное содержание сознания (в его чистой культуре) оттех его содержаний, которые включают знание о внешних объектах. Приверженцы подобного варианта психо-гнозиса претендовали на то, что именно им удастся получить подлинно научные сведения о "материи", из которой соткан уникальный предмет психологии. Однако в противовес их методу, названному субъективным, научно-психологическое знание обогащалось за счет объективного метода. Ведь, по существу, наблюдение извне определяло житейский психогнозис, поскольку вопреки мудрости, гласящей, что "чужая душа - потемки", человек выживает в своей среде только благодаря тому, что способен познать поведение других людей, интерпретируя по внешне наблюдаемому внутренние мотивы и цели этого поведения.

Дискуссии по поводу объективного метода побудили к детальному анализу его своеобразия применительно к психологии. Задачи научного психогнозиса столкнулись с необходимостью отвергнуть точку зрения философии позитивизма, согласно которой объективное - это непосредственно наблюдаемое в виде "чувственных данных", без "примеси" различных теоретических "метафизических" соображений. Ведь объективное противоположно субъективному, а все теоретические конструкции исходят именно от субъекта. Между тем развитие точного знания во всех науках показало, что истины, которые открывают человеческому уму объективную (независимую от него) природу вещей, их закономерный ход и механизмы, добываются не иначе как благодаря работе этого ума. Отправляясь от непосредственно наблюдаемых явлений, он способен проникнуть в их скрытые от поверхностного взгляда существенные связи только косвенным, опосредствованным путем. Как говорил один автор, психологу здесь приходится действовать подобно сыщику, идущему по следам, позволяющим ему раскрыть преступление, которого он не видел. Все дело, однако, в том, что наряду со "следами", оставленными изучаемым субъектом в виде продуктов его деятельности, психолог-исследователь сам организует эти "следы" с помощью специальных научных методов. (Это делает его позицию более выигрышной, чем, например, позиция историка.) Он использует специально созданные методы: наблюдения, эксперимента, опроса, тестирования и др. Они позволяют выстраивать знание, наделенное признаками научности, отличное от житейских понятий о душевных явлениях, хотя, как сказано, и эти понятия имеют своим источником приобретаемое в общении с другими, стало быть, включающее преимущественно то, что почерпнуто в объективном познании реакций и поступков этихдругих. Поэтому порой хорошими психологами называют людей, которые наделены житейской мудростью. Этот житейский психо-гнозис не следует смешивать с научным. Последний имеет свои особые признаки, которые и позволяют поставить психологию в разряд научных дисциплин.

Как мы видели в предшествующем изложении, эти признаки "записывались" в свод представлений, адекватных кодексу науки, в результате усилий многих поколений не только философов, но и естествоиспытателей, врачей, других специалистов, прежде чем в конце концов появились профессиональные психологи.

Здесь мы переходим к рассмотрению третьегоас-Рефлексия пекта психогнозиса, а именно к познанию того о научном знании процесса, в ходе которого добывается и используется научное знание о психике (непременно включающей, как мы отметили, когнитивный компонент). С переходом на этот уровень мы сталкиваемся с совершенно новой формой рефлексии. Это рефлексия "второго порядка", объектом которой служит не реконструкция психического мира личности в определенных научных представлениях, а сами эти представления как один из продуктов интеллектуального творчества ученых. Тут мы переместимся на другую орбиту, для движения по которой мысль нуждается в особых, непривычныхдля исследователя психики понятиях. Научно-психологическая мысль оборачивается на самое себя с целью справиться с совершенно особой задачей - объяснить свои источники, возможности и судьбу. В этом плане ее самопознание как рефлексия действительно совпадает с привычным смыслом этого термина, означающим "оборачивание назад". Только оборачиваясь на свое прошлое, на опыт прежних прорывов в непознанное, научное познание выясняет, на что оно способно, в чем истоки прежних успехов и просчетов, в каких условиях оно успешнее справлялось со своими исследовательскими задачами, включая ее методы познания когнитивных процессов. Последние же безотносительно к характеру их "уловленности" в имеющие свою логику сетки научного познания предполагают познавательное отношение к действительности. Игнорирование специфики этого отношения, в частности в отвергнувшем категорию образа классическом бихевиоризме, вело в западню, из которой пытался выбраться необихевиоризм в варианте, разработанном Толменом и названном когнитивным бихевиоризмом (см. выше). На следующий виток психологическую мысль вывела потребность соотнести решение психологических задач с успехами кибернетики и ее информационным подходом. Уже понятие о сигнале, зародившееся, как известно, в лоне русской науки, выступило (в отличие от понятия о раздражителе) в качестве предтечи нового объяснения детерминации взаимодействия организма со средой, включающего в качестве непременного познавательный компонент. Ведь сигнал несет информацию о каком-либо событии или явлении и в этом смысле родственен их познанию.

Изучение преобразований информации в вычислительных устройствах в сопоставлении с познавательными феноменами у человека привело к появлению еще одного направления, названного когнитивной психологией. И в этом случае предполагалось изучение психо-гнозиса в первом значении этого термина как способа представлен-ности внешних реалий в различных процессах, испытываемых субъектом (запоминание, мышление и др.), а также в его поведении. При решении этой поставленной научно-техническим прогрессом задачи произошли сдвиги в характере психогнозиса во втором значении указанного термина (имеются в виду новые познавательные средства, которые были бы пригодны для изучения психических процессов в качестве информационных решений и т.п., а не исследовательские процедуры, посредством которых удавалось изменить прежний состав научных знаний об образе или действии). Теперь научная мысль сталкивалась с иной проблемной ситуацией. Ее создал сдвиг в эволюции знаний о психике, приведший к появлению когнитивного направления как отличного от других теоретических систем. Здесь перед нами уже знакомая форма рефлексии о научном знании. Как отмечалось, она неотвратимо поворачивает вектор анализа к событиям прошлого, которые привели к нынешнему состоянию дел.

Иначе говоря, главным жизненным нервом механизма самопознания науки выступает принцип историзма. Неверно было бы думать, что здесь, в этом третьем аспекте психогностическая проблема может интересовать только историка. За любым исследователем - сознает он это или нет - стоит прошлое его науки. Разработка различных моделей, соотносящих искусственный интеллекте естественным, изучение механизма распознавания образов, их запечатления в кратковременной (в миллисекундном диапазоне времени) и долговременной семантической памяти, выделение различных блоков и регистров в познавательных и исполнительных процессах - все это предполагало сдвиги в психогнозисе, в способах его организации. Но то, что происходило в лабораториях, где зародились и быстро развивались (в противовес прежним воззрениям) концепции и методы, выступившие под именем когнитивной психологии, в свою очередь создало особый объект для психогнозиса в его третьей ипостаси. Объектом являлись не знания, приобретаемые испытуемыми в процессах распознавания образов, принятия решений и т. п. Исследователь воспитан этим прошлым и отталкивается от него, когда вступает с ним в спор. За его актуальным поиском стоит неписаная или писаная "история вопроса". Объектом этой истории служит сложная, порой трагическая, работа коллективного научного разума.

КАТЕГОРИАЛЬНАЯ СИСТЕМА - ЯДРО ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

(вместо заключения)*

Основы теоретической психологии предполагают дальнейшее развитие категориального анализа. Отчасти, начало этому было положено описанием категориальной сетки, которая была приведена в вводной главе и получила развитие в последующих разделах книги, где были обозначены основные характеристики базисных психологических категорий и категорий метапсихологических. Так, категория мотива в контексте развития психологического познания приобретает сущностный характер по отношению к категории ценности, в которой она проявляется, или метапсихологическая категория сознания выступает на уровне явления, сущность которого заложена в первую очередь в базисной категории "образ". В этом, как и в других, случае категория "образ" выступает как системообразующее начало. Однако было бы ошибкой зафиксировать лишь эту двучленную категориальную сетку как завершенную и конечную. Базисными и метапси-хологическими категориями не исчерпывается категориальный анализ психологического познания и его необходимо достроить, показав, что в каждой психологической категории представлено единство явления и сущности. В этом - принципиальная характеристика категориальной системы психологии.

В свое время в поисках отграничения специфической предметной области психологии Н.Н. Ланге ввел понятие "психосфера", призванное охватить богатство и многоплановость феноменов этой науки. При соотнесении представления Н.Н. Ланге о психосфере с фундаментальными идеями В.И. Вернадского о биосфере и ноосфере возникает перспектива понять и описать подлинное место психосферы в едином пространстве, образуемом природой и социумом. По В.И. Вернадско-му, биосфера представляет собой активную оболочку земли, в которой совокупная деятельность живых организмов (в том числе человека) проявляется как фактор планетарного масштаба и значения. В.И. Вернадским вслед за Э. Леруа и П. Тейяром де Шарденом ноо-* Эта заключительная глава написана авторами книги совместно с В.А. Петровским.

сфера понимается как новое эволюционное состояние биосферы, при котором разумная деятельность человека становится решающим фактором ее развития. Для ноосферы характерна тесная взаимосвязь законов природы с законами мышления и общества. Отсюда очевидно, что психосфера (сохраняя собственную уникальную предметность) интегрирует в превращенном виде процессы, совершающиеся в биосфере и ноосфере), тяготея в одних случаях к первой, в других - ко второй. Сказанное позволяет, исследуя базисные и метапсихоло-гические категории, обратиться и в пространство биосферы, в недрах которой сложились протопсихологические категории, сущностно проявляющиеся в базисном категориальном строе психологии. Вместе с тем уровень метапсихологических категорий содержит сущностные характеристики по отношению к экстрапсихологической категориальной развертке, детерминированной специфическими характеристиками ноосферы. Отсюда следует, что, к примеру, потребность (протопсихоло-гическая категория) выступает как сущность, а мотив (базисная категория) как явление, в котором эта сущность обнаруживается. В свою очередь ценность (метапсихологическая категория) проявляется в идеале - категории экстрапсихологической. Итак, мы можем представить себе категориальную систему психологического познания как своего рода сетку, образующую четыре уровня категорий: протопсихологиче-ские, базисные психологические, метапсихологические и экстрапси-хологические, охватывающие в целом всю психосферу и порождающие весь понятийный аппарат психологической науки. Например, условная вертикаль "потребность - мотив - ценность - идеал" включает величайшее множество психологических понятий (влечения, желания, интерес, склонность, ценностные ориентации и т. д.).

Ниже приведена категориальная таблица, характеризующая систему построения психологического познания.

Для работы с этой таблицей необходимо дать несколько предварительных пояснений собственно терминологического порядка. Трудность заключалась в том, что до сих пор психология имела дело с достаточно разрозненным набором психологических понятий, а не с собранностью их в категориальную систему. Поэтому приходилось либо создавать особый язык для обозначения, по крайней мере, некоторых из двадцати четырех категорий,.что не давало бы возможность установления прямых ассоциаций с устоявшимися терминами, в которых зафиксированы эти понятия, либо использовать уже имеющиеся в психологии термины.

В рамках категориальной системы "смысл" понимается как чувство ценности чего-либо для "Я", определяемое деятельностью и осознаваемое в диалоге с собой и другими. Другая категория, требующая

Основные блоки категориального каркаса психологического познания

НООСФЕРА

Экстрапсихо-погические категории Личность Идеал Активность Логос Соуча-ство-вание Смысл П С И х о с ф Е Р А Метапсихо-погические категории Базисные психологические категории Протопсихологические категории

Я Ценность Деятельность Сознание Общение Чувство

Индивид Мотив Действие Образ Отношение Переживание

Организм Потребность Реакция Сигнал Различение - Аффек-тив-ность

БИОСФЕРА

пояснения, - "соучаствование". "Соучаствование" - термин, обозначающий одно из важнейших понятий, характеризующих психологические воззрения А.Н. Радищева. По А.Н. Радищеву, "соучаствова-ние" есть условие и результат сплоченности людей; и, таким образом, категория "соучаствование" определяется прежде всего общением и в то же время несет на себе отпечаток других психологических категорий, таких, как "деятельность", "Я", "ценность", "чувство" ("человек сопечалится человеку, равно он ему совеселится") и др.'

' О понимании "соучаствования" в системе воззрений А.Н. Радищева см.: Петровский А.В. Радищев А.Н. как психолог//Очерки по истории русской психологии. М., 1950.

Требуется пояснить также использование категории "активность" в верхнем ряду категорий. Разумеется, активность-сквозная характеристика "нижележащих" явлений, охватываемых категориями "реакция", "действие". Но то же можно сказать о соотношениях между любой категорией "выше" и "ниже" в каждом столбце таблицы (за-чаточно первые представлены во вторых). Говоря "активность", мы имеем в виду такие ее проявления, в которых непосредственно обозначается ее сущность: быть выходом за границы предустановленного. Она выступает перед нами в феноменах творчества, игры, риска персонализации и др. Категория "активность" берется, таким образом, в высшем ее воплощении: как "надситуативная" деятельность интегрирующая в себе ценности "Я", определяемая "внутренними задачами" самополагания (а они в свою очередь предполагают различение и диалог "эго" и "альтер-эго"), движимая чувствами и ведущая к их осознанию.

Что касается имеющего великий шлейф восходящих ко временам античности интерпретаций термина "логос", то он применяется здесь в близком прозрениям B.C. Соловьева смысле как осуществление объективного духовно-рационального порядка человеческого бытия.

Отметим в этой связи, что некоторые термины, соответствующие элементам-категориям разрабатываемой таблицы, являются условными и в дальнейшем могут быть заменены более удачными.

В приведенной выше таблице получают фактическое воплощение все три объяснительных принципа построения психологического познания, описанные ранее: принципы детерминизма, развития, системности.

Принцип детерминизма. Категории каждой из вертикалей таблицы, в своей эмпирической реализации, детерминированы как "снизу", так и "сверху". Так, категория "Я" (метапсихологическая) включает в себя (в снятом виде) биологическое начало, поскольку сохраняет типологические и индивидуальные особенности нервной деятельности организма. Но в то же время приоритетной для этой категории детерминантой (если иметь в виду эмпирическое ее наполнение) выступает ноосфера, порождая бесчисленное множество вариантов человеческой индивидуальности. Таким образом, обусловленность со стороны биосферы не теряет своей силы, хотя приоритет здесь бесспорно принадлежит культурно-исторической детерминации.

Принцип развития. Переход между категориями мыслится согласно схеме восхождения от абстрактного к конкретному. Протопсихо-логический ряд отвечает в известной степени идее преформизма, в нем в свернутом виде содержится все богатство, обнаруживающее себя на более высоком категориальном уровне. При этом определяющую роль играет та категория, которая находится непосредственно ниже по вертикали; она образует примат по отношению к категории "выше", имеющей, соответственно, характер деривата. "Оформляющие" категории выступают в качестве условий "проращивания" возможностей, присущих категориальному ядру. Так, например, категория "ценность" является прямым развитием категории "мотив", получая свое "оформление" через категории "переживание", "отношение", "действие" и др.

В логике развертки категорий представлена реальная история развития человеческого рода и конкретного индивида, каксоциогенеза, так и онтогенеза. Категории, выстроенные по вертикали и расположенные на четырех горизонталях таблицы, образуют узловые пункты развития психосферы. Так, категория "личность" появляется лишь на высшей ступени социо-и онтогенеза и т. п.

Принцип системности. В приведенной выше категориальной сетке в полной мере представлен принцип системности, столь важный для теоретической психологии. К сожалению, многократно и на протяжении последних двух-трех десятилетий принцип системности хотя и декларировался как приоритетный для психологической науки, но так и не получил конкретных воплощений и теоретического обоснования. Не были выделены общепсихологические системообразующие признаки и принципы. Приметой системности настоящей категориальной сетки является уже сам факт реализации в ней идеи восхождения от абстрактного к конкретному (представленной положением о преформизме' переходов между категориями разных уровней, выделением категорий, имеющих характер примата и деривата, "ядерных" и "оформляющих" категорий, участвующих в категориальном синтезе), идеи восходящего и нисходящего детерминизма (представленной положением об эмпирическом наполнении каждой из категорий со-держаниями вышележащих и нижележащих уровней, - в конечном счете граничащих с ноосферой и биосферой), идеи единства социогенеза и онтогенеза в выделении категорий и их взаимопереходов.

Осталось лишь прямо указать общие механизмы системообразо-вания. В этой связи предлагается различать механизмы и соответствующие эффекты горизонтального и вертикального (синхронического и диахронического) сопряжения категорий в процессе их синтеза.

Действие механизма горизонтального сопряжения категорий основано на существовании так называемых "системных качеств", объективно присущих одноуровневым элементам категориальной сетки.

' Используя биологическую метафору, можно сказать, что в категориальном развитии реализуется единство пpeфopмиз^лa и эпигенеза.

Подразумевается, что наряду с явным содержанием, отличающим каждую категорию "на горизонтали", в ней присутствуют, хотя и скрыто, некие содержания, обусловленные другими категориями той же "горизонтали". Возникает аналогия с принципом полного взаимодействия субстанций, сформулированного И. Кантом (все сущее в данный момент времени заключает в себе определения, присущие всему остальному, существующему в тот же момент времени). Каждая из од-ноуровневых категорий несет на себе "отпечаток" других категорий того же уровня.

В качестве примера рассмотрим протопсихический (от греч. "про-тос" - первый) уровень. Он представлен организмом, который выступает как субъект функций, служащих компонентами своего рода "генетической программы" всего "идущего вверх" психологического ряда. Внутренним побудителем активности организма служит потребность, вынуждающая его к работе, регулируемой сигналами о различаемых им внешних условиях и объектах удовлетворения этой потребности. Испытываемые организмом при этом состояния приобретают (прежде всего в конфликтных ситуациях) особую внутреннюю напряженность (аффективность), влияющую на ход жизнедеятельности.

Все компоненты категориального среза протопсихологического уровня внутренне взаимосвязаны. Они позволяют воссоздать целостную картину этого уровня, обозначенную И.П. Павловым термином "поведение". Теоретическая психология обнажает категориальную ткань этого термина. Здесь мысль движется на самой высокой и абстрактной (какая только возможна) теоретической орбите. Но каждая категория - это предельно насыщенный сгусток мощных пластов бесчисленного множества эмпирических данных, зримых глазами экспериментаторов в сотнях лабораторий. Они могли употреблять другие слова (так, в павловской школе говорили, например, не о потребности, а о подкреплении, не о различении, а о дифференцировке, не об аффективности, а о "сшибке" и т. п.). Но их категориальный смысл, будучи расшифрован средствами теоретической психологии, позволяет диагностировать роль созданного в России учения о поведении в развитии категориального ствола мировой психологической мысли. В свете сказанного следует обратить внимание на два обстоятельства. Сложившаяся на почве русской науки трактовка поведения, оказав влияние на американскую психологию, приобрела в ней особую направленность, обернувшись бихевиористской версией, которая воцарилась в этой психологии на все XX столетие. Второе же обстоятельство связано с необходимостью разграничить поведение, представляющее фундаментальный протопсихический уровень жизни, и

его нейромеханизмы, реконструируемые в иных, а именно физиологических, категориях'.

Рассмотрение любого категориального уровня выявляет его пато-генетический аспект. Если выпадает или нарушается функционирование одной из расположенных на "горизонтальной" линии категорий, системное качество категориального уровня оказывается деформированным, что сказывается на всех других его компонентах. Так, личность с нарушением ее нормальной активности, либо с утратой разума, либо неспособная к соучаствованию оказывается смещенной в область патологии.

Все это позволяет видеть в категориальной системе возможности обращения не только к фило-и социогенезу, но и к патогенезу личности.

При этом каждая категория, лежащая "выше" по вертикали, может рассматриваться как выявленное (посредством оформляющих категорий) системное свойство нижележащей категории, выступающей в качестве ядерной. Обращаясь к идее существования и выявления (извлечения) подобных латентных качеств, удается осмыслить такой признак системы, как ее целостность. Действие механизма вертикального сопряжения категорий определяется тем, что каждая "промежуточная" категория, как это уже неоднократно было показано, на вертикали представляет собой явление по отношению к категории предшествующей и сущность по отношению к категории последующей. Бытие категории в качестве явления и в то же время сущности соответствует такой характеристике системы, как иерархичность ее организации.

Все сказанное не может не поставить под сомнение длившиеся десятилетиями поиски некоей "клеточки", которая, как предполагалось, должна была заключать в себе (а в своем развитии - порождать) все психические свойства, качества, процессы. Первым на бесперспективность такого подхода обратил внимание М.Г. Ярошевский в начале 70-х годов. В роли таких "клеточек" выступали: "рефлекс", "реакция", "знак", "значение", "смысл", "гештальт", "стимул-реакция", "установка", "действие", "отношение" и т. п. В ходе последующего критического рассмотрения каждая из этих "клеточек" так и не выступила единственным созидателем психического в глазах психологического сообщества, что привело к утрате этим сообществом целостной картины психического мира, к распаду научных школ и деградации их исследовательских программ. Неудивительно это упорство в поисках неуловимой "клеточки". Для психологов советского пери-' Этот вопрос детально освещен в монографии М.Г. Ярошевского "Наука о поведении: русский путь" (Москва-Воронеж, 1996).

ода эти попытки были более чем естественны. Примером служил К. Маркс с его идеей "товара" как клеточки функционирования и развития капиталистического производства. Сегодня мы видим, что эти попытки, по крайней мере применительно к психологии, при всей их честности и добросовестности, были обречены. Основа содержательной интерпретации психосферы - это не отдельно взятая "клеточка" в ее развитии, а сложная, многоступенчатая, внутренне связанная, но качественно своеобразная система категорий, находящая источники своего развития и внутренней организации в природе и обществе.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: