Переезд в Гран-Сассо

28 августа в 4 часа утра меня позвали, и я спустился к гавани. Я сел в самолет, и он с некоторым усилием, словно был перегружен и нуждался в долгом разбеге, поднялся с воды. Полтора часа спустя машина села в Вина ди Балле на озере Браччано. Там майор карабинеров и инспектор полиции Гуэли ждали нас на санитарном автомобиле, на котором мы отправились по виа Кассия к Риму; доехав до развилки, мы повернули налево и двинулись по направлению к виа Фламиния. Подъехав к железному мосту через Тибр, я понял, что мы направляемся к шоссе Сабине. Это был хорошо знакомый мне маршрут, так как именно я «открыл» Терминильо, позднее известный как «Гора Рима».

Когда мы проехали Риети и Читтадукале, наша поездка была прервана на окраинах Л'Акуилы объявлением воздушной тревоги. Все вышли из машины. Эскадрилья вражеских бомбардировщиков летела так высоко, что их едва было видно. Но то, что происходило во время воздушной тревоги, производило полное впечатление, что армия была на грани распада. Группы солдат в рубашках бежали с криками во всех направлениях, и толпа следовала их примеру. Жалкое зрелище! Когда дали отбой тревоги, машина вновь тронулась, но вблизи Л'Акуилы нам пришлось остановиться из-за небольшой неполадки с мотором.

Когда мы открыли в машине окна, ко мне подошел человек и сказал: «Я фашист из Болоньи. Они смели все. Но так долго продолжаться не может. Люди недовольны новым правительством, потому что оно не принесло мира».

После Ассерджи мы подъехали к площадке фуникулера, идущего в Гран-Сассо. В небольшом доме расположились я, моя охрана, капитан Файола и инспектор полиции Гуэли из Триеста. Наблюдение за мной было усилено. Мне разрешили читать «Офичиал гадзетте», включая старые номера.

Однажды я спросил Гуэли: «Вы имеете представление о том, почему я здесь?»

– Вас считают обычным заключенным.

– А в чем заключаются ваши обязанности?

– Как обычно – охранять вас, чтобы вы не попытались сбежать, а кроме того, следить за тем, чтобы никто не попытался освободить вас или причинить вам вреда.

«Они убили Мути»

В течение нескольких дней в Вилетте – так назывался дом – ничего особенного не происходило.

Я имел возможность слушать приемник. Газет здесь не было; не было и книг. Однажды ко мне пришел полицейский чиновник и сказал: «На поездах, приходящих из Бреннера, расклеены ваши фотографии. На вагонах написано ваше имя. Готовится что-то грандиозное. В Риме неразбериха достигла своего пика. Никого не удивит, если министры разбегутся. Ходят странные слухи о возможной реакции Германии в случае предательства Бадольо». На другое утро агент полиции из участка в Триесте, который вывел на прогулку шесть овчарок, улучив момент, приблизился ко мне со словами: «Дуче, я член фашист ской партии начиная с тревизанского похода. Вы знаете, что вчера произошло в Риме? Они убили Мути. Это сделали карабинеры. Мы должны отомстить за него». И он отошел.

Вот так я узнал о жестоком убийстве Мути[96]. Позднее Гуэли подтвердил это сообщение.

Прошло несколько дней, и мы вновь отправились в путь – теперь уже в последнее путешествие, – в «Рефьюдж Инн»[97], на Гран-Сассо, на высоту более двух с половиной километров, в самую высокогорную тюрьму в мире, как я заметил одному из своих охранников.

Туда нужно добираться на фуникулере, который поднимается на высоту немногим более километра по канатам, натянутым между двух опор. И фуникулер и гостиница были построены во время двадцатилетнего фашистского правления.

На Гран-Сассо закончился первый месяц моего плена – этот трагический август 1943 года.

Глава X

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: