Глава 15. У взрослых есть семья

На Базе В. увидел, что дверь, из которой они вышли, уже переместилась на стену, и им не пришлось, таким образом, при возвращении кувыркаться через голову. На полу оставались еще две двери. Бородачи выделили В. в провожатые Ауна и отправили их за следующую дверь. И снова В. вынужден был войти в дверь первым. Он опять сделал невероятный кульбит и приземлился, только на сей раз не на мягкую траву, а на твердый асфальт…

Они оказались на городской улице. В. огляделся и понял, что это тот самый город, в котором он жил с самого своего рождения. В. недоуменно посмотрел на Ауна и хотел его спросить, не ошиблись ли они дверью, но Аун прижал палец к своим губам, жестом показав В., что тот должен молчать.

В. не понял, почему нельзя было говорить, но подчинился и промолчал. Он не знал, что делать, а Аун ничего ему не объяснял, только молча стоял рядом. «Тоже мне провожатый, – подумал В. – Толку как от козла молока! Ничем не лучше Ауса. Впрочем, зачем мне проводник? Ведь это мой родной город, который я очень хорошо знаю». Поняв это, В., предоставил Ауна самому себе и зашагал по улице. Аун молча последовал за В.

«Зачем мы здесь? – думал В., идя по городу. – Наверное, мы должны здесь что-то найти? Но что? Ума не приложу! Очередное странное приключение!»

Улица была хорошо знакома В., он знал, куда она ведет. Они минуют пару кварталов и выйдут на большую площадь. Что ж, В. не прочь прогуляться. Он чувствует себя вполне спокойно. Или нет? Что-то стряслось с этим городом. Что-то неуловимое произошло, что-то непонятное, но страшное. Неопределенная угроза повисла в воздухе.

Навстречу В. попадались обычные вроде бы люди, но вели они себя необычно. Каждый, проходя мимо, кидал на В. недобрый взгляд, от которого В. становилось не по себе. Он боялся даже смотреть горожанам в глаза – в них читалась откровенная ненависть. В. невольно съежился. Он поднял воротник пиджака, пытаясь хоть как-то прикрыть лицо, но это мало ему помогло, В. по-прежнему чувствовал на себе злобные взгляды прохожих.

И не только люди возненавидели В. Сам город, казалось, восстал против него. Воздух загустел и давил на В. нестерпимой духотой. Дома грозно нависали сверху, будто грозили обрушить на В. бетонные плиты. В. кожей чувствовал ненависть, направленную на него. Он хотел спрятаться, зарыться в землю, укрыться от этих пронизывающих взглядов. За что они его так ненавидят, в чем он провинился?

В. не понимал, что произошло за время его отсутствия. Может быть, его объявили преступником? Он словно бы нес на своем лбу пылающее огнем клеймо, по которому каждый встречный признавал в нем чужака. В. пытался себя уверить, что все происходящее – это всего лишь игра его воображения, но он никак не мог избавиться от липкого холодного страха. Аун все так же молча шел рядом.

Они прошли мимо кучки подростков, которые покуривали на углу. В. искоса посмотрел на них и обнаружил, что подростки пристально его разглядывают. В. услышал, как они выкрикивают вслед ему оскорбления. Навстречу В. шла молодая женщина в сером элегантном пальто и сапожках на каблучках. Она выглядела утонченной и воспитанной, но это не помешало ей зашипеть на В., как кошка. Каждый, кто встречался В., пытался как-то задеть его, словом или делом. Немолодая дама залепила В. пощечину, один юноша, по виду обычный студент, проходя мимо, дал ему пинка, а маленькая собачонка укусила за ногу.

Развитие событий могло приобрести непредсказуемый поворот, поэтому В. поскорее свернул с улицы во двор одного из домов. На счастье В. здесь никого не было. В. был совершенно один. Один, один… один! Тут В. осенило: Аун исчез! Этот факт окончательно выбил В. из колеи. Он присел в смятении на лавочку, и попытался сообразить, как теперь ему вернуться в Дом. Наверное, нужно опять отыскать дверь, через которую можно попасть на Базу. Скорее всего, эта дверь находится там, откуда Аун и В. начинали свой путь.

Но как же ему идти по улице, если на него набрасываются обезумевшие горожане? В. пожалел, что у него нет шляпы, которую он мог бы надвинуть на глаза. Ждать помощи было неоткуда, и В. в одиночестве отправился на поиски двери. Он старался держаться в тени домов и не попадаться на глаза людям. Он миновал то место, где они с Ауном появились в городе, но никакой двери там не нашел.

Тогда В. решил, что ему следует отыскать пятиэтажное здание, в которое он впервые вошел с Мистером. Он уверенно зашагал по улице, но тут же обнаружил еще один неприятный момент: он, кажется, заблудился. Вроде бы улицы были те же, но В. никак не мог сориентироваться, он словно бродил по кругу. А хуже всего то, что он начал забывать Дом, воспоминания о нем становились все более смутными. Казалось, что и База, и сам Дом всего лишь приснились В. и теперь исчезли без следа.

«А был ли Дом?» – мелькало иногда в голове у В., и он ужасался этой мысли, ужасался тому, что может поверить этому предательскому голосу, который становился все громче и настойчивее. Город словно говорил с В., убеждая его в том, что никакого Дома никогда не существовало.

«Все это только приснилось тебе», – промяукала серая кошка, перебежавшая В. дорогу.

«Ничего не было», – пробурчал нетрезвый мужчина, дыхнув на В. перегаром и бросив ему под ноги окурок.

«Не бывает никаких Домов», – прошамкала седая старушка, сверкнувшая потусторонним взглядом на В. из-под очков с мутными стеклами.

«Ты никогда не был другим, мир никогда не был другим, все одно и то же, везде одно и то же, всегда одно и то же», – говорили неслышно встречавшиеся В. люди. Они не произносили этих слов, но В. все же слышал их, слышал так же ясно, как если бы прохожие кричали это ему прямо в уши.

«Ты такой же, как мы, такой же, как мы, такой же, как мы!» – слова гипнотизировали В., и он, понимая, что пропадает, понимая, что эти слова ложь, тем не менее начинал верить им. Он отчаянно сопротивлялся, пытаясь изо всех сил помнить, но все же он забывал и забывал.

«Будь как мы, думай как мы, живи как мы…» – твердили ему голоса, и В. уже соглашался с ними, сам не зная, как это случилось и когда.

«Да, да, да – отвечал он им, – я такой же, как вы, такой же, как вы, такой же, как вы. Я никогда не был другим. Мне все приснилось. Не бывает никаких Домов! Это просто мечты… только мечты… Ничего не было! Ничего нет! Нет Дома, и нет Мистера, и ТриВик тоже нет, и светозарного Эл Рэла, и бородачей. А я не могу летать. Люди не летают. Смешно! Как такое можно было вообразить! Ничего не было…» И В. смеялся сам над собой. Но все же какая-то часть его еще помнила о Доме, и эта часть ужасалась, наблюдая, как В. погружается в пучину забвения.

На один ничтожный миг в голове у В. прояснилось, и он осознал, что пропадает. Он метался по улицам в отчаянных попытках найти Дом, но безуспешно. Ему вспомнился Аун и В. мысленно пожелал ему «всяческих благ». «Вот обормот! – ругался В. – Зачем только тебя снарядили в провожатые! Что мне теперь делать?» – он не знал ответа на этот вопрос, который беспрестанно задавал самому себе.

Но пока у В. были силы, он шел по городу, надеясь, что Дом каким-нибудь чудом отыщется. Но чем дольше В. блуждал по городу, тем туманнее становились воспоминания о Доме и тем быстрее таяла надежда его найти. Зато горожане теперь не обращали внимания на В. Их злость сошла на нет, потому что теперь В. перестал быть чужаком. Он стал таким же, как они.

Бессмысленная беготня утомила В. и он остановился посреди улицы, надеясь, что на него вдруг снизойдет озарение, но напрасно, ничего путного в голову не приходило, В. не знал, как вернуться в Дом. Зато В. увидел в толпе знакомое лицо. Неужели? Ведь это его отец!

Отец В. шел куда-то торопливой походкой. В. преградил ему дорогу и сказал:

– Здравствуй, отец!

Отец посмотрел на него рассеянным взглядом и, ни капли не обрадовавшись их встрече, несмотря на то, что они не виделись уже несколько лет, сказал только:

– А, это ты… здравствуй…

В. даже показалось, что отец хочет обогнуть его, как досадное препятствие, и пройти мимо. Но отец спросил его:

– Как ты, В.?

– Нормально, – ответил В.

– Ну и молодец, – кивнул отец. – Пойдем, – сказал вдруг он. Отец взял В. под руку и повел за собой.

– Куда мы идем? – спросил его В.

– Ко мне домой, – сказал отец, недовольно поморщившись.

– К тебе? – удивлялся В. – Ты теперь живешь на этой улице? Когда ты переехал?

– А, – махнул рукой отец, – это неважно.

Они зашли в подъезд многоэтажного дома и поднялись на третий этаж. Отец открыл дверь ключами, и они вошли в квартиру. Это была совершенно обычная городская квартира, и все же В. не мог избавиться от нехорошего чувства – ему стало здесь очень тоскливо, но почему, он не мог понять.

Отец скрылся в глубине квартиры, а потом объявился с целой кипой бумаг в руках.

– У меня куча дел, ты не представляешь, как я устал! – и отец тяжело вздохнул. В. промолчал.

– Вот! – сунул ему под нос бумаги отец. – Видишь? Это все мне! Они не кончаются, день ото дня бумаг становится только больше. Видишь?

В. кивнул.

– Пойдем, пойдем, я тебе покажу, – позвал его за собой отец. Они прошли в комнату. В. увидел здесь стопки обтрепанных бумаг. Они громоздились повсюду в виде неустойчивых башен, грозивших обрушиться на всякого, кто проходил мимо.

– Вот они! – вскричал отец. – Видишь, сколько их? А еще вчера этого не было! – и он разрушил рукой одну из башен. Бумаги разлетелись по всей комнате.

– Нет, я не могу! – вскричал отец. – Не могу! Не могу! Я с ума сойду из-за них! Что же мне делать? С утра до вечера я ни черта не вижу, кроме этих треклятых бумаг! Ничего кроме поганой макулатуры! Я не могу, не могу! – и отец застонал.

В. молчал. Он почему-то не чувствовал жалости к отцу. «Когда же ты замолчишь?» – думал В., но отец не унимался. Он все жаловался В. на свои беды, а В. ничего другого не оставалось, как только слушать. Он слушал, но не чувствовал сострадания. Ему был неприятен и отец, и все его бумаги.

«Неужели ему не о чем больше говорить? – спрашивал себя В. и сам же себе отвечал: – Да, не о чем. Проблемы – это все, что осталось в его жизни. Вся его жизнь – одна большая проблема».

Чем дольше причитал отец, тем больше росло недовольство В. Ему захотелось поскорее избавиться от этого человека, который так утомил его своим беспокойством.

Беспокойством, беспокойством… беспокойник! Что за беспокойник такой вспомнился В.? Откуда это? Ах да! Дом! Он же искал Дом! И тут В. понял, что начисто забыл о Доме. Он представил, что с ним будет, если он окончательно забудет о том, что пережил там, и пришел в ужас. Потихоньку он попятился к двери, надеясь улизнуть. Но отец словно почувствовал, что В. норовит сбежать, и вцепился в его руку.

– Поможешь мне? – заискивающим голосом спросил он.

В. хотелось развернуться и убежать прочь из этой квартиры, но он ответил:

– Конечно, помогу…

И они сели на пол и погрузились в работу с бумагами. В. пришлось что-то переписывать, перечитывать, пересчитывать. Он все думал: еще одну, последнюю бумажку, и я свободен, но бумагам не было конца. В. уговаривал себя как мог, убеждал, что его помощь необходима отцу, что от него не убудет, если он немного посидит здесь и покопается в бумагах, но в глубине души он знал, что лжет себе.

Он знал, что поступает неправильно. Он понимал, что в этих бумагах нет никакого смысла, что занимаясь такой ерундой, он и сам теряет ясность рассудка и забывает о том, что действительно ему дорого. Он все понимал, но он не мог бросить отца. Ему хотелось, как маленькому ребенку, вскочить и прокричать: «Я не хочу-у-у-у-у-у!», но он не был ребенком. Он был взрослым, а у взрослых есть обязательства, у взрослых есть семья, у взрослых есть чувство долга.

И В. ощущал, как эти путы связывают его все туже, как удавка сжимает его шею… Он не мог понять, почему такое простое действие, как необременительная помощь отцу, оказывает на него столь опустошающее воздействие. Словно бы даже простой разговор с отцом переносил его к тому давно пройденному этапу в его жизни, к которому он никогда не хотел бы возвращаться, словно бы, только увидев отца, В. снова стал тем В., каким он был раньше: взрослым В., важным В., В., занятым неотложными делами, В., который должен работать, В. который никогда и слыхом не слыхивал ни о каких чудесах, В., который никогда не видел Дома. Будто бы в глазах его отца была магическая сила, моментально втиснувшая В. в нелепый картонный шаблон, который тот уже не мог отбросить.

Если идя по улице города, В. еще мог хоть как-то помнить о Доме, то в квартире отца он забыл о нем окончательно. В. чувствовал, что волшебство, обретенное им в Доме, окончательно рассеялось. На краткий миг В. вспоминал о том, что был в каком-то волшебном месте, и о том, что с ним там приключилось, и тогда В. думал, что предпочел бы остаться там безруким инвалидом, чем быть здесь целым и невредимым. Но потом В. снова забывал…

И так он боролся опять и опять за то, чтобы помнить, за то, чтобы верить. Но Дом становился все более далеким, совсем призрачным… Все волшебство, которое В. обрел там, рассеялось, и осталась только серая обыденность. Остались одни проблемы.

Этого В. не мог вынести. Он поднялся и бросил на пол бумаги, которые держал в руках.

– Я ухожу! – сказал он отцу.

– Уходишь? – не понял отец. – Как уходишь? Ты не можешь уйти!

– Могу! – ответил В. – Могу и уйду!

– Я тебя не держу, – усмехнулся отец, – только куда же ты пойдешь?

– Я хочу вернуться в Дом!

– Какой еще Дом? Не мели чепухи!

– Это не чепуха! – вскричал В. – Дом есть, и я там был. Я снова вернусь туда!

– Ну, ну, – успокаивающе протянул отец. В. понял, что отец воспринимает его пылкую речь только как детский лепет и не более. Это его взбесило:

– Дом есть! И еще много чего есть на этом свете, ты и сам бы это понял, если бы хоть на миг оставил свои бумажки в покое!

– А ты думаешь, – со слезами на глазах спросил отец, – что мне нравится этим заниматься? Думаешь, я без ума от этой макулатуры? Да я каждый день только и мечтаю о том, что однажды избавлюсь от нее!

– Так брось этот мусор ко всем чертям!

– Э нет, – отец посмотрел на В. как на опасного сумасшедшего, – я не могу. Я не хочу по миру пойти. Каждый должен работать, чтобы прокормить себя. Кто обо мне позаботится? Не ты же! Я слышал, какой ты выкинул фортель! – он смотрел на В. усмехаясь. – Бросил все – работу, невесту, квартиру! И что теперь? Что? Смотрю на тебя и ничего не вижу. Ничего в тебе не осталось. Раньше ты хоть что-то из себя представлял, а теперь кто ты? Ничтожество, фикция!

Отец говорил и все больше приходил в неистовство. Каждое слово он будто бы выплевывал В. в лицо:

– Что у тебя есть? Где оно, твое достояние? Покажи его мне! Покажи! Может быть, ума у тебя прибавилось? Так этого я не заметил. Или, может быть, ты добрее стал? Этого тоже не наблюдается. Или ты сокровище какое-то отыскал? Так где оно? Покажи! Нет у тебя ничего! Ничего! – кричал отец, сверкая глазами. – Ты нищий голодранец! Хочешь, чтобы и отец твой стал таким же? Хочешь, чтобы я, как ты, побирался на старости лет? Этого ты хочешь? Так ради чего мне так страдать, объясни мне! Ради чего?

В. смотрел на отца и не знал, что сказать. Как объяснить отцу в двух словах то, что В. осознал за многие годы тяжких раздумий? Как вдохновить его на подвиг, на который тот, судя по всему, не был способен? Почему В. так хотел, чтобы и отец изменился и почему так ненавидел его за то, что тот и слышать не хотел ни о каких изменениях? Может быть, потому, что отец воплощал собой то старое «я», от которого В. так хотел избавиться. Потому, что пока существовал этот образ, по подобию которого вылепили и В., он сам не мог измениться и по-новому взглянуть на мир.

Только сейчас В. начинал понимать, как он похож на своего родителя. Все, что сейчас В. так ясно видел в нем: мелочность, суетливость, беспокойство – все это было и в самом В. И даже если он навсегда разлучится с отцом, что это изменит? Отец всегда будет в нем самом. Но В. больше не хочет быть им и жить так, как он.

Отец рухнул без сил на колени, словно обличительная речь опустошила его. Он закрыл лицо руками. Этот жест был знаком В., он сам часто так закрывал лицо руками. И он знал, что выражает этот жест: отец чувствует себя одиноким и беспомощным. Отец страдает сейчас, и будет страдать завтра, и будет страдать еще неизвестно сколько. В. знал, что такое эта жизнь, беспросветная и невыносимо скучная, тягучая и топкая, как болото.

Но как помочь отцу выбраться из этого болота? В. смотрел на отца и думал о том, что любит его, как самого себя. Но он не мог остаться с ним, и не мог убедить отца следовать за ним. Одно только оставалось В.: уйти, не прощаясь и не оборачиваясь.

И он ушел. Вышел из квартиры и спустился вниз по лестнице. Сейчас В. помнил все о Доме. Он даже не сомневался, что сможет найти дверь. Он нисколько не удивился тому, что на улице его ожидал Аун. Когда В. подошел к нему, то обнаружил, что рядом с Ауном в воздухе висит дверь. Что это за дверь, В. уже знал. Они вошли в дверь и оказались на Базе.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: