Камера и ее обитатели 6 страница

Лепило делал обход камер через день. Открывалась «кормушка» и звучал вопрос: «Больные есть?» Больные были стабильно, так же, как и оставался стабильным набор медикаментов на тележке лепилы. «Доктор, у меня голова болит» — фурадонин (мочегонное); «Доктор, у меня сердце колет» — в ложку наливались несколько капель настойки валерианы (волокордин был запрещен — в его состав входит барбитурат, и некоторые старые наркоманы зачем-то глотали целый пузырек); «Желудок хватает» — фуразолидон… И так далее. Естественно, что ничего более дорогостоящего он предложить не мог (говорят, поэтому тюремного врача и называют «лепило» — лепит, что попало). Набор медикаментов был прост: зеленка, йод, несколько наименований таблеток, пара настоек, кусочек ваты, огрызок бинта. Если с подследственным случался серьезный приступ, его могли на неделю-две забрать «на больничку» и даже в исключительных случаях под охраной вывезти в городской стационар.

Для того, чтобы «съехать» с обычной хаты в санчасть, опытные по тюремной жизни зэки применяли разные уловки — «мастырки». Заехавший к нам «полосатик» (зэк с особого режима) собрался отдохнуть «на больничке», но его что-то никак не заказывали. И тогда он решил поторопить события. Сначала он хотел симулировать паротит («свинку»). Как он сказал, есть два варианта. Первый, довольно опасный, — утром, не чистя зубы, поковырять в них иголкой, а потом, надув щеку, проколоть ее. Начинается заражение, и к вечеру с распухшей щекой, температурой и подозрением на «свинку» вас под белы рученьки заберут в санчасть. Второй, менее опасный, но доступный только опытному, — обхватив губами собственное предплечье, с силой дуть в течение примерно получаса. Голова потом раскалывается, но зато можно получить эффект припухших щек и воспалившихся шейных лимфаузлов. Потом он передумал и собрался «замастырить» гонорею. Для этого в канал члена он всунул кусочек хозяйственного мыла, но ему опять что-то не понравилось. И тогда он решил симулировать язвенное кровотечение. В течение получаса он стучал в «кормушку», стонал и просил вызвать ему лепилу, жалуясь на сильные боли в желудке. Когда он достаточно достал контролершу, и она все же пошла звонить в санчасть, он быстренько накрошил в дючку хлебного мякиша, разрезал себе «мойкой» палец, накапал сверху крови, добавил немного воды и всю эту кашицу слегка размешал веником. Получилась натуральная кровавая рвота! Заслышав шаги по коридору, он стал громко «блевать», и к моменту, когда двери камеры открылись, он стоял у дючки с кровавой слюной на подбородке, словно его только что вывернуло. Лепило, увидев в туалете кровавую блевотину, тут же приказал ему собираться с вещами «на больничку». Профи…

Но это не предел. Бывалые зэки натирают жуткие язвы, накатывают на голове огромные шишки, ломают руки, симулируют шизофрению… Но если кого-то ловят на симуляции, у него в деле могут появиться две неприятные буквы — «СС», что означает «Систематический симулянт». И тогда ему лучше вообще никогда не болеть по-настоящему.

Наиболее отчаянные заключенные, выражая протест или пытаясь любой ценой задержать вынесение приговора, идут на крайние меры. «Вскрыться» — порезать вены — это один из самых «легких» случаев. Глотают иголки, куски алюминиевых ложек, металлической проволоки. «Вскрывшихся», как правило, зашивают по живому, без наркоза, жутко избивают и бросают в карцер. Тех, кто чего-то наглотался, вывозят на «свободскую больничку», где хирурги достают железяку из пробитого насквозь желудка. Само собой, выживший «счастливчик» получает долгожданную отсрочку на месяц-другой, хотя потом ему все равно не избежать мести тюремщиков — ведь это благодаря ему они получили по заднице за ЧП. Многие из тех, кто уже давно скитается по тюрьмам и зонам, имеют на животе большой неприглядный шрам, говорящий о том, что они выезжали на свободу именно этим путем.

Мне, слава Богу, довелось побывать в местной санчасти всего один раз, когда меня водили на обязательную флюрографию, но о тамошней «постанове» я был наслышан предостаточно. Основная масса «отдыхающих» старалась съехать на санчасть в зимне-весенний период, когда еще не так свирепствует самая опасная тюремная эпидемия — дизентерия. Каждый год летом и осенью эту заразу завозят со свободы арестованные, и она в мгновение ока распространяется по всей тюрьме. Два десятка камер санчасти моментально забиваются заключенными, каждые пять минут гадящими кровавым поносом. Процедура лечения заключается в выдаче три раза в день по таблетке просроченного фталазола.

В разгар эпидемии под «дизентерийку» выделяли еще и одну из хат на первом корпусе.

Я видел, что сделала дизентерия с моим бывшим сокамерником «дядей Мишей». Это был огромный мощный мужик лет пятидесяти, бизнесмен, которого арестовали при попытке провезти через границу что-то запрещенное — чистая подстава. Когда его перевели с «тройников» на первый корпус, какое-то время я ничего о нем не слышал. Но потом, где-то через полгода, я встретил на боксиках то, что от него осталось — изможденного тощего старика лет семидесяти на вид… Он рассказал, что чуть не умер от дизентерии, которой болел в течение нескольких месяцев. Благо, адвокат нашел «ноги», которые занесли ему лекарства. На «больничке» он провалялся около месяца, но там ему ничем помочь не могли. На его глазах от дизентерии умерли трое, и он уже себя похоронил. Но каким-то чудом ему все же удалось продержаться. Я смотрел на него, и мне было страшно. Потом я узнал, что он сумел «порешать вопросы», был оправдан и ушел на свободу прямо из зала суда. Сомневаюсь, что ему полностью удалось восстановить угробленное здоровье…

В тюрьме любое недомогание становится неразрешимой проблемой. От плохого питания и прогрессирующего авитаминоза начинают портиться зубы (в санчасть можно было попасть только с огромным флюсом, где стоматолог-недоучка из хозобслуги вырывал вам плоскогубцами больной зуб вместе со здоровыми); всякая мелкая ранка тут же гниет и превращается в абсцесс; у большинства зэков со стажем — запущенный геморрой и разного рода желудочно-кишечные заболевания; кожу покрывают сыпи, экземы, язвы.

Уже через пару месяцев я почувствовал, что очень ослабел. Возвращаясь с прогулки, все тяжелее становилось подниматься на четвертый этаж, а когда я сдуру пятьдесят раз присел и потом неделю от боли в мышцах еле мог двигать ногами, я понял, что без зарядки здесь нельзя. На прогулке и в камере три раза в день я заставлял себя делать отжимания, приседал и качал пресс, несмотря на скептические ухмылки сокамерников. Поначалу было необычайно трудно и болезненно: мышцы совершенно потеряли выносливость, ленились, не хотели работать. Но постепенно организм стал привыкать к нагрузкам, и я настолько втянулся в упражнения, что даже стал испытывать ежедневную потребность в такой зарядке. Гиподинамия — высыхание и ослабление мышц в результате отсутствия нагрузок на них, — одна из самых распространенных болезней в тюрьме.

Но самыми классическими тюремными болезнями я назвал бы три: педикулез (вши), чесотку и туберкулез.

В СИЗО нет ни одного подследственного, который бы не был знаком со вшами лично. Уверен, что эти мерзкие насекомые время от времени появляются даже у оперов и контролеров (что весьма радует). Кровососущие сволочи живут в складках одежды, переползая с места на место и откладывая тысячи яиц (гнид), а их движение и укусы вызывают зуд и острое желание почесать укушенное место. В общей хате эта проблема была постоянной (раз в году в камерах все же делали санобработку, но постоянными обитателями камер были еще и огромные жирные бессмертные клопы). Это было вызвано тем, что, несмотря на соблюдение большинством гигиены и проведение регулярных «пробивок», всегда находились один-два вновь прибывших чухана, которые заносили вшей снова. У нас на «тройниках» вши были редкостью: когда нам подбрасывали «свеженького» арестованного, его тут же заставляли провариться, а хата потом еще пару дней была «на измене» и на всякий случай просматривала швы одежды.

Среди заключенных ходит поверье, что вши появляются от нервов — перенервничаешь, и они уже тут как тут! Не дай Бог, чтобы так было на самом деле: тогда бы и на свободе никому этой участи не миновать…

Чесоточный клещ настолько мал, что невооруженным глазом его увидеть нельзя. Заразиться им можно исключительно контактным путем. На пораженном участке тела видна россыпь малюсеньких парных красных точечек — это клещ «нырял и выныривал», откладывая в пробуренные шурфы яйца. Чесотка вызывает уму не постижимый зуд, причем, когда человек начинает чесаться, его ощущения сродни оргазму, и чем больше чешешься, тем больше хочется. Арестанты расчесывают тела до крови, эти места тут же воспаляются и превращаются в сочащиеся раны. Серной мази, с помощью которой достаточно эффективно можно бороться с чесоткой, в тюрьме, естественно, нет. Однако у лепилы иногда появлялась болтушка под названием «бензол бензоат», похожая на мыльный раствор. Может быть, в городских больницах с его помощью и лечат эту болезнь, но то ли она была до невозможности разбавлена, то ли это вообще было что-то не то — никакого положительного эффекта натирание им не давало. Чесотку, которую я зацепил в «осужденке», мне удалось вылечить лишь на зоне серной мазью, переданной мне родными…

Недавно Международный Красный Крест в очередной раз обнародовал статистику по туберкулезу. Украина по этому заболеванию стоит на первом месте в Европе. Огромную армию туберкулезников у нас в стране регулярно пополняют освободившиеся из мест лишения свободы. Преступность в Украине заметно помолодела, а шансов заболеть туберкулезом намного больше, если вам еще нет 25 лет. Молодежь, попадая в тюрьмы и зоны, питаясь обезжиренной, не богатой витаминами пищей, моментально попадает в группу риска.

В тюрьме никого не удивляет харкающий кровью зэк. Это означает, что у него открытая форма туберкулеза, чрезвычайно опасная для окружающих. Думаю, тюремное начальство прекрасно об этом знает, однако больные подследственные содержатся в одних хатах со здоровыми. Туберкулез — штука хитрая, и у каждого он проявляется по-своему, часто протекая в скрытой форме. Кружка с чифиром может стать «русской рулеткой», в которую играют сидящие в круге. Большинство из тех, кто знает, что болен, и понимает, что может заразить остальных, тактично откажется пить чай. Но в том-то и дело, что одни об этом не знают, а другие могут просто скрывать, что больны, из страха выпасть из обоймы.

…Из нас четверых туберкулез зацепил Стасов, которому удалось вылечить его только на свободе.

В Украине есть несколько специальных зон, куда со всех остальных свозят осужденных с открытой формой туберкулеза. Там они получают усиленное питание, отдых, практически не работают, поэтому желающих попасть на «тубзоны» предостаточно. В ход идут совершенно жуткие «мастырки», часто делающие симулянта настоящим инвалидом. Тем не менее попасть туда, даже будучи серьезно больным, удается не всякому. Без «суеты» со свободы можно так и подохнуть в санчасти родной зоны. Начальство обычно делает все, чтобы не брать на себя проблемы с переводом, этапированием туда, а потом оттуда такого заключенного. Гораздо проще похоронить его под номером на тюремном кладбище (говорят, сейчас стали выдавать тела родным, но раньше это было запрещено).

Да, конечно, люди, отбывающие в местах лишения свободы определенные судом срока за различные преступления, виновны. И, конечно же, условия их содержания не должны быть похожи на отдых в санатории. Но не до такой же степени! А почему так должны страдать те, кто еще не признан судом виновным и находится под следствием?

С таким отношением государства к своему народу нам никогда не стать нормальной демократической страной, никогда…

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: