ТОР 5 статей: Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы КАТЕГОРИИ:
|
II. Эволюция документов личного происхожденияУсловия создания и сохранения личных дневников, частной переписки, воспоминаний были неодинаковы на протяжении второй половины XIX —XX вв. Здесь выделяются три этапа, характеризующиеся качественными отличиями: 1) вторая половина XIX в. - 1917 г.; 2) 1917 г. - 1980-е годы; 3) 1990-е годы. На первом этапе действовали факторы, благоприятные для возникновения всех названных разновидностей: росла грамотность населения; развивалась общегосударственная система почтовой связи; определился общественный спрос на мемуарные свидетельства современников и сложилась практика их заказа и публикации в том числе и в периодической печати. Наряду с дворянскими родовыми архивами, документы личного происхождения в это время сохраняются в архиве Академии наук, в отделах рукописей библиотек и музеев. Во второй период условия для создания документов личного происхождения в целом складывались также благоприятно: в стране была ликвидирована неграмотность и в результате массовых миграций населения частная переписка стала в буквальном смысле всеобщим и всеобъемлющим явлением общественной жизни; в процессе изменения социальной структуры общества расширился состав авторов воспоминаний, возросло количество создаваемых и публикуемых мемуаров; в то же время личные дневники велись реже. Документы личного происхождения были включен»! в Государственный архивный фонд СССР, стали одним из источников комплектования государственных архивов. Значительная часть дневников, частной переписки, воспоминаний сохранялась также в партийных и личных архивах, собраниях музеев и библиотек. В 1990-е годы в результате развала единого государства — СССР — между бывшими его республиками были установлены государственные границы, ликвидировавшие единую прежде систему почтовой связи; многократно выросла стоимость услуг по доставке писем, открыток, телеграмм, бандеролей в пределах РФ и за границу. По информации газеты «Труд» (перепечатанной еженедельником «Мир за неделю», 2000, № 2), общий поток писем, открыток и бандеролей за десятилетие уменьшился в четыре раза, причем очевидно, что большую часть этого потока составляет служебная переписка. Сокращение объема частной переписки более точно, по-видимому, характеризуют данные об уменьшении количества отправленных по почте посылок: за последние десять лет их стало в десять раз меньше. Изменились состав авторов и тематика публикуемых воспоминаний. По-прежнему небольшую сравнительно с воспоминаниями группу документов личного происхождения образуют дневники. В связи с разделением Архивного фонда РФ на две части — государственную и негосударственную — современные документы личного происхождения, отнесенные законом к последней, откладываются преимущественно в личных и частных архивах. Лишь небольшую их часть, как и раньше, принимают на государственное хранение библиотеки и музеи, а также некоторые архивы, например, РГАЛИ (документы писателей, деятелей культуры), Архив РАН (ученых) и т.п. Личные дневники Расцвет практики ведения регулярных подневных записей приходится в России на вторую половину XIX — начало XX в. Полного учета личных дневников за это время нет. По данным справочника «История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях» в Российской империи и в СССР напечатано почти в пять раз больше этих источников за 1857 — 1917 гг., чем за 1801 — 1856 гг. Но и это — лишь небольшая часть даже сохранившихся документов личного происхождения. Так, согласно дан- ным, сообщенным Е.И.Мокряк, в центральных государственных архивах СССР ею выявлено 140 дневников и мемуаров русских помещиков второй половины XIX — начала XX вв.; из них опубликованы 11 (6 мемуаров и 5 дневников)16. Ведение личных дневников, которое уже в первой половине XIX в. приобрело в глазах современников «чуть ли не соблазнительную привлекательность моды»17, во второй половине XIX в. перестало быть привилегией почти исключительно дворянства. Разумеется, значение этой категории дневников как исторических источников по-прежнему велико вследствие высокого общего уровня дворянской культуры и осведомленности авторов. Историками давно оценены и введены в научный оборот подневные записи членов императорского дома; министров П.А.Валуева, Д.А.Милютина, А.Н.Куропаткина; государственных секретарей А.А.По-ловцова и Е.А.Перетца; советника министра иностранных дел В.Н.Ламздорфа; хозяйки петербургского светского салона А.В.Богданович, жены министра внутренних дел Е.А. Святополк-Мир-ской и др. Наряду с дворянами, к ведению дневников во второй половине XIX в. все больше приобщаются представители других сословий: духовенства, купечества. Так, в РГБ сохранились подробные дневниковые записки за 1848—1876 гг. архиепископа Ярославского Леонида о его распорядке дня, делах, церковных службах, встречах. Автор излагает (часто дословно) свои беседы с митрополитом Филаретом и императором Александром II, описывает поездки по монастырям, посещение духовных учебных заведений, освящение церквей, официальные приемы русских и иностранных деятелей церкви. В дневнике священнослужителя зафиксированы отклики и на политические события эпохи: Крымскую войну, покушение Д.В.Каракозова на царя и др. Купеческий быт Москвы второй половины XIX в. получил отражение в дневнике М.Н.Шустовой за 1870 — 1878 гг. Описание быта, нравов и торгово-промышленной деятельности московского купечества в начале XX в. содержится в дневнике костромского фабриканта И.К.Коновалова. Ведение подневных записей становиться нередким занятием офицеров, принимавших участие в боевых действиях, представителей разночинной интеллигенции: врачей, инженеров и др. Например, военный врач В.П.Кравков составил личный дневник событий русско-японской и первой мировой войн. Инженер А.В.Ли-веровский, министр путей сообщения в последнем составе Временного правительства, подробнейшим образом, буквально поминутно, описал свой день 25 октября 1917 г. от того момента, когда он «в 9 час. 15 мин. вышел из дому», и до ареста в Зимнем дворце вместе с другими членами правительства уже утром 26-го: «1 час 50 мин. Арест. Составление протокола. 2 часа 10 мин. Отправи- лись под конвоем. 3 час. 40 мин. Прибыли в крепость. 5 час. 5 мин. Я в камере № 54»18. Значительное количество дневников было создано учеными, деятелями культуры, в особенности литераторами, для которых записи, сделанные под непосредственным впечатлением событий, впоследствии зачастую служили материалом для творческого осмысления действительности. Таковы, например, дневники историка В.О.Ключевского, композитора П.И.Чайковского, драматурга А.Н.Островского, писателей Ф.М.Достоевского, В.Г.Короленко, И.А.Бунина, В.Я.Брюсова А.А.Блока и многих других. Историку подобные источники дают сведения, прежде всего, о событиях, участниками или свидетелями которых были авторы. В частности, А.А.Блок рассказал в дневнике о своей работе в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, расследовавшей деятельность бывших царских министров. Искусствовед И.В.Цветаев, инициатор создания и первый директор Музея изящных искусств имени императора Александра III при Московском университете (современный Музей изобразительных искусств имени А.С.Пушкина) в дневниковых записях за февраль 1898 г. — апрель 1900 г. отразил многие эпизоды истории возникновения этого выдающегося памятника отечественной и мировой культуры, включая: сбор средств, разработку и утверждение проекта, выделение земельного участка, церемонию закладки здания, выбор материалов для строительства, переговоры с подрядчиками и ход работ, заказ и получение экспонатов, роль и участие конкретных лиц в создании музея. Следует иметь в виду, что часто то или иное событие получает отражение в нескольких источниках, и исследователь может составить о нем более объемное представление, обратившись к свидетельствам не только активных его участников, но и очевидцев. В дневнике фрейлины А.Ф.Тютчевой подробно описаны торжества коронации императора Александра II. С того места в Успенском соборе Московского Кремля, на котором она находилась, императорская чета была не видна и, быть может, поэтому Тютчева отметила невнимание и равнодушие окружавших ее лиц к происходившему таинству: «Смеялись, болтали, шептались, расспрашивали друг друга о назначениях и милостях, которые должны были быть дарованы по случаю коронации. Некоторые даже взяли с собой еду, чтобы подкрепиться во время долгой службы. В самые торжественные минуты становились на цыпочки, чтобы видеть, что происходит, а те, кто ничего не видел, высказывали свое неудовольствие словами, совершенно не соответствующими моменту... Общее впечатление, вынесенное мною из всего этого торжества, была глубокая грусть»19. История революционного движения в Российской империи не могла получить сколько-нибудь заметного отражения в личных дневниках активных участников. Сами условия их деятельности — конспирация, постоянная угроза обысков и арестов — делали недопустимыми подобные записи. Чтобы возник дневник революционера, было необходимо особое стечение обстоятельств. Например Ф.Э.Дзержинский, находясь в тюремном заключении вел записи, которые составили дневник за 1908 — 1909 гг., частично опубликованный в нелегальном органе социал-демократии Польши и Литвы журнале «Пшегленд социал-демократычны» в 1909 — 1910 гг. В нем дана картина порядков каторжной тюрьмы, сложившаяся из эпизодов, убедительных, прежде всего, своей обыденностью и повседневностью. Поэтому публикация дневника Дзержинского использовалась революционным социал-демократическим подпольем России в агитационно-пропагандистских целях. В советский период дневники велись реже. Покинули страну или погибли в годы революции и гражданской войны многие представители дворянства, торгово-промышленной буржуазии и духовенства. Коренным образом изменилось социальное и материальное положение тех из них, кто остался на родине. Миллионы крестьян и рабочих, недавно освоивших грамоту, еще только приобщались к письменной культуре. Само время, бурное и динамичное, не способствовало, как правило, саморефлексии наедине с листом бумаги. Показательно, что в учебном пособии М.Н.Черноморского «Источниковедение истории СССР. Советский период» (Изд. 2. М., 1976) вообще нет главы о личных дневниках — только о мемуарах. Но традиция ведения личных дневников сохранилась, прежде всего, у творческой интеллигенции: ученых, деятелей культуры. Например, возвратившийся в СССР из эмиграции публицист Н.В.Устрялов еще по дороге в Москву, в поезде, начал день за днем записывать свои мысли и впечатления. Его дневник за 1935 — 1937 гг.20 отразил глубоко индивидуальное восприятие советской действительности и собственного места в ней. Вместе с тем авторы этой категории дневников обычно осознают значимость своих непосредственных наблюдений и впечатлений для будущих поколений. Драматург В.В.Вишневский предварил свои дневниковые записи следующим утверждением: «Наша задача: сохранить для истории наши наблюдения, нашу сегодняшнюю точку зрения — участников. Ведь через год, через десять лет с дистанции времени все будет виднее. Возможно будет иная точка зрения, оценка. Оставим же внукам и правнукам свой рассказ. Наши ошибки и победы будут уроками для завтрашнего дня»21. Создавались дневники в советский период и рабочими, крестьянами. Главная трудность их введения в научный оборот как исторического источника заключается в том, что они редко поступали на хранение в государственные архивы. Но вероятность находок велика. Так, в РГБ хранится дневник крестьянина И.Д.Фролова из деревни Верхнее Хорошово Коломенского района Московской области за 1934 — 1943 гг. В нем находим: систематические сведения о погоде, заметки о сельскохозяйственных работах в колхозе и дома, об урожае, оплате трудодней, выполнении государственных обязательств, рыночных ценах, рассказ о начале Великой Отечественной войны, налетах немецкой авиации на Москву и Коломну, эвакуации Коломенских заводов в тыл, работе населения на трудовом фронте (рытье окопов, заготовка дров). Значительную группу авторов дневников, созданных в 1950 — 1990-е годы, составляют сотрудники государственного и партийного аппарата. Известны эти дневники главным образом по ссылкам на них в воспоминаниях, опубликованных в 1990-е годы. Частная переписка На протяжении XIX —XX вв., вплоть до начала 1990-х годов, прослеживается тенденция роста объема частной переписки. Объективную основу этого процесса составила сложившаяся к середине XIX в. общегосударственная система почтовой связи. В границах Российской империи постоянная почтовая связь действовала между 733 городами. Еще в 1840-х годах в них появились почтовые ящики, и отправители могли посылать письма в любое время суток, а не только в присутственные часы почтовой конторы. Тогда же были введены в обращение специальные конверты с напечатанными на них круглыми штемпелями; приобретая такой конверт, отправитель заранее оплачивал пересылку письма. С 1858 г. в этих же целях в России применялись почтовые марки. Поскольку грамотность была распространена в XIX в. главным образом в городах, до первой мировой войны частная переписка имела резко выраженный городской характер. До четверти ее приходилось на два города — Петербург и Москву. Ведение обширной частной переписки как своего рода замены личного общения, беседы во время разлуки было широко распространено во второй половине XIX — начале XX вв. в среде образованных людей. Исследователям давно известна переписка Николая II с женой и матерью. Историк и журналист М.М.Стасюле-вич, находясь вне дома, ежедневно писал жене, сообщая в письмах обо всем, что видел и слышал за день. За 52 года их переписки (1859—1911 гг.) составился своеобразный личный дневник. Из писем-дневников состояла переписка П.И.Чайковского и Н.Ф. фон Мекк, которая длилась 14 лет (1876—1890 гг.). Далеко не все современники придавали значение сохранению частных писем; нередко после прочтения они уничтожались адресатом. Так, из огромной переписки, которую вел Л.Н.Толстой удалось собрать 8 500 его писем. Но это только часть написанного им. Со второй половины 60-х годов XIX в. письма печатались в толстых журналах общего типа и в отраслевых, прежде всего, исторических журналах. Традицией стало включение писем писателей в издания собраний их сочинений. В XIX в. развитие телефонной связи привело к некоторому сокращению частной переписки — главным образом внутригородской. В масштабе же страны количество отправляемых и получаемых писем продолжало возрастать. В годы первой мировой войны поток частной почтовой корреспонденции впервые перестал быть почти исключительно меж- и внутригородским: из 15,8 млн призванных в русскую армию за время войны, 12,8 млн было мобилизовано из деревни. Солдаты писали домой и с нетерпением ждали вестей из дома. В СССР в результате ликвидации неграмотности появились новые миллионы авторов и адресатов частных писем. Не было ни одного населенного пункта в стране, куда бы они не приходили, ни одного общественного или личного вопроса, который не получал бы отражения в переписке. Большая часть писем не сохранилась и лишь немногие откладывались в импровизированных личных и семейных архивах. Очень небольшую часть личной корреспонденции смогли принять на хранение государственные архивы и музеи. За исключением писем людей известных (государственных деятелей, академиков, военачальников, выдающихся деятелей культуры) документы эпистолярного жанра публикуются редко. Первое место среди тематических публикаций переписки занимают публикации о войне 1941 — 1945 гг. (например, «Великая Отечественная война в письмах». М., 1982). В 1990-е годы в Российской Федерации произошло резкое сокращение частной переписки. Причины этого явления — политические и социальные; развитие технических средств связи, включая электронную почту, мало повлияли на интенсивность межличностной коммуникации. Но интерес исследователей к материалам частной переписки как историческому источнику, напротив, возрос. Воспоминания На протяжении всего периода второй половины XIX —XX вв. прослеживается рост количества, тематического и жанрового разнообразия мемуаров. Следует иметь в виду, что, в отличие от дневников и частных писем, для воспоминаний характерен хронологический разрыв между временем создания и временем, когда происходили описываемые события. Продолжительность паузы, которую выдерживает автор, могла определяться как его собственной заинтересованностью, так и общими условиями, благоприятными, или, наоборот, неблагоприятными для написания и публикации воспоминаний: общественной востребованностью мемуа- ров об определенных событиях, возможностью их быстро обнародовать, цензурными ограничениями и т.п. История России второй половины XIX — начала XX вв. получила отражение в огромном количестве мемуаров. Все они по времени составления образуют две большие группы: написанные до февраля или до октября 1917 г., либо после одной из указанных дат. Этот хронологический рубеж стал определяющим для содержания и направленности воспоминаний о дореволюционной России. Одни мемуаристы — рабочие, крестьяне, участники революционного движения — только после Октябрьской революции получили возможность записать и опубликовать свои воспоминания, другие — те, кто утратил власть, потерял землю и капитал, потерпел поражение в гражданской войне — вынуждены были взяться за перо, чтобы попытаться хотя бы задним числом оправдать свои действия. Значительная часть мемуаров дворян, написанных до Октября 1917 г., преимущественно посвящена событиям дореформенного времени. Таковы, в частности, воспоминания Н.К.Гирса, министра иностранных дел Александра III. Из государственных деятелей второй половины XIX — начала XX вв. только С.Ю.Витте оставил мемуарное свидетельство о периоде 1849—1911 гг., завершив работу над текстом в 1912 г. Социальные сдвиги, произошедшие в стране в результате буржуазных преобразований, сказались на изменении социально-профессионального состава отечественных мемуаристов. Основную категорию авторов составили писатели, журналисты, адвокаты, педагоги, художники, артисты, музыканты, ученые, инженеры, агрономы, врачи. Один из лучших образцов мемуаров, принадлежащих перу российских предпринимателей — «Воспоминания о виденном, слышанном и испытанном» (Ч. 1-2. М., 1903 — 1905) председателя правления Московского торгового банка и председателя Московского биржевого комитета Н.А.Найденова. Появляются, правда очень немногочисленные, воспоминания крестьян, рабочих. Так, например, двумя изданиями (в 1900 и 1914 гг.) в Москве вышла книжка крестьянина М.Е.Николаева «Мои воспоминания. Посвящаются моим детям». Автор, бывший крепостной, рассказал, как после реформы 1861 г. он стал предпринимателем-подрядчиком по перевозке товаров для фабрикантов Морозовых и волостным старшиной. В 1880-е годы В.Г.Герасимов написал первые в русской литературе воспоминания рабочего-революционера, повествовавшие об условиях фабричного труда на Кренгольмской мануфактуре в Нарве, событиях стачки 1872 г., аресте ее участников и суде над ними. Опубликованы они были уже в СССР. До революции 1905 — 1907 гг. легальное издание в Российской империи воспоминаний революционеров было невозможно. Первые мемуары народ- ников и социал-демократов печатались за границей. Названия их точно и емко характеризовали содержание: «Подпольная Россия» С.М.Степняка-Кравчинского, «Записки революционера» П.А.Кропоткина, «Русский рабочий в революционном движении» Г.В.Плеханова и др. С 1905 г. воспоминания участников революционно-демократического движения, шестидесятников и революционных народников публиковались в отдельных изданиях и в журналах «Былое» и «Голос минувшего». После Октября 1917 г. тема революционного движения в России стала приоритетной в отечественной мемуаристике. Собирание и публикацию воспоминаний деятелей народнического движения осуществляло Всесоюзное общество бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев, издававшее журнал «Каторга и ссылка». Особое место в мемуарном наследии народовольцев принадлежит книге В.Н.Фигнер «Запечатленный труд». К работе над ней революционерка приступила в 1913 г. в Швейцарии, но рукопись осталась за границей, а сама Фигнер во время первой мировой войны возвратилась в Россию и здесь вторично написала мемуары. В своей работе она использовала собственные показания 1883 г., обнаруженные после Февральской революции в архиве департамента полиции. Автору удалось рассказать об истории «Народной воли» с позиций тогдашней, тридцатилетней Фигнер, ее языком, сохранить в тексте, написанном спустя десятилетия, взгляд на причины неудачи движения, который существовал в среде народовольцев в 80-е годы. Значительное место в мемуарной литературе занимают воспоминания большевиков об истории партии, ставшей в октябре 1917 г. правящей в стране, о ее вожде — В.И.Ленине, об Октябрьской революции и гражданской войне. Организационными центрами по собиранию и публикации воспоминаний по этим темам стали: Истпарт — Комиссия по истории Октябрьской революции и РКП(б), издававшая журналы «Пролетарская революция» и «Красная летопись», Общество старых большевиков, Институт В.И.Ленина (впоследствии Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС). Этапными рубежами в работе были юбилейные даты, когда количество публикаций многократно возрастало. Так, отдельные воспоминания о Ленине появились в связи с пятидесятилетием со дня его рождения, отмечавшимся в 1920 г. В течение многих лет в годовщины со дня смерти Ленина воспоминаниям о нем отводились полосы газет, страницы журналов; они публиковались в специальных сборниках. В предисловии к одному из таких сборников Н.К.Крупская справедливо отметила: «Каждый вспоминает по-своему, но в общем получается нечто цельное»22. К столетию со дня рождения вождя вышел пятитомник «Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине» (М., 1969 — 1970), а в 1989 г. было начато оставшееся незавершенным десятитомное издание. Наиболее полным собранием сведений о жизни и деятельности основателя и первого руководителя Советского государства является уникальное 12-ти томное издание «Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника» (М., 1970 — 1982). В нем даны отсылки на все вьывленные к тому времени воспоминания. Пики публикации воспоминаний об Октябрьской революции 1917 г. совпадают с ее пятой, десятой, сороковой и пятидесятой После окончания гражданской войны за рубежом — прежде всего в Праге, Берлине, Париже, Харбине — сформировались российские эмигрантские научные и издательские центры, которые осуществляли собирание, хранение и публикацию документов личного происхождения. Наибольшую известность получила деятельность Русского заграничного исторического архива в Праге. В начале 1930-х годов архив имел представителей в 16 странах мира: Англии, Болгарии, Германии, Италии, Китае, Латвии, Литве, Польше, Румынии, США, Турции, Финляндии, Франции, Швейцарии, Эстонии, Югославии. Были опубликованы мемуары министра финансов и председателя Совета министров Российской империи В.Н.Коковцова, глав дипломатического ведомства А.П.Извольского, С.Д.Сазонова, председателя Государственной думы М.В.Родзянко и бессменного министра Временного правительства А.Ф.Керенского, вождей белого движения А.И.Деникина и П.Н.Врангеля и т.д. Издавались документальные сборники, значительную часть материалов которых составили воспоминания белоэмигрантов — «Архив русской революции», «Белое дело» и др. Сведения о публикации мемуаров российских белоэмигрантов первой волны содержат фундаментальные издания: «Политические партии России. Конец XIX — первая треть XX в.» (М., 1996), «Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть XX века. Энциклопедический биографический словарь» (М., 1997), «Литературная энциклопедия русского зарубежья. 1918 — 1940. Писатели русского зарубежья» (М., 1997). Ряд ме После Октября 1917 г. стало возможным создание значительного корпуса воспоминаний рабочих и крестьян о жизни до революции. Как правило, их записывали и обрабатывали профессиональные литераторы. Типична в этом отношении книга А.Г.Ва-сюнкиной «Жизнь колхозницы Васюнкиной, рассказанная ею самой» (запись и предисловие Р.С. Липец), изданная в 1931 г. в серии «Массовая библиотека» государственного издательства художественной литературы. Особую группу мемуаров рабочих и крестьян составили коллективные воспоминания, подготовленные по единому плану и имевшие задачей воссоздать по возможности полно историю предприятия. Так, в 1935 г. под редакцией А.М.Горького двумя изданиями вышла книга «Были горы Высокой» — рассказ рабочих нижнетагильских медного и железного рудников. Составление книги происходило в несколько этапов: 1) запись воспоминаний; 2) литературная обработка записей; 3) монтаж отдельных рукописей «в связное единое целое, руководствуясь композицией и планом произведения»; 4) совместная читка и обсуждение всего текста коллективом авторов. Очевидно, что при создании мемуаров в несколько этапов авторская индивидуальность в большей или меньшей степени утрачивается, и важной задачей исследователя становится установление роли каждого из участников творческого процесса. В изданных в СССР в 1920 —1930-е годы коллективных воспоминаниях отчетливо прослеживается цель — через личное восприятие авторов раскрыть изменения, произошедшие в стране в результате революционных преобразований. Показательны названия сборников мемуаров: «Как мы жили при царе и как живем теперь. Рассказы работниц и ткачих Трехгорной мануфактуры» (М., 1934; Изд. 2. М., 1937), «Теперь и прежде. Рассказы рабочих, колхозников и трудовой интеллигенции о своей жизни при царизме и при Советской власти» (М., 1938) и т.п. После начала Великой Отечественной войны формируется фонд мемуарных свидетельств о ней, который по широте тематического охвата и представительности состава авторов не имеет аналогов в отечественной мемуаристике. В 1941 г. вышла из печати книга воспоминаний военного корреспондента А.Полякова «В тылу врага»; в короткий срок она выдержала несколько изданий. Продолжая сложившуюся в предвоенные годы традицию творческого содружества «бывалых людей», которым есть о чем рассказать, но которые не привычны к литературному труду, и писателей — в военные и первые послевоенные годы были подготовлены и опубликованы мемуары партизан, офицеров Действующей армии: Игнатов П. «Записки партизана» (М., 1944; лит. редакция и обработка П.Лопатина); Пенежко Г. «Записки советского офицера» (М., 1949; лит. обработка Е.Герасимова); Федоров А. «Подпольный обком действует» (М., 1954; лит. запись Е.Босняц-кого) и др. Со второй половины 1950-х годов, наряду с рядовыми участниками войны, воспоминания о ее событиях все чаще публикуют военачальники армейского и фронтового уровня, а в конце 1960-х — начале 1970-х годов издаются мемуары представителей Ставки Верховного Главнокомандования, начальников и ответственных работников Генерального штаба. В подготовке этих книг авторам, как правило, помогали генералы и офицеры Военно-научного управления Генерального штаба, сотрудники Института военной истории Министерства обороны, редакторы издательств. Опублико- ваны и воспоминания тружеников советского тыла, ведущих отечественных конструкторов, руководителей оборонных отраслей промышленности. Очевидно, что в состав корпуса мемуаров о Великой Отечественной войне входят также воспоминания союзников и противников СССР. В послевоенный период постепенно складывается небольшой по объему, но целенаправленно формируемый фонд воспоминаний новаторов производства, зачинателей и активных участников народных движений за повышение эффективности труда. Среди их авторов назовем: П.Б.Быкова, рабочего московского завода шлифовальных станков, освоившего скоростную обработку металла; А.С.Чутких, помощника мастера ткацкого цеха на московском Краснохолмском камвольном комбинате, инициатора соревнования за отличное качество продукции; В.И.Гаганову, бригадира прядильщиц, инициатора движения за переход передовиков производства на отстающие участки, чтобы поднять их до уровня передовых. Широкое распространение получили воспоминания деятелей науки, литературы, театра, кино. В них отражены как факты личной биографии, так и этапные события в жизни страны, очевидцами и участниками которых были авторы. Мемуары этой группы в наибольшей степени выражают творческую индивидуальность авторов, их способность видеть в обыденном и повседневном проявления общего и закономерного, умение рассказать о сложном просто и одновременно ярко и в запоминающейся форме. Так, историк академик В.Г.Трухановский, создавший биографические портреты государственных деятелей Англии XIX —XX вв. — Б.Дизраэли, Э.Идена, У.Черчилля, — вспоминая на склоне лет об участии в Потсдамской конференции 1945 г., дал мастерскую зарисовку характеров членов «Большой тройки» — И.В.Сталина, Г.Трумэна, У.Черчилля, — описав, как они приезжали на заседания. «В первый же рабочий день наше внимание неожиданно привлек шум, рев моторов и грохот выхлопов, похожий на стрельбу. Грохот нарастал, и вскоре ко входу в левое крыло проследовал внушительный кортеж — мотоциклы со снятыми глушителями, грузовики с автоматчиками, черные машины с охранниками как внутри, так и гроздьями висевшими на подножках. Затем следовал автомобиль с Трумэном, после которого все повторялось в обратном порядке и завершалось мотоциклистами. Черчиль подъезжал спокойнее: были и мотоциклисты, и грузовик с автоматчиками, и машины со специальной охраной, но все это без излишнего шума и грохота. Сталин подъезжал с обратной стороны здания. Между кромкой воды озера и стеной здания замка по дорожке из гравия почти бесшумно проезжали три черные большие легковые машины. Из средней выходил Сталин в сопровождении некоторых чле- нов делегации и входил в дверь, выводившую в сравнительно небольшой, вытянутый прямоугольником холл — там собирались все наши сотрудники, которые должны были присутствовать в зале заседаний. В центре холла находилась тумбочка и на ней черный телефон, рядом стоял генерал-полковник. Сталин спрашивал у него: «Ну как, союзники прибыли?». Генерал отвечал: «Прибыли». Еще через минуту-две сообщал: «Направляются в зал заседаний. Можно проходить». Наши товарищи двигались к двери и почти всегда оказывались в зале одновременно с американцами и англичанами. До сих пор не понимаю, как достигалась такая синхронность»23. В 1990-е годы воспоминания ученых, деятелей литературы, театра, кино по-прежнему многочисленны и часто публикуются. В связи с прекращением существования СССР издаются мемуары бывших сотрудников государственного и партийного аппарата, в том числе помощников советских руководителей, начиная с Н.С.Хрущева и до М.С.Горбачева включительно. Достоянием гласности становятся неизвестные ранее факты закулисных влияний в отечественных «коридорах власти». Характерное в этом смысле название дал своим мемуарам А.А.Собчак: «Хождение во власть». Его воспоминания о событиях декабря 1989 г. — декабря 1990 г. были продиктованы, по его свидетельству, «согласившемуся записать» их корреспонденту еженедельника «Московские новости» А.Чернову и выпущены в начале 1991 г. трехсоттысячным тиражом. В том же году вышло второе издание книги, дополненное рассказом «Провал августовского путча». Запись датирована 29 августа. Новое слово в мемуаристике удалось сказать Б.Н.Ельцину в книге «Исповедь на заданную тему», подготовленной при участии журналиста В.Юмашева. Наряду с воспоминаниями о прошлом и настоящем, Ельцин изложил свое видение будущего: «Самые последние события. По Москве бродят слухи, что на ближайшем Пленуме намечается переворот. Хотят снять Горбачева с поста генерального секретаря ЦК КПСС и оставить ему руководство народными депутатами. Я не верю этим слухам, но уж если это действительно произойдет, я буду драться на Пленуме за Горбачева. Именно за него — своего вечного оппонента, любителя полушагов и полумер. Эта тактика его в конце концов и погубит, если, конечно, он не осознает этой своей ошибки сам...»24. В мемуарах 1990-х годов грань между воспоминаниями и публицистикой иногда практически стирается. Авторы пишут не столько о прошлом, сколько о настоящем. Это особенно типично для «новых политиков». Публицистичность — характерная черта мемуаристики в РФ, обусловленная конфронтационностью общественной жизни в переломную эпоху. Политические противостояния августа 1991 г. и сентября-декабря 1993 г. получили отраже- ние в воспоминаниях многих участников событий. Позиция, которую автор занимал по ту или другую сторону баррикад, явно обозначена и в опубликованном тексте. Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:
|