III. Приемы изучения документов личного происхождения

Создаваемые в целях самоосознания, самовыражения, самоут­верждения, документы личного происхождения наиболее непо­средственно по сравнению с источниками других видов отражают субъективизм своих творцов. Стремление авторов подробно рас­сказать о собственных успехах и, наоборот, умолчать о неудачах или, по крайней мере, представить их как следствие неблагопри­ятного стечения объективных обстоятельств — в одинаковой сте­пени прослеживается и в личных дневниках, и в частных пись­мах, и в мемуарах. Даже тогда, когда источник был результатом коллективного творчества (например, автора и редактора), соот­ношение в нем объективной и субъективной информации о дейст­вительности может быть установлено вполне определенно. Пока­жем это на примере отражения событий начала Великой Отечест­венной войны в опубликованных воспоминаниях советских воена­чальников.

Как известно, директива о приведении всех войск пригранич­ных округов в полную боевую готовность была утверждена вече­ром 21 июня 1941 г. Она адресовалась Военным советам Ленин­градского военного округа (ЛВО), Прибалтийского особого воен­ного округа (ПрибОВО), Западного особого военного округа (За-пОВО), Киевского особого военного округа (КОВО) и Одесского военного округа (ОдВО). Копия: народному комиссару Военно-морского флота, в подчинении которого на западной границе на­ходились Северный, Балтийский и Черноморский флоты. Сооб­щая о возможном внезапном нападении немцев «в течение 22 — 23.6.41 г.», нарком обороны и начальник Генерального штаба по­ставили перед войсками задачу: «быть в полной боевой готовнос­ти, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзни­ков». Для этого следовало: «а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государст­венной границе; б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тща­тельно ее замаскировать; в) все части привести в боевую готов­ность. Войска держать рассредоточено и замаскировано; г) проти­вовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополни­тельного подъема приписного состава. Подготовить все мероприя­тия по затемнению городов и объектов».

Г.К.Жуков, занимавший в июне 1941 г. должность начальника Генерального штаба, впервые опубликовал текст этой директивы в

своих воспоминаниях²⁵. Он утверждал, что «Генеральному штабу о дне нападения немецких войск стало известно от перебежчика лишь 21 июня». Узнав по телефону от начальника штаба КОВО генерала М.А.Пуркаева, что немецкое наступление «начнется утром 22 июня», Жуков «тотчас же доложил наркому и И.В.Ста­лину то, что передал М.А.Пуркаев» и получил приказ приехать с наркомом в Кремль «минут через 45». По словам Жукова, Ста­лин встретил его и С.К.Тимошенко один, затем в кабинет вошли члены Политбюро. Жуков зачитал проект директивы, которая после обсуждения и внесения поправок тут же, в кабинете Стали­на, была подписана.

Записи дежурных в приемной И.В.Сталина²⁶ позволяют уточ­нить время утверждения директивы. Вечером 21 июня 1941 г. Ти­мошенко и Жуков вместе находились в кабинете Сталина с 20 ч. 50 мин. до 22 ч. 20 мин. К моменту их прихода там уже были, кроме И.В.Сталина, В.М.Молотов, К.Е.Ворошилов, Л.П.Берия и Г.М.Маленков. Одновременно с наркомом обороны и начальни­ком Генерального штаба прибыл С.М.Буденный. Позднее к участ­никам обсуждения присоединился Л.З.Мехлис.

Жуков единственный из перечисленных лиц опубликовал вос­поминания о начале Великой Отечественной войны. По его сло­вам, «в ночь на 22 июня 1941 года всем работникам Генерального штаба и Наркомата обороны было приказано оставаться на своих местах», так как «необходимо было как можно быстрее передать в округа директиву о приведении приграничных войск в боевую готовность». В это время Тимошенко и Жуков вели «непрерыв­ные переговоры с командующими округами и начальниками шта­бов». В половине первого ночи на 22 июня они доложили Стали­ну, что директива передана в округа.

Готовя мемуары, авторы не могли не учитывать общественно-политическую ситуацию в стране и обусловленные ею историогра­фические оценки событий кануна и начала Великой Отечествен­ной войны. В воспоминаниях военачальников, созданных и опуб­ликованных во второй половине 1950-х — первой половине 1960-х гг., господствовал тезис, согласно которому «для нашей армии, в том числе и для командующих войсками округов, нападение было внезапным, поскольку армия не была своевременно приведена в боевую готовность»²⁷. Ответственность за это возлагалась на Ста­лина и «высшие военные инстанции», то есть Наркомат обороны и Генеральный штаб.

Тезис о внезапности нападения не требовал специального обо­снования — в массовом сознании он ассоциировался с позицией Советского правительства, оглашенной в первые часы войны: «до последней минуты Германское правительство не предъявляло ни­каких претензий к Советскому правительству»²⁸.

События кануна войны в этом контексте трактовались как ожидание военачальниками всех рангов приказа, который после­довал, увы, слишком поздно. Хронологическая канва мемуаров минимальна. Она не позволяла читателям самостоятельно проана­лизировать сообщенные сведения.

После изменений в партийно-государственном руководстве СССР осенью 1964 г. в отечественной мемуаристике произошел пересмотр многих ранее утвердившихся оценок. В частности, нар­ком ВМФ Н.Г.Кузнецов в 1969 г. предварил рассказ о событиях ночи на 22 июня 1941 г. следующим полемическим замечанием: «Так повелось, что, говоря о начальном периоде войны, обычно подчеркивают внезапность нападения на нас гитлеровской Герма­нии и те преимущества, которые враг получил благодаря этому. Но объяснять наши неудачи только этой причиной нам, военным людям, не к лицу. Мы не имеем права быть застигнутыми врас­плох»²⁹. Начиная со второй половины 60-х годов военачальники-мемуаристы в воспоминаниях о последних предвоенных часах обязательно обозначают хронологию собственных действий. Ме­муарные свидетельства становятся более аргументированными. Складывается комплекс источников, позволяющих предпринять их сравнительно-историческое изучение.

По содержанию все воспоминания вне зависимости от времени создания и опубликования образуют две большие группы: 1) по­дробные и конкретные, если авторы успели подготовить вверен­ные им войска к отражению нападения, и 2) уклончиво-обтекае­мые, если авторам приходилось оправдывать свои действия.

Ограничим состав мемуаристов военными руководителями, на­ходившимися в ночь с 21-го на 22-ое июня 1941 г. в штабах и на командных пунктах западных приграничных округов и дислоци­рованных на западной границе флотов. Были выявлены воспоми­нания: командующего ОдВО Я.Т.Черевиченко (Одесса) и началь­ника его штаба М.В.Захарова (Тирасполь), первого заместителя командующего ЗапОВО И.В.Болдина (Минск), начальника опе­ративного управления КОВО И.Х.Баграмяна (Тернополь), ко­мандующего ВВС Л ВО А.А.Новикова (Ленинград), командую­щих флотами: Северным — А.Г.Головко (Полярное), Балтийским — В.Ф.Трибуца (Таллин), Черноморским — Ф.С.Октябрьского (Севастополь)³⁰. По ПрибОВО мемуары автора, сомасштабного по должностному положению перечисленным военачальникам, вы­явить не удалось.

Опираясь на воспоминания указанных авторов, ответим на три вопроса: 1) получили ли руководители военных округов и флотов предупреждение по телефону о «возможном внезапном ударе не­мцев или их союзников» в ночь на 22 июня? 2) получили ли штабы военных округов и флотов текст директивы? 3) как выпол­нялась директива?

1. По словам командующего ОдВО, ровно в 23 часа 21-го
июня (одновременно с боем часов) ему позвонил нарком обороны,
который уже переговорил по телефону со всеми командующими
округами, начиная с ПрибОВО, и сообщил о возможной воору­
женной провокации со стороны Германии и ее союзников в ночь
на 22 июня.

Командующий Балтийским флотом Трибуц около 23 часов на командном пункте в Таллине получил по телефону приказ наркома ВМФ: не дожидаясь телеграммы, которая уже послана, привести флот в полную боевую готовность. Об этом приказе он информи­ровал начальника штаба ЛВО и правительство Эстонской ССР.

По сообщению Кузнецова, сразу после разговора с Трибуцем он связался по телефону с командующим Северным флотом Го­ловко, а затем с начальником штаба Черноморского флота И.Д.Елисеевым. Оба получили тот же приказ: привести флот в полную боевую готовность. Адмирал Головко, опубликовавший воспоминания в 1960 г., об этом разговоре не упоминает.

Ничего нет о телефонных переговорах с Москвой и в издан­ных в 1961 г. воспоминаниях первого заместителя командующего ЗапОВО Болдина. По его утверждению, ночь с 21-го на 22-ое июня 1941 г. он провел дома и был вызван в штаб округа только после начала войны. В то же время известно, что в 1 час ночи 22 июня по приказу наркома обороны в штаб был вызван командую­щий Д.П. Павлов и там же находились другие руководители ок­руга³¹. Из воспоминаний начальника штаба 4-ой армии ЗапОВО Л.М.Сандалова узнаем, что в течение ночи старший командный состав армейского управления находился на постоянной телефон­ной связи со штабом округа и, в частности, около 23 часов звонил начальник штаба округа, предупредивший о необходимости повы­шенной бдительности³².

Баграмян и Новиков не упоминают о телефонных звонках из Москвы. По своему должностному положению они могли не знать о них.

Очевидно, что все штабы приграничных округов и флотов около 23 часов 21 июня получили предупреждение по телефону о возможности военного нападения со стороны Германии и ее союз­ников в ночь на 22-ое июня.

2. Согласно мемуарному свидетельству заместителя начальни­
ка оперативного управления Генерального штаба А.М.Василевско­
го «в первом часу ночи 22 июня» их управление обязали «в сроч­
ном порядке передать поступившую от начальника Генштаба
Г.К.Жукова подписанную наркомом обороны и им директиву... В
00.30 минут 22 июня 1941 г. директива была послана в округа»³³.

Сведения о времени получения директивы в воспоминаниях военачальников окружного и флотского звена дают временной ин­тервал — от половины первого до половины третьего 22 июня.

Адмирал Головко в 1960 г. не указал, когда им была получена шифровка из Москвы о переводе всех частей флота на повышен­ную боевую готовность, но нарком ВМФ Кузнецов в 1966 г. на­звал время приема директивы штабом Северного флота с точнос­тью до минуты — 00.56 минут 22 июня. Командующие Балтий­ским и Черноморским флотами свидетельствуют о том же_: в Тал­лине шифровка из наркомата ВМФ была получена «уже за пол­ночь», в Севастополе — около часа ночи.

По словам Баграмяна, окружной узел связи КОВО в Тернопо-ле начал прием телеграммы из Москвы в 0 ч. 25 минут и прини­мал ее до половины третьего ночи. А Захаров, по приказу коман­дующего ОдВО руководивший приемом этой шифровки в Тирас­поле, зафиксировал время начала ее передачи — «во втором часу ночи». Командующий ВВС ЛВО Новиков около двух часов ночи был вызван в штаб округа, где начальник штаба лично ознакомил его с текстом телеграммы. Командующий ЗапОВО Павлов на до­просе 7 июля 1941 г. сказал, что «примерно около двух часов ночи» командующий ВВС округа доложил ему о приведении в боевую готовность и рассредоточении на аэродромах авиации «в соответствии с приказом НКО».

Отметим тенденцию — работники Генерального штаба (Жуков, Василевский) определенно утверждают: передача директивы в ок­руга завершена к половине первого 22 июня, когда об этом доло­жили Сталину. Мемуаристы-военачальники окружного и флотско­го звена называют более позднее время. По-видимому, истина где-то посередине Исходя из предположения, что авторы, успешно выполнившие директиву, указывают в воспоминаниях более точ­ное время ее получения, будем считать, что шифровка из Москвы поступила в штабы округов и флотов около часа ночи 22 июня.

3. Адмирал Головко в главе «Неожиданность, которую ждали. 1941, июнь» подробно разъяснил свое понимание причин того факта, что в ночь на 22 июня советские моряки не потеряли ни одного корабля: «На всех флотах к весне 1941 г. была введена система разных степеней оперативной готовности, очень проду­манная и досконально разработанная. Каждая степень (всего на­считывалось три) предусматривала свои мероприятия, которые обеспечивали готовность той или иной части боевых сил флота к немедленным действиям. Такая система сыграла весьма положи­тельную роль в боевой подготовке: она приучила командиров и личный состав обходиться без дополнительных распоряжений и приказов, всегда отнимающих лишнее и всегда драгоценное время». И если командующий Северным флотом в 1960 г. пока­зал, как проходила эта работа главным образом до 21 июня, нар­ком ВМФ, командующие Балтийским и Черноморским флотами позднее восполнили пробел, описав по часам и минутам свои дей­ствия в ночь на 22 июня.

Так, по воспоминаниям адмирала Октябрьского, весь личный состав был срочно вызван в свои части, на корабли, батареи, аэродромы, в Севастополе произведено абсолютное затемнение, погашены маяки. «Все находились на своих постах, в том числе и городские власти. Было начало третьего часа, когда мы закончили все приготовления и проверки... В кабинете стали уже раздавать­ся телефонные звонки отдельных флагманов, которые осторожно, но настойчиво спрашивали: «Как, товарищ командующий, долго еще будем находиться в такой готовности? Может быть, пора да­вать отбой, расходиться по домам?» Какое-то чутье, которого я не могу объяснить и сейчас, заставило меня ждать... И я ждал, не давая отбоя». Результат полностью оправдал затраченные усилия: на флоте, — констатировал адмирал Кузнецов, — «никто не ока­зался застигнутым врасплох».

Начальник штаба ОдВО Захаров в воспоминаниях последова­тельно и детально проследил ход выполнения директивы. Полу­чив от военного совета округа полномочия: немедленно расшиф­ровать телеграмму особой важности, о которой сообщил команду­ющему нарком обороны, и отдать соответствующие распоряжения, Захаров проявил оперативность и инициативу. Он выделил опыт­ного шифровальщика, способного быстро и точно расшифровать телеграмму, как только последует вызов из Москвы; связался с оперативным дежурным по Генеральному штабу, которому доло­жил о готовности принять шифровку; связался с командирами корпусов, получившими приказ: поднять штабы по боевой тревоге и вывести их из населенных пунктов, частями прикрытия занять оборонительные рубежи согласно плану, установить связь с погра­ничниками; приказал начальнику ВВС округа до рассвета рассре­доточить самолеты по оперативным аэродромам и удостоверил этот приказ письменно. Сразу после приема телеграммы с текстом директивы, подтвердил командирам корпусов приказ о выводе войск в районы сосредоточения и объявил боевую тревогу во всех гарнизонах округа.

Командующий ВВС ЛВО Новиков после ознакомления с текс­том директивы «по телефону обзвонил командиров всех авиасо­единений, приказав немедленно поднять части по сигналу боевой тревоги и рассредоточить их по боевым аэродромам, от себя же добавил, чтобы для дежурства на каждой точке базирования ис­требительной авиации выделили по одной эскадрилье, готовой к вылету по сигналу ракеты, а для бомбардировщиков подготовили боекомплект для нанесения ударов по живой силе и аэродромам противника». Все работники управления были вызваны в штаб. В 3 часа утра истребители были подняты в воздух и уже в 3 часа 20 мин. вели первый бой. Летчикам ЛВО удалось помешать немец­ким самолетам минировать фарватер в Финском заливе.

По воспоминаниями Сандалова, командующий 4-ой армией ЗапОВО А.А.Коробков получил приказ привести все части в бое­вую готовность в 3 часа 30 мин. 22 июня и до 4 часов утра, когда немцы открыли огонь по Бресту и крепости, успел лично передать по телефону распоряжение начальнику штаба 42 дивизии и ко­менданту укрепрайона. Сам Коробков в показаниях Военной кол­легии Верховного суда СССР, которые он дал 22 июля 1941 г., назвал более позднее время получения приказа наркома обороны — 4.00.

Воспоминания начальника оперативного управления КОВО Баграмяна воссоздают логику поступков тех военачальников, ко­торые сначала ждали письменный текст директивы, а затем, полу­чив его, выполняли приказ, строго руководствуясь существующи­ми инструкциями. В отличие от других мемуаристов, этот автор утверждает, что прием и расшифровка телеграммы продолжа­лись... два часа. Приведем его рассказ: «Только в половине третьего ночи закончился прием этой очень важной, но, к сожале­нию, весьма пространной директивы. До начала фашистского на­падения оставалось менее полутора часов. Читатель может спро­сить, а не проще было бы в целях экономии времени подать из Генерального штаба короткий обусловленный сигнал, приняв ко­торый командование округа могло бы приказать войскам ввести в действие «КОВО-41» (так назывался у нас план прикрытия госу­дарственной границы). Все это заняло бы не более 15-20 минут. По-видимому, в Москве на это не решились. Ведь сигнал о вводе в действие плана прикрытия означал бы не только подъем всех войск по боевой тревоге и вывод их на намеченные рубежи, но и проведение мобилизации на всей территории округа».

Что же удалось сделать штабу КОВО в оставшиеся час-полто-ра мирного времени? По Баграмяну, «пока телеграмму изучали и готовили распоряжения армиям, гитлеровцы обрушили на наши войска мощные авиационные и артиллерийские удары. Эти удары, застигшие большинство частей еще в местах их постоянной дислокации, нанесли нам первые чувствительные потери». Впро­чем, как следует из разъяснений мемуариста, в сложившихся условиях иначе и быть не могло: «для того, чтобы части за­няли приграничные укрепления, им требовалось не менее 8-10 часов (2-3 часа на подъем по тревоге и сбор, 5-6 часов на марш и организацию обороны). А на приведение в полную боевую го­товность и развертывание всех сил армий прикрытия государст­венной границы планом предусматривалось двое суток!» Ну а на нет, как известно, и суда нет.

Свой рассказ о событиях вечера 21 июня 1941 г. Жуков закон­чил рассуждением о том, что «директива, которую в тот момент передавал Генеральный штаб в округа, могла запоздать и даже не дойти до тех, кто завтра утром должен встретиться лицом к лицу

с врагом». Рассмотренные воспоминания убедительно свидетельст­вуют: директиву выполнили военачальники, которые, получив предупреждение об опасности, проявили инициативу, оператив­ность, твердость, решительность. Так действовали руководители флотов, ОдВО, командующий ВВС ЛВО. Там же, где в экстре­мальных обстоятельствах продолжали действовать не торопясь, руководствуясь нормативами мирного времени (ЗапОВО, КОВО), директиву выполнить не успели. Это различие в поступ­ках мемуаристов отразили их воспоминания о начале Великой Отечественной войны.

Источники

Блок А.А. Дневники. 1901—1921. Собр. соч. В 8-ми томах. Т. 7. М; Л. 1963.

Богданович А.В. Три последних самодержца. М., 1990.

Были горы Высокой. Рассказы рабочих Высокогорского железного руд­ника о старой и новой жизни. Изд. 3. Свердловск, 1960.

Великая Отечественная война в письмах. М., 1982.

Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 1-3. М., 1960.

Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. Т. 1-5. М., 1969—1970.

Герасимов В.Г. Жизнь русского рабочего. М., 1959.

Дзержинский Ф.Э. Дневник заключенного. Письма. М., 1984.

Дневник П.А. Валуева, министра внутренних дел. Т. 1-2. 1861—1876. М., 1961.

Дневник государственного секретаря А.А. Половцова. Т. 1-2. 1883—1892. М., 1966.

Дневники императора Николая II. М., 1991.

Ельцин Б.Н. Записки президента. М., 1994.

Игнатьев Н.П. Походные письма 1877 года. Письма к Е.А. Игнатьевой с балканского театра военных действий. М., 1999.

Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М., 1969 (см. также после­дующие издания).

Иосиф Сталин в объятиях семьи. Из личного архива. Сб. документов. Берлин—Чикаго—Токио—Москва, 1993.

Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте. Мемуары. М., 1993.

Коковцов В.Н. Воспоминания. 1903—1919. Кн. 1-2. М., 1992.

Коржаков А.В. Ельцин от рассвета до заката. М., 1997.

Ламздорф В.Н. Дневник. 1886-1890. М.-Л., 1926; 1891-1892. М.; Л., 1934; 1894-1896. М., 1991.

Лемке М.К. 250 дней в царской Ставке (25 сентября 1915 — 2 июля 1916). Пг., 1920.

Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1991.

Милютин Д.А. Дневник. Т. 1-4. М., 1947—1950.

Михайловский Г.Н. Записки. Из истории российского внешнеполити­ческого ведомства. 1914—1920. Кн. 1-2. М., 1993.

Морозов Н.А. Повести моей жизни. Мемуары. Т. 1-2. М., 1965.

Найденов Н.А. Воспоминания о виденном, слышанном и испытанном. Ч. 1-2. М., 1903-1905.

Симонов К.М. Разные дни войны. Дневник писателя. Собр. соч. в 10-ти томах. Т. 8-9. М., 1982.

Чуев Ф.И. Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф.Чуева. М., 1991.

Справочные издания

Воспоминания и дневники XVIII—XX вв. Указатель рукописей. М., 1976.

История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях. Анно­тированный указатель книг и публикаций в журналах. Т. 1-5. М., 1976— 1989.

История советского общества в воспоминаниях современников. Анноти­рованный указатель мемуарной литературы. Ч. 1-2. М., 1958—1967.

Кондакова И.А. (сост.). Открытый архив. Справочник опубликованных документов по истории России XX века из государственных и семейных ар­хивов (по отечественной периодике 1985—1995 гг.). М., 1997.

Советское общество в воспоминаниях и дневниках. Аннотированный указатель книг, публикаций в сборниках и журналах. Т. 1-3. М., 1987—1994.

Литература

Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. Сергей Юльевич Витте и его время. СПб., 1999.

Голубцов B.C. Мемуары как источник по истории советского общества. М., 1970.

Дмитриев С. С. Личные архивные фонды. Виды и значение их историчес­ких источников // Вопросы архивоведения. 1965. № 3.

Жучков Б.И., Кондратьев В.А. Письма советских людей периода Великой Отечественной войны как исторический источник // История СССР. 1961. №4.

Курносов А.А. Приемы внутренней критики мемуаров (Воспоминания участников партизанского движения в период Великой Отечественной войны как исторический источник) // Источниковедение. Теоретические и методические проблемы. М., 1969.

Крупская Н.К. Отзывы на воспоминания и биографические материалы о В.И.Ленине // Исторический архив. 1957. № 2.

Михайлова С.Б. Воспоминания Н.А.Морозова как исторический источ­ник // Археографический ежегодник за 1965 год. М., 1966.

Окунева Р.Я. Как создавались «Были горы Высокой» (источники и приемы работы) // Малоисследованные источники по истории СССР XIX— XX вв. М., 1964.

Сидоров А.Л. К вопросу о характере текста и источников воспоминаний С.Ю.Витте // Сидоров А.Л. Исторические предпосылки Великой Октябрь­ской социалистической революции. М., 1970.

Трухановский В.Г. Размышления в связи с книгой Р. Эдмонса «Большая тройка» // Новая и новейшая история. 1992. № 2.

Примечания

¹ Пришвин М.М. Дневники. М., 1990. С. 364.

² Дневники императора Николая II. М., 1991.

³ Боханов А.Н. Император Николай II. М., 1998. С. 32.

⁴ Шацилло К.Ф. Предисловие // Дневники императора Николая И. М.,
1991. С. 5.

⁵ Дневник В.Н. Ламздорфа (1886—1890). М.—Л., 1926; В.НЛамздорф.
Дневник. 1891-1892. М.—Л., 1934; В.Н.Ламздорф. Дневник. 1894—1896.
М., 1991.

⁶ Следует отметить профессионализм и щепетильную точность Ламздорфа,
проявлявшиеся даже в мелочах. Так, письмо Вильгельма II Николаю II,
копию которого он включил в дневник, написано по-английски. Запись
Ламздорфа сделана по-французски, но слова «на прочтение» и «доклад»
даны по-русски.

⁷ Ковальченко И.Д. Заметки о текущем моменте. Из неопубликованных
материалов // Вестник Московского университета. Серия 8. История.
1997. № 3.

⁸ Газенкампф М.А. Мой дневник 1877-1878 гг. СПб., 1908.

⁹ ГА РФ. Ф. 5972. Оп. 3. Д. 69. Л. 241 об. А.А.Брусилов — Н.В.Брусиловой.
10 октября 1916 г. Рукопись. Автограф.

ю Источник. Документы русской истории. Приложение к журналу «Роди­на». 1994. № 3. С. 19-20.

¹¹ Там же, № 5. С. 12-26. О значении писем АА.Брусилова к Н.В.Желихов-

ской как исторического источника см.: Голиков А.Г.Генерал А.А.Бруси­лов: страницы жизни и деятельности // Новая и новейшая история. 1998. №4.

¹² Источник. Документы русской истории. Приложение к журналу «Роди­
на». 1998. №4. С.89-117.

¹³ Иосиф Сталин в объятиях семьи. Из личного архива. Сб. документов.
Берлин—Чикаго—Токио—Москва, 1993. С. 22-42.

¹⁴ Цит. по: Ляндерс С., Смолин А.В. Примечания // Александр Иванович
Гучков рассказывает... Воспоминания Председателя Государственной
думы и Военного министра Временного правительства. М., 1993. С. 129-
130.

¹⁵ Воспоминания генерал-фельдмаршала графа Дмитрия Алексеевича Ми­
лютина. 1816-1843. М., 1997, с. 34-37.

¹⁶ Мокряк Е.И. Обзор дневников и мемуаров русских помещиков второй
половины XIX — начала XX в. // Вестник Московского университета.
Серия 8. История. 1976. № 4.

¹⁷ Дмитриев С.С. Мемуары, дневники, частная переписка первой половины

XIX в. // Источниковедение истории СССР XIX — начала XX в. М., 1970. С. 346.

¹⁸ Дневник А.ВЛиверовского о последних часах Временного правительства //

Исторический архив. 1960. № 6. С. 40-47.

¹⁹ Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров. Воспоминания и фрагменты
дневников фрейлины двора Николая I и Александра П. М., 1990. С. 146-
147.

²⁰ Источник. Документы русской истории. Приложение к журналу «Роди­
на». 1998. № 5-6.

²¹ Вишневский В.В. Собрание сочинений. Т. 3. М., 1956. С. 5.

²² Крупская Н.К. Рассказы рабочих о Ленине. М., 1934. С. 5.

²³ Ответы академика В.Г.Трухановского на вопросы редакции журнала //
Новая и новейшая история. 1994. № 6. С. 81.

²⁴ Ельцин Б.Н. Исповедь на заданную тему. М., 1990. С. 183.

²⁵ Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М., 1969. В данной работе ис-

пользовано 11-е издание (М., 1992), в котором восстановлен авторский текст, исключенный издательством и отсутствующий в первых девяти из­даниях. Кроме того, в 11-е издание дополнительно включены новые ма­териалы из личного архива автора.

²⁶ Из тетради лиц, принятых И.В.Сталиным 21—28 июня 1941 г. // Известия

ЦК КПСС. 1990. № 6. С. 216.

²⁷ Еременко А.И. На западном направлении. Воспоминания о боевых дей­
ствиях войск Западного, Брянского фронтов и 4 ударной армии в первом

. периоде Великой Отечественной войны. М., 1959. С. 10.

²⁸ Выступление по радио заместителя председателя СНК СССР, наркома
иностранных дел СССР В.М.Молотова 22 июня 1941 г. // Правда. 1941.
23 июня.

²⁹ Кузнецов Н.Г. Накануне. Изд. 2. М., 1969. С. 336.

³⁰ Черевиченко Я.Т. Так начиналась война // Война. Народ. Победа. Статьи.

Очерки. Воспоминания. Изд. 2. Кн. 1. М., 1984; Захаров М.В. Страницы истории советских вооруженных сил накануне Великой Отечественной войны // Вопросы истории. 1970. № 5; Болдин И.В. Страницы жизни. М., 1961; Баграмян И.Х. Так начиналась война. М., 1971; Новиков А.А. В небе Ленинграда // Новый мир. 1970. № 2; Головко А.Г. Вместе с фло­том. М., 1960; Трибуц В.Ф. Балтийцы вступают в бой. Калининград, 1972; Из дневника адмирала Ф.С.Октябрьского // Октябрьская Р.Ф. Штормовые годы. Рассказ об адмирале Ф.С.Октябрьском. Киев, 1989.

³¹ Протокол допроса арестованного Павлова Дмитрия Григорьевича. 7 июля

1941 г. // Неизвестная Россия. XX век. Вып. П. М., 1992. С. 63.

³² Сандалов Л.М. Пережитое. М., 1966. С. 90.

³³ Протокол закрытого судебного заседания Военной коллегии Верховного
суда Союза ССР. 22 июля 1941 г. // Неизвестная Россия. XX век. Вып. II.
М., 1992. С. 106.

Оглавление

Введение................................................................................................ 5

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: