Курсом модернизации. 1 страница

Часы пропищали последние три секунды уходящей ночи, и задорный женский голос объявил Федору, что пора вставать.

- Спасибо, что разбудил… разбудила, - не сразу сориентировался молодой человек, что ответить, протягивая ноги в мягкие тапочки и сладко потягиваясь. И действительно, будь на его месте кто-то из братьев или отец, автоматика произнесла бы эту фразу совершенно по-другому. Для одних компьютер говорил голосом ребенка, кому-то нравился мягкий мужско баритон или рокочущий бас, кто-то предпочитал наслаждаться женским голосом искусственного интеллекта – широкий спектр настроек домашнего компьютера позволял многое.

Федор поднялся с пастели, вышел в коридор. Дом еще спал, а ему, старавшемуся держать себя в отличной физической форме, необходимо было каждое утро совершать пробежки. Нестеров вот уже целую неделю занимался относительным ничегонеделанием. Он думал, что его завалят предполетной работой, что у него не будет ни секунды свободного времени, а оказалось, что ровно за месяц до самого важного в человеческой истории полета в безграничный космос, до него никому нет дела.

Вчера он виделся со своими дублерами. Они весело провели время, раскатывая шары по биллиардным лузам, наслаждаясь отличным видом и едой в одном из самых дорогих и фешенебельных ресторанов мира. Клиффорд все также пытался подкалывать, в этот раз слабо скрывая зависть, с которой он смотрел на Федора; Ямоту, напротив, был всячески рад за Нестерова, искренне, от чистого сердца желая тому всяческих успехов и скорейшего возвращения на Землю.

Большинство людей тяжело вставали по утрам, чувствовали физический и психологический дискомфорт от того, что не доспали несколько часов, но Федор за все время подготовки к полету (а это, почитай, все шесть курсов Академии) успел выработать у себя необходимые качества, позволявшие ему по утрам приводить свой организм в прекрасное состояние за минимально возможное для этого время. И дело было даже не в утреннем душе, или каких-то еще приемчиках, а в желании жить полной жизнью с первых секунд каждого дня.

Надев спортивный костюм, нацепив утепленные кроссовки, Федор вышел в морозное утро, полной грудью вдохнул свежий, чистый воздух, и в легком темпе побежал по намеченному уже давным-давно маршруту.

Коттедж семьи Нестеровых располагался практически в самом центре местного жилого кластера¸ поэтому добрую часть пути Федор бежал по аккуратным мостовым, заботливо убранным от снега и ухоженным в соответствии с домашним кодексом, который предписывал каждому владельцу индивидуального дома ухаживать не только за своей территорией, но и за частью улицы.

За неделю погода не изменилась ни на йоту. Все также частенько шел снег, порой собираясь в настоящую метель, температура выше минуса десяти градусов днем и не думала подниматься, а ночью иногда опускалась до двадцатипятиградусной отметки. Настоящая зима, одним словом, бескомпромиссная, довольно суровая и волшебно прекрасная.

Тугой порыв ветра ударил в лицо, сорвал с фонарей и заборов часть снега и бросил его на бегущего Федора. Нестерову показалось что природа, словно живая, захотела с ним поиграть.

Юноша прибавил темп, чувствуя, как организм жаждет повышения нагрузки. Сердце билось ровно и мощно, кровь жужжала в ушах, гонимая по сосудам живым насосом. Настроение было потрясающим, жажда приключений, казалось, сейчас переполнит Федора, вырвется через край, а предстоящий старт, до которого оставался ровно один месяц, заставлял буйную фантазию Нестерова работать на полную мощь. Он вдруг представил, что может ждать его в экспедиции, какие тайны и загадки космоса могут ему открыться, какие непредвиденные ситуации могут случиться с их кораблем. Сможет ли он достойно справиться с отведенной ему ролью на «Содружестве» и не посрамит ли он чести своего старшего брата?

Как назло вспомнились слова Ямоту, который говорил, что нынешнее время – самое нерадостное для космонавтов.

«А ведь он был прав, этот японец, - вынужден был признаться самому себе Федор, анализируя воспоминания о том разговоре со своим дублером. – Даже в отдаленной перспективе у человечества не было ничего совершеннее «Содружества», а на нем до ближайшей звезды надо было лететь годами, и это при условии, что семьсот сорок седьмой параграф ООН об освоении человечеством космического пространства, запрещал многогодовые экспедиции в дальний космос, при условии, что весь полет будет занимать более четверти века».

Память услужливо предоставила в пользование Федору вызубренные наизусть страницы данного параграфа. Да, много странного содержалось в этом документе. Нестеров помнил эти ожесточенные споры с лекторами во время семинаров в Академии, споры с одногруппниками, порой заканчивающимися настоящей словесной перепалкой из-за юношеского максимализма и горячности. Вот, например, этот пункт о том, что все экспедиции нужно планировать сроком до четверти века, в свое время едва не заставил Нестерова обойти всех известных ему космонавтов и астронавтов с целью сбора подписей за отмену данного пункта. Слава Богу, разум все же победил взыгравшую в Федоре кровь, а то вполне возможно, что Нестеров-младший сегодня не числился бы астронавигатором на «Содружестве». И ни этот ли пункт стал на самом деле причиной того, что Ямоту избрал для себя карьеру бойца, а не открывателя новых космических пределов?

Были в параграфе ООН и еще некоторые спорные, на взгляд Федора, статьи. Например, он не мог понять, почему запрещалось повторно посылать экспедицию на одну и ту же звезду, если первая к моменту гипотетического запуска второй еще не вернулась обратно. Все доводы о том, что необходимо соблюдать какую-то там безопасность и плавность экспансии человечества в космос, его нисколько не убеждали. Также вызывало бурное негодование нейтральная позиция человечества в случае контакта с инопланетным разумом, находящимся на более низком технологическом уровне развития. Проще говоря, нести какую-либо прогрессорскую деятельность на обитаемых планетах, тайную или явную, без разницы, запрещалось. Объяснялось это якобы соблюдением естественных эволюционных процессов, которых необходимо было всячески поддерживать на их первоначальном уровне. К примеру: на планете Гидора (название было взято из одного учебника по курсу астронавигации) обитала цивилизация гидорианцев, которая никак не могла произвести на свет божий вакцину против местной чумы. Технически гидорианцы были сопоставимы с людьми, скажем середины двадцатого столетия. Так вот, похитить больного местного жителя на корабль, изучить его болезнь и вывести вакцину, запрещал устав ООН, который в данном случае игнорировал все самые светлые и чистые чувства человека.

Но это был лишь один из примеров. На той же самой планете Гидора могла развязаться ядерная война, грозящая уничтожением всему живому. Так нет же, вместо того, чтобы остановить насилие, прекратить бессмысленные убийства и уничтожение себе подобных, люди, болтавшиеся на орбите, должны были просто смотреть и наблюдать, как варвары кромсают друг друга, уродуют планету и шаг за шагом подводят себя к абсолютной яме, из которой уже никогда не смогут выбраться.

Что-то обожгло спину Федора. Какой-то слепой, холодный взгляд на мгновение показался из-за укрытия, выполз из своего тайника, взглянул на мир и попал прямо в Нестерова. Молодой человек не сбавил шаг, все так же продолжал свою утреннюю пробежку, уже практически покинув жилой кластер и выбежав на опушку близлежащего леса. Пробежав по ней метров сто до той точки, откуда все жилые дома для него были как на ладони, Федор остановился и оглянулся.

Поселок плыл в дымке. Левый край так и вообще практически полностью утопал в серебристой вуали тумана, который непередаваемо красиво переливался, подсвечиваемый уличным освещением. Кому мог принадлежать этот неживой взгляд, и был ли это вообще взгляд, Федор не смог разобрать. Видеть в темноте он не умел, а специальной аппаратуры при нем сейчас не было.

Пожав плечами, Нестеров продолжил свой маршрут, надеясь, что его психика больше не будет выкидывать подобных номеров. Какое-то время, действительно, так и было: Федор бежал себе, бежал, ни на что не отвлекаясь, вдыхая неповторимый аромат утреннего, зимнего, хвойного леса, постепенно начиная испытывать полезные утомление и усталость, но когда вновь оказался на территории жилых домов, холодный искусственный (именно так - искусственный) взгляд в спину повторился.

Нестеров зябко передернул плечами, но показывать кому бы то ни было, что он насторожен, взволнован и испытывает кое-какой дискомфорт, не стал. Задумываться над тем, почему он вообще смог почувствовать то, что человек ощутить, в принципе, не мог не при каких условиях, Нестеров-младший наотрез отказался, считая, что подобный самоанализ стоит проводить исключительно в спокойной обстановке. Зато, спустя минуту такого наблюдения за собой со стороны, Федора вдруг начал обуревать самый настоящий азарт охотника. Он решил во что бы то ни стало обнаружить таинственного наблюдателя и предупредить того, желательно бесконфликтно, о недопустимости подобных мероприятий в будущем.

Пробежав еще метров пятьдесят, Нестеров резко свернул влево, на другую улицу, прекрасно понимая, что дома должны были скрыть его на некоторое время от аппаратуры наблюдения. Однако этого не произошло. Психика по-прежнему сигнализировала о том, что человеку оказывают внимание, и это уже ни на шутку испугало молодого человека. Он хорошо разбирался и в физике, и в биологии, и в других естественных науках, поэтому точно знал, что не существует механизма, по которому человек способен был превратиться в детектор внимания и без соответствующей аппаратуры распознавать на себе те или иные взгляды. Конечно, существовала еще и интуиция, и спектр расширенных возможностей человеческого организма, к которому вплотную подобрались человеческие биоинженеры, но они вот именно что подобрались, и еще ничего путного произвести на свет не смогли. Интуиция же Нестерова практически никогда не подводила, но она действовала иначе, а здесь чужой взгляд ощущался буквально на физическом уровне.

Продолжая петлять между домами, Федор лихорадочно перебирал в голове события последних дней, однако найти среди них что-то подозрительное так и не смог. За это время он совершил лишь одну вылазку из дома (не считая утренних пробежек и прогулок по поселку с его окрестностями), встретившись со своими дублерами, но во время этой встречи точно не происходило ничего такого, что бы могло настолько кардинально изменить его организм.

«Зато это могло произойти неделей раньше, - вдруг подумал Нестеров, едва не остановившись от появившейся в голове идеи. – Медицинский сектор. Может быть, эта диагностика или таблетка спецназа как-то повлияла на меня, и я теперь не совсем нормальный?»

Идея казалась фантастичной, но Федор твердо для себя решил, что в свободное время он непременно займется ее всесторонним изучением. А пока, ему все же очень хотелось понять, кто и главное как за ним наблюдает. Мысля логически, Нестеров понимал, что, если взгляд в спину не ослабевает по мере того, как он пытается от него загородиться домами или другими постройками, то таинственный наблюдатель обладает аппаратурой, способной отслеживать его перемещения, где бы он не находился. А это могли быть рентгеновский камеры, аппаратура, работающая на интраскопном принципе, фотоумножители, способные регистрировать даже отраженные от всяческих поверхностей фотоны и…

Ну, конечно, самое простое и самое логичное объяснение пришло к Федору в последний момент. Камера наблюдения прикреплена на беспилотном летательном аппарате, который сейчас болтается где-нибудь в облаках, изредка выныривает из-под них и наблюдает за Нестеровым.

Федор вдруг резко остановился и с наглой ухмылкой на лице уставился в еще сумеречное небо. Он, конечно, не тешил себя мыслями о том, что ему удастся отыскать на нем беспилотник и уж тем более удастся вычислить наблюдателя, однако первая же попытка засечь летающую камеру увенчалась успехом. На фоне темно-серых облаков вдруг проступил крестообразный силуэт и «взглянул» на Федора насторожено, но не зло. Скорее даже, с любопытством.

Нестерову стало дурно. Кожа на внутренней стороне ладоней защипала, кровь в висках запульсировала. Крестообразный силуэт мигом спрятался обратно за облака и уже больше не появлялся. Видимо наблюдатель понял, что его каким-то образом засекли, и предпочел свернуть свою работу до лучших времен.

Несмотря на такие не совсем желательные приключения, Федор вернулся домой бодрым с пробежки, свежим и в отличном расположении духа. В конце концов, о своих возможных новых способностях можно было спросить людей из медицинского отдела, а таинственный наблюдатель, скорее всего, мог оказаться просто чересчур любопытным и пронырливым журналистом, решившим подсмотреть кусочек личной жизни молодого космонавта.

Дома уже все встали. Петр Ильич щеголял в домашнем костюме, который часто использовал для официальных встреч на дому. Светлана Александровна хлопотала на кухне, почему-то накрывая на шестерых.

- Доброй утро, мама,- поприветствовал женщину Федор, наливая себе апельсиновый сок из графина. – А что, у нас сегодня гости?

Светлана Александровна разгладила рукой скатерть, щелкнула пальцами, включая визор.

- Брат твой старший будет с супругой и еще Эдуард Сергеевич пожалует.

Федор нахмурился. Не то, чтобы он был не рад визиту Петроградского, но этот человек заставлял Нестерова-младшего постоянно держать с ним ухо востро. Отчего-то интуиция Федора до конца не доверяла отцовскому приятелю, а тот факт, что Эдуард Сергеевич также входил в состав экипажа «Содружества», волновал астронавигатора еще больше.

- Владимир Петрович у ворот, - произнес домашний компьютер уверенным мужским голосом.

- Вот, Вовка уже здесь, - улыбнулась Светлана Александровна, потрепав Федора по волосам. Несмотря на то, что Владимир был уже вполне состоявшимся, известным в обществе мужчиной, к тому же женатым, для матери он по-прежнему оставался просто Вовкой.

Капитан «Содружества» выглядел отдохнувшим, загоревшим, как всегда подтянутым и довольным жизнью.

- Как ты тут без меня, стажер, - сказал он, по-отечески обнимая Нестерова-младшего.

- Справляюсь,- буркнул в ответ Федор, украдкой глядя в сторону Вероники. Жена Владимира была на год старше Федора, и, что греха таить, нравилась и ему тоже.

- Ты чем-то встревожен?- спросил брата Владимир, рассматривая его внимательным взглядом. Слишком внимательным, словно пытаясь найти в нем какие-то невидимые изменения.

Федор сначала хотел было поведать брату о своих утренних приключениях во время пробежки, но не стал лишний раз беспокоить своего командира.

- Все нормально, спал просто сегодня не ахти как.

- Старайся высыпаться, - ответил Владимир. – Недосып ведет к неполноценной работе сознания, а мне в экспедиции нужен вменяемый астронавигатор.

Спустя пять минут, когда уже все собрались за утренним столом, в гости пожаловал и Петроградский. С Петром Ильичом он поздоровался кивком головы, будто видел того совсем недавно, всем остальным мужчинам пожал руки, а женщин галантно обнял и поцеловал руки.

Завтракали молча. Лишь Вероника пыталась заговорить со Светланой Александровной на вечные женские темы, но мужчины как будто бы не замечали этих разговоров.

Когда Петр Ильич закончил свою трапезу, он обвел взглядом четверку мужчин за столом, положил ладони обеих рук на стол и, поднимаясь, сказал:

- Прошу нас простить, милые дамы, но нам всем нужно кое о чем поговорить.

Следом поднялись Петроградский и Владимир. Федор немного замешкался, но тоже встал вслед за остальными.

- Все секретничаете? – улыбнулась Светлана Александровна.

- Дела, - улыбнулся Петр Ильич, - без них никуда.

Они поднялись на третий этаж в рабочий кабинет отца семейства. Петр Ильич по обыкновению занял свое законное место за столом, Петроградский сел напротив него, Владимиру же с Федором ничего не оставалось делать, как только присесть на диване, расположенном рядом с широким окном.

- Как самочувствие? – спросил Эдуард Сергеевич, обращаясь к Федору. При этом изучающий, ироничный взгляд Петроградского рассматривал Нестерова-младшего словно простейшую бактерию под микроскопом.

Не зная, что конкретно от него хочет услышать Эдуард Сергеевич, Федор ответил честно, как есть:

- На здоровье не жалуюсь. Чувствую себя нормально, впрочем, как и всегда.

Петроградский переглянулся с Петром Ильичом и спросил снова:

- И что, тебя все устраивает в твоем теперешнем положении?

Федор уже привык к тому, что Эдуард Сергеевич всегда выражался загадками, при этом зная о предмете разговора всегда исчерпывающе много, поэтому это очень нервировало молодого астронавигатора.

- Вы можете сказать конкретно, к чему клоните? Я пока Вас не понимаю, - резко ответил Федор, впервые, наверное, вспылив.

Владимир осуждающе посмотрел на своего брата. Несмотря на то, что в экипаже он был самым старшим по должности, Эдуард Сергеевич мог ему в некоторых моментах, касающихся тайных юрисдикций, не подчиняться. Зная это, Владимир не жаловал любые выпады в сторону представителей Министерства Обороны и спецслужб, даже если эти выпады были совершены в горячности или являлись вполне себе обоснованными.

Но Эдуарда Сергеевича, похоже, поведение Федора ничуть не оскорбило.

- Хочешь, чтобы я прояснил всю ситуацию? Изволь. Готов поспорить на что угодно, что ты себе представлял последний месяц перед важнейшим полетом в истории человечества несколько иначе. Не так ли? Спорим, тебя не устраивает, вызывает недоумение тот факт, что ты сидишь дома и ничего не делаешь?

Федор кивнул в ответ, не удивляясь прозорливости Петроградского.

- А на самом деле ты не сидишь без дела. Просто работа есть разная, сидячая и активная. И подготовка к полету тоже есть разная.

- В смысле? – спросил уже Владимир, не совсем понимая мотивы поведения Эдуарда Сергеевича.

- Ты прошел тест Кромбахера, - продолжил, Петроградский, - но задавался ли ты вопросом, для чего тебя заставили его пройти?

- Нет, - мотнул головой Федор.

- А зря. Позволю себе исправить это недоразумение. Итак, ответь мне на вопрос, зачем нужен этот тест?

Федор, совершенно сбитый с толку, долго не отвечал.

- Для того, чтобы выяснить, способен ли человек управлять экзоскелетом, - наконец произнес он.

- Правильно. А раз тебя заставили пройти этот тест, то, наверное, будет логичным предположить, что в случае успеха, от тебя ожидают стопроцентное управление костюмом. Не так ли?

- Так, - кивнул Федор.

- Прекрасно. А раз ты со всем согласен, то ответь сам себе, что такое стопроцентное владение боевым костюмом?

Здесь Федору, вдруг, все стало понятно. Однако это стало для него такой неожиданностью, что вместо ответа уверенного в себе мужчины из его уст вырвалось какое-то недоразумение.

- Неужели… СФВ. Но…

- А ты умеешь соображать, - улыбнулся Эдуард Сергеевич, переводя взгляд на Владимира, а потом и на Петра Ильича.- Завидую тебе, Нестеров, отличные у тебя вымахали богатыри. И умные, и статные, и сильные. На таких вся Россия держалась и держится, а скоро и весь мир на вас сможет положиться.

Судя по всему, Владимир также был не в курсе дел своего младшего брата, потому что сейчас смотрел на Петроградского, как на что-то неординарное.

- Постойте, почему меня не предупредили, что с Федором собираются проводить процедуру физиологической модернизации? Я как капитан «Содружества» обязан был узнать об этом первым.

- Вот-вот, - поддержал старшего брата Федор. – И я обязан был узнать об этом первым… ну, одним из первых, поскольку это меня хотят препарировать неизвестным мне способом и без моего на то согласия. Во-первых, мне совершенно не улыбается становиться каким-то мутантом в угоду чьих-то интересов, во-вторых, я бы хотел знать все об этих самых интересах и впредь получать информацию ни когда кому-то припрет выложить ее мне на блюдце, а заранее.

- Считай, что ты узнал об этом заранее, поскольку процедура модернизации, так же как и СФП, – это ни дело одного дня. У тебя как раз есть время до старта экспедиции, чтобы завершить все приготовления. Что же касается чьих-то интересов, то тут я тебе помочь ничем не могу, поскольку сам не все знаю.

- Но что-то то Вы обязаны знать? – не унимался Федор.

- Что-то обязан и расскажу тебе об этом. Есть секретная депеша, с самого верха, - Петрогрдаский ткнул пальцем вверх, - подписанная главами десяти государств, участвующих в программе «Содружества». Согласно этой директиве на борту должно быть два человека, способных использовать боевые экзоскелеты второго поколения на весь заложенный в них потенциал в качестве универсальных защитных костюмов высшего класса. Один такой человек – это начальник службы безопасности экспедиции, второй – Вы, Федор Петрович.

Федор от удивления едва не встал с дивана.

- Почему я? Кто это решил?

- Я решил, - как ни в чем не бывало ответил Петроградский. – А кому если не Вам? Ваш брат – то же не плохая кандидатура, но он занимает должность капитана корабля, так что у него и без этого будет полно забот. Кому-то из научной группы просто уже несколько поздно пробоваться на эту роль, поскольку они все там уже далеко не маленького возраста. Мне, сами понимаете, тоже лет уже достаточно много. Остаются три кандидатуры: достопочтимый Федор Петрович - астронавигатор, Карл Вильгельм Штайнер – борт-инженер, и Каролина Фрейм – представитель медицинского корпуса на корабле. Госпожа Фрейм - девушка, конечно, очень эффектная, кроме того, она блестящий доктор и настоящий профессионал, несмотря на свой юный возраст, но она женщина, а это, если рассматривать наш вопрос, все же минус, чем плюс. Господин Штайнер так же отличный профессионал, техник, кроме того физик, очень даже не дурно разбирающийся в вопросах теории единого электромагнитного поля и квантованной среды, да и лет ему в принципе, не так уж и много…

- Ну, и в чем дело? – перебил Петрогрдаского Федор. – Почему я, а не он?

- Потому что он завалил тест Кромбахера,- развел руками Эдуард Сергеевич. - Доктор Кондратьева наверняка говорила Вам, что такое тоже бывает. Так вот, господин Штайнер как раз из числа тех людей, которые вообще не способны управляться с костюмом, даже с его урезанным потенциалом. Нет, конечно, напялить его на себя он сможет, и даже двигаться в нем кое-как получится, но, сами понимаете, это далеко не то, что требуется.

Федор демонстративно вздохнул, выказывая, тем самым, свое негодование.

- Получается, что Вы без меня меня женили.

- Ну, женили, не женили, конечно. Поверьте моему опыту, женитьба – шаг куда более ответственный и непредсказуемый, чем процедуры физкоррекции и специальных физических возможностей. И потом, я не вижу ничего плохого в том, чтобы стать несколько более совершенным с точки зрения физического тела человека. Между прочим, люди не в таком уж глубоком прошлом платили очень даже солидные деньги только для того, чтобы испытать на себе всего лишь часть той программы, которая Вам предстоит.

- Я не хочу ничего в себе менять, меня и так все устраивает.

- Федор, - укоризненно посмотрел на своего младшего брата Владимир. Он уже смирился с тем, что в ходе предстоящей миссии главный научный специалист со стороны военных (а именно так официально называлась должность Петроградского) еще ни раз подложит ему подобную свинью.

- Что Федор? – вспылил Нестеров-младший. – Человеческий организм – это не игрушка, нечего в него лезть без необходимости.

- Но необходимость, как раз таки есть, - успокаивающе произнес Эдуард Сергеевич. – Кроме того, Вы, молодой человек, должны знать, как никто другой, что незаменимых людей нет.

Что и говорить, а Петроградский был мастером поворачивать любые события таким образом, чтобы они были, в конечном счете, выгодны ему. Ввести в программу дублера Федора было еще не поздно, и если б им оказался японец, Нестеров, возможно, и не стал бы противиться этому шагу, но Эдуард Сергеевич, похоже, был прекрасно осведомлен об отношениях в группе молодых стажеров, поэтому расчет сделал верный. Федор не гнался за славой, он просто хотел полететь, не сейчас так через несколько лет, вот и все, но выслушивать потом в свой адрес выкрики «неудачник», которые обязательно последуют, – это было выше его сил.

- Ладно, я все сделаю, - уныло произнес Нестеров-младший. – Надеюсь, меня не превратят в какого-нибудь монстра или бесформенную биологическую массу.

- Не волнуйся, - поспешил успокоить его Петроградский, - процедура оттачивалась на протяжении ни одного десятка лет и еще ни разу не давала сбой. Никаких психических или внешних изменений у тебя не появится, ты будешь все тем же Федором Петровичем Нестеровым, которым был с самого рождения, просто спектр твоих возможностей несколько увеличится, вот и все.

Своеобразное заседание мужского совета в рабочем кабинете Петра Ильича продолжалось еще порядка часа. Успели обсудить как темы, непосредственно касающиеся предстоящей экспедиции, так и всякие мелочи, не относящиеся к работе.

На следующий день пятнадцатого января, которое выдалось по обыкновению морозным, Федор полетел на Дальний восток, где на территории космодрома «Восточный» ему предписывалось провести процедуры физиологической коррекции организма и привить специальные физические возможности.

После того, как левитатор совершил посадку на летном поле, Федор, не медля ни секунды, пошел в медицинский сектор космодрома, прекрасно зная расположение и назначение всех зданий и сооружений, построенных в этом комплексе. Едва он прошел в кабинет главного медицинского сотрудника комплекса, как тот с ходу огорошил его неожиданным вопросом:

- Ну, как, Федор Петрович, у Вас кожа не горит?

По довольному лицу и изучающему взгляду доктора Федор понял, что тот в курсе его паранормальных психических реакций на стороннее внимание, а раз так, значит, за всем и правда стоял медицинский корпус.

Нестеров едва успел справиться с собой и не подать виду, что его, мягко говоря, удивили, как доктор вновь произнес то, от чего у Федора едва не зашел ум за разум.

- А Вы ловко вычислили беспилотник, молодой человек, признаться, наш оператор едва со стула не соскочил, когда увидел в камере Ваше лицо и взгляд, устремленный прямо на него. Отличные аналитические способности, кроме того, великолепно работающая психика и нервы. Как раз так, как нам и нужно.

Федор присел на мягкий удобный стул, не дождавшись, пока его попросят это сделать. Мыслей не было никаких, а состояние напоминало обыкновенный нокдаун.

- Вы, что же, следили за мной? – наконец, произнес он под пытливым взглядом доктора.

- Разумеется. Нужно было удостоверится, как реагирует Ваша нервная система на раздражитель. Как я уже говорил ранее – результат превосходен.

Нестеров за последние дни уже привык к тому, что ему говорят не все и не сразу, поэтому решил взять быка за рога, и сам задать все интересующие его вопросы.

- Товарищ…

- Мезин, - представился доктор, - Эдуард Валерьевич. Главный медицинский специалист космодрома «Восточный», доктор медицинских наук, между прочим.

- Поздравляю, - продолжил Федор. – Господин Мезин, - во-первых, с Вашей стороны как-то неэтично получилось следить за мной и не поставить меня об этом в известность. Я думаю, в моих нервах ничего бы не изменилось, если бы меня кто-нибудь предупредил о том, что целую неделю за мной будет вестись слежка.

- А во-вторых?

- А во-вторых, я вот все себе никак не могу представить, как можно собственную интуицию ощущать физически?

Эдуард Валерьевич непонимающе взглянул на Нестерова.

- Молодой человек, я что-то не совсем понимаю, о чем Вы? Растолкуйте, пожалуйста.

Признаться, подобный вопрос, а, самое главное, та непосредственная простота, с которой он был задан, смутили Федора. Кое-как нащупав в голове верные мысли, он принялся объяснять:

- Уважаемый профессор, когда Ваш беспилотник… эм… наблюдал за мной, я это чувствовал, ощущал на физическом уровне. Мне казалось, что на меня кто-то смотрит, и в итоге, так оно на самом деле и происходило. Но объясните мне, как такое возможно? Я не мог собственными глазами видеть беспилотник, и не знал, что за мной ведется наблюдение, но я все же чувствовал его. Интуитивно…

Здесь Федор остановился, увидев на лице Мезина добродушную широченную улыбку. Тот еле сдерживался, чтобы во все горло не рассмеяться.

- Федор Петрович, я Вам сейчас все объясню, но прежде, можете ли Вы мне сейчас детальнейшим образом описать свои ощущения от этого… наблюдения?

Нестеров, совершенно сбитый с толку поведением доктора, утвердительно кивнул.

- Ну, как Вам сказать, сначала мне просто казалось, что на меня смотрят. Я не знаю, как детально описать это чувство, не могу подобрать верные слова, но вот потом… у меня сложилось такое впечатление, что меня кто-то легонько щекочет по спине. Потом я начал ощущать мороз по коже, жжение как от ожога, ну, а потом, я сообразил, что за мной смотрят с небес и...

- Ясно, - задумчиво произнес Эдуард Валерьевич. – А Вы, молодой человек, в некотором смысле уникум.

- С чего Вы взяли?

- Да с того, что реакция у Вас была уж больно сильная и специфическая. По всем теоретическим показателям, по всем статистическим выкладкам, она должна была быть гораздо менее заметной, а у Вас…

- И… что теперь делать? – испуганно произнес Федор.

- Да ничего не делать. Реакция - есть реакция. В нашем случае самое главное, что она есть, а у ж какая – это предмет отдельных исследований, на которые у нас нет совершенно никакого времени. Что же касается природы этой самой реакции, то Ваша интуиция, за которую Вы так отчаянно печетесь, к происходящему никакого отношения не имеет. Все дело в так называемых миниатюрных НРБ. Этот термин придумали наши зарубежные коллеги, поэтому название английское, ну а если перевести на наш великий и могучий, то получатся нейро-ретрансляционные боты.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: