Главная

Популярная публикация

Научная публикация

Случайная публикация

Обратная связь

ТОР 5 статей:

Методические подходы к анализу финансового состояния предприятия

Проблема периодизации русской литературы ХХ века. Краткая характеристика второй половины ХХ века

Ценовые и неценовые факторы

Характеристика шлифовальных кругов и ее маркировка

Служебные части речи. Предлог. Союз. Частицы

КАТЕГОРИИ:






Хозяйка медной горы 12 страница




Француз говорил еще много, ярко и с огоньком. И тактически он блестяще спланировал свое выступления, давя на те чувства, которые всегда заботили представителей власти. Безопасность, военная мощь, научный потенциал – это понимали все, и Шарль Пере лишь грамотно и очень точно подбирал правильные слова, разжигая огонь в сердцах нужных ему людей.

- Блестяще, - одобрительно кивал Эдуард Сергеевич, едва не хлопая в ладоши, - просто блестяще. Обратите внимания, он практически завоевал их доверие. Еще чуть-чуть, и они вынесут его на руках. Должен признать, господин Пере не только блестящий физик, но и прекрасный оратор.

- Талантливый человек талантлив во все, - буркнул профессор Ли, который был очень расстроен слепотой собравшейся аудитории.

Но аудитория еще пока не полностью лежала у ног молодого, чрезвычайно амбициозного физика. Едва Шарль Пере закончил свой поистине исторический монолог, на него обрушился настоящий град вопросов, на которые ему пришлось в спешке отвечать.

Один из каверзных вопросов задал французу премьер министр Великобритании Джонатан Трамп:

- Вы так блестяще описали нам перспективы удачных результатов исследований, что у меня невольно сложилось ощущение, что Вы уже приступили к этим исследованиям, и у Вас есть, что нам всем предложить.

Естественно у Шарля Пере ничего с собой не было, и он был вынужден это признать.

- Тогда у меня вопрос такой: скажите, пожалуйста, а что мы все можем получить в случае неудачи? В случае успеха человечество будет обладать невероятными технологиями, и с этим никто с Вами не спорит, но каковы могут быть последствия провалов новой научной миссии? Меня, прежде всего, интересует, опасность этих провалов.

Шарль, видимо, был готов к подобного рода вопросам, поэтому ответил сразу и без раздумий:

- Я со всей ответственностью заявляю, что плюсы от исследований будут куда как выше возможных, не буду этого скрывать, минусов. Мне очень не хочется об этом думать и тем боле говорить, но в случае неудачи, мы, в общем-то, ничего и не теряем. Вся опасность как раз будет заключаться в том, что мы ничего и не приобретем! Вот что страшно! Другие могут успеть урвать кусок пожирнее, и тогда нам останется только молиться, чтобы у этих других оказались гуманистические намерения.

Премьер–министра Великобритании поддержал председатель компартии Китая, развив тему опасности исследований объекта:

- Вы нам все мозги прожужжали относительно опасности инопланетных цивилизации. Само собой, мы не сбрасываем ее со счетов, но мне хотелось бы понять, какова опасность может исходить непосредственно от объекта? Что он может выкинуть?

- Уверен, что опасности для нашей цивилизации он не представляет, - нисколько не задумываясь, ответил Шарль. – Максимум, что он может, это перекрыть доступ ко всем своим помещениям и просто никого в себя не пускать. Никакой агрессии или враждебности в адрес людей объект проявлять не собирается.

- Категоричное утверждение, - шепнул на ухо Владимиру Петроградский. – Может быть, стоит немного подлить масла в огонь?

Нестеров хотел было спросить Эдуарда Сергеевич, что тот имел ввиду своей последней фразой, но не успел. Петроградский встал с места и, перебивая какого-то оратора, кстати, сторонника француза, спросил:

- Уважаемый Шарль, с чего Вы так уверены, что объект нам ничего не сделает? Он Вам об этом прямо так и заявил?

- А Вы - подлец, - ехидно заявил профессор Ли, когда Петроградский сел на свое место, ожидая ответа от французского физика.

- Какой есть, - ухмыльнулся новоиспеченный генерал-полковник. – Посмотрим, как он теперь будет выкручиваться.

Как оказалось, Шарль Пере был весьма поднаторен в отстаивании своей позиции, причем любыми средствами.

- Это элементарно, - заявил он, еле сдерживаясь. Кажется, укол Петроградского не на шутку разозлил француза, и тот стремился скорее отыграться. – Объект не причинил нам вреда, пока мы были внутри него, даже, несмотря на то, что некоторые вели себя явно неподобающим образом! По незнанию мы облучали его жесткими энергиями и излучением, проводили всевозможные эксперименты, но участники всего этого все еще живы. Мне кажется это лучшим свидетельством того, что объект не имеет по отношению к людям враждебных намерений. Всего, чего мы можем опасаться, так это полной изоляции объекта.

- В его словах присутствует логика, - признал Владимир Петрович.

- Определенно, - согласился с ним Петроградский. – Но мы тоже не лаптем щи хлебаем.

После чего он вновь поднялся и вновь спросил физика:

- Вы верно говорите, Шарль, но при этом, отчего-то, не ставите всех нас в известность, что подобное отношение нас к объекту и его к нам было лишь до тех пор, пока мы не получили предупреждение. Объект не стал нам ничем вредить, поскольку мы действовали по незнанию, из чистого любопытства. С чего Вы взяли, что теперь он будет вести себя так же добродушно?

- С того, что любая физическая опасность для нашей цивилизации со стороны объекта должна быть связана с его потенциальной агрессивностью, а ее как раз и не наблюдается. Наоборот, объект все время вел себя очень даже миролюбиво по отношениям к людям и терпел все наши выходки.

- Вы так просто судите об агрессивности? – не сдавался генерал-полковник. – Простите, Шарль, но мне казалось, что Вы дипломированный физик, но никак не ксенопсихолог. По вопросам заморочек инопланетного разума, тем более такой сложности, у нас есть свои специалисты, например небезызвестный Вам Смирнов Афанасий Лазаревич. Вы ведь его помните?

Петроградский казалось, просто издевался над Шарлем Пере, однако Владимир Петрович был уверен, что Эдуард Сергеевич очень грамотно тактически и стратегически выводил своего оппонента из равновесия. Что и говорить, опыта в подковерных интригах у генерал-полковника было куда больше, чем у Пере.

Тем не менее, Шарль трепыхался и довольно успешно. Да, было видно, что он изрядно раздражен, нервничает и чувствует себя не так уверенно, как в начале своего доклада, однако логикой его ответы по-прежнему не были обделены, что, невольно, вызывало лишь уважение к этому человеку.

Постепенно Владимир Петрович, слушая французского физика, Эдуарда Сергеевича, других сторонников и противников скорейших исследований объекта, стал склоняться к выводу, что идеи Шарля все же побеждают, хотя и не тотальным преимуществом. Многие мировые лидеры, гражданские и военные чиновники оставались на стороне Петроградского, но большинство переметнулось в стан сторонников господина Пере. В самый нужный для них момент на трибуну выбежал (именно выбежал!) академик Карамзин и, подражая своему протеже, пламенно и страстно поддержал все идеи Шарля Пере. По большому счету Михаил Петрович повторил все, что до него вещал с трибуны француз, просто изложил это несколько другим словами.

Рядом досадливо засопел Ли Вей Йен. Видимо, тоже почувствовал, что оппозиция теряет инициативу, и изменить уже ничего нельзя. Владимир Петрович украдкой взглянул на Петроградского. Эдуард Сергеевич оставался все таким же рассеянным на вид, но собранным внутри. Он был спокоен и непрошибаем, словно наперед знал, чем все закончится.

Невероятно, но Владимир Петрович, прекрасно осознавая, что Шарль Пере, скорее всего, уже победил, не чувствовал в себе досады и грусти. Странное чувство того, что все еще будет хорошо, не только не отпускало его, но и многократно усилилось. Впору хоть было считать себя сторонником француза, а не его оппонентом.

Потихоньку дело близилось к вечеру, заседание подходило к концу, а, значит, где-то там маячила пора голосования. Еще по разу выступили президенты некоторых стран, включая Россию, Францию и Китай, несколько военных чинов облили друг друга грязью, и в такой вот рабочей обстановке объявили процесс голосования.

Владимир был уверен в том, что перевес сторонников француза над его оппонентами составит процентов двадцать, не более того, но когда узрел итоговые цифры, едва сдержался, чтобы не ахнуть. И было от чего: цифры свидетельствовали в пользу полного поражения сторонников Шарля Пере.

- Что-то я не совсем понял, - завозился в своем кресле профессор Ли, очевидно не веря собственным глазам. – Мы, что, победили?

Петроградский продолжал довольно ухмыляться и излучать в окружающее пространство уверенность и спокойствие.

- Вы в курсе, что происходит, Эдуард Сергеевич? – спросил его Владимир, немного отойдя от итогов голосования.

- Понятия не имею, - равнодушным голосом ответил генерал-полковник.

- Надеюсь, Вы не питаете иллюзий насчет того, что эти цифры олицетворяют реальную картину дел?

- Конечно, нет. Но для меня это ничего не меняет. Поверьте, я купил билет в партер и продолжаю наслаждаться этим спектаклем. То же самое я советую сделать и Вам. Расслабьтесь, мой друг, получайте эстетическое удовольствие.

Владимир хотел спросить, от чего, но на всякий случай промолчал.

Зал, тем временем, потихоньку приходил в бешенство. Всем было очевидно, что цифры голосования действительности никак не соответствуют, поэтому, когда с людей спало оцепенение от шока, они начали проявлять дикое недовольство всевозможными способами. Кто-то начал свистеть, словно при этом находился на трибунах футбольного стадиона, а не на заседании глав мирового правительства, кто-то пытался обложить всех и вся трехэтажным матом, совершенно не заботясь о собственной репутации. Были и те, кто, взгромоздившись на трибуны, пытались топтать ее ногами. Что они хотели этим сказать, было решительно не понятно.

Кое-как при помощи окриков и внутренней охраны удалось успокоить собравшихся и вернуть всему более-менее рабочую обстановку.

- Уважаемые присутствующие, - обратился к собравшимся председатель Европейского парламента, - прошу всех успокоиться. По всей видимости, в результате технической ошибки, результаты голосования высветились не корректно. Сейчас мы протестируем систему, и голосование повториться с самого начала. Прошу всех соблюдать спокойствие и организованность.

Речь председателя Европарламента народ остудила мало, но, все же, выкриков с места разительно поубавилось. Недовольство спадало, и даже бурый от гнева господин Шарль Пере вроде бы начал успокаиваться. Француз, естественно, видел за всем происходящим тайный заговор недалекой военщины и с лютой ненавистью в глазах то и дело косился в сторону Петроградского.

Система проверялась всего пару минут, после чего присутствующим в зале людям вновь было предложено сделать выбор.

И на этот раз все повторилось. Цифры, вспыхнувшие на центральной проекционной голограмме, свидетельствовали о победе оппонентов предложения Шарля Пере.

Сидящий рядом с Владимиром Эдуард Сергеевич довольно хрюкнул, и Нестеров не сдержался:

- Эдуард Сергеевич, скажите, будьте любезны, Вы же ведь знаете, что происходит? Эта чехарда с цифрами Ваших рук дело? Если Ваших, то, простите, но подобные фокусы просто глупы, они ни на что не повлияют. В конце концов, проголосовать можно будет и по старинке, и тогда результаты голосования уже нельзя будет саботировать.

- Какой Вы не терпеливый Владимир Петрович, - ответил ему Петроградский, улыбаясь во все свои тридцать два зуба. – Как Вы с такими нервами стали капитаном корабля? Удивляюсь, право слово. Естественно, я к подобным трюкачествам не имею никакого отношения. Это для меня не безопасно. И, да, Вы правы, голосовать нынче можно и руками, как в старину, так что, повторяю в сто первый раз, относитесь к происходящему как к спектаклю. Я вот, к примеру, получаю истинное удовольствие.

- Не зная Вас так хорошо, поверил бы Вам на слово, - пробурчал недовольный Владимир Петрович.

А в зале, тем временем, творилось форменное безобразие. То, что с таким трудом удалось возвести усилиями службы внутренней безопасности и речами председателя Европарламента, в одночасье рухнуло. В зале вновь воцарились анархия и хаос. На бедного Шарля Пере смотреть можно было либо с улыбкой, либо со слезами на глазах. Его мучили противоречия. Он что-то кричал, готов был набить лицо всем и каждому, и при этом француз явно чего-то боялся. Карамзин выглядел не лучше, разве что вел себя немного сдержанней.

На этот раз утихомиривать разбушевавшуюся толпу пришлось гораздо дольше. На это ушло минут двадцать, а поначалу казалось, что остановить этот поток эмоций, оставаясь при этом в рамках закона, будет крайне тяжело.

- Цирк, да и только, - довольно улыбался Петроградский. – Только посмотри на них. Мы претендуем на покорение космоса. Мы будем представлять интересы нашей расы на просторах Вселенной, и при этом наши лидеры ведут себя таким образом. Да все там, - он ткнул пальцем вверх, - умрут со смеху, едва завидев этот зверинец. Чтобы осваивать новые территории, нужна сплоченность и единение. Сейчас же я вижу перед собой лишь хаос, разброд и шатания.

Меж тем, речь взял председатель Европейского парламента. Он призвал держать себя в руках, посоветовал еще раз проверить систему электронного голосования, а когда она была исследована вдоль и поперек, заявил:

- Друзья мои, сейчас мы посмотрим, кто и как из вас голосовал. Знаю, что это не законно, ведь голосование должно быть тайным, однако у нас, похоже нет выбора. Я смотрю, что система исправна, но раз в зале такое недовольство, значит цифры неверны. Следовательно, со всем этим нужно что-то делать. Вот я и пытаюсь делать. В конце концов, нам всем нужна правда, разве не так?

Судя по откликам в зале, это было действительно так. Спустя пару минут над головой каждого голосовавшего в зале зажглась иконка красного или зеленого цвета. Зелеными были обозначены те лица, кто голосовал за идею Шарля Пере, красными, соответственно, те, кто против. Каково же было удивление многих, когда выяснилось, что система подсчета голосов, в общем-то, и не врала вовсе. Красных иконок в зале оказалось подавляющее большинство, и сей факт вновь вызвал гвалт недовольства.

- Это ложь, это наглая провокация, кричал какой-то правительственный чиновник из России. – Я за, я обеими руками за идею милейшего Шарля Пере, почему я красный? Это не правда, я требую разбирательств! Срочно!! Меня хотят оболгать!!!

Подобные речи возникали повсеместно и стихийно. Сразу стало ясно, что на сей раз успокоить разбушевавшийся зал будет архи сложно. Оставаясь в рамках приличия, служба безопасности могла попросту не совладать с темпераментом толпы.

- Ваш голос, надеюсь, правилен? – спросил Владимир Петрович, глядя на красную иконку над головой Петроградского.

- Естественно, - довольно отозвался тот. – Как Вам концерт по заявкам? Правда, зоопарк?

- Это когда-нибудь закончится, - устало ответил Нестеров, - поэтому я искренне не понимаю причин вашего, Эдуард Сергеевич, оптимизма. На что нам рассчитывать? На что!?

- Довольно!

По залу прокатилась впечатляющей силы акустическая волна, которая в мгновение ока остудила пыл многих людей. Некоторые застыли в тех позах, в которых находились, и выглядели сейчас так, словно время для них остановилось. Других буквально опрокинуло в кресла. Воздух завибрировал, задрожал, и Виктор ощутил, как в унисон с ним колеблется все его тело.

- Что это?- шепотом спросил профессор Ли, обращаясь сразу и к Нестерову, и к Петроградскому.

Ответа не последовало. Вместо этого прямо посреди зала перед центральной трибуной прямо в воздухе возникло струение воздуха, быстро оформилось во что-то человекоподобное, приобрело более четкие очертания, а потом перед лицами собравшихся предстали две антропоморфные фигуры. Их можно было бы назвать людьми, если б не одно но: обе фигуры по самую макушку были закутаны в костюмы непонятного происхождения, поэтому оценить их внешность не представлялось возможным. Единственное, что можно было понять сразу, и то пользоваться этим только в качестве рабочей гипотезы, так это двуполость пришельцев. Одна фигура была чуть ниже и куда как изящней второй, имела идеальные пропорции женского тела, была ростом примерно сто семьдесят восемь, сто восемьдесят пять сантиметров и выглядела, честно признаться, очень даже симпатично. Условный мужчина напротив, был широкоплеч, массивен, под два метра ростом, и его тело покрывали хорошо (не чересчур) развитые мышцы. Хотя, возможно, этот эффект за него создавал костюм, кто знает, информации по данному вопросу не хватало и, следовательно, выводы было делать еще пока рано.

Лица незнакомцев в их костюмах выглядели, прямо скажем, довольно страшновато, да и их тела тоже. Создавалось такое впечатление, что костюмы были созданы лишь для одной цели - запугивать противников. Узкие чуть наискось полоски для глаз, видимое отсутствие носовой, ротовой полостей, ушей – все это, скорее, отталкивало от пришельцев, чем вызывало к ним притяжение и человеческую симпатию. Оставалось надеяться, что под костюмами неизвестные были все же похожи на людей.

Владимир поймал себя на мысли, что совершенно не задумывается над тем, как эти двое смогли пробраться сюда, минуя все ступени охраны. Ну, пробрались и пробрались, молодцы. Да, он знал о возможности боевых костюмов, используемых КНБ России и многими спецслужбами по всему миру, но даже в них проникнуть в зал заседаний было бы невозможно.

Тем временем, условный мужчина сделал плавный шаг вперед, чуть отстранился от женщины, при этом впадины между сочленениями мышц на его искусственном теле слегка засветились голубовато-зеленым цветом. Несколько томительных секунд ничего не происходило. Казалось, незнакомцы изучали взгляды, наставленные на них со всех сторон, а потом их лица, неожиданно, покрылись мелкой сеточкой, образовав замысловатую картину из соприкасающихся друг с другом правильных пятигранников. Спустя мгновение многогранники словно в шахматном порядке стали исчезать, и на людей в зале взглянули обыкновенные человеческие глаза.

Владимир несколько секунд всматривался в лица людей, не решаясь поверить собственным глазам. Правый глаз мужчины пересекал хорошо видимый вертикальный шрам, однако при этом его глаз был живой и здоровый. Далее шрам поворачивал вправо, образуя литеру «Г» русского алфавита. Ясные, все понимающие глаза смотрели на мир адекватно и благодушно, но в тоже время нельзя было не заметить, что они отнюдь не были добрыми, впрочем, как и злыми. Рядом стоящая девушка (именно девушка, не женщина) вся как будто бы сияла, светилась изнутри, по крайней мере, у Владимира создавалось такое впечатление, когда он ее разглядывал. Такие знакомые черты лица, слегка изменившиеся, повзрослевшие, но по-прежнему очаровательные. Мужественный, если так можно выразиться, цельный профиль мужчины справа, еще более родной и знакомый. Сомнений больше не было: перед ним, перед всеми люди в зале заседаний совета глав мирового правительства стояли Каролина Фрейм и Федор Нестеров, до сих пор считавшиеся пропавшими без вести.

- Хватит, - вдруг произнес Федор, и от его голоса вновь завибрировали едва ли не все предметы в зале заседаний.

Людей потихоньку начало отпускать. Шок от контакта со знакомыми незнакомцами постепенно проходил. Многие зашевелились, пытались привести себя в норму, начать мыслить адекватно. Сотрудники службы безопасности как настоящие профессионалы пришли в себя первыми и попытались задержать виновников переполоха, но вот именно что попытались. Федор повернулся в сторону одного из них, и страж порядка застыл на месте, как вкопанный. Спустя мгновение его судьбу разделили еще семеро безопасников.

- Прошу всех соблюдать спокойствие, - приказным тоном сказал Федор Нестеров. – Вам явно не нужны неприятности, а мы рассусоливать тут с вами не собираемся.

То ли уразумев словам молодого человека, то ли под воздействием его воли, сотрудники службы безопасности быстренько нашли себе свободные места и сели, аки примерные ученики.

- Честно признаться, мне стыдно за человечество, - грустно произнес Федор. – Вы, решая такие важные вопросы, ведете себя, как свора собак. Что толку от разума, которым так хвастается человеческий вид? Зачем он вам, если вы все не умеете им пользоваться?

Ответом ему было всеобщее молчание. Даже языкастый Шарль Пере таращился на Нестерова, как на воплощение всего сверхъестественного, что вообще возможно было в мире.

- Всех вас предупреждали о том, что пока человеческая цивилизация не научится вести себя нормально, не изменится, Обитель не примет вас. Да, вред она, пожалуй, не посмеет принести целой расе, однако организовать показательную порку нескольких не в меру горячих голов, сподобится, будьте уверены. Господин Пере, у Вас слишком горячая голова от обилия в ней мозгов?

Француз нервно заерзал на своем месте, посмотрел вправо, влево, ища поддержки у окружающих, и, не найдя ее, решил как всегда действовать напролом.

- Я мотивировал свои поступки железными аргументами. Я ученый, такие как я двигают цивилизацию вперед, а вот кто Вы, молодой человек, большой вопрос. Как Вы посмели…

Глаза Федора сверкнули ледяной синевой, и Шарль чуть не сполз под стул, на котором сидел.

- Такие ученые как Вы, господин Пере, - вмешалась в разговор Каролина Фрейм, - ведут человечество в пропасть. Одно дело, открыть законы всемирного тяготения, другое дело – изучить принципы деления ядер. В первом случае ученый может не оглядываться на то, что способно принести в мир его открытие, во втором же мы получаем ядерную бомбу и все сопутствующие ее появлению процессы. Об этом нужно задумываться в первую очередь, а Вы ставите безопасность цивилизации на задний план, прикрываясь ничем не доказанными умозаключениями. Чем глубже мы вторгаемся в сферу познания окружающего нас мира, тем опаснее открытия, которые мы, в конце концов, делаем.
Это нужно запомнить. Принцип безопасности научных исследований и экспериментов необходимо ставить во главу угла, а не задвигать его в темные дали.

- Вы знали? – еле слышно шепнул на ухо Петроградскому Владимир Петрович.

- Да, - кивнул тот. Похоже, генерал-полковник был единственным человеком в этом зале, кто спокойно отнесся к появлению незваных гостей.

- Почему же Вы не предупредили меня?

- Решил устроить Вам сюрприз. Полагаю, он удался.

Меж тем нравоучения продолжал Федор:

- Вы хотите исследовать Обитель и даже не представляете себе, с каким уровнем технологий Вам предстоит столкнуться. Люди лишены ответственности даже сами пред собой, не говоря уж об ответственности пред Вселенной. Но об этом прекрасно известно Обители, вот почему Ваши опасения, господин Пере, несостоятельны. Обители все равно, кто получит доступ к технологиям в ней сокрытым. Она была создана и существует совершенно не для того, чтобы ждать счастливчика, кто удостоится чести первым приобщиться к прекрасному. Вы так жаждете революционного развития человечества? А задумывались ли Вы когда-нибудь над тем, чем это может для всех нас обернуться? Любая технология, любое знание должно быть добыто самостоятельно, а не получено от кого ни попадя. Более того, каждому знанию должно соответствовать свое время. Как ядерная бомба не могла появиться в эпоху крестоносцев, так и технологиям, сокрытым в Обители, не время и не место появляться в мире. Их уровень не просто запредельно высок. Их уровень на данный момент превосходит все, что создано любой из разумных рас в пределах нашего инфляционного пузыря.

Владимир слушал своего младшего брата с затаенной грустью. Да, перед ним был его брат, которого он всю свою жизнь наставлял, поддерживал, оберегал, но теперь Федор очень сильно вырос, изменился и стал, фактически, другим человеком. И человеком ли? Судя по тем способностям, которые он продемонстрировал в этом зале, Нестеров был выше любого землянина.

- Не ожидал увидеть его таким? – поинтересовался Петроградский, словно прочел мысли Владимира Петрович.

- Федор сильно изменился. Даже не знаю, через что им вдовеем пришлось пройти. Мы ведь до сих пор не знаем, где Соболев, что с ним, а ведь он из их троицы был самым подготовленным.

Эдуард Сергеевич согласно кивнул:

- Я надеюсь, что эта сладкая парочка уделит нам персонально несколько минут.

- Почему несколько? Они что…

- Мне кажется, нет, хотя… кто знает.

Нравоучения подходили к концу. Федор дал еще пару дельных советов касательно того, что землянам надлежит как можно быстрее разобраться со всеми проблемами на собственной планете, научиться любить друг друга, себя, окружающий мир, объединиться не только на бумаге, но и на деле, стать единым и монолитным, прежде чем высовываться за пределы собственной системы. Его речь подхватила Каролина, еще раз назидательно повторив, чтобы люди и не думали соваться в Обитель. После этого заседание как-то само собой подошло к концу. Люди начали потихоньку расходиться, потеряв интерес друг к другу. Владимир подозревал, что и здесь без происков его брата не обошлось.

Наконец Петроградский, Владимир Нестеров, Федор и Каролина Фрейм остались одни. Владимир Петрович долгое время разглядывал сильно повзрослевшего брата, невольно пытаясь понять, кем же он стал за это время, какие испытания выпали на его долю, и как достойно он их прошел, после чего плюнул на все и обнял Федора.

- Ну здравствуй, брат. Давно мы с тобой не виделись.

 

***

- Невероятно, - выдохнул Владимир Петрович, откидываясь на спинку старинного кресла. – То, что вы мне сейчас рассказали – уму непостижимо.

На просторной залитой вечерним солнечным светом террасе дома Нестеровых беседовали Федор, Каролина, Эдуард Сергеевич, Владимир Петрович и глава семейства Петр Ильич. Неувядающий инженер занимался раскуриванием сигары из подарочного набора, который ему привез один хороший знакомый из очередного путешествия по странам Карибского бассейна.

- Придется поверить, это очень важно, - заявил Федор, с грустью поглядывающий то на своего брата, то на отца.

Вечер выдался просто чудесным. Погода в начале июля не подкачала, практически безоблачное небо было окрашено в закатные розово-оранжевые тона. Щебетали птицы, перелетая с ветки на ветку в своей извечной пернатой карусели, как будто сейчас на среднюю полосу России надвигалось утро, а не вечер. Было очень тепло, и за исключением Каролины Фрейм и Федора Нестерова остальные собравшиеся на веранде люди в эти вечерние часы были одеты на вид гораздо легче.

- Так получается, что мы не одни во Вселенной? – нарушив долгую паузу, задал вопрос Эдуард Сергеевич Петроградский, который успел скинуть свой парадный китель генерал-полковника и переодеться в дежурный наряд туриста: шорты, футболка и кепи на голову.

- Не совсем корректно задаете вопрос, Эдуард Сергеевич, но что-то в этом роде, - поправила генерала Каролина.

- Да…, открытия, - протянул глава семейства Петр Ильич, изящно пыхнув дымом. – Вот уж не думал я, что на старости лет мне кто-нибудь расскажет нечто подобное. – Он повернулся к окружающим и спросил: - Вы понимаете, что на самом деле это все означает?

У всех присутствующих, разумеется, были собственные мнения касательно только что услышанного, но они носили слишком личный характер, чтобы высказывать их вслух.

- А почему вы поведали о таком нам, а не тем, кто наделен несколько большей властью и полномочиями? – спросил Владимир Петрович.

- А смысл? Ты же видел их сегодня. – Федор поморщился при воспоминаниях о сегодняшнем заседании совета. – Что толку от их власти? Они все равно не смогут дельно распорядиться этой информации, а до первого контакта в любом случае пройдет еще очень много времени. Вы же, как нам кажется, достойны того, чтобы знать правду, и это решение не столько наше, сколь… эм… коллективное.

- В каком смысле? - мгновенно насторожился Эдуард Сергеевич.

- В прямом. Люди всегда в штыки воспринимали все новое. Неизвестность, как вы знаете, пугает больше всего, а все новое – это неизвестность. Меж тем, человечеству никуда не деться от тех программ, которых в нем заложены. Ни физиологическая, ни социальная эволюции мимо людей не пройдут, и даже мы сейчас не в состоянии на сто процентов предсказать, чем же все закончиться. Можно предугадать лишь некоторые направления, собственно, этим мы последнее время и занимались. Эволюция человека должна, по всей видимости, проходить скачкообразно и, поначалу, у абсолютного меньшинства индивидуумов. А раз речь идет о меньшинстве, логично предположить всевозможные гонения и ущемления в правах тех, кто будет не такими как все. Людям будет просто страшно жить на одной планете с теми, кто по всем параметрам их превосходит, но лишь из-за малого своего числа не берет власть в свои руки. Это всегда пугало и будет продолжать пугать, поэтому рано или поздно гонения приобретут формат интенсивного противоборства, проще говоря, физической войны. Сей процесс может настолько ослабить человеческую цивилизацию, что всеобщий прогресс может замениться стремительным регрессом.

- Упадок цивилизации? – не поверил словам сына Петр Ильич.

- Да, причем колоссальный, после которого людям придется долго, очень долго вставать с колен и подниматься уже когда-то проторенными дорогами. Думаете, я рисую вам столь фантастичную картину, пользуясь своим ненормальным воображением? Отнюдь нет. В истории человечества уже были подобные прецеденты, и все они заканчивались очень трагично, поэтому я ничего не придумываю. Да вы и сами можете легко проверить мои слова. Вот мы с Каролиной обладаем расширенными по сравнению с обычным человеком возможностями. Вы, наши близкие, друзья и то относитесь к нам настороженно, и не пытайтесь возражать. Это сидит в вас, очень глубоко…. Вы это прячете, усердно маскируете, но мы все способны увидеть. В этом нет вашей вины, мы давно знали, что так и будет. А теперь представьте себе, как к нам будут относиться другие, незнакомые с нами люди? Какие чувства они будут испытывать, если, скажем, поймут, что мы в состоянии прочесть их мысли и приказать покончить жизнь самоубийством? Представили? А теперь вообразите, что нас на Земле в одночасье стало ни два, ни десять, а тысяч тридцать-сорок? Что произойдет тогда?






Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском:

vikidalka.ru - 2015-2024 год. Все права принадлежат их авторам! Нарушение авторских прав | Нарушение персональных данных