Тема 3. Институты представительства: политические партии

Политико-социологический ракурс изучения политических партий акцентирует внимание на вопросе, насколько институт политических партий соответствует основным принципам демократии, прежде всего принципу представительства.

Для того чтобы какое-то объединение людей могло считаться политической партией, оно должно удовлетворять следующим признакам (Дж. Ла Паломбара, США):

1. любая партия есть носитель определенной идеологии, особого видения общественного устройства и места человека в нем;

2. партия – это организация, то есть достаточно длительное объединение людей; возможны правила членства, регистрационные документы, организационная структура (лидер, функционеры, активисты, просто члены и т.д.);

3. цель партии – завоевание и осуществление политической власти;

4. политическая партия стремится обеспечить поддержку народа – от голосования на выборах до активного членства в партии.

По вопросу времени появления политических партий в истории существует несколько точек зрения.

Первая – эмотивистская. Согласно ей партии существуют с тех пор, как появился вид деятельности – политика, менялись только их функции и отношение общества к ним. Согласно этой точке зрения партии были в античные и средневековые времена.

С точки зрения второй, европейско-континентальной позиции, партии появились с установлением всеобщего избирательного права, поэтому «клубы» времен Великой французской революции, ассамблеи, аристократические салоны, политические группы – их прообразы, или протопартии.

Наиболее распространена англо-американская точка зрения, относящая возникновение партий в их нынешнем понимании к XVII-XVIII векам с оформлением двух «настоящих» партий Великобритании – вигов и тори[6]. Партии античности и средневековья рассматриваются здесь как временные объединения для поддержки каких-либо личностей, так называемые клиентелы[7].

Оригинальную позицию по этому вопросу занимает отечественный медиевист Т.Н.Грановский. Он считал, что партии определились в XVI веке, когда Екатерина Медичи устроила «срединную» (между католиками и протестантами) партию, состоявшую из людей, не имевших «верований и убеждений» и прозванных «политиками».

В середине XVIII века философ Дэвид Юм впервые предложил классифицировать партии так:

- «партии по интересам» объединены на почве общего интереса;

- «партии по аффектам» - по привязанности к лидеру;

- «партии по принципам» - на основе единых принципов.

Юм считал, что за последними будущее, так как именно они призваны олицетворять разные идеи общественного прогресса.

Эдмунд Бёрк, использовав тезис Юма о «партиях по принципам», назвал партиями группы людей, придерживающихся общих принципов и объединившихся для обеспечения совместными усилиями национальных интересов.

В XVII-XVIII веках доминировал нормативно-оценочный подход к изучению политических процессов. Тогда же сложились две позиции относительно того, какую роль играют партии в демократическом обществе.

Первая(ортодоксальная) преобладала в XVII веке – отношение к партиям было сугубо отрицательным, считалось, что партии (их тогда называли «фракции») вредны для здоровья общества, так как вносят разлад в социальный организм (по аналогии с афоризмом: «плюрализм в одной голове – это шизофрения»), ставя под угрозу существование государства как продукта общественного договора. Т.Гоббс был большим противником существования политических партий. Так же относился к ним и Дж.Вашингтон и другие основатели США. Они считали, что партии могут выступать орудием узурпации государственной власти какой-либо группой в ущерб реализации принципа народного суверенитета. Ж.-Ж.Руссо, как последовательный сторонник прямой демократии, политические партии предавал анафеме.

Вторая позиция по вопросу о роли политических партий в демократическом обществе (новаторская) появилась в 70-80-х годах XVII века с возникновением партий тори и вигов в Англии. Ее сторонники подчеркивают позитивную роль политических партий в демократическом обществе, выдвигая соответствующие аргументы. Во-первых, говорил Дж.Мэдисон, партии объективно и неизбежно существуют. Поэтому он предлагал введение институтов и принципов, которые позволили бы избежать негативных последствий деятельности партий. Другие подчеркивают функциональную значимость партий. Партии в политике, подобно ересям в религии, выводят общество из застоя и стимулируют его совершенствование. Паттерсон, поддерживая эту позицию, указал на лингвистическое различие между словами «фракция» (лат. fractio - разламывание) – осколок общества, пытающийся навязать всем свою волю, и «партия» (лат. partio – делю, разделяю; part – часть) как естественная часть целого, общества. Его оппонент лорд Болингброк продолжал настаивать на тождественности этих понятий, но сам при этом основал «партию всего общества», объединяющую «все здоровые силы нации». Позже эта идея «партии отечества» воплотилась в ленинской коммунистической и гитлеровской национал-социалистической партиях, действительно положивших конец всяких плюралистическим «распрям» между партиями. Наконец, Алексис де Токвиль считал, что партии и им подобные организации являются благом для демократического правления, так как обеспечивают необходимый плюрализм интересов и тем самым помогают предотвратить узурпацию власти.

В настоящее время сохраняются различные, подчас полярные, трактовки роли партий в демократическом обществе. Данные европейских опросов показывают, что далеко не все население удовлетворено функционированием национальных демократических режимов. Недовольные «корень зла» видят в партиях, отчуждающих народ от влияния на принятие решений. Во Франции рубежа 80-90-х годов 54% избирателей были не удовлетворены деятельностью партий, а сами партии за период 1980-х гг. потеряли более половины своих членов. В Финляндии в 1960-е гг. 18,9% избирателей являлись членами партий, в 1980-х лишь – 4,2%. Опрос, проведенный в 1997 г. в Германии показал, что большинство избирателей (73%) не доверяют политическим партиям. Особенно тревожно обстоит дело с молодежным «прозелитизмом» в партийной работе. Только 10-15 % молодежи поддерживает партии, в основном предпочитая движенческие формы политической активности. Поэтому спор двух с лишним тысячелетий: что более нужно народу – прямая демократия или представительная по-прежнему остр.

Сейчас существует три точки зрения на роль политических партий в демократии.

Согласно первой позиции, партии нельзя считать полностью демократическим элементом, поскольку они так или иначе олицетворяют олигархическое начало в политике (в смысле обладания властью узкой привилегированной группой). Но с другой стороны, то, что они должны победить на выборах, а значит, возможно более точно исполнить предвыборные программы, отодвигает на задний план своекорыстные цели партийной верхушки и выражает-таки демократическую тенденцию партий. При этом считается, что демократизм обеспечен внутренней структурой партии. Партия с развитой внутренней демократией ограничивает ее лидеров в реализации демократических целей, недостаток внутренней демократии приводит к олигархизации партийной верхушки. Таким образом, необходима сбалансированная внутренняя структура.

Противники института политических партий считают, что при представительной демократии партии неизбежно бюрократизируются, внутри них утверждается иерархия, что ведет к отчуждению народа от центров власти. Партийные лидеры и партаппараты используют делегированные им полномочия в меркантильных, а не в общественных целях, а значит, существование политических партий несовместимо с демократией.

Третье мнение, компромиссное, соединяет понятие структуры партии с ее целями. Согласно ему демократические цели и идеалы партии определяют нормы ее внутрипартийной жизни – если цели партии недемократичны, то и характер ее внутрипартийного взаимодействия таков же. Морис Дюверже утверждал: демократичность идеалов партии определяет демократичность ее структуры.

Это поднимает вопрос о типологии политических партий с точки зрения их способности служить институтами представительства, исходя из организационных, коммуникативных и функциональных критериев.

В середине ХХ века Морисов Дюверже (Франция) была разработана бинарная классификация политических партий по типу внутрипартийных связей: кадровые партии, как плод развития избирательных комитетов «в низах» и парламентских групп «в верхах», и массовые партии – продукт всеобщего избирательного права. Они различаются по типу связей, соединяющих гражданина с партией, и по своей внутренней структуре.

Зарождение демократии в Европе Привело к образованию кадровых партий. Их задача – мобилизовать в конкретном избирательном округе влиятельных лиц (представителей социальной и экономической элиты), способных привлечь максимально большее количество избирателей независимо от их идеологической ориентации и покрыть расходы на избирательную кампанию. Кадровые партии действуют активно в основном в период выборов, в интервале между ними их активность может полностью сходить на нет. Специфика кадровых партий исключает существование по всей стране интерлокально организованных партий как постоянных союзов. В терминологии Вебера кадровые партии – это «предприятия претендентов», «партии уважаемых людей», то есть предпочтение отдается качеству, а не количеству членов партии.

Массовые партии появляются с формированием политики «нового типа», ориентированной на массовую политическую мобилизацию. Партии этого типа, ориентированные, как правило, на определенный социальный класс или слой, имеют широкую опору в обществе, сложную внутреннюю структуру и четкую идеологию. Это массовые организации с развитым управленческим аппаратом, что обеспечивает интерлокальное взаимодействие и создание единой партийной сети. Логика возникновения массовых партий такова: если партия является выражением интересов всего класса, то надо привлечь его целиком к политической активности – воспитать его и сформировать из его среды управленческие кадры, для этого необходимо проведение регулярных собраний партийных секций на местах. Главная задача – добиться победы выдвинутых кандидатов от представляемого социального класса или слоя. Участие в выборах требует средств, частное финансирование заменяется коллективным, то есть уплатой членских взносов. Это – дополнительный мотив расширения партийной агитации для привлечения новых членов, чем их больше, тем богаче партийная казна. Такая структура, основанная на фиксированном членстве и партийных взносах, требует гораздо более жесткой организации, чем кадровая партия, поэтому возникает разветвленный иерархизированный управленческий аппарат, руководимый партийными функционерами или «освобожденными» партийными работниками. Поэтому массовые партии не престают быть инструментом «политического предприятия», то есть возможность бюрократизации, олигархизации партийной верхушки и отрыва от народа сохраняется. Вебер писал, что возникновение массовых партий было «детищем… развития единства руководства и строжайшей дисциплины», отсюда, например, демократический централизм как принцип внутренней структуры коммунистических партий. Политические партии становились все более партиями одного класса или слоя, что выражалось в усилении их идеологической составляющей. Партии превращаются в средство легитимации политических курсов, а не элитных группировок. Это период перехода к зрелому модерну, когда суть политического соревнования составляет соревнование политических курсов, а не лидеров или группировок.

Позже Дюверже дополнил свою классификацию еще одним типом, который можно рассматривать как вариант массовой партии – непрямые массовые партии. Классический пример этого типа – лейбористы в Англии, где человек сначала вступает в профсоюз и, если специально не оговаривает, считается членом лейбористской партии.

В последней трети ХХ века политические партии описанных типов, которые называют традиционными партиями, вступили в полосу затяжного кризиса. С этого времени в самых разных социальных слоях нарастает ощущение, что традиционные партии отчуждаются от народа, входя в опасную для демократии и гражданских свобод близость с государственной сферой.

Главные причины этого кроются в социокультурной сфере, в изменениях, связанных с переходом к постиндустриальной стадии развития. В результате изменения социально-профессиональной и демографической структуры обществ ослабла связь политических партий с четко ориентированными на них социальными группами. Кроме этого, развитие средств массовой коммуникации привело к утрате партиями монополии на формирование общественного мнения. Если раньше для получения информации избирателю надо было пойти на партсобрание, митинг, купить прессу, то теперь достаточно найти нужный телевизионный канал, который при том покажет сразу все партии.

Существенную роль в девальвации престижа традиционных партий играет логика их развития. Речь не только об отрицательных последствиях развития организаций, о которых писали Р.Михельс и М.Острогорский. Большинство традиционных партий Запада за долгое время их существования уже побывали у власти. Это, с одной стороны, способствует прагматизации идеологии, а с другой, в партиях появляются претенденты на монопольное исполнение управленческих функций. В результате политические партии теряют способность представлять на политическом уровне социальные интересы. Особенно отчетливо это проявилось в утрате левыми европейскими партиями способности канализировать социальное недовольство и протест. Численность членства в традиционных политических партиях сокращается, растет доля лиц старшего возраста, мотивация молодежи носит откровенно карьерный характер. Отношение избирателей к партиям становится все более инструментальным: людей интересует не идеология, а способность партии решить какие-то прагматические, конкретные вопросы.

Эволюция политических партий в условиях продолжительного кризиса привела к появлению новых типов партий.

Попыткой модификации традиционных партий можно считать универсальные партии или «партии-хватай всех» («catch-all-parties»). Партии этого типа ориентированы на успех на выборах, а не интеллектуальное и моральное командование массами. По своей социальной опоре – это интерклассовые организации. Задача роста рядов для них вторична, главное – объединить вокруг себя максимально большее количество избирателей разной социальной, этнической, конфессиональной и прочей принадлежности. Универсальные партии подчеркнуто прагматичны в смысле идеологии, черпают из самых разных источников, любая догма для них смерти подобна, ибо сковывает прогресс партии во всех смыслах, но прежде всего прогресс электоральный. Поэтому партии этого типа союзничают со многими, часто оппонирующими интересами – бизнесом и профсоюзами, землевладельцами и арендаторами земли.

По оценкам политологов, универсальные партии весьма перспективны. Они ставят перед собой более значимые с позиции общественного интереса цели, успешнее других вовлекаю новые социальные группы и, что особо важно, молодежь в массовую политику, удачливее в политической игре. В романских странах Европы к новому образу «универсализма» более тяготеют социал-демократические партии, в Великобритании – консерваторы, в США – республиканцы. По понятным причинам практически не поддаются реформированию в духе «универсализации» так называемые микроконфликтные партии: националистические, элитарные или «антисистемные» организации вроде коммунистических.

Повторим, что, несмотря на существенные отличия, универсальные партии представляют собой модификацию традиционных парламентских партий, продиктованную стремлением к выживанию в условиях системного кризиса западных партий. Надежды на радикальное демократическое совершенствование партий и партийных систем связываются с принципиально новым типом, возникающим в странах Запада в 1970-е годы.

В отечественной литературе этот тип получил название партии «новой волны» (Т.В.Шмачкова). От традиционных партий их отличает уже способ образования. Парламентские партии, как в XIX-XX вв., так и сегодня образуются, как правило, по схеме, ставшей традиционной для мировой практики. Одним из элементов формирования новой партии является группа в парламенте, объединяющая депутатов одного политического направления, вторым – избирательные комитеты разных уровней. Тесное сотрудничество парламентской группы и избирательных комитетов обеспечивает широкое внедрение в избирательные округа для популяризации кандидатов и платформы партии. После того, как налажено такое взаимодействие, организуются низовые комитеты и другие партийные структуры. Таким образом, традиционные парламентские партии растут «сверху».

Другое дело – партии «новой волны», они возникают на базе широких социальных движений: альтернативных, гражданских инициатив, коммунитарных, экологистских, новых антивоенных и пр. Прежде всего от традиционных партий их отличает принципиально иное организационное строение и другие отношения с избирателями и сочувствующими. Образовавшись из наиболее активной части разных новых социальных движений, они довольно быстро прошли нелегкий путь институциализации (закрепления в партийной системе). Примерами партий «новой волны» служат партия «зеленых» ФРГ, социал-демократическая партия Великобритании, итальянская радикальная партия, пацифистская социалистическая партия Нидерландов и пр. Непохожие друг на друга и тем более на традиционные, партии «новой волны» имеют разное строение. В целом они имеют более гибкую и менее формализованную структуру, отличаются идейной мобильностью и своеобразным политическим стилем.

Партия «зеленых» реализует три основных принципа строения: эффективный канал связи «снизу-вверх», ротация кадров (после 1-2 лет пребывания в руководстве или половины срока в бундестаге функционер или депутат отзывается в местные отделения), упор в работе на кадровых членов партии и их широкие права. Реально децентрализованный механизм принятия решений в этой партии обеспечен жестким контролем снизу за деятельностью руководства и депутатов. Местные организации обладают правами автономии относительно руководства, в их работе участвуют сочувствующие целям «зеленых» избиратели, а не только члены партии. Депутатами от партии также могут быть люди, не состоящие в ее рядах. «Внизу» решения принимаются съездами, где голосуют все «зеленые» данного района или целые делегации (один человек представляет не более 20 членов партии). Главный административный орган – национальный исполком, назначаемый делегатами общенемецкого съезда.

Оригинальное организационное строение «зеленых» обусловлено, в первую очередь, их массовой базой – новых социальных движений, ведь большинство их участников по-прежнему чувствуют себя членами этих движений и лишь затем – партии «зеленых».

Давление парламентской системы на «зеленых» привело к их расколу на «фундаменталистов», блюдущих чистоту принципов и отказывающихся сотрудничать с традиционными партиями даже в ущерб росту своего влияния, и «реалистов», готовых к адаптации партии к законам парламентской системы, лишь бы сохранить влияние. При этом главный смысл своей работы они видят в том, чтобы переломить сильнейшую опасную тенденцию к сращиванию ведущих партий ФРГ с госаппаратом и монополизации ими всех уровней власти.

В целом, судьба политических партий как института социального представительства зависит от их способности к выполнению ими трех важнейших функций:

- экспрессивной, состоящей в публичном выражении мнения народа;

- педагогической или функции политической социализации, выражающейся в способности партии учить нацию тому, что она еще не постигла;

- информативной, позволяющей стране слышать то, что иным образом она услышать не может.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: