КВЕНТА СИЛЬМАРИЛЛИОН

Джон Рональд Руэл Толкиен

Под ред. Кристофера Толкиена

СИЛЬМАРИЛЛИОН

ПРЕДИСЛОВИЕ

перевод Lex Hellhound

"Сильмариллион", впервые опубликованный спустя четыре года после смерти его автора — это хроника Древних Дней, или Первой Эпохи Мира. Во "Властелине Колец" описаны самые значительные события конца Третьей Эпохи; в "Сильмариллионе" же изложены легенды, уходящие корнями в куда более глубокое прошлое, когда Моргот — первый Темный Лорд — еще обитал в Средиземье, а высшие эльфы долго и безуспешно старались отвоевать у него сильмарили.

Но "Сильмариллион" — это не только пересказ событий, происходивших задолго до "Властелина Колец"; он и придуман был намного раньше — еще полвека назад, хотя "Сильмариллионом" тогда еще не назывался. В потрепанных записных книжках, первые из которых датируются 1917 годом, можно прочесть ранние версии основной сюжетной линии, зачастую записанные наспех и вкратце. Но записи эти никогда ранее не были опубликованы (хотя намеки на их содержание имеются во "Властелине Колец"), и за всю свою долгую жизнь отец никогда не переставал над ними работать, даже в свои последние годы.

За все это время "Сильмариллион", задуманный как полновесная хроника, почти не претерпел кардинальных изменений; он давно стал каноническим преданием, ложившимся в основу поздних работ отца. Тем не менее, сам текст его беспрестанно изменялся, даже в той части, где речь шла об основополагающих идеях о структуре изображаемого мира. Одни и те же легенды пересказывались сокращенно или наоборот, подробнее, а иногда менялся и стиль их изложения. По прошествии лет изменения и варианты, детализированные и охватывающие большие промежутки времени, становились настолько сложными и многослойными, что выделить из них окончательную версию представлялось невозможным.

Более того, старые легенды ("старые" не только в смысле давности относительно Первой Эпохи, но и периода жизни моего отца, в который они были написаны) стали фундаментом и вместилищем его глубоких раздумий. В поздних записях мифология и поэзия были отодвинуты в сторону теологическими и философскими размышлениями, что привело к некоторой несовместимости общей атмосферы повествования.

После смерти отца я решил попытаться привести его записи в порядок, подходящий для публикации. С самого начала было ясно, что не стоит и думать представить под одной обложкой все разнообразие материала. Явить миру "Сильмариллион" в том виде, в котором происходило его развитие и эволюция на протяжении более полувека, было бы неразумно; это могло лишь привести к путанице и скрыть от понимания главное. Поэтому я решил на основе имеющихся записей создать единый текст, выбирая и упорядочивая его отдельные составляющие так, чтобы получался осмысленный и последовательный рассказ. Заключительные главы этой книги (следующие после смерти Турина Турамбара) доставили немало хлопот, поскольку долгие годы отцом практически не редактировались и мало сочетались с лучше проработанными концепциями других частей произведения.

Собирать воедино все (будь то относящиеся к "Сильмариллиону" материалы или согласующиеся с прочими произведениями отца) не имеет смысла; к тому же, это было бы невероятно сложно. Более того, отец изначально задумывал "Сильмариллион" как обобщение, краткое изложение всего разнообразия своих заметок (поэзия, летописи и предания), что накопились за долгие годы его работы. Этот замысел соответствует истории написания книги, ибо значительная часть ранней поэзии и прозы представляется подходящей основой для подобного изложения и в некоторой степени является оным, несмотря на свою пространность.

Подтверждением этому может служить и различающаяся детальность описания в разных частях повествования; к примеру, сравните точные описания местности и событий в легенде о Турине Турамбаре и поверхностное изложение событий конца Первой Эпохи, когда был повержен Тангородрим и одержана победа над Морготом. Или, опять же, разница в описаниях и некоторые недомолвки то здесь, то там, нарушающие связность всего текста. В "Валаквенте", например, имеются ссылки на ранние дни пребывания Эльдар в Валиноре, однако становится ясно, что текст был позднее изменен, и кое-что из него убрано. Это прекрасно объясняет, почему так меняется плотность повествования и точки зрения; так, иногда божественные силы кажутся активными участниками событий в мире, а затем вдруг словно исчезают, оставаясь лишь воспоминанием на задворках памяти.

Хотя книга и называется "Сильмариллион", в ней содержится не только "Квента Сильмариллион", но и еще четыре отдельных коротких повести. "Айнулиндале" и "Валаквента", приведенные в самом начале, тесно связаны с сюжетом "Сильмариллиона"; однако "Акаллабат" и "О Кольцах Власти", добавленные в конце — это совершенно самостоятельные истории. Но мой отец абсолютно точно намеревался включить их в эту книгу; таким образом, в ней разворачивается полная история, начиная с Музыки Аинур, повествующей о начале Мира, и заканчивая отплытием хранителей Колец из гаваней Митлонда в конце Третьей Эпохи.

Количество встречающихся в книге имен и названий очень велико, и потому я снабдил ее алфавитным указателем; однако число играющих немаловажную роль личностей (эльфов и людей) в рассказе о Первой Эпохе намного меньше, так что всех их можно будет найти в генеалогических таблицах. Помимо этого, я добавил таблицу, объясняющую довольно сложные принципы наименования различных эльфийских народов; заметку о произношении эльфийских имен и список некоторых частей слов, встречающихся в оных; и, наконец, карту. Здесь нужно заметить, что длинная горная гряда на востоке — Эред Люин, он же Эред Линдон, Синие горы — находится в самой западной части карты "Властелина Колец". В книге имеется карта поменьше; это нужно для того, чтобы можно было четче представить себе, где именно находились эльфийские королевства после возвращения в Средиземье Нольдор.

Я не стал и дальше обременять эту книгу комментариями и аннотациями. Существует огромное количество неопубликованных заметок моего отца, касающихся Трех Эпох и выполненных в различных повествовательных стилях, но я надеюсь опубликовать их несколько позже.

В неимоверно сложной задаче подготовки текста этой книги к печати мне очень помог Гай Кей, проработавший со мной над нею с 1974 по 1975 год.

Кристофер Толкиен

АЙНУЛИНДАЛЕ

Музыка Аинур

Вначале был Эру Единый, кого в Арда называли Илюватаром. Он создал первых Аинур, Священных, бывших порождениями его мысли, и они были с ним задолго до сотворения всего прочего. Эру говорил с ними, предлагая им мелодии; Аинур пели ему, и он радовался.

Однако долгое время Аинур пели поодиночке либо в несколько голосов, а остальные тем временем слушали; ибо были они способны постичь лишь ту часть замысла Илюватара, к которому сами имели непосредственное отношение. Понимание собратьев приходило к ним постепенно, но по мере слушания оно росло и увеличивало согласие и гармоничность пения.

Созвал однажды Илюватар всех Аинур и предложил им мелодию великой силы, раскрывавшую им тайны более чудесные и значимые, чем те, что когда-либо прежде открывались им. Красота ее начальных нот и великолепие концовки очаровало Аинур, и в молчании склонились они перед Илюватаром.

И сказал им тогда Илюватар:

— Из этой мелодии, что я вам дал, повелеваю сложить гармоничное звучание Великой Музыки. И поелику зажег я в каждом из вас Неугасимое Пламя, вы повинны приложить все свои усилия к совершенствованию сей мелодии, и вольны будете вложить в нее, при желании, свои собственные мысли и чаяния. Я же буду сидеть и слушать, наслаждаясь тем, как ваша великая красота изливается в песню.

И зазвучали голоса Аинур, подобные звукам арф и лютней, свирелей и труб, виол и органа, и многоголосому поющему хору, и принялись слагать мелодию Илюватара в величайшую музыку. Бесконечно изменчивые мелодии стали сплетаться в гармоничное созвучие, выходившее на высочайших и низших нотах за грани слышимости, и место обитания Илюватара переполнилось звуком. Музыка эта и эхо ее достигли внешней Пустоты, и та перестала быть пустотой.

Никогда впоследствии Аинур не исполняли подобной музыки; хотя говорят, что в конце времен хор Аинур и Детей Илюватара создаст еще более великое звучание. И тогда мелодии Илюватара будут исполнены, как должно, и поглотят Бытие на пике своего существования, ибо всем станет предельно ясна отведенная им Илюватаром роль, каждый исполнится понимания другого, и Илюватар с радостью вложит в их мысли тайное пламя.

Теперь же Илюватар сидел и слушал, и долгое время был доволен тем, что слышит, ибо музыка была совершенна. Но по мере звучания ее в сердце Мелькора родилось намерение вплести в музыку образы своего собственного воображения. Они плохо согласовывались с мелодией Илюватара, поскольку Мелькор стремился приумножить значение и величие исполняемой им самим части.

Мелькору среди прочих Аинур были даны наибольшие сила и знания, и он обладал в некоторой степени всеми талантами своих собратьев. Время от времени он оправлялся в пустоту, ища там Неугасимое Пламя, ибо в нем росло желание привнести в Бытие что-то свое; и казалось ему, что Илюватар незаслуженно обошел вниманием Пустоту, заполнения которой он с нетерпением ждал. Но Пламени Мелькор найти так и не сумел, поскольку оно было с Илюватаром. Однако, пребывая в одиночестве, он стал задумываться о вещах, которые не беспокоили его собратьев.

Некоторые из своих мыслей он теперь и вплетал в мелодию, нарушая таким образом гармоничность звучания музыки. Те Аинур, что пели рядом с ним, заметили диссонанс и огорчились, и стали брать неверные ноты, а некоторые из них, вместо того чтобы придерживаться своих собственных начинаний, стали подстраивать свои мелодии под мелодию Мелькора. И тогда вызванная им дисгармония распространилась дальше, и прежние мелодии утонули в пучине мятежных звуков.

А Илюватар все сидел и слушал, пока вокруг его трона не поднялась настоящая буря — словно разбушевались темные воды и волнами накатывали друг на друга в бесконечной ярости непокорной стихии.

Поднялся тогда Илюватар, и Аинур увидели, что он улыбается; вскинул он левую руку, и в вихре звуков родилась новая мелодия, похожая и не похожая на прежнюю, и стала набирать мощь и новую, своеобразную красоту. Но диссонанс, вызванный Мелькором, с ревом обрушился на нее, и звуки с еще большей яростью столкнулись между собой. Вскоре многие из Аинур замолчали в страхе, и хор возглавил Мелькор.

Вновь поднялся Илюватар, и Аинур увидели, что выражение его лица стало суровым; он воздел правую руку — и среди общего смятения зазвучала третья мелодия, совсем не похожая на предыдущие. Поначалу она показалась тихой и приятной, лишь мягким журчанием нежных нот; но заглушить ее было невозможно — мелодия вскоре усилилась и обрела глубину. В конце концов сложилось впечатление, что пред троном Илюватара звучали сразу две музыкальные темы, совершенно непохожие друг на друга. Одна из них была проникновенной, всеобъемлющей и прекрасной, но в то же время медленной и исполненной невыразимой печали, из которой и проистекала ее красота.

Вторая мелодия к тому времени обрела свое собственное согласие, однако она была громкой и помпезной и бесконечно повторялась; в ней было мало гармонии — скорее, шум дружно звучащих на нескольких нотах труб. Она стремилась поглотить первую громкостью своего звучания, но вышло так, что самые высокие и горделивые ее ноты были захвачены и вплетены в торжественный рисунок мелодии-соперницы.

В разгаре этой борьбы, сотрясавшей залы Илюватара и нарушавшей нетронутую ранее внешнюю тишину, Илюватар поднялся в третий раз, и страшен был его лик. Он воздел обе руки, и одним-единственным аккордом, что был глубже бездны и выше небесного свода, пронзительным, словно свет его глаз, заставил музыку замолчать.

— Большой силой обладают Аинур, — произнес Единый, — и величайший из них — Мелькор; но ему, как и остальным Аинур, не следует забывать, что Илюватар — я. И я покажу вам все, что вы спели, дабы вы узрели творение свое. А ты, Мелькор, поймешь — нет такой мелодии, что могла бы быть исполнена без моего вдохновения, и невозможно исказить мелодию вопреки мне. Ибо тот, кто попытается поступить так, будет лишь моим орудием в исполнении замыслов более великих, нежели он может себе представить.

И убоялись Аинур, не до конца поняв смысл сказанных им слов; Мелькор же был посрамлен и затаил в душе злобу. Но вот встал Илюватар во всем своем величии, и направился прочь из славной страны, созданной им для Аинур; и те последовали за ним.

А когда они приблизились к Пустоте, Илюватар сказал:

— Узрите свою Музыку! — И показал им видение, находившееся там, где прежде было лишь звучание. Глазам Аинур предстал новый, девственно чистый Мир, сформировавшийся среди Пустоты и поддерживаемый ею, но состоящий из чего-то иного. И они смотрели, как перед ними разворачивается история этого Мира, и видели, как он живет и развивается.

Некоторое время Аинур созерцали Мир в завороженном молчании, затем Илюватар заговорил вновь:

— Смотрите же на творение вашей Музыки! Это и есть ваша песня; каждый из вас найдет в ней то, что представлял и добавлял по собственному, как ему казалось, разумению. И ты, Мелькор, обнаружишь все тайные замыслы своего разума, и поймешь, что они — лишь часть единого целого, несущая свой вклад в его величие.

Многое еще сказал тогда Илюватар, и благодаря его словам и знанию собственной части исполненной музыки, Аинур хорошо понимали, что представляет собой мир, и что в нем было, и чему еще только предстоит свершиться; однако нашлось в нем и немного такого, чего они не знали ни поодиночке, ни даже вместе. Ибо никому Илюватар не открыл всей полноты своего замысла, и в каждой эпохе могло случиться нечто неожиданное и непредсказуемое, не запланированное изначально.

Глядя на простиравшийся пред ними Мир, Аинур замечали в нем то, что было придумано не ими. С превеликим изумлением наблюдали они пришествие Детей Илюватара и приготовленные для них условия; и поняли они, что условия эти они создали своей музыкой, даже не сознавая, что у той была и иная цель, кроме собственной красоты. Ибо Дети Илюватара были его личным замыслом — они обрели сущность вместе с третьей прозвучавшей мелодией, а не с той, которую Илюватар предложил в самом начале; и в этой третьей мелодии никто из Аинур не принимал участия. Поэтому, увидав творения Илюватара, отличные от самих себя, Аинур возлюбили их, свободных и необыкновенных; и замысел Илюватара открылся им с новой стороны, как и ранее неведомые глубины его мудрости.

Детьми Илюватара были эльфы и люди — Перворожденные и Последующие. Среди всего великолепия Мира, его обширных пространств, скал и огненных вихрей, Илюватар избрал в Глубинах Времен, среди бесчисленного множества звезд, подходящее для них место обитания. И место это могло бы показаться ничтожным тому, кто видит лишь величие Аинур, но не их непревзойденную проницательность; кто видит в них тех, кто должен взять весь простор Арды за основание и вознести свое творение так высоко, что вершина его стала бы тоньше острия иглы; или же тех, кто принимает во внимание лишь необозримое пространство Мира, которому предстояло придать форму, а не изумительную точность и детальность, с которой Аинур предстояло это выполнить.

Когда Аинур впервые узрели в видении этот Мир и населивших его Детей Илюватара, многие величайшие из них обратили к нему все свои мысли и устремления. И первым среди них был Мелькор, равно как и при сотворении Музыки. Поначалу он притворялся, даже перед самим собой, что цель его — трудиться на благо Детей Илюватара, и сдерживал охватывавшие его вспышки жара и холода. Но более всего он жаждал подчинить своей воле эльфов и людей, испытывая зависть к тем дарам, которыми пообещал наделить их Илюватар; и возжелал он иметь подданных и слуг, и звание Господина, обладающего властью над ними.

Прочие же Аинур смотрели на эту обитель, расположившуюся на обширных пространствах Мира, которую эльфы позже назовут Ардой — Землей, и сердца их наполнялись светом. Глядя на красочное многоцветие пред собой, они ощущали великую радость, а непрестанный шум моря побуждал их к действию. И любовались они ветрами и воздухом, и плотными материями, из которых была создана Арда — железо и камень, серебро и золото, и много чего другого; но больше всего восхищала их вода. Среди Эльдар бытует мнение, что в водах мира живет еще эхо Музыки Аинур, и в ней оно сильнее, нежели в любом другом веществе Земли. Возможно, именно поэтому многие Дети Илюватара с непонятным томлением прислушивались к голосам Моря, не зная даже, что они пытаются услышать.

Именно к водам обратил свои мысли один из Аинур, кого эльфы называют Ульмо; изо всех собратьев ему было дано Илюватаром наиболее глубокое понимание музыки. Манве, благороднейшего из Аинур, более всего занимало воздушное пространство и ветра. Ауле полюбилась материя, из которой была создана Земля; силой и знанием одарил его Илюватар немногим меньшими, чем Мелькора, но радость и гордость Ауле находил скорее в процессе созидания и в своих творениях, нежели в обладании и собственном мастерстве. Посему он творил и не стремился хранить сотворенное, и без малейших колебаний оставлял его, чтобы приняться за новую работу.

— Взгляни, — заговорил с Ульмо Илюватар. — Там, на окраинах сего затерянного в Глубинах Времен царства Мелькор пошел в наступление на твои владения. Задумал он принести в них жестокий холод без меры, но все ж не смог уничтожить великолепие твоих водопадов и моих чистых прудов. Посмотри на снег и чудесные узоры мороза! И выпустил Мелькор на свободу пламя, но так и не осушил твое творение и не смог заглушить музыку морей. Зато смотри, как высоко и величественно поднялись облака и изменчивая плоть туманов; вслушайся в шум дождевых капель, падающих на землю! И этими облаками, мой друг, твоя стихия приближается к царству Манве, которого ты так любишь.

— Истинно так, — отвечал ему Ульмо. — Вода оказалась полна сюрпризов; я и представить себе не мог снегопада, и не было в моей мелодии падения дождевых капель. Я непременно поговорю с Манве о том, чтобы вместе исполнять радостные моему сердцу мелодии!

Так, Манве с Ульмо с самого начала стали работать вместе, и плоды их совместных усилий верно служили замыслу Илюватара.

Ульмо еще не успел договорить, когда лежавший перед взорами Аинур мир скрылся из вида; и показалось им, что в тот самый миг они познали неизведанную доселе наяву Тьму. Но увиденное очаровало их своей красотой и увлекло познанием зарождающегося Мира; к тому же, Аинур были заинтригованы — показанная им история была далека от завершения, и кольца времени не замкнулись к тому моменту, как видение померкло. Кое-кто из Аинур полагал, что оно исчезло прежде становления господства людей и упадка цивилизации Перворожденных; поэтому, хотя Музыка и воплощала в себе все, Валар не видели Поздних Эпох или конца Мира.

И охватило тогда Аинур беспокойство; но Илюватар сказал:

— Мне известно стремление ваших душ воплотить в жизнь все то, что открылось вашим взорам — не только мысленно, но во плоти, как существуете вы сами, и даже более того. И вот мой ответ: Эа! Да будет так! Я пошлю в Пустоту Неугасимое Пламя, и да пребудет оно в сердце Мира, и да будет Мир. И те из вас, кто того пожелает, смогут спуститься в него.

И Аинур увидели вдалеке свет, подобный трепещущей сердцевине огня; и они знали, что на сей раз это не просто видение, но истинное творение Илюватара: Эа, Мир существующий.

Таким образом было решено, что некоторые из Аинур останутся с Илюватаром за пределами Мира; остальные же, среди которых были величайшие и лучшие из них, покинут его и спустятся вниз. Но Илюватаром было поставлено условие, по которому вся их мощь должна была быть заключена и ограничена Миром, дабы остаться в нем навеки, до самого конца, так что жизни их стали бы жизнью Мира, и наоборот. И назывались они отныне и впредь Валар — Богами Мира.

Но когда Валар спустились в Эа, они были поначалу изумлены и растеряны, поскольку ничего из увиденного ими в видении еще не существовало, и все пребывало на своей начальной стадии — бесформенное и покрытое мраком. Ибо Великая Музыка была лишь зарождением и расцветом мысли в Безмолвных Залах, а Видение показывало грядущее; теперь же они вошли в мироздание в начале Времен. Тогда к Валар пришло понимание того, что виденный ими Мир был лишь предсказан и спет, и что им еще только предстоит воплотить его в жизнь.

Так начался великий труд Валар на неизмеримых и неизведанных просторах, длившийся бессчетные и позабытые века, предшествовавшие часу, когда в Глубинах Времен, посреди обширных пространств Эа появилось время и место, предназначенное для прихода Детей Илюватара.

Больше всех потрудились над его созданием Манве и Ауле с Ульмо. Но и Мелькор участвовал в сотворении с самого начала, вмешиваясь во все происходящее и стараясь переделать все по собственному разумению и к своей выгоде; это он раздувал повсеместно огромные пожары. И когда Земля была еще молода и полна огня, Мелькор возжаждал власти над ней, и заявил остальным Валар:

— Да будет сие моим царством; нарекаю его своим!

Но волею Илюватара Манве был братом Мелькора и главным исполнителем второй мелодии, сыгранной Илюватаром против вызванного Мелькором диссонанса. Манве призвал к себе многих духов разной силы и значения, и они спустились на просторы Арды, дабы поддержать Манве в том случае, если Мелькор станет препятствовать их дальнейшей работе, уничтожая плоды долгих трудов.

— Несправедливо, чтобы царство это принадлежало лишь тебе, — сказал Мелькору Манве. — Ибо многие другие вложили в его создание не меньше сил, нежели ты.

Так возникла между Мелькором и остальными Валар вражда; но на сей раз Мелькору пришлось отступить в иные области, где он принялся творить, что хотелось. Однако желание овладеть Ардой не покинуло его сердца.

К тому времени Валар уже обрели форму. Будучи привлеченными в Мир любовью к Детям Илюватара, на которых они возлагали свои надежды, они приняли обличья, напоминающие виденные в созданном Илюватаром Видении — только более величественные и прекрасные. Их материальные воплощения были основаны не столько на физических законах Мира, сколько на их знаниях о нем, и нуждались они в них не более, чем мы в одежде — ведь мы и без нее способны жить и здравствовать. Так и Валар способны ходить, при желании, "неодетыми", и тогда даже Эльдар не смогут толком почувствовать их присутствие.

Но в тех случаях, когда Валар все же принимают форму, она, как правило, имеет либо мужское, либо женское начало; это различие было заложено в них изначально и не зависело от их выбора. И хотя любой из Валар способен принимать как женские, так и мужские обличья, его настоящая сущность от этого не претерпевает изменений. Но Великие далеко не всегда принимают облик благороднейших из Детей Илюватара; временами они пользуются придуманными ими самими образами — величественными или ужасными.

Помимо прочего, Валар избрали себе множество помощников, причем некоторые из них обладали силой, соизмеримой с силами самих Валар. Они сообща работали над обустройством Земли и усмирением ее непокорного нрава.

И увидел Мелькор все, сотворенное Валар, ходившими по земле в прекрасных материальных образах окружающего Мира и радовавшимися тому, что он становится прекрасным садом, возделанным и гостеприимным; и зависть его вспыхнула с новой силой. Он тоже принял видимый облик, но характер его и злоба сделали этот облик темным и ужасающим. И спустился он в Арду, могущественный и более величественный, нежели любой другой из Валар — словно гора, возвышающаяся из морских глубин и достигающая неба своей покрытой снегами вершиной, увенчанной пламенем и дымом. Сияние глаз Мелькора при этом напоминало огонь, что одновременно испепеляет и пронизывает смертельным холодом.

Так началась первая битва Валар с Мелькором за власть над Ардой. Эльфам о тех событиях известно совсем немногое, а то, что известно, они узнали от самих Валар, беседовавших в Валиноре с Эльдалие. Но о войнах, предшествовавших появлению эльфов, те всегда рассказывали весьма неохотно.

В преданиях Эльдар говорится, что Валар, несмотря на яростное противодействие Мелькора, изо всех сил старались подготовить Землю к пришествию Перворожденных. Но создаваемые ими равнины Мелькор обращал в пепел; долины — в возвышенности; воздвигнутые Валар горы он равнял с землей и осушал наполненные ими моря; и ничто не пребывало в покое и постоянстве, ибо едва Валар начинали над чем-то работать, как Мелькор тут же пытался разрушить это или безнадежно испортить.

И все же их усилия не пропали втуне. Хотя ни в чем не воплотился до конца первоначальный замысел Валар, Земля, тем не менее, постепенно приобретала задуманную с самого начала форму — хоть и медленно, но верно. И вот в Глубинах Времени, среди бесчисленных звезд, появился, наконец, подходящий для Детей Илюватара дом.

ВАЛАКВЕНТА

Знания, накопленные Эльдар о Валар и Майяр

Вначале Эру Единый, кого на эльфийском языке называют Илюватаром, создал творения своей мысли — Аинур, и те исполняли ему великую Музыку. Музыка положила начало Миру; ибо Илюватар воплотил песнь Аинур, и они увидели ее замерцавшим во тьме светом. И многие из них оказались очарованы красотой и историей Мира, показанными им в видении. Тогда Илюватар превратил сие видение в Бытие и поместил посреди Пустоты, и отправил Тайное Пламя сиять в самом сердце Мира; и было дано ему название — Эа.

И те из Аинур, кто пожелал этого, вошли в Мир в самом начале Времен; на них была возложена задача привести его в порядок, собственным трудом претворить увиденный образ Мира в жизнь. Долгое время трудились они над просторами Эа, обширностью своей превосходившими границы представлений эльфов и людей, и в назначенный час была создана Арда, Царство Земли. Тогда обрели Аинур плоть, спустились в Мир и поселились в нем.

О Валар

Величайшими среди духов эльфы считают Валар, Высшие Силы Арды, которых люди зовут богами. Богов Валар семь, и Богинь Валиер — также семь. Здесь приведены их имена на эльфийском языке, распространенном в Валиноре, хотя на эльфийских языках Средиземья имеют они и другие (среди людей же имена богов и вовсе бесчисленны).

Вот имена Валар в порядке их значения: Манве, Ульмо, Ауле, Ороме, Мандос, Лориен и Тулкас; и имена Богинь: Варда, Яванна, Ниенна, Эсте, Вайре, Вана и Несса. Мелькор более не принадлежал к числу Валар, и имя его на Земле не произносилось.

Величайшим из Аинур, спустившихся в Мир в начале Времен, был Мелькор; однако по замыслу Илюватара Мелькор с Манве были братьями, а Манве был ближе Илюватару и лучше понимал его замыслы. Именно он и был назначен первым из Богов — повелителем царства Арды и правителем всех его обитателей.

Излюбленной стихией Манве в Арде стало все воздушное пространство — от самых глубин до неизмеримых высот, от крайних границ воздушного покрова Арды до легких ветерков, колышущих ее травы. Манве называют также Сулимо, Повелителем Ветров Арды, и любимцы его — все быстрокрылые, сильные птицы, повинующиеся его воле.

Спутница Манве — Варда, Повелительница Звезд; ей ведомы все области и пространства Эа. И так велика ее красота, что не описать ее словами людей или эльфов, ведь в лице ее и по сей день живет свет Илюватара. В свете — ее сила и удовольствие. Из самых глубин Эа пришла она на помощь Манве, ибо была знакома с Мелькором еще до сотворения Музыки, и отвергла его. За то Мелькор возненавидел ее и боялся больше всех прочих созданий Эру.

Манве с Вардой редко разлучаются; живут они в Валиноре и практически не покидают его. Обитель их расположена над вечными снегами Ойолоссе, высочайшей вершины Таникветиля — самой высокой горы на Земле. Когда Манве сходит со своего трона и смотрит вдаль, а Варда находится рядом с ним, то его глаза видят намного дальше — сквозь туманы, тьму и обширные морские просторы. И так же Варда, находясь рядом с Манве, слышит лучше, чем кто бы то ни было, звуки всех голосов с востока до запада, с холмов и долин, и даже из тех темных мест, что сотворил на Земле Мелькор.

Изо всех Высших Сил мира эльфы больше всего любят и почитают именно Варду. Они называют ее Эльберет и взывают к ней из окутанного сумраком Средиземья, и восхваляют ее имя, едва на небе зажигаются первые звезды.

Ульмо повелевает Водами. Он одинок и нигде надолго не задерживается, свободно перемещаясь в глубине вод, текущих по поверхности Земли и под ней. Он второй по силе после Манве, и был его ближайшим другом еще до создания Валинора; однако впоследствии он редко объявлялся на советах Валар — лишь когда на них обсуждались вопросы первостепенной важности.

Так как все его мысли заняты Ардой, Ульмо не нуждается в постоянном месте обитания. Более того, он не любит выходить на сушу, и лишь в крайних случаях принимает видимую форму, подобно своим собратьям. И если Детям Эру доводилось видеть сей образ, их сердца наполнял великий страх, ибо появление из воды Повелителя Морей поистине внушает трепет — словно чудовищная волна несется к берегу, увенчанная пенным гребнем шлема и мерцающей кольчугой, переливающейся всеми оттенками серебряного и зеленого. Громок трубный глас Манве, но голос Ульмо глубок, словно пучины океана, виденные только им самим.

Ульмо всегда любил и эльфов, и людей, и не оставлял их даже в те времена, когда они навлекли на себя гнев прочих Валар. Время от времени он приходил незримо к берегам Средиземья, или же забирался глубоко во вдающиеся в материк морские заливы, и там играл на своих огромных рогах — Улумури, вырезанных из белых раковин. Но чаще всего Ульмо говорит с обитателями Средиземья голосами, подобными музыке вод. Ибо все моря, озера, реки, ручьи и источники подвластны ему; эльфы утверждают, что Ульмо повелевает всей водой мира. Именно таким образом он, даже не покидая морских пучин, получает известия обо всех нуждах и печалях Арды, которые в противном случае остались бы сокрыты от Манве.

Ауле обладает властью немногим меньшей, нежели Ульмо. Его владения простираются на всю материю, из которой создана Арда. Во времена творения он работал в тесном сотрудничестве с Манве и Ульмо; именно он придал форму и очертания землям Арды. Ауле — мастер кузнечного и всех прочих ремесел, испытывающий восхищение перед любыми произведениями искусства, пусть даже самыми незначительными, наравне с величайшими плодами творения древности. Залежи драгоценных камней глубоко под землей и щедрые жилы золота — дело его рук, также как и разнообразие рельефа земель — от высочайших гор до глубочайших морских впадин. Нольдор, с самого начала ставшие любимцами Ауле, многому научились именно от него.

Мелькор всегда испытывал зависть к Ауле, ведь характером и силой тот был похож на него самого; и пролегла между ними долгая вражда, вследствие которой Мелькор стремился разрушить все созданное Ауле, а тот, в свою очередь, злился оттого, что приходилось постоянно восстанавливать учиненные Мелькором разрушения и беспорядки. Оба испытывали потребность творить что-то новое, что не создавали до них другие, и обоим нравилось, когда хвалили их мастерство. Но Ауле оставался по-прежнему верен Эру, и все его творчество было подчинено воле Единого; он не завидовал свершениям своих собратьев, а только помогал и давал им советы. А вот душа Мелькора тем временем погрязала в зависти и ненависти, и в конце концов он стал неспособен ни к чему другому, кроме как издеваться над полетом мысли собратьев и при малейшей возможности уничтожать их творения.

Супруга Ауле — Яванна, Приносящая Плоды. Она покровительствует всему, что вырастает из земли, и хранит знание обо всем разнообразии форм живой природы, начиная с подобных башням деревьев в древних лесах и заканчивая порослью мха на камнях и мельчайшими плесенными грибками. По своему влиянию среди Богинь Валар Яванна идет следом за Вардой.

В человеческом облике она похожа на высокую, одетую в зеленое женщину, хотя способна принимать и другие формы. Некоторые видели ее в образе стоящего под сводом небес дерева, чья крона увенчана Солнцем; и когда золотая роса капает с его ветвей на бесплодную землю, она тотчас же покрывается живым зеленым ковром. Корни этого дерева уходят вглубь, к подземным водам Ульмо, а в листве его шелестят ветра Манве. На эльдарском языке Яванна зовется Кементари — Королевой Земли.

Повелители духов — Феантури — братья, они широко известны под именами Мандос и Лориен. Однако в действительности так называются места их обитания, а настоящие имена братьев — Намо и Ирмо.

Дом старшего, Намо, находится в Мандосе, что на западе Валинора. Он — хранитель Обителей Мертвых, призывающий к себе души погибших. Намо не забывает ничего; ему известно и все, что будет, за исключением лишь того, чему суждено свершиться по воле Илюватара. Он — Вестник Рока Валар, но судьбы и предначертания Намо оглашает только по велению Манве.

Супруга его — Вайре, Ткачиха Судеб, сплетающая воедино все, что происходит во все Времена, в свои легендарные полотна. Ими заткана вся обитель Мандоса, и с течением веков ее приходится постоянно расширять.

Ирмо, младший брат Намо, повелевает видениями и снами. Сады его расположены на земле Валар, в Лориене, и место это, населенное многочисленными духами, можно смело назвать прекраснейшим в мире. Супруга Ирмо, Эсте Милосердная, исцеляет от ран и усталости. Она одевается во все серое и дает страждущим покой. Днем она не выходит, отдыхая на островке посреди затененного кронами деревьев озера Лореллин. Источники Ирмо и Эсте избавляют от усталости и восстанавливают силы всех обитателей Валинора; сами Валар частенько приходят в Лориен, дабы отдохнуть и отвлечься от бремени забот Арды.

Могущественнее Эсты Ниенна, сестра Феантури; она обитает в одиночестве. Ей ведома вся печаль мира, и она оплакивает каждую рану, нанесенную Арде по вине Мелькора. И так велика ее скорбь, что еще во времена создания Музыки песнь Ниенны превратилась в плач задолго до последних прозвучавших аккордов, и звуки плача оказались вплетены в мелодии Мира еще до его сотворения. Но скорбит Ниенна не о себе; поэтому те, кто слышит ее, учатся состраданию и обретают надежду.

Обитель Ниенны находится на дальнем Западе, у самых границ мира, и окна ее выходят в пустоту за Стены Ночи. Она редко бывает в городе Вальмар, где все исполнено радости, предпочитая гостить в чертогах Мандоса, расположенных недалеко от ее собственных. И тогда все те, кто заключен в залах Мандоса, взывают к ней, ибо Ниенна укрепляет дух и обращает печаль в мудрость.

Величайший по силе и в делах доблести — Тулкас, прозванный Асталадо Храбрым. Он последним из Валар спустился в Арду, дабы помочь в первых сражениях с Мелькором. Тулкас находит удовольствие в борьбе и силовых состязаниях; он не ездит верхом, ибо способен на своих двоих обогнать любое создание, и никогда не ведает усталости. Волосы и борода у Тулкаса золотые, а кожа — медная; оружием ему служат его собственные руки. Прошлое и будущее не имеют для него особого значения, и в качестве советчика от него немного пользы; однако он верный и надежный товарищ.

Его супруга — Несса, сестра Ороме, такая же гибкая и быстроногая. Она покровительствует оленям, и те следуют за ней везде, в какую бы дикую местность она не забредала. Но Несса — стремительная, словно стрела, с развевающимися по ветру волосами — и их способна обогнать. Ей доставляет наслаждение танец, и она самозабвенно пляшет на вечнозеленых лугах Вальмара.

Ороме — могущественный повелитель. Даже не обладая силой Тулкаса, в ярости он ужасен; Тулкасу, напротив, сражения доставляют искреннюю радость, и во время столкновений с Мелькором, еще до появления эльфов, он громогласно хохотал тому в лицо.

Ороме очень полюбились просторы Средиземья, и он с большой неохотой оставил их, чтобы поселиться в Валиноре. Нередко в старину Ороме переходил через горы на восток, возвращаясь со своей ратью на знакомые холмы и равнины.

Ороме охотится на зверей и злобных тварей, обожает лошадей и гончих собак; а еще он покровительствует деревьям, из-за чего его прозвали Альдароном (Тауроном на синдарском наречии), Лесным Покровителем. Коня его, белоснежного под лучами солнца и серебристого в ночи, зовут Нахар, а рев его большого охотничьего рога, Валаромы, подобен багрянцу восходящего солнца или разрывающему облака грому. Звуки рожков воинства Ороме, которое Яванна затем перенесла в Валинор, разносились некогда по всем лесам Средиземья; именно в лесах Ороме натаскивал своих подначальных охотников и зверей на темных тварей Мелькора.

Супруга Ороме — Вана, Вечно Юная, младшая сестра Яванны. Везде на ее пути растут цветы и распускаются, стоит лишь ей бросить на них взгляд; и все птицы поют при ее приближении.

Таковы имена Валар и Валиер, и здесь приведено вкратце их описание такими, какими их увидели Эльдар в Амане. Но как бы прекрасны и благородны не были их обличья, в которых появились они перед Детьми Илюватара, эти обличья — только видимая часть их истинной красы и мощи. И та малая часть знаний о них, которыми обладали некогда Эльдар — лишь крупица долгой истории, уходящей корнями в области и времена, лежащие за пределами нашего разумения.

Девять из Валар обладали верховной властью и были наиболее почитаемы; но из их числа один убыл, и осталось Восемь Аратар — Высших Богов Арды: Манве и Варда, Ульмо, Яванна и Ауле, Мандос, Ниенна и Ороме. И хотя властью Эру Манве считается их верховным повелителем, они все равнозначны в своем величии, превосходя в нем остальных — будь то Валар, Майяр или прочие духи, посланные Илюватаром в Эа.

О Майяр

Вместе с Валар пришли и другие духи, чье существование началось до сотворения Мира — той же природы, что и Валар, только меньшей силы. То были Майяр из народа Валар, их подручные и помощники. Число их эльфам неизвестно, и немногие из них имеют имена на языках Детей Илюватара; ведь в отличие от Амана, в Средиземье Майяр редко появляются в видимых эльфам и людям обличьях.

Главными среди Майяр Валинора, имена которых вошли в историю Древнейших Времен, были Ильмаре, наперсница Варды, и Эонве — знаменосец и вестник Манве, чье воинское искусство остается непревзойденным в Арде и по сей день. Но Детям Илюватара лучше прочих Майяр знакомы Оссе и Уинен.

Оссе — помощник Ульме, властелин морей, омывающих берега Средиземья. Он не любит уходить на глубину, держась вместо этого побережий и островов, где можно всласть наслаждаться ветрами Манве; истинную же радость находит он в штормах, и смех Оссе нередко слышится среди рева бушующих волн.

Супруга его — Уинен, Морская Госпожа, чьи волосы разметались по всем водам мира; покровительствует она всем животным и растениям соленых морей. Именно к ней взывают в неспокойную погоду мореплаватели, ибо только Уинен способна, разлегшись на волнах, усмирить дикий нрав Оссе. Нуменорцы, долгое время жившие под защитой Уинен, почитали ее наравне с Валар.

Мелькор люто ненавидел Море, ибо не мог подчинить его себе. Говорят, что при сотворении Арды он попытался было привлечь Оссе на свою сторону, обещая ему взамен власть над царством Ульме; и поднялись тогда огромные морские волны, готовые обрушиться на землю. Но Уинен по просьбе Ауле усмирила супруга и привела его на поклон к Ульмо; Оссе был прощен и вернулся к своим обязанностями, пообещав впредь не самовольничать. Однако исполнить сие обещание оказалось непросто, ибо смирить до конца свой неистовый нрав Оссе так и не удалось; вот потому-то время от времени он и проявляет его без приказов своего повелителя Ульмо. Так что живущие рядом с морем могут почитать Оссе, но всецело доверять ему все же не решаются.

Майю, служившую Ване и Эсте, звали Мелиан. Прежде, чем уйти в Средиземье, она долгое время обитала в Лориене, ухаживая за цветущими в садах Ирмо деревьями. И везде, куда бы ни пошла Мелиан, на пути ее пели соловьи.

Мудрейшим из Майяр был Олорин, тоже некогда обитавший в Лориене; однако судьба нередко заводила его в дом Ниенны, и там он учился от нее состраданию и терпению.

О Мелиан немало рассказывается в "Квента Сильмариллионе", но об Олорине в этом предании нет ни слова. Ибо, несмотря на свою любовь к эльфам, он чаще всего ходил между ними незримым либо неузнанным, приняв обличье одного из них. И эльфы не знали, откуда приходят к ним славные видения или мудрые мысли, что вкладывал Олорин в их сердца. Позднее Олорин стал другом всех Детей Илюватара, искренне сочувствуя их бедам; и тех, кто прислушивался к его словам, оставляли отчаяние и мрачные мысли.

О врагах

Не последним в этом списке значится имя Мелькора, бывшего некогда одним из Великих, но впоследствии лишенного этого звания. Нольдор, среди прочих эльфов более всего пострадавшие от его козней, никогда этого имени не произносят, называя его Морготом, Темным Врагом Мира. Великой силой был наделен Мелькор, и волею Илюватара был равен Манве; он обладал частью знания и силы всех прочих Валар, но обратил их во зло и растратил свое могущество на разрушения и жестокость. Ибо жаждал он обладать Ардой и всем, что в ней имеется, претендуя на престол Манве и владычество надо всеми царствами своих собратьев.

За свою самонадеянность Мелькор лишился всякого былого величия, став безжалостным и неразборчивым в средствах духом. Взаимопонимание он обращал в инструмент для навязывания собственной воли всем, кого считал полезными себе, и в конце концов стал совершенно бессовестным лжецом. В общем, хоть и начинал Мелькор со стремления к Свету, но, когда не смог завладеть им — пал, объятый гневом и пламенем, в бездну Тьмы. Именно тьмой он чаще всего и пользовался для того, чтобы сеять в Арде свое зло и вселять страх во все живущее.

Так велика была мощь Мелькора в позабытые историей века, что он противостоял Манве и всем остальным Валар долгие годы, в течение которых ему были подвластны многие области Арды. Но, справедливости ради, надо сказать, что и Мелькор был не одинок. Ибо многих из Майяр привлекло к нему еще в зените его славы, и они последовали за ним во тьму; прочие же пошли в услужение, наслушавшись его лживых обещаний или соблазнившись предательскими дарами. Самыми чудовищными из прислужников Мелькора были Валараукар — пламенные бичи Средиземья, иначе называвшиеся балрогами — демонами ужаса.

Среди сторонников Мелькора самым могущественным был дух, которого Эльдар называли Сауроном, или Гортауром Жестоким. Изначально он входил в число Майяр Ауле, и потому был весьма сведущ в науках этого народа. Во всех злодеяниях Мелькора-Моргота в Арде, во всех его коварных интригах и планах Саурон принимал посильное участие и нес зло немногим меньшее, нежели хозяин. И то лишь потому, что служил тогда не себе самому. А в поздние эпохи Майя Саурон восстал тенью Моргота, несшей в себе семена посеянного тем зла, и последовал за ним той же разрушительной дорогой в Бездну.

КВЕНТА СИЛЬМАРИЛЛИОН

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: