ГЛАВА 1. О Начале Времен

Мудрейшие утверждают, что Первая Война разразилась еще в те времена, когда Арда не успела обрести окончательных своих очертаний, и ничто не росло на ее поверхности, и не ходило по ней; правил тогда этими землями Мелькор. Но в разгар борьбы пришел на помощь Валар дух великой силы и отваги, прослышавший на небесах о том, что в Меньшем Царстве началась схватка; и зазвучал над Ардой его громогласный хохот.

Так пришел в мир Тулкас Могучий, чей гнев подобен бушующему урагану, рассеивающему перед собой и облака, и тьму; Мелькор бежал в страхе перед ним, и на долгие годы в Арде воцарился мир. Тулкас остался и вошел в число Валар, а Мелькор тем временем продолжал строить коварные планы, затаившись во внешней тьме, и ненависть его к Тулкасу с тех пор никогда не ослабевала.

К тому времени Валар привели в порядок моря, суши и горы, и Яванна бросила в землю первые семена, давно уже придуманные и приготовленные ею. После того, как пожары были потушены или загнаны в недра древних гор, возникла потребность в освещении. По просьбе Яванны Ауле изготовил посреди окружавших сушу морей два мощнейших светильника для Средиземья. Затем Варда наполнила их светом, а Манве освятил, и Валар водрузили светильники на столпы, вздымавшиеся выше любых современных гор. Один из Светильников был помещен на севере Средиземья, и получил название Иллюин; второй — на юге, и назвали его Ормаль. Светильники Валар источали на Землю яркий свет, и там, куда он падал, стоял вечный день.

Семена, посаженные Яванной, начали споро прорастать и давать побеги, и земля вскоре покрылась разнообразным ковром растительности — мхи, травы, папоротники, а также подобные живым горам деревья с задевающими облака кронами, чьи подножья утопали в зеленом полумраке. И пришли на травянистые равнины звери, и поселились они в реках и озерах, и замелькали в чащах лесов. Но не зацвел еще ни один цветок, и не запели птицы, ибо они ожидали своего времени в лоне Яванны.

Богатые плоды ее воображения нигде не проявились с такой пышностью, как в центральных областях Земли, где встречался и смешивался свет двух Светильников. И в дни молодости мира на острове Альмарен, что посреди Великого Озера, появилось первое поселение Валар. Свежая зелень растительности радовала глаза творцов; и долгое время они были довольны и счастливы.

Однажды, когда Валар отдыхали от трудов, наблюдая за ростом и развитием всего созданного, Манве закатил великий пир; и Валар со свитами явились по его приглашению. Ауле с Тулкасом были несказанно утомлены работой; ведь именно мастерство Ауле и физическая мощь Тулкаса являлись основными орудиями трудов Валар, не ведавшими ни отдыха, ни покоя.

Мелькору был хорошо осведомлен обо всем происходящем, ибо даже у него имелись друзья и шпионы из числа Майяр — тех, кого ему удалось склонить на свою сторону; и далеко в тьме он упивался своей ненавистью, завидуя достижениям своих собратьев и мечтая подчинить их всех своей воле. Для этого он призвал к себе со всей Эа повиновавшихся ему духов, и, окинув стянувшуюся рать взглядом, счел свои силы достаточными. Пользуясь моментом, он вновь приблизился к Арде и окинул ее взглядом, и красота Земли в пору ее Весны наполнила его сердце еще большей ненавистью.

Собравшиеся на Альмарене Валар, не ожидавшие никакого подвоха, не заметили в ярком свете Иллюина надвигавшуюся с севера тень, которую далеко отбрасывал перед собой Мелькор — ибо стал темен, как Ночь Пустоты. Из песен мы знаем, что на пиру во время Весны Арды Тулкас взял в жены Нессу, сестру Ороме, и та танцевала перед Валар на зеленой траве Альмарена.

А когда уставший и довольный Тулкас уснул, Мелькор решил, что час его настал. Он перешел вместе со своим воинством Стены Ночи и объявился на дальнем севере Средиземья, и Валар не подозревали о его приближении.

Мелькор же принялся рыть траншеи и сооружать огромную крепость, нижние ярусы которой уходили глубоко под землю, под сумрачные горы, до которых свет Иллюина доходил тусклым и холодным. Сия твердыня получила название Утумно; и так как Валар до сих пор ничего о ней не знали, источаемое Мелькором зло и пагубное влияние успело просочиться сквозь ее стены и запятнать Весну Арды. Зелень поблекла и сгнила, реки поросли тиной, а берега их покрылись слизью, и образовались смрадные, ядовитые болота — рассадники гнуса и мошкары; леса стали темными и зловещими, навевая своим видом страх; зверье же превратилось в клыкастых и когтистых чудищ, обагривших землю кровью.

И только тогда Валар догадались о том, что Мелькор вновь взялся за старое, и бросились на поиски его укрытия. Но Мелькор, уверенный в прочности стен Утумно и мощи своего воинства, нанес Валар первый удар, подгадав момент, когда те не были готовы к боевым действиям. Первым делом он покусился на свет Иллюина и Ормаля — обрушил поддерживавшие их колонны и разбил светильники, из которых тут же полилось на землю яростное пламя. Дрогнула земля, и моря вышли из берегов; очертания Арды смазались, а равновесие ее вод и суши нарушилось так, что первоначальный замысел Валар никогда уже не был восстановлен в прежнем виде.

В наступившем смятении и тьме Мелькору удалось ускользнуть. Но он был изрядно напуган, ибо над шумом разбушевавшихся морей слышен был голос Манве, подобный реву бури, а земля дрожала под тяжелыми ногами Тулкаса. Однако в Утумно Тулкас уже не мог его достать, и здесь Мелькор на время затаился. Валар не стали пытаться выкурить его оттуда, поскольку все их силы были брошены на то, чтобы обуздать воцарившийся на Земле хаос и попытаться спасти от разрушения то, что еще можно было спасти. Впоследствии же они остерегались применять всю свою мощь в мире, пока им не станет доподлинно известно, где именно Илюватар задумал поселить своих Детей, время прихода которых было по-прежнему неведомо Валар.

Так закончилась Весна Арды. Поселение Валар на острове Альмарен было стерто с лица земли, и у них больше не было какого-то определенного места обитания. Поэтому они покинули Средиземье и отправились к землям Амана — самому западному материку мира, западные берега которого омывало Внешнее Море, по-эльфийски называемое Эккайя. Море это простиралось вокруг всего Царства Арды, и только Валар знали, насколько оно широко; известно лишь, что сразу за Внешним Морем находились Стены Ночи. Восточные же берега Амана граничили с Белегаэр — Великим Западным морем.

И так как Мелькор вернулся в Средиземье, и одержать над ним верх пока не представлялось возможным, Валар решили укрепить свое новое пристанище. Они возвели на побережье Пелори — Аманские горы, самые высокие на Земле, и выше всех вздымалась вершина, на которой Манве установил свой престол. Эльфы называют эту священную гору Таникветилем и Ойолоссе — Извечно Белоснежной; Эллериной — Коронованной Звездами, и еще многими другими именами. На позднем синдарском наречии она называлась Амон Уилос. Со своего дворца на вершине Таникветиля Манве с Вардой видели всю Землю, до самого дальнего Востока.

За грядой Пелори Валар основали свою страну, получившую название Валинор, построили здесь свои дворцы, раскинули сады и возвели башни. На этой защищенной земле Валар собрали огромное количество света и лучшие свои творения, которые им удалось спасти от уничтожения; но все же очень многое пришлось создавать заново.

Так Валинор стал прекраснее Средиземья времен Весны Арды; обитали в этой благословенной стране Бессмертные, и ничто здесь не было подвержено увяданию или порче, ни пятнышка не было на безупречной листве и лепестках цветов, и никакие болезни не грозили местным жителям — ведь даже камни и воды здесь были священны.

Когда было завершено обустройство Валинора и закончена постройка последних чертогов Валар, они возвели на равнине за горами Вальмар — город множества колоколов. За западными его вратами лежал зеленый холм Эзеллохар, иначе называемый Короллайре; на нем лежало благословение самой Яванны. Она долго сидела на его зеленом склоне, исполняя песнь силы, в которой были заложены все ее мысли о произрастающем из земли; Ниенна же размышляла молча, увлажняя холм своими слезами. Остальные Валар собрались послушать песнь Яванны, в молчании рассевшись по своим тронам в Маханаксаре — Кольце Судеб, что располагался близ золотых ворот Вальмара. Яванна Кементари пела свою песнь, а они смотрели и внимали ей.

Прямо на их глазах из вершины холма вырвались из земли два тонких ростка; и в тот же миг мир затих, и не было слышно в нем ни единого звука, кроме пения Яванны. Она пела, и молодые деревца вытягивались все выше, и вскоре зацвели; так пробудились к жизни Два Дерева Валинора. Они стали самыми известными изо всех творений Яванны, и все предания Древних Времен сотканы вокруг них.

Листья одного из деревьев были сверху темно-зелеными, а снизу — серебряными, и с лепестков каждого из его бесчисленных цветков падала роса серебряного света; трепещущая крона дерева отбрасывала к его подножью живую, переливающуюся тень. Отороченные золотой каймой листья второго дерева были подобны листве только-только распустившегося бука. Цветы на его ветвях напоминали сгустки желтого огня, соцветья которых образовывали сияющие рожки, льющие на землю золотой дождь; цветение этого дерева распространяло вокруг тепло и яркий свет.

В Валиноре первое из деревьев называли Тельперион, Сильпион, Нинквелоте и еще множеством других имен; другому же дали имя Лаурелин, Малинальда, или Кулуриен, и воспели в песнях под многими другими.

В течение семи часов одно из деревьев полностью расцветало и увядало вновь, а второе пробуждалось к жизни за час до того, как угасало первое. Поэтому дважды в день, когда оба дерева сияли не в полную свою мощность, а их серебряные с золотыми лучи смешивались, на Валинор опускались мягкие сумерки.

Тельперион был старшим из деревьев, поскольку он первым вырос и зацвел; и тот первый час его белого сияния — серебряную зарю — Валар не включили в отсчет времен. Вместо этого они назвали сей час Исходным, и от него начали считать века своего правления в Валиноре. Так, в шестом часу Первого дня, как и во все последующие исполненные радостью дни вплоть до Затмения Валинора, заканчивал свое цветение Тельперион, а на двенадцатый час — Лаурелин. Посему каждый валарский день в Амане состоял из двенадцати часов и завершался вторым периодом сумерек смешанного света, когда увядала Лаурелин и зацветал Тельперион. Но свет, оброненный деревьями, еще долгое время не угасал — пока не рассеивался в воздухе или не впитывался в землю.

Росу Тельпериона и золотой дождь Лаурелин Варда собирала в большие водоемы, напоминавшие сияющие озера, которые служили всей валарской земле источниками воды и света. Так начались Дни Блаженства Валинора; так начался Отсчет Времен.

Шли года, и час, назначенный Илюватаром для пришествия Перворожденных, приближался. Средиземье лежало в сумерках под звездами, что зажгла на небесах Варда в давно минувшие века, еще во времена сотворения Эа. Мелькор по-прежнему обитал во мраке, но нередко покидал его пределы во множестве внушавших трепет и страх обличий, чтобы предавать огню или морозу все — начиная с горных вершин и заканчивая пылающей глубоко под поверхностью земли бездной. Все насилие и ужас, что терпел мир в те дни, происходили от него.

Валар редко бывали в Средиземье, отдавая все свое внимание и любовь расположенному за грядой Пелори чудесному и не ведающему забот Валинору. Свои чертоги Ауле возвел посреди Благословенного Царства, где без устали творил и работал над созданием множества прекрасных вещей — ибо именно он более всех остальных Валар потрудился над обустройством Валинора. Здесь появились на свет многие великолепные и утонченные произведения искусства, созданные и открыто, и втайне. Знания о Земле и всем, из чего она состоит, пришло к эльфам от Ауле, будь то теория, позволяющая понять природу вещей, или практические навыки ремесленников — ткачей, резчиков по дереву иль кузнецов, а также земледельцев. Хотя последнему умению, поскольку оно связано с тем, что растет и плодоносит, в равной степени покровительствовала супруга Ауле, Яванна Кементари.

Ауле по праву называли другом Нольдор, поскольку именно от него они научились многому из того, что умели; а ведь нольдорцы считаются самыми искусными из эльфов. Благодаря талантам, которыми наделил их Илюватар, Нольдор на достигнутом не остановились, а продолжали развивать свои науки. Им нравилось изучать языки и письменность, заниматься художественной вышивкой, живописью и скульптурой. Нольдор также были первыми, кто научился обрабатывать драгоценные камни; и прекраснейшими из них были сильмарили, ныне утраченные.

Величайший и первый из Валар, Манве Сулимо, пребывал на границах Амана, и никогда не оставлял в мыслях Внешних Земель. Ведь трон его был расположен на высочайшей из вершин — Таникветиле, стоявшей у самых берегов моря. Духи в образе орлов и соколов беспрестанно летали из его чертогов и обратно; их острые глаза проникали в самые глубины морей и сокрытые пещеры под поверхностью земли. Таким образом они приносили Манве вести обо всем, что происходило в Арде. Но кое-что все же оставалось скрытым от Повелителя Ветров и его помощников, ибо там, где обосновался во тьме Мелькор, лежали непроницаемые для их взглядов тени.

Манве, никогда не помышлявший о возвеличивании самого себя, не завидовал могуществу Мелькора и властью своей не упивался; напротив, он старался, чтобы его правление несло всем только мир. Изо всех эльфов ему больше всего полюбились Ваньяр; он обучил их музыке и поэзии, а также искусству слагать их в песни.

Цвет одеяний Манве — голубой, как пламя его глаз, и потому скипетр, изготовленный для него нольдорцами, был из сапфира. Манве был назначен наместником Илюватара в Мире, Правителем Валар и царств эльфов и людей, а также первым защитником мира от распространяемого Мелькором зла.

Вместе с Манве жила прекраснейшая Варда, которую на синдарском языке называли Эльберет — Королева Валар, создательница звезд; а также многочисленное воинство блаженных духов.

Ульмо же, у которого не было спутницы, обитал вдали от Валинора, и появлялся здесь только тогда, когда Валар собирались вместе для решения важных вопросов. С самого сотворения Арды он избрал местом своего жительства Внешнее Море, где и пребывает до сих пор. Оттуда он повелевает течением всех вод, отливами-приливами и направлениями рек, следит за пополнением источников, выпадением росы и дождя надо всей сушей. В своих пучинах он мыслит музыку великой и ужасной силы; и эхо этой музыки струится во всех водных артериях мира, неся с собой печаль и радость. Ибо хотя радостен бьющий из-под земли ключ, питают его колодцы печали, расположенные глубоко под поверхностью мира. Телери многому научились именно от Ульмо, и потому их музыка несет в себе одновременно и грусть, и очарование.

Вместе с Ульмо в Арду пришел некогда Сальмар, который впоследствии изготовил для него рога из раковин, звуки которых тот, кто их слышал, уже никогда не мог позабыть; и Оссе с Уинен, которым Ульмо предоставил власть над волнами и течениями Внутренних Морей; и еще многие другие духи.

Благодаря власти Ульмо даже во тьме, сотворенной Мелькором, тайно пульсировала жизнь, и Земля там не умерла; и все те, кто терялся в темноте или забредал слишком далеко от света Валар, имели возможность обратиться к нему за помощью. Ибо никогда Ульмо не забывал о Средиземье, и его печалила судьба всего, что когда-либо было разрушено, уничтожено либо видоизменено в тех краях; и так будет всегда.

В те темные времена не забывала о Внешних Землях и Яванна; ведь все, что там росло, было не менее дорого ей, и она скорбела о проделанной в Средиземье работе, которую затем безжалостно сгубил Мелькор. Поэтому она нередко оставляла дом Ауле и цветущие луга Валинора, в надежде исцелить причиненные Мелькором повреждения. По возвращении же она каждый раз обращалась к собратьям Валар с требованием пойти войной на Мелькора, установившего в Средиземье свое господство; ведь с ним нужно было покончить прежде, чем придут Перворожденные.

Повелитель зверей Ороме также время от времени отправлялся в поездки по укрытым тьмой лесам; этот великолепный охотник с копьем и луком охотился в них на чудовища и падшие создания царства Мелькора, и белый его конь Нахар сверкал в потемках, словно живое серебро. Дремлющая земля содрогалась от цокота его золотых копыт, и в сумерках мира Ороме громко трубил в свой огромный рог. Звуки его раскатывались над просторами Арды и эхом отзывались в горах, и тогда тени зла отступали прочь, и даже сам Мелькор содрогался в Утумно от мрачных предчувствий. Но едва Ороме проезжал мимо, как прислужники Мелькора вновь выползали из своих нор, и вновь земля наполнялась мраком и злом.

Вот и все, что можно сказать о Земле и ее владыках в начале времен, до того, как мир стал таким, каким узнали его Дети Илюватара — эльфы и люди. Аинур, не до конца понимавшие мелодию, с которой Дети вошли в Музыку, не решились добавлять в нее что-то от себя; вот почему Валар были им скорее родственниками и вождями, нежели создателями и властелинами. И если Аинур когда-либо приходилось действовать в отношении эльфов и людей не убеждением, а силой, то это редко заканчивалось добром, какими бы благими не были их намерения. Правда, чаще всего Аинур имели дело с эльфами, а не с людьми, поскольку Илюватар создал их более похожими друг на друга, пусть и не по силе и положению. Людей же Илюватар наделил весьма необычными дарами.

Рассказывают, что после сошествия Валар в Мир наступила тишина, и Илюватар долгое время размышлял в одиночестве. А когда, наконец, заговорил, то слова его были следующими:

— Велика моя любовь к Земле, что будет домом для Квенди и Атани. Квенди станут прекраснейшими из земных созданий, и принесут в мир больше красоты, чем все прочие мои Дети; и одарены они будут богаче прочих. Атани же я наделю доселе невиданными способностями.

Так, волею Илюватара, сердца людей должны были отныне стремиться за пределы мира и не находить покоя в его границах; но он также наделил их свободой самостоятельно избирать свой жизненный путь среди дорог и возможностей мира. Таким образом, людские судьбы не были подчинены Музыке Аинур, как судьбы всех прочих созданий; они могли поступать так, как им заблагорассудится, и весь мир обязан был подчиняться воле младших и недолговечных.

И знал Илюватар, что люди, попав в стихийный водоворот сил мира, будут нередко сбиваться с истинного пути и неправильно использовать дарованные им способности, и сказал по этому поводу так:

— И они также в свое время поймут, что действовали во исполнение задуманного мною.

Однако эльфы подозревают, что люди с самого начала стали источником великого огорчения для Манве, поскольку изо всех Аинур они сильнее всего напоминали Мелькора, хотя тот опасался и ненавидел их — даже тех, кто ему служил.

Вместе с предоставленной им свободой люди обрели и недолговечность — их жизни коротки, и они не привязаны к миру; эльфам неведомо, куда они уходят после смерти. Самим эльфам суждено пребывать на Земле до конца времен, и потому их любовь к ней сильна и безраздельна, и с веками лишь приобретает оттенок грусти. Ибо эльфы бессмертны до тех пор, пока существует мир; однако они могут либо погибнуть, либо зачахнуть от тоски (что, в конце концов, с ними нередко и происходит). Со временем их жизненная сила не уменьшается, разве только в тех случаях, когда бремя десятков тысяч веков накладывает на них свой отпечаток. Умирая, эльфы попадают в чертоги Мандоса, что в Валиноре, откуда со временем могут вернуться в мир.

Люди же умирают окончательно, навсегда оставляя Землю; из-за этого их иногда еще называют Странниками и Чужеземцами. Смерть — их судьба, дар Илюватара, которому по прошествии Времен позавидуют даже Боги. Но Мелькор сумел омрачить сей дар, исполнив его темным смыслом, и обратить добро во зло, а надежду — в страх.

Как бы там ни было, еще в старину Валар провозгласили эльфам Валинора, что люди будут участвовать в создании Второй Музыки Аинур; но Илюватар не открыл им своих намерений относительно эльфов в Конце Времен, и даже Мелькору не удалось выведать этой тайны.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: