III. Слово учителя о стилистических и языковых особенностях

Роман в стихах — последовательное отрицание известных, общепризнанных законов жанра. Прежде всего, это — отказ от обычной для романа прозаической речи, отсутствие стройного повествования о героях и событиях, укладывающегося в заранее заданные рамки выверенной сюжетной схемы.

В «Евгении Онегине» Автор-повествователь то и дело «отступает» от рассказа о героях и событиях, предаваясь «вольным» размышлениям на биографические, житейские и литературные темы. Герои и Автор постоянно меняются местами: то герои, то Автор оказываются в центре внимания читателя. В зависимости от содержания глав таких «вторжений» Автора может быть больше или меньше, но принцип «альбомного» внешне не мотивированного, соединения сюжетного повествования с авторскими монологами сохраняется почти во всех главах.

Сюжетное повествование тоже неоднородно: оно сопровождается авторскими «репликами в сторону». Автор с самого начала романа обнаруживает себя, как бы выглядывает из-за спин героев, напоминая о том, кто ведет повествование, кто создает мир романа.

Сюжет романа внешне напоминает хронику жизни героев. Но создается лишь набросок связного фабульного повествования. Уже в первой главе, содержащей предысторию Онегина, подробно рассказано об одном дне его жизни, а события, связанные с приездом в деревню, просто перечислены. В деревне Онегин провел несколько месяцев, но многие подробности его деревенской жизни не заинтересовали повествователя. Достаточно полно воспроизведены лишь отдельные эпизоды (поездка к Лариным, объяснение с Татьяной, именины и дуэль). Почти трехлетнее путешествие Онегина, которое должно было связать два периода его жизни, просто опущено.

Время в романе не совпадает с реальным временем: оно то сжато, то растянуто. Автор часто как бы предлагает читателю «перелистать» страницы романа, скороговоркой сообщая о поступках героев, об их повседневных занятиях. Отдельные эпизоды, наоборот, укрупнены, растянуты во времени — на них внимание задерживается.

Автор подчеркивает, что время жизни его героев, сюжетное время — художественная условность. «Календарь» романа, вопреки полусерьезному уверению Пушкина в одном из примечаний — «в нашем романе время расчислено по календарю», — особый. Он состоит из дней, которые равны месяцам и годам, и месяцев, а то и лет, удостоенных нескольких замечаний Автора. Иллюзия хроникального повествования поддерживается «фенологическими заметками» — указаниями на смену времен года, погоду и сезонные занятия людей.

Важнейшим принципом повествования являются умалчивание о многих событиях, либо замена непосредственного изображения событий рассказом о них.

Многие сюжетные ситуации в романе намечены, но остаются нереализованными. Автор создает впечатление, что в его руках множество вариантов развития событий, из которых он выбирает необходимый или же предоставляет сделать это самому читателю. Принцип сюжетной «многовариантности» задан уже в первых строфах романа: Онегин не знает, что ждет его в деревне — томительное ожидание смерти дяди или, напротив, он приедет уже хозяином «прелестного уголка». В финале романа, буквально «бросая» Онегина, Автор как бы предлагает читателю самому выбирать среди множества возможных вариантов завершения сюжета.

Традиционные романные схемы — преодоление препятствий, возникающих между влюбленными, любовное соперничество, счастливые развязки — Пушкин намечает, но решительно отбрасывает. Перед Онегиным и Татьяной, Ленским и Ольгой не возникает никаких препятствий, ничто не мешает, казалось бы, счастливому завершению их отношений. Так, по логике «семейственных» романов Ленский и Ольга близки к «тайне брачныя постели», но вместо свадьбы и картин семейной жизни — дуэль и смерть Ленского, недолгая печаль Ольги и ее отъезд с уланом. Свершившийся вариант судьбы Ленского дополнен еще двумя, нереализованными. Уже после смерти героя Автор размышляет о двух его «уделах» — высоком, поэтическом и вполне обыкновенном: «Расстался б с музами, женился, / В деревне, счастлив и богат, / Носил бы стеганый халат...».

Все варианты сюжетного действия на первый взгляд противоречат друг другу. Но этим подчеркивается, что роман возникает из набросков, черновиков, из уже «отработанных» другими писателями романных ситуаций. Кроме того, неосуществленные сюжетные варианты становятся важными элементами характеристики героев, указывающими на возможные перспективы развития их судеб.

Несмотря на очевидную фрагментарность, прерывистый, «противоречивый» характер повествования, «Евгений Онегин» воспринимается как произведение, имеющее продуманную структуру. В романе есть своя внутренняя логика — последовательно выдержан принцип повествовательной симметрии.

Сюжет восьмой главы, несмотря на его обособленность, является зеркальным отражением части сюжета первых семи глав. Происходит как бы «рокировка» персонажей: на месте влюбленной Татьяны оказывается Онегин, а в роли Онегина — холодная, недоступная Татьяна. Встреча Онегина и Татьяны на светском рауте, письмо Онегина, объяснение героев в восьмой главе — сюжетные параллели к аналогичным ситуациям третьей — четвертой глав. «Зеркальность» восьмой главы по отношению к первой подчеркнута топографическими и биографическими параллелями.

Внутри «деревенских» глав действует тот же принцип симметрии. Седьмая глава симметрична первой: если в первой главе показан только Онегин, то все внимание Автора в седьмой главе сосредоточено на Татьяне. Возникает сюжетная параллель между парами Онегин — Татьяна и Ленский Ольга. После эпизода, завершающего недолгую любовную коллизию между Онегиным и Татьяной, повествование резко переключается: Автор хочет «развеселить воображенье / Картиной счастливой любви» Ленского и Ольги. Неявная, скрытая параллель проведена между сном-фантасмагорией Татьяны, наполненным страшными чудищами, явившимися из двух миров — фольклорного и литературного, и «веселым праздником именин». Сон оказывается не только «вещим» (в нем предсказаны ссора и дуэль), но и как бы фантастическим «черновиком» деревенского бала.

Противоречия импровизационного повествования и композиционная симметрия глав, эпизодов, сцен, описаний — принципы, близкие к технике литературного «монтажа — не исключают, а дополняют друг друга. Их взаимодействие делает роман динамичным, внутренне единым художественным текстом.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: