Глава 14. Размышления инспектора

Выйдя из кафе, ещё тяжело дыша от подступившего к горлу гнева, инспектор вытянул руку над тротуаром, выхватив из частого потока пешеходов и велосипедов свободного рикшу. Он уже хотел не глядя рухнуть на двойное сидение коляски, что на этот раз было спереди, как вдруг вытянул шею, заглянув за капюшон брезентового тента. Сзади на велосипеде сидел очередной дочерна загорелый мальчишка с белыми от солнца волосами.

– Сколько тебе лет?

– Шестнадцать.

«Им всем всегда шестнадцать…»

Инспектор не отрывал взгляд от мальчишки. Мальчик смотрел невинным взором.

– Ну едем, дядя? Али нет? Время – деньги!

– Что-о? Ты как обращаешься к господину… – инспектор неожиданно для себя перегнулся через тент, замахнувшись тростью. Мальчик отпрянул назад. Инспектор с железным звоном лупанул тростью в самую сердцевину руля. Мальчик вздрогнул и уже хотел поднять крик. Проезжающий мимо велосипедист оглянулся на инспектора, мелькнув напряжённым лицом. Инспектор рывком забрал трость, развернулся и тяжело сел в коляску.

– Поехали, что встал?! Дом госпожи Розы Полуденной.

Мальчик покатил его вдоль улицы, плавно разгоняя колеса.

– Так сколько тебе лет?

Мальчик молчал.

Инспектор зашевелился, приподнимаясь.

– Шестнадцать, господин.

– Тебе на вид дашь не больше четырнадцати. Какая компания?

Мальчик продолжал молча крутить педали.

– Какая компания, я тебя спрашиваю?!

– Я сам по себе.

– Не ври мне. Ты не смог бы купить такую коляску сам.

Мальчик молчал и крутил педали, лавируя в узких изогнутых улицах. Инспектор закурил трубку.

– Так какая? И не вздумай врать господину финансовому инспектору города Полудня.

Юный рикша молчал. Инспектор развернулся на ходу, не забывая о трости. Мальчик почти плакал.

– Компания мистера Веста, – заныл он. – Пожалуйста, не выдавайте меня.

– Ладно, – инспектор откинулся назад, красный как рак.

Рикша крутил педали, шуршали колеса, быстро тикали спицы, звенели велосипеды, город, трясясь мостовыми, пролетал мимо.

«Да уж, – думал инспектор. – Мистер Вест. Тесно сотрудничает с братьями Райн. Покупает и ремонтирует велосипеды и велоколяски только у них. Вместе, минуя налоги, они своими подложными сделками увели из казны огромные суммы. Велосипеды нужны всем. Этих нелегко припереть к стенке вопросом: „Почему в вашей компании работают дети, не достигшие шестнадцатилетнего возраста?” Братья обязательно вступятся. А за них вступится весь город. Братьев уважают все, братьев боготворят, личное знакомство с ними – великая честь для любого жителя. И, конечно, каждый будет на стороне этого мальчишки: да, он мал, да, ему всего тринадцать, да, он работает незаконно, но он же из бедной семьи, ему же нужно что-то есть, ему нужно помогать своей больной матери или что там у него. И вообще, эти законы, эти глупые законы, для кого они писаны, они же так далеки от жизни и так её усложняют. Но. Не дай бог, с этим мальчиком, что везёт меня по улицам ненавистного города Полудня, на этих же улицах что-то случится. Все жители, все до единого скажут: „Как. Как вы это допустили? Вы же должны были следить, ему же нет шестнадцати, это на вашей совести, в этом виноваты вы и только вы, господин финансовый инспектор. Разве не для этого мы за вас голосовали?”»

Боже, как же они утомили меня своей глупостью, неспособностью видеть дальше своего носа, своих глупых проблем. Они кричат на каждом углу о том, что их достала бюрократия, абсурдные законы, высокие налоги, но никто из них не скажет об этом в лицо очередному чиновнику, никто не сделает чего-то, что изменило бы ситуацию. Они так ненавидят взятки, они говорят: «мы так ненавидим взятки и наглых чиновников». Но сами готовы расплатиться на месте за любое нарушение, к чему эти квитанции, господин полицейский, решим всё здесь. Они пытаются купить фининспектора, не успевшего позавтракать дома, обедом из красной рыбы, купленной по заниженной цене, и запрещённой печенью перекормленных гусей («жировой гепатоз, не более того, друг мой», – говаривал Густав, вытряхивая трубку за столом «Двенадцати») запугать его обещаниями скорой кончины на соседнем заборе и венком на парадной двери… Они всегда будут бороться со мной, с конкретным финансовым инспектором, конкретным человеком, а не с системой, даже не задумываясь о том, что я просто делаю свою работу, и виновен в их бедах не я и даже не Здание Бюрократизма, будь оно проклято двенадцать раз по всему циферблату. Нет. Виноваты они сами, они, ещё не доросшие до того, чтобы жить вместе, не доросшие до правил, что и привело к этому глупому Зданию, к налогам, ко всей этой белиберде, к этому бреду. Кто смел, тот и съел, Полдень любит солнечных. Именно. Как их легко купить. Широкая улыбка, белоснежные зубы, причёска и жилетка по моде, пара ироничных шуток, пара обещаний, пара простых постулатов, объясняющих всё, и они ваши. Они не смотрят в суть, а смотрящих в суть называют занудами. Город Полудня – город мастеров. Как же. Чтобы достичь мастерства, надо смотреть в корень, а они умеют только торговать и оказывать услуги. Они ждут чуда, забывая, что Полдень способен на чудо, когда он есть в сердце, так говорил отец, читая Полуденную Книгу, все забыли про эту вторую часть стиха… Пока беда не тронет их, они будут жить в своём маленьком мирке. Дети. Безответственные дети, играющие в жизнь. Боже, как они не видят этого мира в своей суете. Погрязли в изменах, вранье, обжорстве, вечном страхе. Но я знаю, что сделать. Я знаю…

Инспектор вдруг заметил, что уже давно слышит звук, гораздо более плавный и прекрасный, чем шуршание колёс, тиканье спиц и звонки велосипедов. Он оглянулся и увидел, что едет мимо Театра. «Да. Она сегодня играет. А я опять пропущу».

– Стой, останови здесь.

Инспектор сунул мальчику деньги.

– А чай, дядя?

Инспектор оглянулся. От кислой мины и подступающих слёз не осталось и следа. То же наглое лицо под белёсыми волосами.

– Тебе уже шестнадцать. Заработаешь ещё.

Инспектор двинулся прочь, к Театру, на звук черно-белой реки.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: