Маршал, деятель правого крыла 4 страница

Своими силами П.Тухачевский распорядился очень умело, и в смелом и последовательном распределении сил каждый легко увидит черты великого полководца. Уж если он решил в соответствии со своей концепцией „Смоленских ворот«наносить здесь главный удар, он не пренебрег ни одной возможностью усилить это решаю^ щее направление даже ценой ослабления других частей своего фронта. С обоснованной гордостью он пишет, что на выбранном участке — на своем северном фланге — он создал большое превосходство над противником, сосредоточив там три армии, из которых одну, в районе „Смоленских ворот«, оснастил сильнее всех остальных, собрал в нее лучшие свои войска. Далее, на юг, он ослабил свои силы — или количественно, или направив туда слабые духом дивизии. И, наконец, на самом южном фланге, на Припяти, оставил лишь незначитель^ ные силы, которым, несмотря на их слабость, приказ зал еще дополнительно содействовать северному сосе^ ду, 16-й армии, на, как он пишет, глусском направлении. Это направление означает действия вдоль шоссе Бобруйск — Слуцк, то есть севернее настоящего Полесья.

В отношении нас П.Тухачевский высказывается ко^ ротко, отмечая, что, хоть мы и уплотнили по сравнению

с предыдущей операцией силы, стоящие на направлении его главного удара, все же расположение наших войск не могло быть названо решительным и носило на себе следы кордонности и пассивности. Мы имели преимуще^ ство, как совершенно справедливо замечает п.Тухачев^ ский, „на неважном левом со стороны противника фланге (мозырское направление)«, где он оставил силы, в два раза меньшие, чем силы польских войск. Такое располо^ жение войск П.Тухачевского, практически противоположи ное расположению войск у нас, отвечает главному прин-^ ципу войны, по которому быть сильным — значит быть сильным там, где решается исход боя. Этот принцип, на словах часто повторяемый всеми, на практике редко реализуется в деятельности военачальников, так как кроме своей простоты содержит и серьезные трудности, главным образом психологического порядка. На войне, как правильно говорил ее великий знаток Наполеон, „le simple est le plus difficle«*. Эту простоту обычно ослож^ няет слабость полководцев, приводящая в конце концов к стремлению быть сильным везде, а это, будучи несбьг^ точным идеалом, в итоге приводит к обратному — повсеместной слабости. Не отрицаю, в этом недостатке, присущем многим полководцам, П.Тухачевского упрек-^ нуть нельзя.

У меня нет возражений и против правильной в дан^ ном случае оценки П.Тухачевским стратегического по-^ строения наших войск.

Это был действительно кордон в чистом виде. Резерв вы были, но все они, за исключением одного или двух полков, как по заказу П.Тухачевского, располагались в 10–20 км за передовыми элементами боевых порядков польских войск. Более глубоких резервов, пригодных для контрманевров. Северный фронт не имел вовсе. Как уже было сказано, в каком бы то ни было устройстве Северного фронта после наступления в начале июня я участия не принимал. Конечно, это не освобождает меня как верховного главнокомандующего от своей доли от^ ветственности, но в целях соблюдения исторической точ—

*Le simple est le plus difficle (ф p.). Простое — это самое сложное. Прим. пер.)

ности подчеркну, что Северным фронтом я стал в боль-^ шей степени заниматься лишь незадолго до начала насту-^ пления П.Тухачевского, когда не удались все мои попыг^ ки добиться победы над конницей Буденного на юге. Примерно к концу июня мне стало ясно, что нормализо^ вать обстановку на южном фронте быстро не удастся и что необходимо внести изменения в мои прежние планы, основывавшиеся на игнорировании значения конницы. Я уже не мог рассчитывать на немедленное снятие войск с юга для создания маневренной группировки и нанесения решающего удара на севере.

Учитывая такие изменения в обстановке и соответ-^ ственно этому в моих оценках, позволю себе коротко остановиться на мотивах, заставивших меня изменить первоначальный замысел, и на выводе, к которому я пришел накануне 4 июля, то есть перед началом решающей операции П.Тухачевского. Как уже отмечалось, я не придавал большого значения тому факту, что конница Буденного оказалась в ближнем тылу части наших войск на Украине. Она не проявляла в этой обстановке слипг^ ком большой активности, и, несмотря на то что вышла во фланг и даже в тыл левого фланга нашей самой южной 6-й армии, Козятын, где как раз и располагался этот левый фланг, долго не ощущал на себе воздействия стоящей очень недалеко конной армии. Наиболее изоли^ рованной и наполовину отрезанной от своих войск ока-^ залась 3-я армия, стоящая в Киеве и его окрестностях; ее командующий генерал Рыдз-Смиглы, как почти все в то время смотревший сквозь пальцы на действия непри-^ ятельской конницы в своем тылу, непрерывно требовал, чтобы легкая, как ему казалось, задача по ликвидации этой конницы была выполнена без отвода его армии с Днепра. Наиболее пострадал центр фронта, численно, впрочем, очень слабый, куда было немедленно выслано подкрепление в виде 3-й дивизии и трех резервных только что сформированных полков.

Итак, моя первая попытка разгромить конницу про-^ тивника состояла в объединении частей фронта для удара, когда Буденный еще находился между ними в Житомире и его окрестностях. Этот план рухнул. Я отдал совершенно ясный приказ генералу Рыдз-Смиглы—

му выйти из Киева, где в этой обстановке ему нечего было делать, и ударить своими главными силами вдоль шоссе Киев — Житомир по главным силам Буденного в районе Житомира. Его бы поддержал левый фланг 6-й армии и сосредоточенная в районе Козятына наша кава-^ лерия. Достаточно было, по-моему, даже незначительной поддержки частей, подходящих с запада. Для меня до сих пор остается загадкой, как моя телеграмма могла не дойти до генерала Смиглыго и он отвел свои войска в северо-западном направлении вдоль железной дороги Киев — Коростень — Сарны, то есть вдоль Южного Полесья, как будто специально избегая встречи с конни^ цей Буденного. Подчеркну, что при этом маневре одна из дивизий, а именно 21-я, вышла на Южное Полесье под Мозырь, увеличивая тем самым наши силы на — повторю слова П.Тухачевского — „маловажном«фланге армии под командованием генерала Шептицкого.

После этого случая провалились несколько моих по-^ пыток сгруппировать силы для удара по коннице Буден^ ного с разных сторон так, чтобы смочь ввести в действие нашу значительно более слабую по сравнению с против^ ником кавалерию. И все из-за какой-то фатальной невозможности согласовать усилия нескольких частей для совместного маневра. Перед 4 июля последней такой попыткой были почти комичные события под Ровно, когда 18-я дивизия 6-й армии шла в атаку с юга, а 2-я армия в то же самое время выполняла поворот на север; и наоборот, когда 2-я армия перешла в наступление и ее 1-я дивизия ночной атакой заняла Ровно, 18-я дивизия уже двигалась в противоположном направлении на Дубно.

Я бы не сказал, что эта кажущаяся теперь очень смешной чехарда сильно деморализовала войска, дай-' ствующие на Южном фронте, так как большая их часть, за исключением нескольких полков, полностью сохрани^ ла свой моральный дух и, несмотря на неудачи, раз за разом бросалась в бой. Но, конечно, постоянные неудачи не могли не отразиться на общем настрое, выразившемся в мысли о необходимости применения какого-то нового метода, новой тактики, позволяющей остановить и побе^ дить неуловимого до сих пор противника. Таким мето—

дом, по общему мнению, которое разделяю и я, являет^ ся задействование большего количества кавалерии и с нашей стороны. К организации этого инструмента борь-^ бы приступили немедленно и с энергией. Однако сразу же можно было предположить, что такое сложное дело не удастся сымпровизировать легко и быстро и что пройдет немало времени, прежде чем будут видны ре-^ зультаты этой работы.

Но наиболее отчетливо отрицательное влияние этих событий проявилось не на самом фронте, а в тылу. Все чаще возникала паника в населенных пунктах, располо^ женных за сотни километров от фронта, нередко и в штабах высших соединений, приобретая все более широ^ кие масштабы. Начинала давать перебои даже государе ственная машина, в ее работе стали заметны признаки неуверенности и колебаний. Необоснованные обвинения сменялись минутами безудержного страха и нервозности. Я постоянно наблюдал это вокруг себя. Новый инстру-^ мент борьбы, каким оказалась для наших неподготов^ ленных к этому войск конница Буденного, становился какой-то легендарной, непреодолимой силой. И можно сказать, что чем дальше от фронта, тем сильнее и неотразимее ощущалось влияние не поддающейся пони-^ манию магии. Тем самым начинал формироваться самый опасный для меня фронт, фронт внутренний.

В такой обстановке я отказался от предыдущего замысла и, зная из донесений и докладов разведки о концентрации войск противника на севере, наметил себе наиболее общий план действий на фронте против п.Ту-^ хачевского. Учитывая то, что отступление Южного фронта все время обнажало правый фланг группировки войск, стоящих севернее Припяти, я мысленно решился добровольно, без нажима противника отвести весь севера ный фронт назад, примерно до линии немецких окопов в центре с созданием сильных маневренных групп на обоих флангах.

Здесь я не хочу касаться вопроса, почему я не сделал этого раньше. Об этом речь пойдет ниже. Высказав же эту мою основную мысль, перехожу к подробному ана-^ лизу главной кампании 1920 года, начало которой поло^ жило наступление советских войск 4 июля.

Глава V

Анализ первых дней решающей операции п.Тухачев^ ского дался мне очень непросто. Я постоянно натыкался на все новые противоречия, выяснение которых заняло много времени. Одни из этих противоречий вытекали из недостаточно упорядоченных у нас дат и данных о действиях войск в этот период, что влекло за собой неправильное и ошибочное толкование событий. Другие противоречия возникали сразу же, как только я пытался сопоставить все, что пишет П.Тухачевский, с датами и данными, кропотливо собранными мной в отношении наших войск, а также с датами и данными, которые я находил у п.Сергеева и которые касались войск под водительством П.Тухачевского. Все эти противоречия настолько бросаются в глаза, а реальная историческая обстановка была такой причудливой, что я долго не мог примириться с фактами и искал новых подтверждений своим взглядам в тех подробностях, которые удавалось получить у оставшихся в живых участников тех боев. Добавлю, что и сейчас, вынося на суд читателя свой анализ, я не могу избавиться от некоторых сомнений, потому что собранные свидетельства очевидцев слишком явно противоречат всему тому, что пишет П.Тухачевский, у которого чрезмерная абстрактность мышления усугуб^ ляется публицистически напыщенными выражениями типа: „разгромлены«, „раздавлены«и т.д.

Вновь и вновь перелистывая книжку П.Тухачевского,

я пытался вникнуть, понять его основную мысль и каждый раз приходил к выводу, что П.Тухачевский задумал далеко идущий план, наметил достижение реша-^ ющих целей далеко от того места, где он начинал свои операции, стараясь при этом удержать и самого себя и подчиненные ему войска от искушения — впрочем, впол^ не естественного — немедленно добиться частичного, локального успеха. Все, о чем говорит П.Тухачевский, описывая как майскую, о чем речь шла выше, так и июльскую операции, позволяет причислять его к умам хоть и абстрактным, но умеющим широко и обобщенно смотреть как на театр войны, так и на действия крупных войсковых масс. Это мы могли видеть и раньше, однако наиболее полно эта его черта проявилась в глубоких и масштабных размышлениях, помещенных в той части его работы, где описывается июльская операция. Именно эта глава, как я имел возможность сказать выше, представ^ ляет собой, пожалуй, самую прекрасную часть его книги, где он ищет решение проблемы управления большим количеством войск на широких просторах наступательной операции.

Свою точку зрения по этому вопросу я выскажу позже. Сейчас же хочу отметить, что П.Тухачевский видит выход в скоплении, как он выражается, таранных масс, которые должны менять направление своего дви-^ жения в зависимости от действий противника, оказывав ющего сопротивление в том или ином месте на направо лении атаки, пусть даже это будет сопряжено с потерей времени или с преждевременным раскрытием своей ос-^ новной оперативной идеи; это, как он считает, единствен^ ный способ противодействовать контрударам противни^ ка, который может отвести свои войска для организации контратаки. Здесь явно прослеживается влияние началь-^ ного этапа кампании 1914 года во Франции, и пТуха-^ чевский хочет „на примере нашей (советской) кампании против белополяков в 19 2 0 году с большой пользой проследить вопрос об использовании таранных масс«. В данном случае он опирается на аксиому, что в нынешних операциях невозможно уничтожить неприятельскую силу одним быстрым и решительным ударом.

И как же я был удивлен, когда прочитал у п.Сергеева (стр. 31 цит. соч.), что в последние дни июня пТуха^ чевский лично посетил всех командующих армиями и приказал разработать подробный план, по которому в случае успеха должна быть окружена часть наших сил, расположенных в районе Германовичи — Лужки — Глубокое. Таким образом, план действий на 4 июля сводился к достижению чисто локального успеха с целью устроить маленький Седан* для нескольких наших диви^ зий. Описывая этот план, п.Сергеев даже приводит графические схемы, ясно показывающие, на чем он ос-^ новывался. Суть его состояла в следующем: 15-я армия, состоящая, как известно, из лучших сил и отлично оснащенная, должна была атаковать этот малый Седан в Германовичах и Глубоком с фронта, а две соседние армии, 4-я и 3-я, составляли как бы правое и левое плечо, охватывая Глубокое и Германовичи с севера и юга для отсечения нам всех путей отхода. Пан Сергеев отмечает, что для выполнения такого плана центр (15-я армия) был слишком сильный, а фланги — слишком слабые, и именно таким распределением сил, которое, впрочем, он оправдывает отсутствием времени, он совер^ шенно справедливо обосновывает неудачу этого плана (стр. 32, 33). Но где же здесь таран, где, наконец, широкомасштабная операция с далеко идущими целями? Как мы увидим из анализа, фланги не выполнили свою задачу, но п.Сергеев утверждает, что еще в ночь с 5 на 6 июля он получил от П.Тухачевского директиву, требуй ющую напрячь все силы, чтобы к ночи с 6 на 7 июля отрезать путь отступающему противнику в районе Осиногрудек — Куриловичи (20–30 км западнее Глубоко^ го) (стр. 50). То есть еще на третий день операции северная армия (4-я) имела ту же седанскую задачу.

Мое удивление возросло еще больше, когда, просле^ живая день за днем действия главной ударной силы

* Сед ан — город на северо-востоке Франции на р.Мёз (Маас). Под Седаном в сентябре 1870 г. во время ф р ан к о — пр у с с к о й войны 18 7«—

1871 гг. французская Шалонская армия M. Э. M а к — M а г о н а (120. тыс. человек, 39 3 орудия), совершавшая марш с целью деблокады крепости

Х.Мольтке — Старшего (224 тыс. человек, 813 орудий). (Прим. пер.)

П.Тухачевского — 15-й армии, — я заметил, что на третий, а может, даже на второй день операции она начала сосредоточиваться не для продолжения боевых действий в стиле Седана, а для создания тарана для дальнейших операций. Это странное противоречие в пер — вые дни операции не было вызвано действиями наших войск, так как единственной активной группой, еще действующей в течение 5 и 6 июля, была самая северная группировка генерала Желиговского, состоящая из двух дивизий (10-й и 8-й). Не получив приказа на отступле — ние, она вела малые бои арьергардами, находясь в соприкосновении только с северной 4-й советской армией, н, таким образом, никак не влияла на акции 15-й армии. Остальные же силы — группа генерала Енджеевского — отходили спокойно, почти без стычек с противником, в юго-западном направлении на Молодечно. Оригинальный Седан!

Вообще первые дни июльской операции п.Тухачев — ского заслуживают особого анализа. Они оказали очень сильное влияние на основную группировку наших польских сил, на ход всей операции с нашей стороны вплоть до Варшавы. Наряду с этим, учитывая отмеченное выше противоречие в оперативных замыслах П.Тухачевского, владевшего в это время инициативой, они дают характерную картину того, что я обычно называю комедией ошибок и взаимонепонимания противников. Как обычно бывает в таких случаях, даже принципы придумывания названий таких сражений противоречат друг другу. Командующий нашими силами на этом фронте генерал Шептицкий, оправдываясь, назвал его, в соответствии со своей склонностью к линейному расположению войск, битвой на Ауте, маленькой речушке, которую с трудом можно найти на карте и название которой я ни разу не встретил ни у П.Тухачевского, ни у п.Сергеева. Видимо, они и не предполагали, что эта Ореховна, на сей раз речная, так важна для их противника. Пан Сергеев считает это сражение неудачным Седаном под Глубо^ ким. Чего с нашей стороны никто не мог понять, а самое активное действующее лицо в этом сражении, генерал Желиговский, как недавно сам мне говорил, сомневался,

не допустил ли он ошибку, не ударив по этому Седану — Глубокому, когда оно уже было занято противником, потому что, не испытывая на себе никакого давления, он чувствовал себя совершенно свободным в выборе решения. Сам же П.Тухачевский, довольный теперь уже совершенно надежным обладанием „Смоленскими ворота — ми«, пытается и со своей стороны как-то окрестить это военное чудачество: уже 7 июля он заявляет с полной определенностью, что „войска противника подверглись полному разгрому в районе нашего главного наступления«(стр. 53). Такое сражение стоит проанализировать подробнее.

Начну с северной, 4-й армии под командованием п.Сергеева. В соответствии с седанскими замыслами П.Тухачевского он оставляет на своем левом фланге 18-ю дивизию с задачей задержать при помощи наступления резервы противника в этом районе. Остальные свои силы, то есть 12-ю и 53-ю дивизии, а также 164-ю бригаду он сосредоточивает на узком перешейке между Двиной и болотистым озером Ельна, перешейке, не превышающем 10 км (по п.Сергееву — 4 версты), с задачей прорвать на этом участке фронт противника, немедленно повернуть всю пехоту на юг на Германовичи и Шарковщизну, а кавалерию выбросить пока на запад в глубокий тыл противника. Учитывая то, что п.Сергеев пишет о начале сражения ураганным огнем артиллерии, отмечу, что он сосредоточил на этом участке 70 легких и 8 тяжелых орудий. Пан Сергеев так оценивает свою задачу: „Вследствие того что успех маневра 4-й армии зависел от быстроты его выполнения, а данные о противнике указывали, что между Двиной и озером Ельна находится только один пехотный полк и несколько сот уланов, частям активной группы поставлены задачи, требующие после прорыва противника пройти:

коннице — 40 верст в первый день и 24 версты во второй;

53-й дивизии — 29 верст в первый день и 30 верст во второй;

12-й дивизии — 22 версты в первый день и 18 верст во второй.

Такие расстояния после прорыва противника можно было преодолеть при движении в колоннах, потому что слабый противник должен был быть распылен от нашего удара, а резервов, по-видимому, у него здесь не было«(стр. 43 цит. соч.).

В действительности здесь стоял неполный 33-й полк, имевший один батальон в относительно далеком резерве. В связи с туманом наступление началось только в 8 часов утра, после ураганной огневой подготовки, продолжавшейся полчаса. Первые, видимо, самые слабые, линии были заняты уже в 9 часов. Отсюда продвижение п.Сер геева пошло так медленно, встретило такое сопротивление, что только после четырех часов пополудни наши два батальона после целого ряда контратак, измотанные боем, начали быстрый отход. Только к 6 часам вечера дивизии и кавалерия п.Сергеева смогли стянуться в колонны и начать запланированный марш. „Ничего удивительного, что ни одна из частей не могла выполнить свою задачу«, — с сожалением констатирует п.Сергеев (стр. 4 6).

Эту героическую оборону двух батальонов нашего 33-го полка, противостоявших двум с половиной дивизиям противника, поддерживало всего 10 орудий 8-й дивизии, в состав которой входил этот полк. Действия наших батальонов почти сорвали или, по крайней мере, поставили под сомнение успех задуманной операции в седанском стиле, сковав и задержав главные силы 4-й армии в их стремлении быстро выйти на фланги и в тыл наших войск, продолжавших биться на юге. Мне тем более приятно отметить тот факт, что о том же пишут и наши противники. При поверхностном анализе тех боев 33-му полку и всей 8-й дивизии у нас часто ставится в вину то, что они допустили прорыв неприятельской кавалерии, которая попортила нам много крови в ходе всей операции до Варшавы. В свою очередь, п.Сергеев констатирует, что упорное сопротивление сильно задержало развитие их наступления, и только к 16 часам это сопротивление поляков было сломлено. К этому добавлю, что ни одно наше орудие не попало в руки противника.

На соседнем участке 18-я дивизия — а п.Сергеев

считал ее одной из лучших — провела целый день в совершенно безрезультатных атаках на одну из бригад нашей 10-й дивизии. Пан Сергеев совершенно спокойно отмечает, что, несмотря на тяжелые потери дивизии и сравнительно большой расход боеприпасов (300 снарядов на одно легкое и 50–80 — на тяжелое орудие), наступление 18-й дивизии было отражено (стр. 47). Таким образом, первый день операции был для 4-й армии относительно неудачным, потому что замедлил выполнение седанских замыслов и не вынудил нас задействовать хотя бы часть наших резервов, в состав которых здесь входили три полка 8-й дивизии. Эти полки, по нашим данным, большей частью своих сил без приказа двинулись на север в направлении Погоста, а затем и еще севернее для прикрытия угрожаемого фланга.

Южнее действовала 15-я армия, имевшая в своем составе четыре дивизии, растянутые в линию. Наступление велось на фронте около 50 км. 15-й армии противостояли наши войска, также построенные в линию: 11-я дивизия на южном фланге, бригада 5-й дивизии и 7-я резервная бригада на северном участке полосы наступления. В резерве за ними стояла 17-я дивизия, которую нельзя было задействовать без разрешения командующего фронтом, находившегося в Минске. Подробности этого боя удалось установить с трудом. Фактом является то, что на южном участке советские войска продвигались вперед быстрее, чем на северном. Так, южнее железной дороги Полоцк — Молодечно войска П.Тухачевского дошли с боями до р.Мнюта, пройдя с момента встречи с первыми нашими линиями примерно 8 км. Севернее же железной дороги, где действовала большая часть войск 15-й армии, несмотря на первые успехи, советские войска были остановлены контратаками нашей 17-й дивизии с юга и 10-й дивизии с севера. Продвижение атакующих сил было здесь задержано до такой степени, что к концу дня наступающие смогли пройти всего лишь 3–4 км. Впрочем, этот относительный успех главных сил пТуха — чевского не имел большого значения для седанского плана, потому что в этом случае центр мог продвигаться медленнее; его положительной стороной было то, что

противник стянул на себя наши резервы. К концу этого дня значительная часть наших войск была так потрепана в боях, что еще долго была неспособной к дальнейшим действиям. Это относится к бригаде 5-й дивизии и к 7-й резервной бригаде. Кроме того, противнику удалось захватить, правда, небольшое количество артиллерии и боеприпасов.

Третья советская армия атаковала южнее, вплоть до Березины, нанося удар частью своих сил по нашей 11-й дивизии, а тремя дивизиями вела сильное наступление на бригаду первой литовско-белорусской дивизии с задачей к 5 июля занять Докшицы, удаленные от фронта на 25 километров по прямой линии, с тем чтобы уже 6 июля перерезать как железную дорогу Полоцк — Молодечно, так и наши пути отхода в юго-западном направлении. Результатом этого дня было то, что после чрезвычайно тяжелых, продолжительных боев советские войска нигде не продвинулись больше чем на 7–8 километров; но самым главным итогом боев в этот день, по-видимому, не замеченным противником, была потеря контакта и связи между 11-й дивизией на севере и первой литовскобелорусской на юге. Зато река Березина, протекающая в 4–6 километрах от линии фронта и представляющая собой серьезную преграду на пути к Докшицам, почти нигде не была форсирована противником. И вновь, как на севере, фланг, который должен был быстрым маневром отсечь пути отхода противника на юго-запад, оказался остановленным, несмотря на значительное превосходство в силах над литовско-белорусской дивизией. Седанский замысел здесь, как и на левом фланге, повис в воздухе. Обстановка здесь сложилась даже хуже, потому что п.Сергеев, справившись на севере с первым препятствием, все-таки смог к вечеру обозначить свое продвижение во фланг и тыл противника, в то время как вся третья армия вечером 4 июля, по сути дела, стояла на месте, растянутая в длинную линию с центром фронта — 15-й армией.

Если, как мы видим, целью войск П.Тухачевского было быстрое окружение нашей первой армии в районе Германовичи — Глубокое, то нашей целью было просто

отражение атак противника и восстановление положения, существовавшего до 4 июля. Все приказы, будь то приказы командующего фронтом в Минске или командующего 1-й армией в Вилейке, или, наконец, командиров групп на своих участках, не оставляют на этот счет никаких сомнений. Поэтому весь день 4 июля прошел в попытках провести малые и более крупные контратаки с целью отбросить противника за линию, которую войска занимали утром того же дня. С нашей стороны сражение велось примерно так, как в годы окопной войны. Все же попытки контратаковать, предпринимавшиеся в разное время и в разных местах, преследовали единственно „восстановление предыдущей ситуации«. Это выражение повторяется десятки раз как характеристика цели, ради которой наша первая армия 4 июля вела бои на широком стокилометровом фронте. Эту цель достигла, собственно говоря, только наша 10-я дивизия, которая не позволила столкнуть себя с занимаемых позиций и закончила день полным выполнением поставленных перед ней задач. Зато во всех других местах наши войска должны были чувствовать себя проигравшими, так как за весь день тяжелых боев, в которых уже принимали участие все наши силы, поставленная цель — восстановление предыдущей ситуации — не была достигнута.

Итак, первый день операции, 4 июля, не принес ни одной из сторон успеха в достижении намеченных целей. Пан Тухачевский не продвинулся вперед в реализации своего седанского плана, а наша первая армия, ведя бои с превосходящими силами противника и уже не имея резервов, не смогла выполнить поставленную задачу. К рассвету 5 июля цели и задачи противников не претерпели изменений.

На севере 4-я армия п.Сергеева продвигается в намеченном направлении совершенно свободно, не встречая сопротивления, так как два батальона 33-го полка, понеся в боях предыдущего дня большие потери, быстро отошли, не вступая в соприкосновение с противником, но не в направлении своей дивизии на юг, а прямо на запад и, таким образом, в дальнейших боевых действиях своей дивизии не принимали никакого участия. Первая стычка

войск 4-й армии с противником произошла только во второй половине дня 5 июля; как следует из донесений нашей 8-й дивизии, именно в это время она вела бои с передовыми отрядами противника в районе Погоста и севернее него. Эти стычки, при всей их незначительности, задержали дальнейшее продвижение советских войск. Пан Сергеев особенно недоволен своей 53-й дивизией, которая в этот день не только не дошла до Шарковщизны, как это было ей приказано, но под воздействием этих незначительных боев даже повернула свой фронт с южного на западный. То же самое произошло и с соседней 12-й дивизией, у которой сильный правый фланг и резервная бригада были остановлены и в районе Старого Погоста также изменили свой фронт с южного на западный. Седан явно не улыбался войскам п.Сергеева.

О действиях 4-й армии в этот день П.Тухачевский пишет с определенной долей самоуверенности. Он отмечает, что части 8-й дивизии „были атакованы на походе, разбиты и потеряли всякую способность к сопротивлению. Но и наши части не достигли того, что могли бы извлечь из обстановки«(стр. 52). Пан Сергеев более сдержан в своих выводах, он только говорит, что, несмотря на явную слабость противника, которого следовало добить и разогнать, войска несколько раз развертывались в направлении своего правого фланга и в конце концов вовсе не выполнили свою задачу на 5 июля (стр. 49). Добавлю, что в понимании как п.Сергеева, так, видимо, и П.Тухачевского большая часть 8-й дивизии, которая, кстати, вовсе не принимала участия в боях 4 июля, была уже разбита. Сопротивление двух батальонов 33-го полка было настолько сильным, что противник в своих оценках преувеличил наши силы, приняв бой двух батальонов за бой основных сил 8-й дивизии. Пан Сергеев добавляет, что „положение обходящей группы обеспокоило и штаб фронта, и директива, отданная в ночь с 5-го на 6-е, указывала на необходимость приложить все силы, чтобы к ночи с 6 на 7 июля отрезать путь отступающему противнику в районе Осиногрудек — Куриловичи«. Последние седанские усилия!

Тем временем генерал Желиговский приказал с рэ^ света 5 июля отвести 10-ю дивизию к реке Мнюта для выравнивания своего фронта с соседями справа. По донесениям этой дивизии, на рассвете 5-го числа она беспрепятственно отошла к Мнюте и заняла в районе Лужки оба берега реки, 8-я же дивизия сосредоточилась под Погостом. В отходе 10-й дивизии с позиций, успешно удержанных накануне, просматривается уже элемент неверия, что 5 июля принесет то, чего не удалось добиться в предыдущий день. Это предвестие начинающегося отступления нашей 1-й армии.

Перейдем к центру, к действиям 15-й советской армии.

В течение 5 июля эта армия продвигается вперед очень медленно, значительно медленнее, чем накануне. А ведь 4 июля отнюдь не было, как мы видели, рекордным с точки зрения пройденного армией расстояния. На схеме п.Сергеева она показана так, что ее южные дивизии (11-я и 33-я) перешли реку Мнюта, на которую вышли в предыдущий день, и продвинулись от нес всего на несколько километров. В свою очередь, северная группа (54-я и 16-я дивизии) подошла 5-го числа к этой реке, но не форсировала ее. В донесениях наших войск, действовавших против 15-й армии, я не нашел правдоподобного объяснения этому явлению. Несмотря на то что приказ по нашей 1-й армии от 4 июля предписывал продолжать нанесение контратак для достижения ранее поставленной цели, наши войска с рассвета ведут бои только тыльными заставами, одновременно группируясь для отступления. Упоминается только бой артиллерии, прикрывающей отход, и лишь самая северная группа, часть 10-й дивизии в районе Лужки, на которую должна была выйти северная 54-я дивизия 15-й армии, доносит о тяжелых боях, которые она вела пополудни 5 июля на восточном берегу р.Мнюта.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: