Бесплодные усилия и страдания

Скоро она должна была придти свидание. Он хотел узнать подробности о её встрече и разговоре с Викентием Васильевичем, поведение которого его сильно взволновало. А пока Сергей ломал голову над листочком бумаги, который он тщательно прятал от всех. Верхняя надпись казалась ему знакомой, но он никак не мог вспомнить откуда. А вот нижняя ничего ему не говорила. Абсолютно. Вместе с тем, он понимал, что это не шутка, а какое-то послание, возможно – предостережение. Но от кого? От Викентия Васильевича? Но тогда почему так таинственно? Кого опасался Викентий Васильевич? Сотни вопросов роились в его сознании. На них пока не было вразумительного ответа. Пока Сергей понял одно: в палате нельзя вести разговоры на какую-то тему. Причём не потому, что он болеет. Скорее всего, это было связано с его избиением. Если бы предостережение исходило лично от Викентия, то тогда он сделал бы его более ясным и определённым.

Значит так: во-первых, записка написана не им. Во-вторых, тот, кто писал, сильно опасался, что она может попасть в чужие руки. В-третьих, она должна была ему что-то напомнить.

От напряжения у Сергея разболелась голова.

– Что с вами, – сказал доктор во время утреннего обхода, – у вас сильно подскочило давление. О чём вы постоянно думаете? Давайте вместе попробуем выйти из состояния стресса. В целом восстановление идёт хорошо. Вы должны радоваться, а вместо этого нагружаете себя переживаниями. Скажите, что вас больше всего заботит?

– Моё лицо, – ответил Сергей. – Я хочу посмотреть на себя в зеркале.

– Что ж, понятно. В понедельник мы снимем повязки и дадим вам зеркало. Надеюсь, что больших изменений вы не обнаружите.

Прошло два дня, и ему сняли послеоперационные повязки и остатки швов с лица. Процедура эта оказалась долгой и даже болезненной. Сергей не проронил ни звука, хотя доктор и медсестра, ему помогающая, всё время справлялись о его самочувствии. После процедуры он попросил зеркало. Перед тем, как его подать, доктор его предупредил:

– Имейте в виду, что следы от травм и операции ещё долго будут заживать.

– А как долго, доктор? – спросил Сергей.

– Точно сказать трудно, – улыбнулся он. – Какое-то время вам понадобиться и косметологическая помощь, и мы рассчитываем, что после полного заживления шрамы практически не будут видны.

Сергей посмотрел в зеркало, которое ему подала медсестра. Увиденное его потрясло. На него смотрел чужой, незнакомый человек с тупым взглядом косых глаз и странным носом. Лицо было испещрено красновато-лиловыми следами шрамов.

– Доктор!.. что это! но ведь я же косой, я урод! – закричал Сергей.

– Немедленно успокойтесь и держите себя в руках, – неожиданно громко сказал доктор. – Будьте мужчиной. Во-первых, для меня вы сейчас просто красавец. Вы же не видели себя до операции. Во-вторых, я уверен, что косоглазие и шрамы со временем пройдут. Верьте мне и успокойтесь – последние слова он произнёс более мягким голосом и кивнул медсестре. Она подошла к Сергею со шприцем в руках. Через несколько минут он погрузился в сон.

На следующий день пришла жена. Чувствовалось, что её предупредили. Она говорила, что он почти не изменился. Что всё обязательно заживёт. Сказала, что звонила его матери в другой город. Решила скрыть от неё его болезнь, и сказала ей, что он в длительной командировке за рубежом. Всё это она говорила спокойным, ровным голосом. Но в глазах жены он увидел самое страшное для себя – жалость и безучастие. Однако, виду он не подал и начал подробно расспрашивать жену о её встрече с Викентием Васильевичем. Но ничего нового он не узнал. Тогда начал спрашивать о том, встречалась ли она со следователем. На этот вопрос жена слово в слово повторила слова доктора. Мол, милиция ищет, работает в этом направлении. Причём во время разговора она нервничала больше него. Всё время повторяла, что "сначала выздоравливай, а уж потом – всё остальное". Её ровный, и как ему казалось, равнодушный голос вывел его из себя.

– Ты понимаешь, что я не могу об этом не думать! – закричал он.

Жена поджала губы и сделала обиженное лицо. Быстро открылась дверь. В палату, каким-то образом услышав крики, вбежала медсестра. Сказав несколько успокоительных слов, увела жену. Через несколько минут пришёл дежурный врач. Сергею сделали укол, и он скоро уснул.

Проснувшись, увидел, что за окном светает. Следовательно, он проспал почти до утра. Прошла ещё одна ночь. Сколько же времени он находится в этой больнице? Листья на верхушке видневшегося в окне дерева совсем облетели. Голубое ясное небо, расцвеченное плывущими в воздушном океане бело-жёлтыми лёгкими облачками, превратилось в тяжёлую серую безысходность постоянной непогоды. Скоро уж и снег пойдёт…

Попробовал проанализировать ситуацию. Но странное дело – думать не хотелось. В голове гудело, и опять появился какой-то шум. Непреодолимая апатия и безразличие охватили его. На тарелочке возле кровати, куда медсестра клала ежедневные таблетки, он заметил ещё две. Жёлтенькие. Видимо, назначено успокоительное лекарство. Решил его не пить, а незаметно выбрасывать. Сергей сейчас сожалел, что устроил скандал. В конце концов, жена тут ни при чём. Надо что-то придумать… Но что? Объявить голодовку? Может потребовать срочной выписки? Нет, он ещё слишком слаб. Передвигается еле-еле с чужой помощью. Необходимо лечиться дальше. Тем более, что результаты хорошие. Значит, пока он должен расшифровать надпись на листочке. Как можно скорее. Где же он видел эту надпись?

Насколько он понимает, написано не по-французски и не по-английски. Скорее всего, написано по-латыни. Но где он мог видеть латинские выражения? Викентий Васильевич – математик. Но в математике латинский алфавит используется специфически, в основном для формул. Нет, скорее всего автор записки не он. Сергей готов был поклясться, что это какое-то очень ему знакомое изречение. Да-да, очень знакомое. Неужели Викентий никак даже не намекнул ему где искать? Ведь разгадка здесь, рядом. Так, что же он говорил? Свидание было коротким. Весь разговор можно восстановить с точностью до нескольких слов. Так, сначала он представился. Потом рассказал о случайной встрече с моей женой в больнице. Потом спросил о здоровье. Далее отказался говорить о нападении на меня. Сослался на моего врача. Хвалил меня как студента. Так, хорошо. А что в конце? Ага, что-то о нашем институте. Да, он посоветовал почаще гулять в саду и вспоминать студенческие годы. Что же ещё? Вроде, всё. Или нет? Да, ещё он хвалил меня как спортсмена. Ведь правда, я один раз даже был чемпионом института…

Первое озарение

Опять заболела голова.

Прошло уже много дней, а он всё никак дальше этих примитивных мыслей ничего придумать не может. Надо попросить жену, чтобы она устроила ему встречу с Викентием Васильевичем. Нет, нет, скорее всего – это небезопасно, к тому же привлечёт внимание. Надо как-то самому искать разгадку. Ведь тот, кто послал записку, рассчитывает на его сообразительность!!

Сергею стало очень плохо. Он понимал, что надо держаться, что мужчине не к лицу уныние и паника. Но на самом деле ему никогда так плохо не было. Почему-то вспомнилось детство, их дом в провинциальном русском городе, лица матери и бабушки. Вдруг из глаз покатились слезы… Я один, один! Я никому не нужен!.. Незаметно Сергей уснул.

Снилось ему, что на него навалилось нечто тяжёлое. Он пытается подняться, но "это" не даёт ему встать. Черт побери! Что же это такое, мёртвый человек? Нет, нет, слишком жёстко ему, это статуя, надо её скинуть, скинуть во что бы то ни стало. Не могу, нет, не могу, надо позвать на помощь! Помогите! – закричал он, но голоса своего не услышал. Он не может даже рта открыть! Он задыхается! Тут перед его сознанием возникла та самая латинская надпись. Но она была написана не на бумажке, а крупными буквами красовалась на какой-то стене. Сергей сделал нечеловеческое усилие и закричал. Тяжесть отошла, и он проснулся…

Его била дрожь, пот градом катился по лицу, одеяла на нём не было. Видимо он сбросил его с себя. Но всё это было сейчас неважно. Главное – это увиденная во сне надпись. Сергей испытывал неизъяснимое чувство облегчения. Он почувствовал, буквально всем своим существом ощутил, что он… Да, ведь он… Стоп!.. А ведь он…

Сергея озарило. Как молнией ударило. Он даже непроизвольно вскрикнул. Перед его глазами предстала латинская надпись над входом в институтский зал спортивных единоборств: "DUM SPIRO, SPERO". Зал находился в одном из корпусов, расположенном за небольшим садиком в институтском дворе. Сомнений быть не могло. Более того, манера начертания над входом и почерк на листочке в точности совпадали. Как же эти слова переводятся? Надо вспомнить, надо срочно вспомнить… Кажется, что-то связанное с надеждой, или нет… Нет, ничего не получается, память ему отказывает. Сергей опять почувствовал, что вспотел. Голова закружилась и его опять начала бить дрожь. Пришлось вызвать медсестру, чтоб она его укрыла. Он подтянул одеяло до подбородка, закрыл глаза и расслабился. На его лице появилась улыбка. Успокоившись, он начал продвигаться дальше. Теперь надо было справиться с нахлынувшими воспоминаниями. Он понял, кто мог быть автором послания...

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: