Тяжёлые воспоминания

Проснулся он с чувством тяжести в голове. Это была даже не тяжесть, а усталость и безразличие. Он посмотрел на окно палаты. Был уже вечер. За окном моросило. Капельки дождя, подсвечиваемые уличными фонарями, стекали и извивались живыми змейками по оконным стёклам. Окно высветилось как причудливый витраж, абстрактные постоянно меняющиеся узоры которого напоминали магические и страшные знаки какой-то каббалы. Ему казалось, что угроза таится в каждом углу полутёмной палаты. Нет, надо отметать от себя эти ощущения. Да, да, надо уходить от тягостных дум, сразу же набросившихся на него. Надо выстроить план дальнейших действий. Но от обилия впечатлений и мыслей, возникших после встречи со следователем, Сергей растерялся. Он не знал даже с чего начать, как всё это выстроить в некую реальную картину. Одно он понимал и даже чувствовал всем свои существом – утром на допросе он совершил большую глупость.

Из коридора донёсся какой-то коллективный возглас. Видимо "публика" их отделения смотрела по телевизору футбол. Все как-то отдыхают и развлекаются. А он? Как же долго будет мучиться и страдать? Есть ли всему этому конец? Да, физические боли постепенно переставали его терзать. Большинство травм на нём зажило, он на костылях уже бодро передвигается. Но кто снимет боль с его души? В последнее время он стал всё чаще задумываться о себе, о том как сложилась его жизнь…

Мог ли он себе представить, что в самые трудные дни своей жизни останется абсолютно один?..

Жену свою он любил. Но давно уже не строил иллюзий улучшить сложившиеся с ней отношения. Первое время он был уверен, что его чувство взаимно, что они поженились по любви. Но она резко изменилась сразу же после свадьбы. Начала командовать, учить уму-разуму, а главное – попрекать. Она ведь дочь богатых родителей, а он кто? Не забывай, мол, если б не мой папа, ты был бы сейчас никем. Знай, мол, своё место. Нет, об этом лучше не вспоминать… Даже ребёнка не хочет родить. Какой же он был наивный! Вот и сейчас. Приходит к нему раз в неделю, как на работу. Смотрит на него невидящими глазами так, как будто он прозрачный. Либо смотрит в сторону. За всё это время она ни в чём его реально не поддержала. Сначала выздоравливай, а потом всё остальное – вот её лозунг. Впрочем, зачем её обвинять? Свою жизнь она привыкла строить по совету своей матушки. А та всегда и во всём обеспечивала комфорт и благополучие своей дочурочки. Он был уверен, что они в итоге и решат его судьбу. Если он будет признан "годным" на семейном совете, то его вернут в семью. А если нет, то тёща костьми ляжет, но их разведёт. В этом можно было не сомневаться. По еженедельным разговорам с женой он понимал, что в их домашнем кругу вину за происшедшее взвалили полностью на него. Это ведь он "бросил" магазин и поехал к ним на дачу. А ведь магазин – это подарок тестя. Здесь тоже Сергей чувствовал себя ущемлённым. Причём давно уже.

Они быстро забыли, что он вложил в дело всего себя без остатка. Что им был разработан новый план снабжения и продаж и успешно внедрён. Что весь ремонт и дизайн был сделан под его руководством. Что всю многотомную документацию с разрешениями и лицензиями на все виды товаров были получены его усилиями. Магазин начал давать приличный доход. Да что там говорить… А внедрение новых товаров, а подбор продавцов, а контроль, а порядок и дисциплина… А эти унижающие его ежемесячные поборы налоговиков, милиции и разных там контролёров… всё это надо пережить, чтоб понять… Даже тесть как-то сказал, что не ожидал от него такого успеха. Тёща тут же вмешалась, мол, смотри, не перехвали. Но, тем не менее, собственником записана жена, а тестю он выплачивает арендную плату. Тоже мне родственничек. И это при его миллионах, "дачах и пароходах". Не будь тесть вхож к руководству городом, был бы сейчас бомжем.

В советское время тесть заведовал спецгаражом для государственных деятелей. А когда гараж стал обслуживать новую власть, сумел войти в доверие и получить очень приличный кусок государственной собственности из рук этих самых "новых властителей". Как-то раз тесть мельком проболтался, что в ельцинские времена с его помощью был организован вывоз за границу каких-то уникальных ценностей. На этом он очень сильно разбогател. А так, он всю сознательную жизнь хапал у государства, пил и гулял. Если б не тёща, он бы и это, буквально свалившееся на него богатство просадил. Под её давлением решил заняться бизнесом и зарегистрировал строительную фирму. Но вскоре фирма начала терпеть убытки. Тёща устроила скандал и попутно обвинила Сергея в равнодушии и бездействии. Вспомнилось, как он убедил тестя провести внутреннюю проверку, как организовал аудит фирмы и вскрыл разные махинации. Тесть когда узнал, что его ближайший друг и партнёр очень крупно нажился у него за спиной, готов был его убить. И не потому, что за границу были переведены деньги на строительство детского онкологического центра, а за то, что с ним не поделились.

– Чтоб заполучить этот подряд, я забашлял самому мэру! – вопил он на весь дом, тыкая пальцем вверх…

Визит спасителя

Больничное одеяло сползло с кровати и валялось на полу. В палату заглянула медсестра, чтобы пригласить на ужин. Увидев валяющееся одеяло, она подошла к кровати. Видимо что-то в его лице показалось ей неладным.

– Сергей, Серёженька, почему вы скинули одеяло, вам что, плохо? – спросила она.

Давно уже его никто не звал так ласково Серёженькой. Он вдруг почувствовал, что у него спёрло в горле, а грудь начали сотрясать рыдания. Медсестра быстро накрыла его одеялом и выбежала из палаты. Пришли старшая медсестра, доктор, а вместе с ними и директор клиники, тот самый академик, который осмотрел его на консилиуме. Начал щупать пульс. Померил давление. Посмотрел глаза. Простучал и прощупал всего.

– Ну-с, Сергей Николаевич, с давлением у вас порядок. С рефлексами тоже ничего. А вот нервишки пошаливают. И это вполне объяснимо. Не каждый может без последствий пережить столько боли и переживаний. Но вижу я, вижу, что вы есть мужчина настоящий… Что скажете, а, Леночка? – повернулся он к молодой медсестре. Та зыкнула глазами на академика, кивнула головой и отвернулась. – Вот, видели, – он незаметно подмигнул Сергею, – экспертиза подтверждает диагноз. – Наталья Борисовна, – обратился он к старшей медсестре, – дайте-ка мне эпикризы. Так, так, а это что такое? Да ещё и дозы какие… Григорий Миронович, зачем нам так форсировать события? А? – обернулся он к лечащему врачу. – Вы абсолютно уверены, что…

– Афанасий Христофорович, – пугливо перебил академика доктор, – мне-то чего, я понимаю, но вы же знаете, звонят, просят ускорить и всё такое… Врач умоляюще посмотрел на академика.

– Ну вот что, умный вы наш. Довольно. Я вижу, что с этим спонсированием мы вляпались в… самые что ни есть… экскременты. – Медсестры дружно засмеялись. Академик грозно на них посмотрел и встал со стула. – Вы что, – продолжил он, повышая тон, – не могли этим недоумкам объяснить, что законы природы никакими деньгами изменить нельзя!? Значит так. Либо вы будьте любезны делать всё по науке, либо снимайте халат и будьте любезны… А с этими олигархами, – последнее слово он произнёс с приволжским упором на букву "о", – я разберусь сам. Все свободны.

Медсестёр и врача как ветром сдуло.

– Вот, так, батенька. – Академик присел на стул и положил свою большую ладонь Сергею на руку. – Иногда бывает полезно и по мозгам надавать. В целом, у вас всё идёт по плану. Только, дорогой мой, торопиться нельзя. Природа должна своё взять. И тогда будете как новенький. Как у нас на Руси говорят: за битого…

– Двух небитых дают, – невольно произнёс Сергей и почувствовал, что внутреннее напряжение спало. Губы растянулись в улыбке, а из груди послышались булькающие звуки немного хрипловатого смеха. Он вдруг подумал, что за всё время пребывания в больнице, смеётся впервые. И самым удивительным было отсутствие боли. Поломанные ребра больше не отзывались острой болью! Неожиданно для себя он спросил:

– Афанасий Христофорович, а можно мне во дворе гулять? Ну, когда дождя нет.

– Не можно, а нужно, дружочек. А вы что, ещё не пробовали? Я распоряжусь, и с завтрашнего дня вас начнут выводить гулять. Оденьтесь по погоде, и можете хоть в дождичек гулять. Вы же у нас не воспалением лёгких болеете. А мысли плохие гоните в шею. Это больное тело их подкидывает. Помните: не только в здоровом теле здоровый дух, но и здоровый дух помогает больному телу. Сильно помогает. Только жаль, что мы пока не знаем, как это внутри нас происходит. Очень уж всё сложно в человеке. Я это вам как врач говорю. А дух человеческий – это сила. И рождены мы для того, чтобы, как говорили древние, познать себя, а через себя и матушку природу. Так, вот. А вы мне пообещайте, что отныне будете держать хвост пистолетом. Обещаете?

– Обещаю. – Сергей готов был поклясться, что всем своим существом ощущает ту самую силу духа, которую источал этот большой грузный человек.

– Ну-с, до свиданья. – Афанасий Христофорович встал со стула. – Выздоравливайте.

Академик вышел. Как хорошо, подумал Сергей, что на свете есть такие люди. Да, ему определённо повезло. Ведь всё могло быть намного хуже… Сергей постарался поудобнее расположиться на кровати. День был предельно насыщен событиями и жизненно важной для него информацией. Надо было осмыслить последние события и наметить план дальнейших действий.

Что делать дальше?

Во-первых, теперь понятно, что все его предположения были правильны. Стало ясно, почему Учитель не пришёл его проведать. Он в розыске. Об этом прямо сказал следователь. Но вот почему – это ещё тайна. Во-вторых, следствию он нужен в связи с Учителем. А сам он, видимо, большого интереса не представляет. Значит, после его избиения произошли некие события. Что же там на самом деле произошло? Нет, сейчас не время заниматься предположениями. Надо дать возможность Учителю поскорее с ним встретиться. И это будет очень нелегко. Теперь не было сомнений, что он под специальным присмотром, да и палата прослушивается. А что, если один из владельцев сотового телефона был подсадной уткой? Полной уверенности у него не было. Главное – он должен соблюдать предельную осторожность, так как опасность грозит и ему. Иначе, зачем Учителю так рисковать, чтоб с ним встретиться. Что же он хочет ему рассказать? Догадки, вопросы и предположения навязчиво роились в его сознании. Так, стоп. Опять заболела голова. Надо отдохнуть. Сейчас он поест, успокоится и будет думать дальше. Сергей нажал на кнопку вызова. Пришла медсестра.

– Леночка, принесите, пожалуйста, стакан кефира и какую-нибудь булочку, – попросил он.

Поужинав и успокоившись, Сергей продолжал размышлять над событиями прошедшего дня.

Со следователем всё более или менее понятно. А вот разговор академика с его доктором необходимо проанализировать. Кто-то доктору позвонил и попросил, нет, скорее, приказал побыстрее поставить его на ноги. Но зачем? Он и так даёт показания. Значит ли это, что кто-то хочет пообщаться с ним вне больницы? И о каком спонсировании говорил академик? Кто их спонсирует и почему? Здесь тоже масса предположений. Но над этим он пока не будет голову ломать. Она и так перегружена. Главное – это прогулки в парке. А там видно будет.

Сергей уснул. Снилось ему, что живёт он в бабушкином доме под Волоколамском. Светит солнце, а он с друзьями на берегу Ламы удит рыбу. Дёргается поплавок, он подсекает, ведёт и вытаскивает из воды большую рыбину. Протягивает жадно руку, чтоб схватить её, она сильно извивается и не даётся. Он дёргает за удочку, рыба срывается и падает на мелководье. Держи! – кричит кто-то, и он прыгает за рыбой в воду. Поздно! Рыба уплыла. Он выходит на берег, от огорчения бьёт кулаками по траве и слышит, как его зовут. Да это же мать его зовёт обедать. Мам, я скоро, вот поймаю эту рыбу и приду, отзывается он и… просыпается. До рассвета ещё далеко. За окном палаты виднеется чёрное ночное небо. Он поворачивается на бок, пытаясь уснуть, и вдруг перед его глазами появляется надпись: DUM SPIRO, SPERO…

На следующий день, после завтрака и медицинских процедур его вывели погулять в парке. Сергей сделал несколько неуверенных шагов по дорожке. Впервые за несколько месяцев он почувствовал хруст гравия под ногами и холодок живого, обвевающего его лицо ветерка. Недавно прошёл дождь. Земля в парке была ещё мокрой. Пахло прелой листвой и мокрым лесом. Деревья были старые, кряжистые, послевоенной посадки. Почти все листья уже облетели. Несколько ворон сидели на голых ветвях и вертели головами. У него захватило дух. Какое счастье, что всё это он может видеть и чувствовать! Разве мог он раньше подумать, что такие простые и обыденные вещи как вот это дерево, небо, ветерок, дождь, трава, опавшие листья, мокрая земля могут стать родными и дорогими до боли в душе. Этот непритязательный пейзаж и с детства знакомые запахи живой природы так сильно подействовали на Сергея, что у него закружилась голова. Он покачнулся и чуть не упал.

– Вам что, плохо? – озабоченно спросила его медсестра.

– Нет, нет, не беспокойтесь. Наоборот, мне очень… даже хорошо. Это, видимо, чистый воздух на меня так действует. Давайте на минутку присядем.

Они присели на скамейку под большим раскидистым клёном. Сергей немного пришёл в себя и стал внимательно оглядываться.

Гуляющих было довольно много. Он заметил, что многие пациенты прогуливались не с персоналом, а с родственниками. Недалеко, две женщины бальзаковского возраста, оставив больничные коляски своих подопечных, о чём-то громко и оживлённо разговаривали. В одной из колясок сидел пожилой мужчина с запавшими глазами и тоскливым взглядом. Видимо беседа эта его раздражала. Нина, Нина, изредка звал он свою то ли дочь, то ли жену по имени. Но та лишь махала на него рукой, мол, подожди, и продолжала болтать. Сергею стало жалко колясочника. Но что поделаешь – это судьба. Как же всё относительно, вдруг подумалось ему. Глядя на этого мужчину в коляске, он, весь поломанный и перебитый, только сейчас начинал понимать, что всё могло закончиться значительно хуже. И что же ему делать? Забыть и жить дальше? Нет, нет… Для него это сейчас невозможно. Он не может смириться со своим положением.

Сейчас его главная задача, дождаться и получить информацию от Учителя. Для этого надо облегчить ему эту трудную проблему. Но как? Сергей понимал, что за ним пристально наблюдают и враги, и, возможно, друзья. К примеру, медсестра ни на шаг от него не отходит. Так. Как же действовать? Во-первых, надо выработать маршрут. Это поможет Учителю спланировать свои действия. Во-вторых, на маршруте должны быть обязательные остановки. Так сказать, точки отдыха. Ну и самому надо быть предельно внимательным. Ошибок не допускать. Не упускать ни одной возможности для контакта. А может быть попробовать позвонить? Попросить в условленном месте оставить информацию? Да, да. Это надо сделать обязательно. Надо ускорить события. Иначе он с ума сойдёт от этой неопределённости. Итак, надо звонить.

Ещё один звонок

Вечером Сергей уже сам вышел смотреть телевизор. Медсестра тут же подошла. Спросила не нужно ли чего. Услышав отказ, постояла минуту и отошла. Показывали очередной американский триллер. Сергей стал присматриваться к соседям. Кроме дивана перед телевизором стояли в ряд принесённые больными кресла и стулья. Рядом с ним сидел небритый мужчина средних лет. С другой стороны, немного выдвинув кресло вперёд, сидела женщина лет пятидесяти, видимо пришедшая из другого отделения. За ней, небрежно развалившись на стуле, восседал пузатый мужчина в спортивном костюме. Всего сидящих было человек пять-шесть. У кого же попросить? Пока Сергей размышлял, пузатый мужчина повернулся к сидящему рядом с Сергеем небритому и сказал:

– Ну что, может пойдём покурим?

– Пошли, чего уж там, всё и так ясно.

– А вы что, уже видели этот фильм? – спросила сидящая в кресле женщина.

– А чего там смотреть, конец и так известен.

– И какой же? – настаивала женщина.

– Да пойдём, Мишаня, нечего фуфло разводить, – вмешался пузан, – и ежу ясно, что сильные парни наваляют слабым.

Мужчины ушли. Женщина сделала презрительное лицо и зло сказала им вслед:

– Козлы, а делают вид, что в кино разбираются.

– А давно фильм начался? – примирительно спросил Сергей.

– Давно, – охотно отозвалась женщина, – скоро кончится.

Сергей задал несколько вопросов по сюжету фильма. Потом положительно отозвался о главном герое-супермене. Когда фильм кончился, Сергей взялся проводить гостью по длинному коридору. У выхода из отделения его остановила медсестра:

– Уже поздно. Выходить из отделения нельзя.

– Да я через секунду вернусь, только провожу.

– Нет, нет, спасибо, не беспокойтесь, – сквозь зубы сказала провожаемая, – я вижу, что здесь вы под надёжным присмотром.

– Но у нас же не тюрьма, – сказал Сергей и незаметно скорчил медсестре гримасу, вроде, ему неудобно.

Костылём толкнул дверь отделения. Пропустил женщину вперёд и вышел за ней. По пути к женскому отделению узнал, что её зовут Леонелла Марковна, что она лечится в женской неврологии и тоже гуляет после обеда в парке. Договорились на следующий день погулять вместе. Вернувшись в своё отделение, увидел дожидавшуюся его медсестру:

– Я больше вас не выпущу. Так поздно покидать отделение нельзя.

– А смотреть телевизор в другом отделении можно? – съехидничал Сергей.

– Вообще-то нельзя. Но эта женщина переругалась у себя со всеми. А муж у неё какая-то очень большая шишка. Дело дошло аж до директора, до нашего Христофорыча. Чтобы прекратить скандалы в женском отделении, ей в виде исключения разрешили ходить к нам. У нас она стала вести себя намного спокойнее. Но я вам не советую с ней общаться. Она может разозлить кого угодно.

– Пока я ничего такого не почувствовал, – ответил Сергей.

На следующий день он опять вышел на прогулку в сопровождении медсестры. Не успел сделать и нескольких шагов, как к ним подошла Леонелла. Видно, она дожидалась его. Завязалась оживлённая беседа ни о чём. Сергей почувствовал, что женщина просто изголодалась по общению. Говорила она несколько резковато, но дружелюбно. Часто к месту и не к месту смеялась. Прогулявшись вокруг корпуса, они присели на скамейку. Женщина обратилась к медсестре.

– Милочка, я могу заменить вас до конца прогулки. Вы так на меня не смотрите. В прошлом я целый год проработала санитаркой в больнице. Хотела в медицинский поступить. Но не сложилось. Пришлось стать воспитательницей в детсаде. Так что ухаживать за детьми и больными, – тут она взглянула на Сергея, – я умею.

– Хорошо, – согласилась медсестра, вставая со скамейки, – но в отделение больного отведу я сама.

Она встала и пошла в сторону больничного корпуса. У Сергея радостно забилось сердце. Можно было начать разговор о телефоне. С первой же минуты беседы, стало ясно, что Леонеллу обуревала жажда деятельности. Она сразу же разрешила называть её Лёлей и начала рассказывать об "ужасах", творящихся в женском неврологическом отделении. Послушав минут пять монолог своей собеседницы, он решил перевести беседу в нужное русло. Но она сама, видимо желая побольше узнать о Сергее, вдруг задала нужный вопрос.

– Скажите, а от чего лечитесь вы?

– А разве не видно?

– Ну конечно, я вижу, что вы болеете. Но что и почему, догадаться не могу.

– Я лечусь от последствий бандитского нападения. А подробности расскажу позднее. Мне нельзя сейчас это вспоминать.

– Ой, простите меня, я этого не знала. – Лёля приложила руку к груди. – Скажите, а как часто к вам приходят? – продолжала допытываться она.

– Можно было бы и почаще, – честно признался Сергей.

– Как же так? А если вы соскучились, или вам срочно что-то понадобилось?

– Пока в таком положении мне ничего особенного кроме лечения не надо. А если что-то понадобится, то приходится ждать очередного свидания. Лечащий врач всё контролирует и пока многого мне не разрешает. Даже звонить по телефону нельзя. Вот хочу родным позвонить, а не могу.

– Кошмар какой-то. Это же ужасно! И вы всё это терпите? Заявите протест.

– Мне сказали, что главное – не волноваться. Что всё делается для моего скорейшего выздоровления. Поэтому даже обычный звонок находится под запретом. Сестры за этим строго следят.

– Неужели разговор с родными может вам повредить? Это абсурд какой-то! Боже мой, как мне вас жалко. Неужели ничего нельзя сделать? Хотите, я поговорю с мужем. Он вам поможет.

– Нет, нет, ни в коем случае. Я здесь лечусь по специальной клинической программе. Они меня на ноги поставили. Но если нарушу предписанный режим, то меня выпишут. Так что надо терпеть. Можно, правда, одолжить у кого-нибудь телефон. Но мне как-то неудобно просить.

– Сергей, вы просто гений. Как же я не сообразила? У меня же здесь свой телефон имеется. Я вам сейчас же его принесу.

– Спасибо большое, Лёля, я буду вам очень признателен. Но сейчас могут заметить. Лучше вечером я незаметно его у вас заберу. Мне нужно лишь несколько слов сказать и только. Я не буду им злоупотреблять.

– Да о чём вы говорите! За телефон платит мой муж. А у него финансовые возможности большие, в отличие от всего другого… Так что пусть это вас не волнует.

В этот момент к ним подошла медсестра.

– Сергей, вам предписано двигаться, а не сидеть. Поднимайтесь, сделаем обход корпуса и на этом прогулку сегодня закончим.

Сергей опёрся на костыли и поднялся. Лёля тоже поднялась. Пройдя несколько шагов, она попрощалась и ушла. Через несколько минут Сергей вернулся в свою палату. Настроение у него было прескверное. Его охватило тяжёлое гнетущее чувство нетерпения. Он не хотел больше чего-то ждать. Не хотел неизвестности. Он чувствовал себя марионеткой в чьих-то руках. Ему хотелось всё узнать. Именно "здесь и сейчас". Узнать всё, что с ним случилось. Всё, что его ожидало. Ощущение неизвестности его душило так сильно, что в какое-то мгновение он готов был даже выброситься из окна. "Спокойно… держи себя в руках", – приказал он себе. Заставил себя раздеться и лечь в постель. Надел наушники и включил проигрыватель. Послышались звуки органа. Через несколько минут он почувствовал облегчение. Мышцы тела расслабились, он стал дышать ровнее и глубже. Глаза стали закрываться. Сергей выключил проигрыватель и через минуту заснул.

Проснулся он от какого-то шума, доносящегося из коридора. Прислушался. Высокий визгливый и низкий хрипловатый голоса обменивались фразами на повышенных тонах. Сергей посмотрел на часы. Ого, через час отбой. И тут он вспомнил, что должен встретиться с Лёлей. Как мог, быстро накинул халат и, ковыляя на костылях, вышел в коридор. После тёмной палаты яркий свет в коридоре немного ослепил его. Когда глаза привыкли к свету, он сделал несколько шагов в сторону оборудованного в коридоре уголка для просмотра телепередач.

На маленьком диванчике телевизионного уголка со слезами на глазах сидела Лёля. Её успокаивали медсестры, включая старшую, а дежурный врач и несколько мужчин окружили здоровяка в спортивном костюме, который порывался подойти к Лёле. С перерывом в несколько секунд Лёля выкрикивала обидные слова в его адрес.

– Я не хочу слушать твои козлиные разговоры! Тебя в зоопарке вместо морской свиньи надо показывать!

– Ты, крыса, суслику своему скажи, чтоб лучше с тобой работал, или помощника ему найми! От тебя уже всю клинику тошнит! – отвечал тем же здоровяк.

– Ах ты, гадёныш! Дебил! Даже на суслика не тянешь, на брюхо своё крысиное посмотри!

Услышав, что публично поставлено под сомненье его мужское достоинство, здоровяк совсем обиделся. Он сменил зоологический лексикон на матерный. Особенно напирал на оценку нравственных устоев Лёли, на её возраст и физиологические возможности в интимной сфере…

Дым стоял коромыслом. Больничная скука куда-то испарилась. Больные, побросав свои вечерние безделья, высыпали из палат. Кое-кто вслух начал одобрительно оценивать меткие выражения здоровяка. В этот момент в отделение вошли охранники, видимо вызванные дежурным врачом. Сергей, не понимая причины конфликта, не знал на чью сторону встать. А вот охранники знали. Они быстро проводили здоровяка в палату, взяв с него обязательство до утра из неё не выходить. Лёля прошествовала к телевизору в сопровождении дежурного врача. Она немного успокоилась и победно улыбалась. Сергей подошёл к Лёле и сел рядом.

– Сергей, вы слышали этого негодяя? – увидев его, возмущённо сказала Лёля.

– Вы знаете, после прогулки мне сделали укол, и я спал. Вышел из палаты минуты две назад. Поэтому ничего не слышал. Но, надеюсь, всё окончилось благополучно?

– А иначе не могло быть. Но он ещё своё получит. Знаете что, Сергей, я, наверное, смотреть передачу не смогу. Проводите меня до отделения, и я вам всё расскажу, – тоном заговорщика сказала Лёля.

На этот раз, увидев Сергея рядом с Лёлей, никто из персонала даже близко не подошёл. Когда они вышли из отделения, Лёля сказала:

– Давайте подойдём к окну.

У окна тамбура, разделяющего мужскую и женскую неврологию, она оглянулась и вытащила из кармана халата телефон.

– Я знала, что вы спите. Но не могла вас разбудить. Вот. Звоните. А я пойду к себе в отделение. Телефон отдадите потом.

– Лёля, вы изумительная женщина. Я безмерно вам благодарен. Но больше пяти минут он мне не нужен.

– Хорошо, я подойду через несколько минут.

Лёля отошла. Сергей набрал заветный номер и услышал: "Вы звоните в офис клуба спортивных единоборств „Надежда“. Если вы заботитесь о своём здоровье и безопасности, то вы набрали правильный номер телефона. Если это ваш первый звонок, то сообщите о себе, и мы бесплатно вышлем полную информацию о нас и оказываемых нами услугах. Постоянные клиенты продолжают строго соблюдать рекомендованный режим. Об изменениях они будут проинформированы в самые кратчайшие сроки. Начинайте говорить после гудка. Спасибо."

– Я всё понял, – сказал Сергей и отключил телефон. Потом стёр номер телефона и набрал свой домашний, но говорить не стал. Через минуту появилась Лёля.

– Так скоро удалось поговорить? – спросила она с некоторым разочарованием.

– Нет, видимо что-то с линией. Но я хотел бы это сделать завтра. Если это возможно.

– О'кей, нет проблем. Это можно сделать в любое время. А мне надо срочно позвонить мужу. Я должна избавить клинику от присутствия сволочей.

– Да, уже поздновато. Ещё раз спасибо и до свиданья, – откланялся Сергей.

Первая информация

В палате Сергей быстро разделся и лёг. Итак, буквально на днях он получит долгожданную информацию. Надо только соблюдать режим прогулок. Видимо Учителю легче передать информацию в парке. Опять надо ждать. Но другого выбора не было.

На следующий день Сергей в сопровождении медсестры вышел погулять.

Никогда он не ждал этой минуты с таким напряжением. Всё тело буквально изнывало, мышцы болели, он ежеминутно поглядывал на часы в ожидании сопровождающей медсестры. А вдруг она опоздает? С кем же он сегодня гуляет? По расписанию должна была дежурить Леночка. Он вспомнил её реакцию на слова Афанасия Христофоровича и улыбнулся. Нет, она не может опоздать. "Наверное, у собаки, которую забыли вывести гулять, такое же состояние как у меня", – подумал он. Но когда, наконец, они вышли из корпуса и пошли по кругу, он почувствовал, что напряжение постепенно спадает. Дыхание стало ровнее, мышцы перестали ныть. Сергей по ходу начал осматриваться, но ничего примечательного не увидел. Лёли тоже не было видно. Медсестра Лена, заметив, что он крутит во все стороны головой, сказала:

– Ваша знакомая уехала на машине. То ли выписалась, то ли просто взяла разрешение по семейным обстоятельствам. Но она обязательно появится.

– Почему ты так думаешь, Леночка? – спросил Сергей.

– Да разве не видно, как она в вас вцепилась? Все об этом говорят.

– Всё это не так. Кому я нужен в таком состоянии, – с горечью сказал Сергей.

– Да вы ничего не понимаете. Главное – человек, а не его состояние, – убеждённо сказала Леночка.

Сергей немного растерялся, и не нашёл, что на это ответить. Наступило молчание. Приблизившись к скамейке под клёном, он уже привычно направил к ней шаги. Они присели. Молчанье продолжалось. Минуты через три Леночка встала.

– Вы тут посидите, отдохните, а я кое-какие дела сделаю и скоро приду. Без меня не гуляйте, ладно?

– Конечно, Леночка, – как можно ласковее сказал Сергей, – как прикажешь.

Леночка грустно улыбнулась и убежала. Коль скоро медсёстрам позволено оставлять меня одного, подумал Сергей, значит есть и другое наблюдение. Возможно, это делается, чтобы проследить за моими контактами с внешним миром. Так, надо собраться и быть начеку. Он начал рассматривать гуляющих. Вот примелькавшаяся парочка: пожилой колясочник и его молодая жена; вот мужчина из их отделения; вот открылись ворота и скорая опять кого-то привезла. Мимо скамейки, на которой он сидел, медленно проходил сгорбленный бородач с палкой, в очках и кепке. Поначалу Сергей даже не обратил на него внимания. Чуть пройдя скамейку, бородач закашлял, остановился, вытащил платок и поднёс его ко рту. И вдруг Сергей услышал, как гром среди ясного неба, тихий, но чёткий голос:

– Молчи и не вставай. Очень рад тебя видеть. Как отойду, возьми письмо в пакете. Под скамейкой у входа в корпус. Будь осторожен. Держись. Скоро всё решится.

Сергея как током ударило. И лишь крайнее изумление сковало его действия. Иначе он вскочил бы или закричал от неожиданности. Но он только упёрся взглядом в спину обратившегося к нему человека. Всё произошло слишком быстро и лица подробно не удалось рассмотреть. Бородач немного ускорил шаги и через минуту скрылся за поворотом. Сергей еле удержался, чтобы не закричать: – "Стойте! Не уходите!". Сердце начало сильно колотиться. Его удары сильно отдавались в голове. Появилась боль в правом виске. Перед глазами всё поплыло. "Не хватало ещё и сознание потерять! Спокойно! – приказал он себе. – Немедленно успокоиться. Так. Спокойно. Медленно считаем до ста". Этому успокаивающему приёму он научился здесь, в клинике. Через несколько минут он почувствовал некоторое успокоение. Теперь нужно было срочно придумать: как незаметно достать письмо. Для этого ему придётся наклониться. А это – неестественно и чревато. Как же быть? Может быть наклониться как бы за чем-то другим? Нет, это примитивно и тоже опасно. Думай, приказал он себе. Думай. Через некоторое время у него созрел план действий. Он так увлёкся этими мыслями, что не заметил, как подошла Леночка.

– Ну, как вы тут? Не соскучились один? – спросила она.

– Соскучился, ещё как соскучился. Давай погуляем ещё.

Сергей встал сам, слегка опираясь на костыли, и они пошли по кругу. Он понимал, что когда медсестра рядом, второе наблюдение возможно снимается. Но это не факт. Возможно, наблюдение постоянное. По дороге он рассказал смешной анекдот из студенческой жизни. Леночка охотно смеялась. А когда они стали подходить к указанной скамейке, Сергей с трудом наклонился и поднял с земли желто-красный кленовый лист.

– Леночка, помоги собрать букет. Смотри, какие листья красивые лежат.

– Ой, что вы! Их уже почти не осталось. Вот недели две тому назад весь парк был ими усыпан. Такая красотища!

– Ничего, хоть несколько штук, да соберём.

И они с увлечением начали собирать не успевшие ещё прожухнуть листья.

– Смотрите, какой красивый цвет нашла, – радовалась Леночка каждому найденному листочку.

Собирая, постепенно подошли к скамейке у корпуса. Сергей опять почувствовал сердцебиение.

– Давай присядем чуть-чуть. Я немного подустал, – предложил он.

Когда сели, Сергей начал сортировать собранные листья. Увидев, что образовалась довольно большая кучка, он как бы случайно выпустил её из рук. Листья разлетелись у скамейки.

– Ой, осторожно! – воскликнула Леночка и хотела было их подобрать, но Сергей рукой её остановил.

– Леночка, сиди и не двигайся. Я виноват, я всё обратно и соберу. А ты следи, чтобы я ничего не упустил.

– Но вы же болеете, вам же трудно будет, – сказала Леночка.

– Ну вот. Я так и знал, что ты во мне видишь только больного, – обиженно сказал Сергей, – а ещё говорила, что главное – не состояние, а человек.

– Ну что вы, что вы, я вовсе не хотела вас обидеть. Собирайте, если хотите.

Сергей медленно опустился на колени. Подобрал несколько листочков. Повернулся и, еле сдерживая волнение, заглянул под скамейку. Там лежал целлофановый пакетик, похожий на разорванную упаковку для детских сладостей. Рядом с пакетиком лежали несколько кленовых листочков. Не дыша, он вместе с листочками поднял пакетик и, разворачиваясь, незаметно положил его в карман. Похоже, Леночка ничего не заметила.

– Серёжа, давайте я вам всё же помогу. А то простудитесь на сырой земле.

– Нет, я сам, – упорствовал Сергей.

Через несколько минут листья были благополучно собраны в букет. Он сел на скамейку, положил его рядом и отряхнулся. Потом взял в руки букет, посмотрел на медсестру и торжественно заявил:

– Леночка, этот букет я вручаю тебе.

– Спасибо большое. Я его сохраню, – неожиданно низким голосом сказала Леночка, зардевшись.

– И я тоже сегодняшнюю прогулку не забуду.

Эта фраза была искренней не только из-за встречи с Учителем. На прогулках в больничном коридоре, а теперь и в парке он замечал, что почти все мужчины из отделения пытались завязать интрижку с младшим медперсоналом, состоящим целиком из молодых женщин. И не все из них отвергали ухаживания скучающих мужиков. "А может быть я действительно нравлюсь этой девушке, – подумал Сергей. – Не может же она каждый раз так непосредственно краснеть при оказании ей знаков внимания." А их, этих знаков, у симпатичной Леночки было предостаточно.

Новые угрозы

Они встали и направились к главному входу больничного корпуса. В палате Сергей медленно, сдерживая волнение, вытащил пакетик и раскрыл его. В этот момент постучали в дверь. Сергей еле успел спрятать пакетик под матрас. В палату вошёл доктор в сопровождении двух мужчин. Один из них был Михаил Семёнович, следователь по его делу. Второго он видел впервые. Взгляд его выпукло-зеленоватых водянистых глаз был какой-то щупающий и колючий.

– Ну, как мы себя чувствуем? – преувеличенно весёлым тоном спросил доктор.

– Спасибо, чувствую себя неплохо. Правда, голова иногда болит.

– Ну, голову мы долечим, – доктор взял его руку, проверяя пульс.

– Сергей Николаевич, это мой, так сказать, коллега, он тоже занимается вашим делом, – представил второго следователь и посмотрел на доктора.

– Ну, я вас оставлю на время. Вы не волнуйтесь и спокойно отвечайте на вопросы, – посоветовал доктор и вышел из палаты.

Сергея прошиб пот. Неужели заметили? "Ну, держись, Серёга", – приказал он себе.

– Меня зовут Сараф Ибрагимович. Можно просто Сараф. А я тебя буду звать Сергей, договорились? – не терпящим возражений тоном, предложил второй и присел на ближний стул.

– Можно и так. – Сергей изо всех сил сдерживал волнение.

– Мы много вопросов задавать не будем. Ты скажи: кто тот человек, которого ты узнал на фотографии. "Слава богу, не заметили, как я пакетик вытащил из-под скамейки. – обрадовался Сергей. – Но кто же этот тип? На следователя, вроде, не похож".

– Мы уже говорили об этом в прошлый раз. Разве Михаил Семёнович тебе не рассказал? – тоже перешёл на "ты" Сергей.

– Это было тогда. А сейчас ты мне скажи. Ты его знаешь или нет? – он вытащил из кармана фоторобот Учителя.

– Ты мне не человека показал и даже не фотографию. Это фоторобот. Этого фоторобота я не знаю, – как можно спокойнее сказал Сергей.

– Слушай, ты делаешь большую ошибку. Понимаешь, мне нельзя неправду говорить. Спроси у Семёныча, хоть раз кому-нибудь удавалось меня обмануть? – Сараф посмотрел на следователя. Тот, улыбаясь кончиками губ, медленно отрицательно покачал головой.

– Видишь. Ещё такой человек не родился, – продолжал Сараф. – Этот фоторобот твой друг или родственник. Он тогда, на базаре тебя узнал и называл по имени. Когда тебя по башке ударили и отключили. Ты, может, не слышал, а народ слышал. А этот фоторобот очень похож на твоего друга. Все свидетели его узнали. Я думаю, что ты тоже должен узнать, даже если тебя сильно по голове ударили. А если ещё не узнал, то всё равно узнаешь, никуда не денешься. Ты меня понял? Это мы платим за твоё лечение. И ты наш должник. Не забывай этого.

– Сергей Николаевич, – следователь встал и подошёл к его кровати. – Я не могу вам рассказать всё, что произошло на рынке. Мне пока врачи запрещают откровенно с вами говорить. Но вы должны знать. Через несколько дней я вам всё расскажу. Помните, чтобы довести расследование до конца, мы должны обязательно найти этого человека. Иначе следствие не сможет передать дело в суд. А вы не сможете расплатиться за ваше лечение. Мы проверили всех ваших родственников, друзей и знакомых. Недавно даже ваша мама видела этот фоторобот. К сожалению, и она не смогла его опознать. Дело только за вами. И я уверен, что вы рано или поздно его опознаете. Так складываются обстоятельства.

Сергея начала душить ярость. Ему и в голову не могло придти, что они добрались даже до его матери. Но он понимал: одно неправильное слово или действие может её и его погубить.

– Скажи, Сараф, я должен понимать твои слова как угрозу? – внешне спокойно спросил Сергей.

– Нет, дорогой, мы с инвалидами не воюем. Но если нас обманывают, то мы наказываем.

– Тогда я скажу так. Если этот человек принимал участие в драке, то я его обязательно опознаю. Я не люблю оставаться должником. Это моё правило. А тебе, Сараф, деньги за лечение я верну. Можешь не сомневаться.

– Оставь свои деньги себе. Нам этот человек нужен. Если ты скажешь, кто он, мы тебе сами денег дадим.

– Скажите, а вы – это кто? – спросил Сергей простодушно.

В это время вошёл доктор.

– Так, – вмешался Михаил Семёнович, – давайте на этом пока закончим. Я думаю, что все точки над "и" мы поставим через несколько дней. Когда опять встретимся. До свиданья.

Они вышли.

– Сергей, я рад, что вы не сорвались, – как ни в чём не бывало начал доктор. – Это очень важно.

Сергей хмуро молчал. Доктор понял, что он на грани срыва. Решил немного его отвлечь.

– Знаете, раньше мы ни в чём не знали нужды: ни в лекарствах, ни в инструментах и аппаратуре, ни в лабораторном оборудовании. Дорогие препараты для опытов получали прямо из заграницы. Разработали много новых операций и лечебных методик. Лечили ими всех без исключения. Наш шеф сделал открытие в области лечения тяжёлых травм головы. В мире никто ещё так не умеет лечить. А в это время наша страна развалилась. Нам даже зарплату перестали платить. Пришлось выкручиваться, чтоб денег заработать. Это наше отделение – платное, дорогое. Когда мы его открыли, хлынул криминал, пациенты разговаривали матом. А сейчас мы лечим известных всем людей. Когда вас привезли, то сразу же был оплачен весь цикл лечения и все дорогостоящие процедуры. Это бывает не часто. Нас только просили вернуть вам память. Сначала никто нас не беспокоил. И жена ваша спокойная, нормальная женщина. А вот в последнее время нам звонят часто. Интересуются вашим здоровьем. Сначала мне казалось, что вы из этой же… ну, тоже из их компании. А теперь вот вижу, что нет.

– Григорий Миронович, я хотел бы отдохнуть, – вдруг сказал Сергей.

– Хорошо, хорошо. Мне самому уже пора домой. До свиданья.

Как только за ним захлопнулась дверь, Сергей вытащил пакетик из-под матраса и вынул из него сложенный лист бумаги. Развернул и жадно начал читать набранный на компьютере текст.

"Здравствуй, Сергей! Судьба свела нас во второй раз. Мне известно, что ты пострадал потому, что хотел меня защитить. Спасибо тебе за это. Не знаю, насколько подробно ты помнишь о том дне. Поэтому пишу о самом главном. Я стоял впереди тебя в очереди на рынке. На меня сзади напал один. Потом другой. С ними я справился. Но когда подбежал к тебе, то ты уже лежал без сознания. Во время драки на рынке тебе проломили голову. Бить продолжали вдвоём, бейсбольными битами и ногами. Выжил ты чудом. Любой удар мог бы стать для тебя смертельным. В этой ситуации применяются боевые приёмы. Что я и сделал. Потом попытался привести тебя в чувство, но сознание к тебе не возвращалось. Выглядел ты ужасно. Узнал я тебя по фамилии и фотографии в паспорте, который нашёл у тебя в кармане. Тут приехали скорая, а чуть попозже и милиция. Мне, как участнику и свидетелю, не разрешили тебя сопровождать. Я лишь узнал в какую больницу тебя повезут. Милиционеры всё время говорили по рации. Ко мне подошёл один из охранников рынка. Отвёл меня в сторонку и сказал, что я попал в плохую ситуацию. Дело в том, что эти бандиты ездили на машине с правительственным номером. Незадолго до драки эту машину за наезд остановили автоинспекторы и тут же отпустили. „Мы узнали, – сказал охранник, – что один из нападавших – сын главы города, а другой – сын хозяина города. Остальные двое – телохранители“. Так вот: обоих сынков и одного телохранителя тоже увезла скорая. Ходить они не смогли. Охранник сказал, что мне, под видом получения медицинской помощи, лучше бежать. Дело в том, что я нанёс серьёзные травмы этим негодяям. А хозяин города, мол, таких вещей не прощает. Да и глава обязательно отомстит – нас из пострадавших сделает обвиняемыми. С тебя, мол, ещё показаний не сняли. Беги, пока не поздно. В этот момент мне очень хотелось узнать, что с тобой. Поэтому я ушёл. Как потом выяснилось – это было единственно правильное решение. Но меня опередили. После моего ухода понаехало высокое начальство и бандиты. Не найдя меня, сразу рванули к тебе в больницу. Там им сказали, что ты, возможно, не выживешь. Тогда хозяин дал команду, и тебя повезли в лучшую клинику города. Это было сделано для того, чтобы не допустить обвинения его сынка в убийстве. Кроме того, им нужно, чтоб ты выжил и сказал, кто травмировал их сыновей. Я знаю о них всё. У меня есть возможность следить за ходом следствия. Когда встретимся, расскажу тебе много любопытных подробностей. Знай. До тех пор, пока ты не скажешь, кто я, тебя в покое не оставят. Могут пойти на всё: вколоть чего-нибудь, пытать или убить. Мне очень неприятно об этом писать, но твои родственники, узнав, что в деле замешана мафия, отказались чем-либо помочь. И ещё: мама твоя со вчерашнего дня в безопасности.

В сложившейся ситуации остаётся два выхода. Один из них – пока от них скрыться. Для этого всё уже готово. В течение недели каждый день во время прогулки тебя будет ждать машина. Надо лишь дойти до забора по тропинке за вашим зданием. Она начинается от овальной клумбы. Ты мимо неё каждый день проходишь. Тропинка упирается в закрытую дверцу в заборе. Дверцу эту надо будет толкнуть. Она откроется и ты выйдешь сразу на улицу. Там будет стоять бежевая машина марки „Лада“ четвёртой модели. Это пока всё.

Да, и ещё. Если тебя заставят принять другое решение, то я тебя пойму и никаких претензий к тебе иметь не буду. Твой У."

Прочитав письмо, Сергей опять впал в ярость. Он ударил изо всех сил кулаком по тумбочке. С неё слетел графин с водой и разбился. Схватил костыль и швырнул его об стенку. Звуки падающих предметов немного отрезвили его. Стоп… спокойно… Спокойно. Надо успокоится. Ярость – плохой советчик. В палату вошла старшая медсестра. "Так вот кто подслушивает меня", – подумал Сергей.

– Серёжа, что случилось? Я тут шла мимо и услышала звон. – У неё было озабоченное лицо.

– Да вот, я графин случайно разбил.

– Ничего, не волнуйтесь. Я скажу, принесут другой и приберут. А сейчас положено отдыхать после прогулки.

– Да, конечно. Вот в туалет схожу и потом лягу.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: