СОЗДАНИЕ АНГЛИЙСКОЙ КОЛОНИАЛЬНОЙ ИМПЕРИИ

Уже первые шаги капиталистического развития Англии в XVI и XVII вв. сопровождались ограблением народов прежде всего Се­верной и Южной Америки и Индии. Но пиратство елизаветинских времен, торговые операции купцов-авантюристов и Ост-Индской компании, сопровождавшиеся прямым грабежом, были лишь вступлением к систематической и планомерной колониальной по­литике, которую английская буржуазия начала в XVIII в.

Прежде всего она закрепила свое господство на Британских островах. Под военным и экономическим нажимом Англии парла­мент Шотландии в 1707 г. согласился на унию, а по существу, на ликвидацию независимости своей страны.

Шотландия прекратила существование как государственная единица, хотя и сохранила некоторые элементы автономии в об­ласти судебных отношений. С этого времени было принято новое официальное наименование английского государства — Великобри­тания (Great Britain).

Одновременно продолжался процесс порабощения Ирландии — этой первой английской колонии. Правда, Ирландия сохранила свой парламент, но католикам, т. е. большинству населения, до­ступ в него был закрыт. Крестьянам-католикам разрешалось арен­довать лишь не более двух акров земли, что превращало их в веч­ных бедняков. Упадок сельского хозяйства, чудовищная нищета арендаторов, почти полное отсутствие промышленности, где могли бы найти работу изгнанные с земли крестьяне,— все это приводи­ло к обезлюдению страны, к массовой эмиграции в Америку, к вы­миранию целого народа.

В XVIII в. продолжалось вторжение в Индию. Этому способ­ствовала обстановка в самой Индии. Некогда единая империя Ве­ликих Моголов распалась на враждующие княжества, и князья их почти непрерывно воевали между собой. «Разделяй и власт­вуй!»—этот принщш политики римских императоров был дове­ден до совершенства английскими колониальными авантюрис­тами.

Но не одних англичан привлекали богатства далекой Индии. Не меньшую энергию проявляла и французская Ост-Индская ком­пания, создавшая немало факторий и сумевшая купить поддержку многих индийских князей. Так сложился один из важных узлов англо-фрапцузских противоречий XVIII в.

Захватывая новые густонаселенные земли, английская буржуа­зия много внимания уделяла также созданию так называемых пе­реселенческих колоний, т. е. таких, которые заселялись выходца­ми из Англии. Конечно, и на этих землях было свое население, но колонизаторы безжалостно истребляли его. Такова была политика Англии в Северной Америке, куда после оспования первых коло­ний в начале XVII в. хлынул поток английских переселенцев: обезземеленные крестьяне, гонимые до революции пуритане, по­терпевшие поражение левеллеры и многие другие. К середине XVIII в. население английских колопий в Америке составляло около 2 млн. человек. Двигаясь от Атлантического побережья на Запад, колонисты оттесняли индейские племена, отнимали их зем­ли и, убедившись в невозможности превратить их в рабов, плано­мерно уничтожали одно племя за другим.

Английские колонисты проникли и на территорию Канады, ос­новав торговые фактории в районе озера Онтарио и в других ме­стах. Здесь они столкнулись с французскими колонистами, кото­рые успели создать мощные опорные пункты, крупные поместья феодального типа, учредить католические монастыри и т. д. Неред­ко английские и французские колонисты вступали в вооруженные конфликты, используя при этом местные племена. Здесь, в Север­ной Америке, сложился второй узел англо-французских колони­альных противоречий. Если в XVI в. главным соперником Англии в борьбе за морское и колониальное превосходство была Испания, а в XVII в.—Голландия, то в XVIII в. эта роль перешла к Франции.

Политика «европейского равновесия», т. е. поддержания отно сительного равенства сил, на котором могла бы играть английская дипломатия, требовала сопротивления той стране, которая в дан­ный момент была наиболее опасным претендентом на гегемонию. Такую опасность английские политики усматривали прежде всего в политике Франции, тем более что именно с нею Англия стал кивалась и на колониальном поприще. Не удивительно, что виг-ские кабинеты проводили антифранцузскую политику.

Убедившись в том, что Франция, вопреки ранее данным обеща­ниям, намерена полностью овладеть испанским наследством (пос­ле смерти короля Карла П), Англия стала во главе мощной анти­французской коалиции в войне 1701—1714 гг. Минимально участ­вуя непосредственно в операциях на континенте, Англия брала на себя финансирование союзников, т. е., по существу, покупала себе солдат. Свои собственные военные усилия Англия сосредоточивала преимущественно на колониальных и морских операциях.

Во главе английской армии стоял сначала Вильгельм III, а пос­ле его смерти королева Анна поручила командование незаурядно­му полководцу и дипломату Джону Черчиллю. Этот человек, более известный под именем герцога Мальборо, которое он получил в ходе войны, был типичным для Англии того времени политиче­ским дельцом и придворным интриганом. Как удачно заметил один английский историк, «честь, долг, патриотизм — эти слова производили на него не большее впечатление, чем на шекспиров­ского Фальстафа». Мальборо не принадлежал ни к тори, ни к ви­гам, пытаясь балансировать между двумя партиями. Но виги были за войну, и он больше склонялся к ним, поскольку война была ему выгодна. Действительно, если война за испанское наследство обошлась в 50 млн. ф. ст., то главнокомандующий, в соответствии с моралью правящей олигархии, не мог не разбогатеть, присвоив какую-то часть этой суммы. Таков один из источников богатства и знатности рода Черчиллей.

Победы Мальборо в Баварии и южных Нидерландах немало ос­лабили французскую армию. Но для исхода англо-французского соперничества гораздо большее значение имели менее эффектные операции на море и в колониях. Английский флот нападал на французские суда; колонисты в Северной Америке, воспользовав­шись тем, что канадские французы не могли получить помощь из метрополии, захватили Нью-Фаундленд и земли вокруг Гудзонова залива; пользуясь превосходством, английская дипломатия навя­зала Португалии торговый договор, дававший право беспошлин­ного ввоза английских товаров, что привело к фактическому гос­подству английской буржуазии над Португалией. Но главным ус­пехом Англии в ходе войны был захват Гибралтара в 1704 г. Получив этот важнейший стратегический пункт, Англия резко ук­репила свои позиции на юге Европы, и в колониальной политике последующих веков английские господствующие классы сумели воспользоваться этими «ключами от Средиземного моря».

J 24

Заключенный в 1713 г. Утрехтский мир закрепил победу Анг­лии. По договору Франция вынуждена была уступить часть Ка­нады, занятую в период войны английскими колонистами; Испа­ния — Гибралтар и остров Минорку. Кроме того, Англии предо­ставлялось так называемое «асиенто» — монополия на ввоз рабов в испанские колонии в Южной Америке.

Ни Франция, ни Испания не склонны были считать результа­ты войны окончательными. В течение последующих десятилетий неоднократно возникали крупные и мелкие конфликты из-за Гиб­ралтара, «асиенто», колониальных позиций в Индии, Америке и других районах. Всего в XVIII в. Англия участвовала в 119 таких конфликтах, и лишь некоторые из них удавалось урегулировать мирно. Франция продолжала оставаться грозным противником.

Колониальная политика Англии стала еще более агрессивной, когда к власти пришла группировка вигов, во главе которой стоял один из крупнейших «строителей империи» Уильям Питт Стар­ший, лорд Чатам, в 1766—1768 гг.— премьер-министр. Внук быв­шего губернатора Мадраса, разбогатевшего за счет ограбления Индии, Питт был теснейшим образом связан именно с теми кру­гами буржуазии, которые более всего были заинтересованы в ак­тивной колониальной политике. Это был грубый, прямолинейный, обладавший недюжинной волей человек, не склонный маскиро­вать свои цели лицемерными фразами. Колонии нужны, потому что они выгодны,— такова была несложная философия Питта, и его мало интересовали попытки обосновать право на завоевание какими-либо историческими, либо моральными соображениями.

Входя в правительство с 1745 г., Питт в 1757 г. занял посты министра иностранных дел и военного министра, т. е. сосредото­чил в своих руках те ведомства, которые были непосредственно связаны с колониальной политикой. Под руководством Питта Англия прошла сквозь бури Семилетней войпы (1756—1763), выйдя из нее еще более окрепшей державой. План английской дипломатии заключался в том, чтобы сковать силы Франции боль­шой войной в Европе и нанести ей сокрушительное поражение на море и в колониях. В поисках «солдата на континенте» Англия заключила договор с Пруссией. В союзе с Францией выступали Россия и Австрия. Соотношение сил на континенте явно склады­валось не в пользу английского союзника — прусского короля Фридриха II. Энергичное вмешательство России привело к тяже­лым поражениям прусской армии, а в 1760 г. русские войска даже заняли Берлин. Но все это не слишком беспокоило Англию: для нее важно было, что французская армия была занята войной с Пруссией, тем более что на западном фронте Фридрих II одержал немало побед.

А тем временем за пределами Европы происходили решающие (по крайней мере, с точки зрения интересов Англии) события. Еще до объявления войны, в 1755 г., английские моряки захватили 300 французских кораблей. В 1759 г. неожиданное нападение на

военно-морские силы Франции у ее западного побережья привело к уничтожению значительной части французского флота. Тем са­мым английская гегемония на морях окончательно утвердилась более чем на полтора столетия.

Одновременно развернулись упорные бои в Северной Америке. Победы английских войск, состоявших преимущественно из аме­риканских колонистов, полностью подорвали французские пози­ции. В 1759—1760 гг. были заняты крупнейшие города Канады — Квебек и Монреаль. В Индии, воюя главным образом силами са­мих индийцев (сипаев), Ост-Индская компания наносила пораже­ние за поражением французским соперникам и их ставленникам, одновременно расширяя зону своего господства и грабя богатства индийцев. Наибольшее значение имело завоевание Бенгалии — самой развитой части Индии. После битвы при Плесси (1757) Ост-Индская компания стала безраздельным господином 20-мил­лионного населения Бенгалии, по своему усмотрению назначала и смещала навабов (правителей, князей) и присвоила ее казну — свыше 37 млн. ф. ст.

Английскими и сипайскими войсками в этой битве командовал Роберт Клайв — жестокий, искусный и удачливый колониальный деятель той эпохи. Мелкий писец на службе Ост-Индской компа­нии, затем — офицер ее армии, он выдвинулся благодаря своей беспринципности и умению шагать по трупам противников. Под­куп, предательство, подлог, прямое насилие, убийство из-за угла — все пускалось в ход. Став после победы при Плесси губернатором Бенгалии, Клайв организовал систематическое ограбление ее на­селения при помощи налогов, которые взимались практически без всяких норм и ограничений. «Именно тогда,— пишет Маркс о пе­риоде Семилетней войны,— было заложено основапие нынешней Британской империи на Востоке» К

В этом п заключался важнейший результат Семилетней войны, зафиксированный в Парижском мире 1763 г. В Индии Франция сохранила лишь пять прибрежных городов. Из Северной Америки она была полностью изгнана. Англия же стала владеть огромной колониальной империей. Американские колонии, Канада, остро­ва Вест-Индии, Ост-Индия — такова была обильная колониальная жатва, собранная английской буржуазией.

Создание колониальной империи имело не только экономиче­ские последствия; оно сказалось и на политической жизни, и на идеологии буржуазной Англии. Люди, молниеносно обогащавшие­ся в колониях, особенно в Индии, возвращались па родину с ог­ромными состояниями, и это усиливало коррупцию и разложение в правящих кругах. Такому «набобу», как их прозвали в Англии, ничего не стоило затратить несколько тысяч фунтов для покупки места в парламенте и даже получения титула лорда. Так поступил, например, Клайв, когда, возвратившись из Индии, пожелал начать

Маркс К._} Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 9, с. 152.

политическую карьеру. Акционеры и высшие служащие Ост-Инд­ской компании щедро делились своими доходами с членами пар­ламента, министрами, придворными, и их преступления чудесным образом превращались в подвиги во славу Англии и золотого тель­ца. Само правительство взяло на себя моральную ответственность за преступления компании, обязав ее вносить ежегодно в государ­ственную казну 400 тыс. ф. ст. Возможность эмиграции в пересе­ленческие колонии «избыточного» населения несколько ослабляла остроту классовых столкновений.

Подобно тому как колониализм стал неотъемлемым элементом буржуазной политики, колониальный шовинизм начал становить­ся немаловажной частью буржуазной идеологии. В первой поло­вине XVIII в. зародился воинственный шовинистический гимн «Правь, Британия!». Буржуазные журналисты пропагандировали мысль о превосходстве англичанина над всеми иностранцами, прежде всего — французами, и, конечно, народами колониальных стран. Даже созданный Арбеитотом (возможно, при участии Свифта) образ Джона Булля (это имя стало с тех пор шутливым прозвищем англичанина) содержит, хотя и в комической форме, черты расового превосходства. Джон Булль храбр, честен, даже наивен и доверчив, в то время как другие персонажи (француз, немец и голландец) вероломны и корыстолюбивы.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: