СОХРАНИЛИСЬ ЛИ В ТРУДАХ ПТОЛЕМЕЯ СВЕДЕНИЯ О ТОПОГРАФИИ ЛЕДНИКОВОЙ ЭПОХИ?

Когда Шариф Сакр впервые привлек мое внимание к высказыванию Map- ко Поло относительно Шри-Ланки, он отметил, что «основное утверждение Поло заключалось в том, что Шри-Ланка изменилась в размерах по сравнению с древними временами и что древняя ее топография сохранилась на морских картах»²⁶. В том же отчете Шариф писал:

«Другие исторические деятели, очевидно, также полагали, что птолемеевс- кие карты отражают древнюю топографию, например, в отношении некогда существовавшего сухопутного моста между Малайей и Суматрой, через совре- менный Малаккский пролив.

Голландский авантюрист Линсхотен (1596) утверждал, что некоторые вери- ли, будто Суматра была Золотым Херсонесом древности и что “в прошлом это была суша, примыкавшая к Малакке (Малайе)”.

Камойнс в своей знаменитой эпической поэме “Лузиады” (1572), повествуя о Португалии, сообщал: “Говорят, что в древности знаменитый остров Суматра был соединен с материком, пока гигантские волны не разрушили его основа- ние и не отрезали его”²⁷.

Абрахам Ортелий давал такое пояснение к карте Азии 1567 года: “Это прав- да, что Самотра не является ныне полуостровом, но очень вероятно, что она была оторвана от континента силой океана после времени Птолемея. Более того, если вы представите себе, что Самотра прежде соединялась с Малаккой неким полуостровом, то получите размеры Золотого Херсонеса, как он опи- сан Птолемеем”.

Итак, убеждение, что древние карты могут описывать древнюю и поэтому отличную от современной топографию, является совершенно очевидным в пи- саниях искателей приключений, посетивших Индийский океан и безусловно бывших в контакте с “мореходами тех морей”. Если Ортелий считает отделение Суматры от Малайи свидетельством того, что Земля изменилась со времен Пто- лемея, то это просто указывает на его желание понять информацию любого до- ступ нога ему источника, а также его непонимание реальных геологических про- цессов, которые и привели к отделению Суматры от Малайи по меньшей мере, за 6000 лет до Птолемея»²⁸.

Читатели, которые добрались до этого места, вероятно, уже достаточно раз- бираются в науке о затоплениях. Они представляют, что действительно было время, в конце ледникового периода, когда Малаккский пролив не существо- вал (как на то правильно указывают все перечисленные выше традиции), а между Суматрой и Малайским полуостровом имелась «твердая земля», а остров Cy- матра соединялся с материком. Этот район был лишь частью огромного, разме- ром почти с континент, полуострова, который геологи называют Сундой. Эта некогда плодородная низина, хорошо обеспеченная водой, простиралась на юг до Сурабаи и на север — до Тайваня. Она была поглощена морем в результате серии катастрофических наводнений 15 000—7000 лет назад²⁹.

Случайно ли, что птолемеевская карта мира, основанная (по словам самого Птолемея) на карте Марина, представляла прекрасный облик Сунды времен

ледникового периода в форме огромного полуострова, иногда обозначавшего- ся на картах как Золотой Херсонес, а иногда — как полуостров Манги? Вполне вероятно, что этот «мифический» полуостров на самом деле является эхом то- пографии ледникового периода.

Также имеет значение, что карта мира Кантино 1502 года, которая, как мы предположили, может вести происхождение непосредственно от мариновской «линии» портоланов, тоже показывает большой полуостров, напоминающий своими очертаниями мелководный Сундский шельф.

Итак, кажется совершенно неправильным не учитывать, что определенные карты вполне могли сохранить отражение сведений из времен ледникового пе- риода.

К сожалению, традиции, при всем их фольклорном характере, становятся подходящим материалом для ученых построений. Карты же и морские черте- жи, особенно точные и сложные карты, вроде тех, что использовал Гузерате для прокладки курса Васко да Гамы от Малинди до Каликута в 1498 году — это со- всем другое дело! Если карты дошли до нас, сохранив узнаваемые черты топо- графин ледникового периода, это должно стать основанием для того, чтобы при- знать изображения Кантино и Рейналем Индии и давно затонувшего полуост- рова, а также изображения Золотого Херсонеса Птолемеем свидетельствами того, что праистория не была такой, какой ее до сих пор представляли. Наличие этих карт означает существование исчезнувшей цивилизации. Ничего более и ниче- го менее.

ФРАГМЕНТ КАРТЫ

В 1937 году известный португальский историк картографии Арманду Kop- тесау, неутомимый искатель утраченных картографических шедевров, обнару- жил в Париже давно разыскиваемый кодекс, включающий «Описание (Сумму) Востока» Томе Пириша и «Книгу» Франсишку Родригеша³⁰.

В 1512—1515 годах, когда Томе Пириш писал свою «Сумму» (признанную теперь как наиболее полное описание Востока, созданное в первой половине XVI в.)³¹, он был первым официальным португальским послом в Китае³³. По не- ясным причинам, однако, его огромный труд оставался практически незамечен- ным и забытым, пока Кортесау не извлек его снова на свет в XX веке³³. Все это тем более загадочно, поскольку «Сумма» связана в том же кодексе с другим томом, который отнюдь не был забыт. «Сумму» переиздали в 1849 году (в сокращенном виде и с иллюстрациями) в «Атласе» виконта де Сантарена³⁴. Этот второй том — «Книга» Франсишку Родригеша — содержал подробное описание направлений плаваний и «прекрасные карты» (настоящий портолан!) с «розой ветров» и лини- ями румбов, нарисованные в начале XVI в. самим Родригешем³⁵.

В отличие от знаменитого Томе Пириша и несмотря на славу благодаря публикации своих карт в «Атласе» Сантарена, Франсишку Родригиш — лич- ность почти неизвестная. Действительно, о нем известно настолько мало, что Кортесау писал так:

«Невозможно даже попытаться очертить его биографию. Кроме тех сведе- ний, которые мы можем извлечь из самой “Книги” Родригеша, он упомянут в двух письмах Алфонсу де Албукерки к королю Мануэлу Португальскому, напи- санных в Кочине 1 апреля и 20 августа 1512 года»³⁶.

Догадка о том, что европейские путешественники в XVI веке могли время от времени случайно обнаруживать при плавании в Индийском океане чертежи и карты, содержавшие остатки утраченной географии (может быть, даже карты Марина Тирского) подкрепляется первым из двух упомянутых писем Алфонсу де Албукерки. В него был вставлен «фрагмент карты», которую Албукерки при- обрел во время своих плаваний в Индийском океане и которую послал королю Мануэлу. Этот фрагмент, как объясняет автор письма, не являлся оригиналом, а был скалькирован Франсишку Родригешем «с большой карты яванского лоц- мана, включавшей мыс Доброй Надежды, Португалию и землю Бразилии, Крас- ное и Персидское моря, острова Клове (это, собственно, карта мира), навига- цию китайцев и горов (возможно, это японцы или обитатели Тайваня и архипе- лага Рюкю. — Aem.)³⁷ с их румбами и прямыми путями следования кораблей, и внутренние земли, и границы между королевствами. Мне кажется, государь, что это было лучшее из того, что я когда-либо видел, и Вашему Величеству будет очень приятно увидеть эту карту, она имеет надписи на яванском языке, но при мне был яванец, который умел читать и писать»³⁸.

Это сообщение о калькировании португальским картографом (Родригешем) карты, которой обладал и которой пользовался в Индийском океане яванский лоцман, отправленное не кому-нибудь, а самому королю Португалии, проливает совершенно неожиданный свет на историю картографии. Данные события про- исходили в начале XVI века, когда Португалия была на вершине своего морского могущества и когда португальцы верили, что их достижения в искусстве изготов- ления карт никому не превзойти. Но этот португальский эмиссар, с гордостью посылающий своему монарху всего лишь кальку скромного фрагмента карты яван- ского лоцмана, считает ее военным документом высшей значимости.

Вспомним, что это — 1512 год, десятилетие спустя после создания в Порту- галии превосходной карты Кантино. Некоторые историки картографии пола- гают, что последняя очень напоминала падрау — особо секретные «специаль- ные» карты, на которых были нанесены все новейшие открытия, а также соот- ветствующая информация с древних карт, к которым король Португалии имел особый доступ. Мы можем быть уверены, что в 1502 году португальский монарх имел карту не хуже, чем карта Кантино, а возможно — куда лучше. Данные, по- ступавшие от все более широких по размаху португальских экспедиций, оче- видно, сделали падрау 1512 года много совершеннее, чем был падрау 1502 года.

Таким образом, мы должны высоко оценить энтузиазм, с которым эмиссар Албукерки послал королю кальку фрагмента карты яванского лоцмана, уверяя, что Его Величество «будут довольны ею».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: