Историографические обзоры

Литература по истории политических партий России включает в себя множество наименований. Она большей частью проанализирована в историографических обзорах. Поэтому целесообразно прежде всего рассмотреть указанные сочинения. К настоящему времени создано несколько обобщающих историографических трудов и обзоров по группам и отдельным партиям ²². Этим трудам, написанным начиная с середины 60-х – 70-х годов, свойственны следующие характерные особенности.

Хотя после XX съезда КПСС (1956 г.) советские обществоведы стали освобождаться от сковывающих их тяжелых пут и вериг “краткокурсовой” методологии, последние были слишком тяжелы и обладали колоссальной инерционной силой, чтобы просто сбросить их и забыть, как кошмарный сон. К тому же хрущевская “оттепель” очень [c.18] скоро сменилась брежневской ресталинизацией, что дезориентировало большинство историков, по-прежнему остающихся “бойцами идеологического фронта” – то есть людьми, чутко улавливающими направление идеологических веяний в постановлениях ЦК и передовицах “Правды”. Несомненно, историография политических партий, как и вся историческая наука, оставалась политизированной. Это особенно проявлялось при выяснении так называемой “актуальности” темы, ставшей обязательным атрибутом любой статьи, книги, диссертации.

Поскольку, по большей части, сталинская концепция уступила место ленинской, господствующей стала теоретико-методологическая посылка о том, что сверхзадача историографии – установить, овладел ли тот или иной исследователь ленинской концепцией истории (России, КПСС, политических партий) или не овладел. Для получения утвердительного ответа на этот сакраментальный вопрос (а от него часто зависела дальнейшая карьера), исследователь не добывал вывод об исторической правоте большевиков в процессе изысканий, но исходил из него априори. Конечно, для этого и вследствие этого приходилось закрывать глаза на промахи большевиков и, напротив, оглуплять оппонентов, нарочито выпячивая их ошибки и просчеты программного и тактического свойства (или то, что при наличии воображения можно было счесть таковыми). Можно заметить также, что совсем не случайно и вовсе не по странному капризу книгоиздателей монографии по истории политических партий получали стереотипные названия: “Борьба ленинской партии против...”, “Борьба коммунистической партии с...”, “Крах партии...” или “Банкротство партии...”.

Должно было пройти определенное время для появления историографических статей, а затем и обобщающих трудов. Первая книга о партии левых эсеров К.В. Гусева была опубликована в 1963 г., а первая историографическая статья Л.М. Спирина – в 1966 г. Авторами историографических трудов становились исследователи истории политических партий; анализ совокупности историографических публикаций показывает, что в этот период проделана значительная работа по систематизации и оценочной характеристике литературы по истории российских политических партий; при этом заметно повышенное внимание к проблемам многопартийности 1917 г. и к истории партий эсеров и левых эсеров.

Впрочем, в 80-е годы появились труды и по историографии помещичьих и буржуазных партий. Им посвящена часть книг “Борьба ленинской партии против непролетарских партий и течений (дооктябрьский период). Историографические очерки” (Л., 1987) и “Борьба коммунистической партии против непролетарских партий, групп и течений (послеоктябрьский период)” (Л., 1982), а также статьи авторского коллектива (Волобуев, Леонов, Уткин, Шелохаев и др.)

Характерная черта названных работ – попытка обобщить литературу, трактующую классовую сущность помещичье-монархических партий и их руководства, начиная от Совета объединенного дворянства, Союза русского народа и других и кончая кадетами, которые квалифицировались как буржуазная партия. Другой особенностью их [c.19] является следование своеобразным историографическим эталонам, в качестве которых выступали очерки Л.М. Спирина “Крушение помещичьих и буржуазных партий в России (начало XX века – 1920 г.)” и статьи К.В. Гусева. Авторы вышеназванных очерков довольно полно осветили комплекс вопросов, отраженных в литературе по истории партий как правительственного лагеря, так и оппозиционных к нему (межпартийные отношения, парламентская деятельность, тактика и др.).

В статьях В.В. Шелохаева и его соавторов справедливо замечено, что к настоящему времени историки в значительной мере осветили такие вопросы, как социальный состав и база буржуазных партий, их программы, процесс политической консолидации либеральной буржуазии и т.д. Уточнение их численности и состава позволяет охарактеризовать распространенность местных организаций буржуазных партий, соотношение партийных сил в различных регионах, структуру той или иной партии. В решении этих важных проблем сделаны лишь первые шаги, в то же время известным успехом является обстоятельный ответ на вопрос о причинах поражения кадетской альтернативы в буржуазно-демократической революции.

Исследователи констатировали, что изучение буржуазных и помещичьих партий требует комплексного подхода, который должен включать следующую совокупность проблем: классовую природу политических партий, их социальный состав, численность, территориальное размещение, формирование идеологии и теоретическое обоснование программ, стратегия и тактика, средства и формы агитационно-пропагандистской деятельности в массах и среди различных социальных слоев и групп, выявление причин результативности (или нерезультативности) этой деятельности, отношения партий между собой, а также факторы, определяющие эти отношения. (Заметим, что в равной мере эти задачи относятся и к другим партиям.)

Новые подходы к литературе, отражающей историю буржуазных партий, намечены в историографическом обзоре Х.М. Астрахана. Автор сосредоточился на анализе политики кадетов в предоктябрьский период, отраженной в литературе 70-х годов. Деятельность этой партии рассматривалась в духе ленинского положения о том, что после Февральской революции кадеты, став правительственной партией, объединили вокруг себя “всех правых, всех помещиков и капиталистов” ²³. Этот тезис проиллюстрирован материалами корниловского мятежа.

Историографическому анализу подвергся большой пласт работ, посвященных так называемым мелкобуржуазным партиям ²⁴. На новом этапе первым приступил к изучению партии левых эсеров К.В. Гусев. Вместе с Л.М. Спириным они заложили историографические традиции в исследовании данной темы.

Новые суждения о партиях эсеров, меньшевиков и анархистов приведены в ряде историографических обзоров, посвященных периоду 20-х – начала 30-х гг. Почти всех исследователей, как отмечено в обзорах, интересовал вопрос о правительственном блоке большевиков и левых эсеров. Общий вывод по проблеме на начальном этапе ее изучения звучал так: несмотря на колебания левых эсеров, блок [c.20] сыграл положительную роль. Однако эта оценка сводилась на нет утверждением, будто блок облегчил борьбу против левоэсеровской контрреволюции и помог большевикам “организационно связаться с крестьянством”. Данная постановка вопроса – пример того, как верная теза отрицается ложной антитезой.

Историографические обзоры обошли вниманием (не по вине их авторов) такую особенность развития исторической мысли 20-х годов:

у истоков советской историографии небольшевистских партий и публикаций их документов оказались ВЧК–ОГПУ, включавшие в себя группы “референтов” по изучению партий, как действующих, так и прекративших свое существование после 1917 г., их разветвлений за рубежами России. В издаваемых обширных (тенденциозных по своему характеру) обзорах прилагались документы партий и их печатных органов ²⁵. Не замечена в обзорах еще одна особенность историографии: главное внимание в литературе 20-х гг. уделялось партии эсеров и отчасти анархистам. Редко писалось о меньшевиках, бундовцах, не говоря уже о других дооктябрьских партиях. Это не было случайным. Готовился и был проведен в 1922 г. процесс над эсерами, и потребовалось идеологически его “подготовить”.

Уже в 20-х гг. наметилась тенденция квалифицировать деятельность меньшевиков и эсеров как эволюцию от соглашательства к контрреволюции ²⁶. Эта мысль повторяется Х.М. Астраханом. В ленинградском сборнике “Борьба коммунистической партии против непролетарских партий, групп и течений” (1982; послеоктябрьский период) он сформулировал вывод, что указанные партии в “Октябрьской революции предали коренные интересы тех слоев населения, на которые эти партии пытались опереться”. Естественно, этот вывод логически обусловливал следующий: “После победы Великого Октября меньшевики и эсеры оказались в лагере, враждебном диктатуре пролетариата и советской власти”.

История других партий в эти годы изучалась слабо. Объяснений этому явлению несколько. Одно из них несомненно. Учрежденный в 1922 г. Главлит (советская цензура) уже в первые месяцы своего существования дал указание, содержащее запрет на распространение в России вышедших на Западе книг, статей и воспоминаний оказавшихся там деятелей небольшевистских партий – кадетов П.Н. Милюкова и И.В. Гессена, эсера В.М. Зензинова, октябриста М.В. Родзянко и др. В 1926 г. Отдел печати ЦК РКП(б) категорически потребовал “недопущения опубликования и всемерном ограничении ввоза из-за границы произведений меньшевистского и анархо-эсеровского характера”. В то же время помимо воли ЦК партии, по-видимому, под влиянием Л.Б. Каменева и Н.К. Крупской в третьем и четвертом томах “Ленинского сборника” под рубрикой “Из эпохи "Искры" и "Зари"” публикуется 150 документов Г.В. Плеханова, Л.Б. Аксельрода, Ю.О. Мартова, А.Н. Потресова за 1900–1903 гг. В другом сборнике – “Наши противники” ²⁷ – публикуются отрывки из книг П.Б. Струве, Ю.О. Мартова, Л.Б. Аксельрода, Ф.И. Дана, Ф.А. Череванина и других представителей общественной мысли. В Энциклопедическом словаре Гранат наряду с автобиографиями руководителей российских партий упоминаются и частично анализируются их исторические, философские [c.21] и публицистические труды (см. переизданный в 1989 г. 40-й и 41-й тома словаря Гранат. “Деятели СССР и революционного движения России”).

С середины 30-х до середины 50-х годов о мелкобуржуазных партиях писалось крайне редко. Господствующим стало мнение, что история контрреволюции не является заслуживающей внимания темой исследования. Основное внимание уделялось тактике большевиков по отношению к этим партиям, которая трактовалась лишь в плане их изоляции от народных масс. Даже РСДРП зачастую называлась “социал-фашистской” партией. Поскольку все мелкобуржуазные партии рассматривались как сплошная контрреволюционная масса, это, естественно, мешало раскрыть ту роль, которую они сыграли после Октябрьской революции в разработке теоретических проблем новой экономической политики и других вопросов строительства нового общества ²⁸.

В историографическом очерке Т.А. Сивохиной отдельным сюжетом выделяется отражение в литературе количественного состава партий меньшевиков, анархистов и эсеров, что стимулировало дальнейшую историографическую работу по этой проблематике.

Некоторые категоричные выводы Х.М. Астрахана о кадетах не выдержали проверку временем. Так, он солидаризировался с наметившимся в 20-е годы тезисом, будто кадетская партия в 1917 г. была ведущей силой российской контрреволюции, хотя очевидно, что на такую роль претендовали в первую очередь монархисты и другие правые партии и организации.

Литература 1975–1985 гг. о меньшевиках и эсерах, их история в годы первой российской революции проанализированы в уже упоминавшейся статье В.В. Шелохаева и его соавторов.

В первой монографии С.В. Тютюкина о Г.В. Плеханове ²⁹ рассмотрены некоторые общие вопросы истории меньшевизма. Выделяя в меньшевизме три течения – правое (Аксельрод, Череванин, Потресов), “центр” (Мартов, Мартынов, Дан) и левое (Троцкий, Парвус), – автор обосновывает положение об “особой” позиции Плеханова внутри меньшевизма. Органически не приемля его “якобинства”, меньшевистские лидеры охотно признавали Плеханова (имея, конечно, для этого все основания), наряду с Аксельродом, своим “духовным отцом” и в то же время стремились не допустить его влияния на организационные дела. Это имело теоретико-методологическое значение для понимания роли меньшевизма в революции.

В.В. Шелохаев и его соавторы считают, что наибольший успех был достигнут в изучении неонароднических партий в монографиях К. Гусева, В. Гинева и других исследователей ³⁰. Анализ аграрных программ и других документов эсеров позволил Шелохаеву, Волобуеву, Миллеру и другим прийти к выводу, что те боролись за установление в России власти либеральной буржуазии, а себе отводили роль парламентской оппозиции в будущей системе политического устройства. Эта констатация нуждается в перепроверке и уточнении. Проведенный анализ показал, что в 1905–1907 гг. партия эсеров эволюционировала, стремясь превратиться из группы народничествующей интеллигенции в массовую организацию. Однако эволюция была далека [c.22] от завершения. Последующие изыскания определят, насколько далеко зашел этот процесс и как он проявлялся на разных этапах революции. Исследования последних лет подтвердили необходимость корректировки бытовавшего в литературе мнения об эсерах как исключительно заговорщической и террористической организации. В дальнейшем изучении нуждаются и вопросы о месте и роли этой партии в системе политических сил, взаимодействии с другими политическими организациями, партиями и движениями, масштабах и степени их влияния на различные слои общества.

Внимание историографов привлекают сюжеты о деятельности партий в период подготовки Октября и после завершения революции ³¹. В работах 70-х годов Х.М. Астрахана, П.И. Соболевой и других ³² история меньшевиков, эсеров, анархистов и других социалистических партий продолжает трактоваться в прежнем методологическом ключе – они социал-соглашатели, стремившиеся свергнуть советскую власть. Фактически доказательств этих тезисов не приводится. “Компенсация” – за счет цитат из разных произведений Ленина ³³. В этих условиях, например, не учитывались разногласия в оценках Октября между правыми, левыми и центристскими течениями внутри меньшевистской партии.

В книге “Борьба коммунистической партии против непролетарских партий и течений” ³⁴ проанализированы труды об анархизме, изданные в 20-х годах, начиная с брошюры Я.А. Яковлева-Эпштейна “Русский анархизм в великой русской революции” и кончая трудами Л.М. Спирина и других современных авторов. В них акцентировано внимание на следующих крупных вопросах: история анархизма, наличие среди анархистов большого количества течений и групп. По справедливому выражению Я.А. Яковлева, “чуть ли не каждый анархист представлял свое собственное течение”. Показаны и причины активизации анархизма в первые годы советской власти, их временного союза с большевиками.

Анализ приведенных историографических обзоров (до конца 80-х гг.) дает основание констатировать, что они охватили литературу по всем наиболее крупным политическим партиям России. Их авторы руководствовались методологией и периодизацией, заложенными в науке после XX съезда КПСС, – “непогрешимой” ленинской концепцией истории советского общества и общественной мысли России. При этом присутствует обязательный рефрен: в трудах советских историков анализируется история борьбы большевиков против попыток кадетов, эсеров, меньшевиков, анархистов и других партий свергнуть советскую власть; в то же время отсутствует стремление выявить, хотя бы в теоретическом плане, взаимоотношения между различными партиями, причины внутрипартийного размежевания в рядах некоторых из них, особенно на переломных этапах истории России. [c.23]

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском: